Мордва

Обычно первым упоминанием экзоэтнонима мордва считается его форма Mordens в итинерарии готского историка Иордана (VI век н. э.). В. В. Напольских при этом замечал, что нельзя быть полностью уверенными, что под иранским экзоэтнонимом mordens in Miscaris скрываются именно мокша и эрзя[28]. В X веке этот экзоэтноним упоминается византийским императором Константином Багрянородным в форме Μορδια в качестве географического названия для локализации одной из пачинакитских (печенежских) фем[28].

Этноним мордва в древнерусских летописях встречается с IX века, а к XII веку относится первое достоверное упоминание этнонима эрзя (персидский государственный деятель Рашид ад-Дин) и этнонима мокши (у фламандского путешественника Вильгельма де Рубрука)[29].

К северу находятся огромные леса, в которых живут два рода людей, именно: Моксель, не имеющие никакого закона, чистые язычники. Города у них нет, а живут они в маленьких хижинах в лесах. Их государь и большая часть людей были убиты в Германии. Именно Татары вели их вместе с собою до вступления в Германию, поэтому Моксель очень одобряет Германцев, надеясь, что при их посредстве они ещё освободятся от рабства Татар… Среди них живут другие, именуемые Мердас, которых Латины называют Мердинис, и они — Сарацины.

— Гильом де Рубрук «Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука», 1253[30]

Распространённая гипотеза выведения данного экзоэтнонима из древне-иранского *mardχvār- или *mǝrǝtāsa- «людоед», а следовательно — отождествления с андрофагами Геродота, признавалась М. Фасмером безосновательной[31].

Согласно наиболее актуальной на сегодняшний день версии, экзоэтноним мордва происходит от иранского корня со значением «человек, мужчина» (ср. перс. ; مرد mard‎, ягн. morti — от индоир. *mṛta «человек, смертный»). К тому же корню восходят слова эрз. мирьде, мокш. мирде «мужчина, муж», удм. мурт, коми морт «человек, мужчина». Разница в огласовке между этими словами и этнонимом объясняется разным временем заимствования и адаптацией в разных языках[32].

По мнению В. В. Напольских, ситуация, когда к двум разным народам применяется название, которое никогда не было их самоназванием, требует специального решения. Тем более, что др.-рус. мордва и готск. mordj- по фонетическим причинам не выводимы из общеморд. ḿiŕd’e, которое никогда не было этнонимом и имеет значение не «человек», а сугубо «муж, мужчина». Сам исследователь связывает этноним мордва с ираноязычной воинской группой, проникшей в Поволжье из Зауралья и вероятно оставившей специфические памятники андреевско-писеральского типа I—III веков н. э. в низовьях Суры. Название этой группы было аналогично мидийским мардам — кочевому племени, известному своей воинственностью, название которого происходит от иран. *marəδa- «убийца». В рамках саргатской культуры этот этноним мог быть заимствован также в язык обских угров, где обозначал южных степных соседей: *morti «южная страна с теплым морем, куда на зиму улетают птицы»[33].

Суффикс -ва присоединён уже русским языком и носит оттенок собирательности (так же, как в этнонимах литва, татарва)[34]. Фасмер также приводит ругательство мордва́, относимое к евреям и детям, и слово мордва́н, употребляемое в значении «проказник», указывая на созвучие с мордова́ть[35]. В «Словаре белорусского наречия» И. И. Носовича также присутствует ругательство мордва́, относимое к «шумному сборищу, особенно евреев», являющееся производным от глагола мордовать[36].

Современное название представителей мордвы — мордви́н (мужчина) и мордо́вка (женщина). Мордва́ — о народе, ед. ч. (собирательное имя)[37].

Мордовка. Конец XVIII века

Наиболее раннее употребление этнонима мордва предположительно фиксируется в трактате «О происхождении и деяниях гетов» готского историка VI века Иордана. В нём среди народов Восточной Европы, которые якобы были покорены Германарихом к 375 году н. э., упоминается народ «морденс», который помимо близкого написания ассоциируется с мордвой также на основании географического соседства с «меренс» (мерей)[38].

«В современных мордовских языках слово „мордва“ как этноним не сохранилось. Однако едва ли можно думать, что этот этноним употреблялся в качестве самоназвания в прошлом. Так ещё в XVIII в. известный русский учёный И. Г. Георги, путешествовавший в Поволжье, заметил, что мордвины: „<…> называются сами по поколениям своим мокшами и мокшанами, также ерзянами и ерзядами. Россияне же нарицают их вообще мордвою, которое наименование и между ними самими не употребительно“»[39]

Роджер Бэкон в своём «Opus Majus» также отделяет мокшан («moxel») от мордвы (эрзян):

К северу же от этой земли Тартарской между Танаисом и Этилией живут какие-то народы…. И оба эти народа живут на севере, рядом с полюсом, но более удален от севера народ, живущий сразу за рекой Танаис и называемый моксель, подчинённый тартарам. И они — язычники, живущие совершенно без закона, города у них нет, но хижины в лесах. Государь их и большая часть их были убиты в Польше поляками и алеманнами и богемами. Ведь тартары повели их на войну с поляками. А они во многом поддерживают поляков и алеманнов, надеясь таким образом освободиться с их помощью от тартарского рабства. Если к ним придёт купец, тот, в доме которого он первым остановился, должен проявлять заботу о нём столько времени, сколько он желает там пробыть. Ибо так принято в этих местах. За ними к востоку живёт некий народ, называемый мердуим, зависимый от тартар. Но они — сарацины, живущие по законам Магомета[40].

То же в конце XVIII века подтверждает и Иоганн Георги:

С того времени, как стали они Российской державе подвластны, упражняются все в землепашестве, но живут не в городах, а в деревушках, подобно черемисским и чувашским, и весьма охотно строят жилища свои в лесах. Дворы, землепашество, небольшое скотоводство, домашняя рухлядь, пища и всё вообще расположение их хозяйства ни мало от черемисского и чувашского не разнится. По большей части бывают и у их дворов такие же, как у тех, огородцы, в коих садят про себя обыкновенную поваренную зелень. Но к звериному промыслу не столько они прикрепляются, как помянутые народы. Мордовки упражняются равномерно в таких же делах, как черемисские и чувашские женщины, и притом подобные им в прилежании и искусстве. Народ сей несёт равную с соседями своими гражданскую тягость, да и в самом поведении им сообразен. Мокшаны живут в привольных к лесному пчеловодству местах; есть также между ними действительно и такие пчеляки, кои имеют у себя по сту и по двести ульев[41].

О мокшанах (Moxii), как отдельном народе и их стране (Moxia) говорится в сочинении Иосафата Барбаро «Путешествие в Тану»[42].

Энциклопедия Кирилла и Мефодия также называет предводителя эрзянского войска Пургаса мордовским князем:

…В то время как войска Улуса Джучи совершали первые два похода на Волжскую Булгарию (в 1229 и 1232 гг.) суздальские войска громили главного союзника булгар — мордовского князя Пургаса[43]

В работе Пашуто В. Т. также мокшане и мордва упомянуты как разные народы:

В течение 1239 года Бату позволил некоторым своим родичам предпринять небольшие рейды на мордву и мокшу, на уже разоренное Рязанское княжество, на Переяславль-Южный[44]

О сходстве мокшан и мишарей (мещёры) писали адъюнкт Петербургского университета Хусаин Фейзханов и его коллега В. В. Вельяминов-Зернов, занимавшиеся исследованием истории Касимовского царства:

Наши благословенные мишари являются (по происхождению) финнами, однако они более близки к мокшам. В древней истории России мокши и мишари упоминаются друг за другом. Чуваши и черемисы упоминаются совместно отдельной группой. Наружность мишарей, в особенности, саратовских, имеет мокшанский вид: и в действиях и манерах они похожи на мокшанцев[45]

В большинстве случаев использование одного экзоэтнонима для двух разных народов и одного названия для двух разных языков приводило к множественным ошибкам. Для того чтобы избежать этого, как в дореволюционной России, так впоследствии и в советское время использовались двойные этнонимы мордва-мокша и мордва-эрзя и названия языков мокша-мордовский и эрзя-мордовский[24].

Согласно результатам переписи 1926 года, на территориях Пензенской, Нижегородской и Ульяновской губерний, позже вошедших в состав Мордовской автономии, проживало 237 тыс. мокшан и 297 тысяч эрзян, всего в Поволжье и на Урале мокшан 391 тысяч, эрзян — 795 тысяч, в Барнаульском округе 1,4 тысяч мокшан и 1,4 тысяч эрзян, также 5,2 тысяч обрусевших мокша и эрзя назвались этнонимом «мордва» без указания субэтнонима[46].По данным переписи населения 2002 года, уже 843 350 человек назвали себя мордвой, в том числе мокшанами и эрзянами 49 624 и 84 407 человек соответственно[47]. В самой Мордовии 283,9 тысяч человек назвали себя мордвой, в том числе 47,4 тысяч и 79,0 тысяч — соответственно мокшей и эрзей. Эти противоречивые данные были получены вследствие того, что многие представители старшего поколения привыкли к тому, что ещё во время советского периода в графе национальность представителям мокшан и эрзян разрешалось указывать только именование «мордвин»[48][49], это правило вновь возродилось в Республике Мордовия в рамках кампании, предшествующей переписи 2010, когда власти республики настоятельно рекомендовали указывать национальность «мордва»[50]. В 2011 году власти Мордовии оказывали давление за упоминание мокша и эрзя как отдельных народов, требуя использовать только термин «мордва»[51]. Одной из причин противоречивости данных 2002 называют ошибки в переписи[52][53]. Во внимание также следует принимать оторванность многих общин и диаспор мокшан и эрзян от своей исторической родины, масштабы естественной ассимиляции: обрусевшие мокшане и эрзяне не помнят своих корней и указывают в графе национальность «мордва» так как их предки происходили из Мордовии[54]. По данным микропереписи 1994 года в Мордовии: 49 % мордовского населения назвали себя мокшей, 48 % — эрзей и лишь 3 % сказали, что они — мордва. В соседней Пензенской области из всей мордвы собственно мордвы — 69 %, а остальные 31 % — мокша или эрзя; на всей остальной территории России из всей мордвы собственно мордвы оказалось 99,8 %[54]. По мнению директора Института этнологии и антропологии РАН В. А. Тишкова, причиной преобладания в итогах микропереписи субэтнонимов эрзя и мокша на территории Мордовии стало некорректное интервьюирование респондентов переписчиками, которые минуя вопрос об этнониме, сразу спрашивали о субъэтнической принадлежности. Преобладание же за пределами Мордовии этнонима «мордва», по его мнению, связано с большей корректностью переписчиков в этих регионах[48]. Результаты Всероссийской переписи 2010 года однако не вызывают уверенности в корректности её проведения[55], по её итогам за период с 2002 по 2010 годы численность назвавших себя этнонимом мокша сократилась в 10 раз.

Народы Восточной Европы в VII—VIII вв. н.э. Мордва — на крайнем востоке карты

Существует маргинальное предположение о, что мокшан и эрзян следует отождествлять с андрофагами и тиссагетами — которых упоминает Геродот, описывая их роль в скифо-персидской войне 512 года до н. э.[64][65].

Согласно же археологическим и историческим источникам, этническая общность праэрзя и прамокша формируется в районе Сурско-Волжского междуречья на протяжении II—IV веков н. э.[29].

По утверждению Кузнецова С. К., первоначальную родину мордвы нужно искать на правобережье средней Волги, в бассейнах правых притоков Оки и Суры.

Мордва вытеснила отсюда финские племена, переселившиеся к северу[66].

В начале-середине I тысячелетия н. э. в междуречье Оки и Волги сформировались племена мари, мери, мокшан, муромы и эрзян.

Племена Городецкой культуры испытывают сильное влияние пьяноборских племен, которые в начале нашей эры продвинулись в Западном Поволжье.

К этому времени позднегородецкие племена приобретают устойчивый обряд в грунтовых могильниках.

К началу второй половины I тысячелетия н. э. между перечисленными племенами возникают заметные различия.

В присурской зоне формируется устойчивый обряд погребения головой на юг и наличие среди погребального инвентаря височной спиралевидной подвески с грузиком (в целом общая черта для приуральских финнов).

В приокской зоне погребенных стали ориентировать головой на север и очень редко встречается спиралевидная височная подвеска.

На их основе учёные установили, что присурская группа племен явилась основой для формирования мокшан, а окская — эрзян.

В процессе своего развития как мокшане так и эрзяне имели тесные контакты с различными ираноязычными и тюркоязычными племенами на южных границах своего расселения, а на севере и западе — с балтоязычными[67].

По исследованиям финнологов, основанных на изучении языка, мордва испытывала культурное влияние соседствовавших с ними в разное время сарматов, хантов, гуннов, германцев, литовцев, венгров, тюрок и славян.

С запада в течение последних 1000 лет наиболее сильное влияние мокша и эрзя испытали от славянских племён. Славянизации были подвержены почти все.

После подчинения волжских княжеств и ханств Иваном Грозным, мокша и эрзя окончательно стали составной частью московского княжества.

До середины XX века многие эрзя и мокша сохраняли двуязычность, которая, вероятно, всё больше уступает место русскому языку, как главному и культурообразующему.

Ассимиляция, которую испытали волжско-уральские народы, является двунаправленной. Как славяне, численно превосходящие мокшу и эрзя, влияли на «мордву», так и коренное население влияло на вновь приходящих славян.

Народы Восточной Европы в конце IX — начале X вв. Мордва — на крайнем востоке карты

Мордва была последним из финских племён, обозначенной Начальной летописью (XII век) на нижнем течении р. Оки. На юго-востоке с мордвой соседствовали «иранские обитатели южной России», на северо-западе лежали земли готов и литовцев, а на юго-западе — славян[68]. На основе топонимических сведений, в начале XX века Кузнецов С. К. заключает, что «в древнейший период своей истории мордва занимала огромное пространство, захватывающее нынешние губернии: часть Казанской, Нижегородскую, Пензенскую, часть Рязанской и Калужской, губернии Симбирскую, Тамбовскую и Саратовскую. Появление мордвы в самых низовьях, возле Астрахани, относится уже к позднейшему времени, а в пределах нынешних Уфимской и Оренбургской губерний она появилась в XVI и главным образом в XVII столетиях».[66].

Археологические данные указывают, что мордва хоронила своих сородичей в круглых срезанных наверху курганах лицом к западу, скелеты или в вытянутом или в эмбриональном положении, в ногах — горшки с пеплом и угли, иногда кости жертвенных животных (см. Мордовский могильник у г. Касимова, Ширинушское городище, Лядинский и Томниковский могильники)[66].

Мордва занималась пашенным земледелием, разведением домашних животных, охотой; были известны гончарство, бортничество, скорняжное дело, ткачество. Существовал торговый обмен с соседними племенами и народами: покупали украшения и ткани, продавали рабов, меха, мёд, воск и др.[69].

Позже мокшане играют роль в истории Хазарского каганата, княжеств Владимиро-Суздальского и Рязанского, а эрзяне в истории Волжской Булгарии и Нижнего Новгорода.

Мордва испытывала набеги половцев, о чём свидетельствует большое число курганов, разбросанных на территории Тамбовской и Пензенской областей. Примером могут служить курганы по течению реки Пьяны, два из которых были раскопаны Дружининым и дали кочевнические погребения с конём, ориентированные головой на восток. Эти курганы пo обряду погребения принадлежат половцам[70].

В XII веке происходили столкновения русских княжеств с мордвой, но последние то воюют с русскими князьями Ярославом, а затем Юрием, то вступают с ними в союз. Объяснение в том, что эрзянский князь Пургас пытался сохранить свой город Обран ош, на месте которого теперь стоит Нижний Новгород, и рассчитывал на поддержку булгарского хана в борьбе с экспансией русских княжеств[71], в то время как мокшанский царь Пуреш являлся союзником князя Юрия, и между ним и Пургасом долгие годы продолжалась непримиримая война[72]. Русские не трогали земли союзника Пуреша и защищали их от Пургаса и булгар, которые не сумели обезопасить своего союзника[70].

В начале XIII века между Окой и Темниково-Водскими лесами по нижнему течению р. Мокша возникла Пургасова волость, где жили мордва и бежавшие от феодального гнёта русские крестьяне (Пургасова Русь)[73]. Согласно Лаврентьевской летописи, в 1229 году «месяца Априля придоша Мордва с Пургасом к Новугороду [Нижнему], и отбишася их Новгородци, и зажегше монастырь Св. Богородици и церковь, иже бе вне града, того же дни и отъехаша прочь, поимав свое избъеныя болшия. Того же лета победи Пургаса Пурешев сын с Половци, изби Мордву и всю Русь Пургасову, а Пургас едва вмале утече»[70][73].

К 1226 году относятся походы русских князей на буртасов, союз аланов и мокшан. В 1226—1232 годах Юрий Всеволодович провёл ряд удачных походов в земли буртасов. В 1237—1239 годах эрзянская земля была полностью разорена Батыем. Татарское нашествие значительно ослабило эрзянские земли и подчинило их татарским мурзам, мокшанское царство стало вассалом Золотой Орды и большая часть мужского населения в составе войска Пуреша погибла во время похода монголов в Центральную Европу (1236—1242).

В 1377 году эрзяне помогли ордынскому царевичу Арапше (Араб-шаху) неожиданно напасть на реке Пьяне на нижегородцев и войска московского князя Дмитрия Ивановича, тем самым способствовав их разгрому и разорению татарами Нижнего Новгорода. Вслед за этим эрзяне предприняли грабительский набег на окрестности Нижнего Новгорода, но на пути домой были разбиты городецким князем Борисом Константиновичем. Зимой 1377/1378 годов Борис с суздальской и московской помощью предпринял удачный ответный поход в земли мордвы (эрзян)[74].

В 1444 году объединённое войско рязанцев и мордвы разбило на реке Листань войско татарского царевича Мустафы. До середины XVI века мордва находилась под властью Казанского ханства, а с его падением в 1552 году вошла в состав Российского государства[75].

В. Е. Маковский — Крестьянка (1897). Этюд к картине «Мордовская свадьба»

В походе Ивана Грозного против Казани участвовал темниковский татарский князь Еникеев с подвластными ему мокшанами и мещеряками. После походов на Казань Ивана IV в 1540-е годы мокшанские, а позднее эрзянские знатные роды присягнули на верность Московскому князю. После завоевания Казани часть эрзянских земель была роздана боярам; остальные временно вошли в состав царских мордовских вотчин, но затем раздавались монастырям и помещикам, главным образом с целью обращения местного населения в христианство. Рядом с русскими помещиками владели землями татарские и мокшанские знатные роды, перешедшие в христианство и сохранившие свой титул (например князья Баюшевы, Разгильдеевы, Еникеевы, Мордвиновы и многие другие). Подчинение Москве выразилось прежде всего в захвате земель и в обложении местного нерусского населения тяжёлыми поборами, что, по-видимому^[кого?], и было причиной участия мордвы во многих бунтах и восстаниях (начиная с эпохи Лжедмитрия I и до Пугачёв), а также бегства на Восток. Эрзяне принимали активное участие в восстании Степана Разина, а позже, и мокшане и эрзяне — в восстании Емельяна Пугачёва.

Уже в первой половине XVII века мокшане и эрзяне переселяются за Волгу, а в XVIII веке широко расселяются по Самарской, Уфимской и Оренбургской губерниям.

Оставшиеся на прежних местах жители постепенно подвергались обрусению, в основном из-за насильственного массового крещения (особенно в середине XVIII века). Новообращённые часто не понимали новой религии, а ревностные язычники срывали с себя кресты и уничтожали иконы; тогда против них отправлялись войска, и виновные жестоко наказывались, в частности приговаривались за святотатство к сожжению. Попытки воскресить «старую веру», хотя и в иной, проникнутой уже христианскими понятиями форме, повторились у эрзян в начале XIX века, приведя к крестьянским волнениям среди терюхан («Кузя-бог»).

Обрусение закрепощённой мордвы было следствием экономических стремлений помещиков, которые привлекали сюда русских работников из своих прежних поместий или со стороны, отчего появились деревни со смешанным русско-мордовским населением. За пределами Нижегородского края больших районов обруселой мордвы не встречается, поскольку здешняя мордва осталась большей частью ясашной и не испытывала гнёта крепостного права. Тяглая мордва на государственных землях зачастую не могла выплачивать с принадлежавших ей земель натуральных и денежных повинностей и охотно пропускала русских беглых крестьян, помещичьих и дворцовых. Мордовские богачи ходатайствовали перед правительством об удалении пришлых, тогда как бедные мордвины отстаивала их, поскольку те помогали им нести тягло, и обвиняла богачей в попытке разжиться[66]. Мордва в разных жизненных ситуациях пользовалась русским языком не одинаково. Его коммуникативные функции возросли в области общественной, производственной жизни, где частота контактов с представителями других народов выше[76].

За Волгой ассимиляция шла медленнее, чем на исконных землях мордвы. В то же время среди эрзян получают распространение православные секты «Людей Божиих», «Собеседников», «Молокан» и др. Селения утеряли свои прежние названия и их нельзя отличить от русских^{[уточнить]}. Самобытность мокшан сохранилась на севере Пензенской губернии, в Краснослободском, Наровчатском и Инсарском уездах; но и здесь группы их селений подвергаются внешнему влиянию, чему благоприятствуют улучшение путей сообщения, вырубка лесов, отхожие промыслы и распространение школ.

Мокшанки в национальных костюмах

Мордовская семья из Казанской губернии, 1870 год

Традиционный облик мокшанки подразумевает ношение рубашки и штанов, причём рубашка у неё спускается не до пят, как у эрзянки, а поддерживается у пояса; поверх рубашки эрзянка носит выбитый кафтан (шушпан), похожий на соответственный наряд черемиски. На голове эрзянки носят рогообразные круглые кокошники сороки, а у мокшанок головной убор ближе к черемисскому и заменяется иногда полотенцем или шалью, повязываемой в виде чалмы (головной убор мордовок значительно варьирует в каждой группе по местностям). Мокшанки не носят также «пулая» — назадника, украшенного бисером и длинной бахромой и распространённого у эрзянок.

В XIX веке исследователи^{[какие?]} отмечали, что мордва живёт лучше других народностей в тех же местностях; в Саратовской губернии, например, задолженность её меньше, чем чуваш, русских и татар. Во внешнем быту мордвы, её жилищах, способах земледелия и т. д. сохранилось мало оригинального, хотя в старину мордовские селения и избы отличались от русских большей разбросанностью и постановкой избы посреди двора или, если и на улицу, то окнами только в сторону двора. К специально-мордовским промыслам принадлежат в некоторых местностях, производства поташа, конопляного масла, домашних сукон (любимый цвет мордвы — белый).

К искусству мордва равнодушнее чуваш и черемис, у которых, например, многие предметы украшаются резьбой; только мордовские женщины не менее заботятся об украшении своего костюма и старательно вышивают свои рубашки и головные уборы.

В свадебных обрядах и обычаях мордвы сохранились многие черты старины, отголоски старинного брачного и родового права. В давние времена практиковалось многожёнство[85]. Нередко мальчиков женили на взрослых девушках, чтобы взять в дом работницу[75].

«Разность двух мордовских поколений видна и из того, что до крещения их не дозволялось мокшанам брать ерзянок, а ерзянам — мокшанок; но всяк довольствовался своею породою»[86].

Переживанием родового быта является также культ предков, остатки которого можно видеть в подробностях погребальных обычаев, поминок. Интересным является сохранившийся вплоть до XX века обычай при основании нового кладбища первого покойника хоронить стоя и с посохом в руках. После чего его дух становился хозяином погоста (калмонь кирди — «покровитель кладбища» или калмо-ава — «мать кладбища»)[87]. У мордвы сохранились языческие поверья, которые по своей отрывочности и сбивчивости не позволяют восстановить точнее древнюю мордовскую мифологию. Известно, что мордва почитала много пасов (мокш. павас) — богов, ава — духов, отцов, кирьди — хранителей, которые представлялись антропоморфно и отчасти слились с русскими представлениями о домовых, водяных, леших и т. д. Предметами поклонения были также солнце, гром и молния, заря, ветер и т. д. Можно различить следы дуализма — антагонизма между Шкаем (небом) и Шайтаном, которыми созданы, между прочим, Алганжеи (носители болезней). У мордвы сохранились ещё местами моляны — остатки прежних языческих жертвоприношений, отчасти христианские праздники приурочены к ним[88].

В эрзянских селениях особо было развито черничество. Чернички — это молодые девушки с некоторым прошлым, покрывшиеся чёрным платком и навсегда отказавшиеся от замужества; они запираются в кельях, чтобы молиться и читать богоугодные книги. Однако у мордвы черники не пользуются лестной репутацией. Среди них выходили проповедники новых учений, поскольку сектантство очень было распространено среди мордвы[66].

Основное развитие имело устное творчество. Одним из ранних представителей мордовского сказительного искусства была Ефимия Петровна Кривошеева.

В конце 1920-х годов появились журналы «Мокша» на мокшанском языке и «Сятко» на эрзянском; письменная литература стала развиваться с 1930-х годов[89].