Унитарный бахаизм

Мирза Мухаммад Али — «Гусн-и-Акбар»
(16 декабря 1853, Багдад, Османский Ирак — 10 декабря 1937, Хайфа, Подмандатная Палестина)

Основателем направления «унитарный бахаизм» стал второй сын[комм. 2] Бахауллы Мирза Мухаммад Али (нисба по отцу — Нури, общий титул сыновей Бахауллы — Эффенди[комм. 3], впоследствии для своей семьи стал использовать фамилию Бахаи) (1853—1937), также известный под титулом, данным ему отцом — «Гусн-и-Акбар» («Мощнейшая ветвь»). Старший сын Бахауллы — Аббас Эффенди («Гусн-и-Азам» («Величайшая ветвь»[комм. 4])), после 1894 года принявший на себя имя «Абдул-Баха» («Слуга Баха»)) — родился на 8 лет раньше, в 1844 году. Они оба были духовными людьми, талантливыми, глубоко верующими и прилежными служителями в деле их отца с самого раннего возраста. Бахаулла при своей жизни назначал важные роли как Гусн-и-Азаму, так и Гусн-и-Акбару, исходя из их способностей и интересов.

Так, Аббас Эффенди отвечал за внешние отношения (как с правительственными лицами, так и с общественностью), используя свою харизматическую личность, чтобы приобрести друзей и сторонников новой веры. Мухаммад Али-же отвечал за внутренние вопросы, будучи секретарём Бахауллы и являясь выдающимся каллиграфом[комм. 5] — переписывал его труды, редактируя их и готовя к публикации и распространению[комм. 6], а также занимался его корреспонденцией. Позже, он также получил задачу планировать визиты своего отца в близлежащие города и поселения и сопровождать его в них. По повелению Бахауллы он несколько раз посетил египетские Александрию и Каир, а также Индию[18], где занимался организацией первых зарубежных общин верующих. Всего за два года до смерти Бахауллы Мухаммад Али вместе с сыном Шуа Уллой вновь отправился по поручению отца в 15-месячную поездку в Бомбей, на этот раз для организации выпуска первого печатного издания Китаб-и-Агдас — «Наисвятой книги» Бахауллы, и 5 томов других сочинений на персидском и арабском языках[комм. 7][19][20]. Это стало первым случаем в истории мировых религий, когда священные тексты были напечатаны и одобрены основателем веры.

В своём завещании, Бахаулла (скончавшийся в 1892 году) назначил обоих сыновей стать последовательно своими преемниками, Мирзу Мухаммада Али после старшего брата Аббаса Эффенди:

Воистину, Бог предопределил положение Мощнейшей ветви (Гусн-и-Акбара) после[комм. 8] Величайшей ветви (Гусн-и-Азама). Он, воистину, Указующий, Премудрый. Мы безусловно избрали Акбара после Азама, как указано Тем, Кто есть Всемудрый, Всеведущий.

— Бахаулла. «Китаб-и-Ахди»[21][22][23]

Это утверждение Бахауллы было воспринято его семьёй, как подтверждение о том, что Гусн-и-Акбар должен получить важную роль вместе со старшим братом, которая не была дана двум другим младшим (Зияулле («Гусн-и-Атхар», «Чистейшая ветвь»[24][25]) и Бадиулле («Гусн-и-Анвар», «Ярчайшая ветвь»[26])), и намерением самого Бога было, чтобы он стал вторым преемником Бахауллы после кончины Абдул-Баха — согласно устоявшейся в шиитском исламе традиции наследия, переходящего от старшего к младшему брату[комм. 9][19][31][32]. После-же Мухаммада Али руководство должно было перейти к Дому Справедливости[33].

Абдул-Баха — «Гусн-и-Азам»
(23 мая 1844, Тегеран, Высочайшее государство Иран — 28 ноября 1921, Хайфа, Подмандатная Палестина)

Бахаулла в своём завещании действительно указал, что положение старшего сына выше — по крайней мере, пока оба сына были живы[комм. 10]. Абдул-Баха-же истолковал это как предоставление ему единоличной власти и авторитета в Вере Бахаи и её общине, а от брата ожидал лишь послушания. Мухаммад Али, с другой стороны, интерпретировал завещание как то, что он должен сохранить при Абдул-Баха ту же ответственную должность, которую имел при Бахаулле, рассматривая старшего брата как первого среди равных[35]. Первоначально, на короткое время установился шаткий паритет сил, в результате которого Абдул-Баха стал распорядителем финансовых средств общины и представителем бахаи перед турецкими властями, а Мухаммад Али принимал паломников из других стран и распоряжался литературным и иным наследием Бахауллы[36].

С течением времени становилось все более очевидным, что Абдул-Баха не хотел делиться какой-либо властью с братом — он предполагал, что имеет статус, очень близкий к Посланнику Бога, ожидая, что все бахаи будут считать его морально безупречным, совершенным в служении Богу и Бахаулле[комм. 11][38][19]. Он утверждал, что лишь он один имеет право разъяснять писания Бахауллы[комм. 12], не довольствуясь просто статусом толкователя, но видя себя самого получателем божественного вдохновения[38]. Он считал собственные сочинения несущими тот же вес, что и божественные писания — несмотря на то, что некоторые из его интерпретаций были весьма радикальными и больше походили на внесения изменений в законы религии, а не на объяснение её непонятных моментов. Абдул-Баха также заявил о своей власти контролировать все средства, собираемые бахаи по всему миру, и распределять их в одностороннем порядке, более не передавая долю на содержание семей потомков Бахауллы, чем поставил под угрозу само их существование[комм. 13][41][42].

Мухаммад Али долгое время держался в стороне и не вмешивался в происходящее, не желая вносить раздор и распри в среду последователей. Однако со временем всё больше верующих выступали против претензий Абдул-Баха на единоличную власть[комм. 14] и исключительное право толкования писаний, а также поощряемой им своей идолизации сторонниками и поклонниками[комм. 15][46]. Они даже провели своё собрание за стенами Акко, на котором присутствовал личный секретарь Бахауллы Мирза Ага Джан, и передали через двух младших братьев просьбу Мухаммаду Али открыто высказаться против грубых нарушений учения Бахауллы. Предупредив сторонников о возможных последствиях и получив ответ, что они готовы быть осуждёнными и даже погибнуть за свою веру, в 1896 году Гусн-и-Акбар написал послание «Сущность Единства», содержавшее свидетельство Единства и Единственности Бога на основе выдержек из писаний отца[комм. 16]. Со дня, когда оно было зачитано, Абдул-Баха разорвал все отношения с братом и отлучил его от веры. В изданных в Египте сборниках «Предъявленные доказательства для тех, кто хочет встать на прямой путь» (июнь 1900)[комм. 17] и «Авторитетное утверждение относительно того, что известно о Деле и его основе» (апрель 1902)[49] сторонники Мухаммада Али ещё раз опровергают притязания его брата на статус Богоявления и «Центра Завета» ссылками на священные тексты. В ответ, Абдул-Баха дал указание сторонникам писать и максимально распространять собственные ответы, которые лично рецензировал. (Подробнее…)

Мирза Ага Джан Кашани — Хадимулла, личный секретарь Бахауллы (1837 Кашан, Высочайшее государство Иран — 5 мая 1901, Акко, Османская Палестина

Мирза Ага Джан Кашани ещё в юности стал преданным последователем Баба и ревностным служителем его делу. После его гибели он продолжил поиски «Того, кого явит Бог» и стал самым первым, уверовавшим в миссию Бахауллы[50]. Ага Джан присоединился к Бахаулле ещё в 1853 году в Багдаде, вместе с ним переселился в Стамбул, затем в Адрианополь[комм. 18] и оттуда в Акко. На протяжении сорока лет, до самой смерти Бахауллы, Ага Джан верно служил ему как личный секретарь, записывавший все его высказывания и послания, и распространитель учений. Основная часть священных книг бахаи записана его рукой[комм. 6]. За своё служение он получил звания «Хадимулла» (слуга Бога), «слуга, который всегда рядом» и «слуга, который присутствует перед Троном в почётном статусе», и упоминается под ними в сотнях посланий Бахауллы[51]. Во всем круге спутников Бахауллы не было никого, кто был бы так близок с ним, как его спутник, поверенный и церемониймейстер, который был основным каналом связи между Бахауллой и верующими[52]. Бахаулла предусмотрел, что и после его смерти Хадим продолжит иметь важнейший статус в Вере, уступающий только его сыновьям. Он писал:

«О люди! Держитесь крепко после Меня за Ветви [сыновей], которые произошли от этого предсуществующего корня. Воистину, через них ароматы Моих Одеяний распространятся среди людей мира… Остерегайтесь, чтобы вы не последовали за каждым невежественным грешником. И после Ветвей назначается выдающееся положение для Слуги, который присутствует перед Троном. Вам следует чтить семью, из которой появился Возлюбленный мира… А кто отвратится от них, воистину, он из тех, кто не верит в Бога и стал многобожником»

— Бахаулла. Скрижаль «О создатель всего создания» (Лаух-и-бади)[53][54][55]

Усыпальница Бахауллы
Координаты: 32°56′37″ с. ш. 35°05′30″ в. д.

Когда между сыновьями Бахауллы начал набирать силу раздор, Мирза Ага Джан, как опытный человек, основательно знакомый со всеми писаниями Бахауллы, попытался вмешаться и добиться примирения между сторонами. В пятую годовщину смерти Бахауллы Хадимулла созвал собрание бахаи и обратился к ним с речью, заявив, что многие из высказываний и поступков Абдул-Баха противоречат указаниям Бахауллы, изложенным в священных писаниях[комм. 19]. Услышав об этом выступлении, Абдул-Баха со своими 12 соратниками, побоявшись, что Ага Джан может объявить себя «Хранителем Веры», ворвались в помещение, напали на Хадима и, избив его и отобрав все тексты (которые включали заготовки писем известным верующим), пригрозили удушением и заперли в хлеву. После этого Абдул-Баха провозгласил Хадима «подлецом, вероотступником, лжецом, лицемером и дьяволом»[56]. Описание этих событий было позднее изложено самим Хадимуллой и опубликовано в трактате под названием «Ужасное происшествие со Слугой Баха в Благословенном и Высшем Саду»[57]. После этого случая, Хадимулла окончательно склонился на сторону Мухаммада Али, который с братьями помог ему переселиться под свою защиту в здание усыпальницы Бахауллы, где тот и жил до своей смерти 17 мая 1901 года[комм. 20]. После смерти Хадима Абдул-Баха, добившись разрешение от номинального владельца здания усыпальницы Хаджи Сайида Али Афнана, мужа Фуругии Ханум, захватил всё его наследие, в соответствии с желанием покойного оставленное на хранение в усыпальнице Бахауллы: находившиеся в его распоряжении 12 священных портретов, 217 скрижалей Бахауллы, одежду Бахауллы, другую религиозную литературу, а также множество его собственных работ и личную переписку.

Незадолго перед смертью, Ага Джан отправил письмо верующему из Бомбея Хаджи Хусейну Али Джахруми, который приезжал в Акко с целью составить непредвзятое мнение о сложившейся ситуации и провёл серию интервью[комм. 21]. Выдержка из этого послания опубликована Ибрагимом Хайруллой в 1901 году в книге «Факты для Бехаистов», а полностью в виде 223-страничного трактата оно издано в Каире в апреле 1902 года. В нём он систематизировал свои обвинения в адрес Абдул-Баха[комм. 22]:

• Абдул-Баха убедил своих последователей, что они обязаны проклясть его братьев, сестёр и вдову Бахауллы Махд-и-Улю и признать всех этих его родственников и их сторонников «вероотступниками».
• Неоднократно с целью причинить телесный вред физически нападал на Махд-и-Улю и свою сводную сестру Фуругию Ханум, которая из-за причиняемых страданий слегла с параличом и 5 лет была прикована к постели; жёстко обращался с другими родственниками, общаясь с ними грубым языком[комм. 23].
• Запретил последователям вести любую переписку, обсуждение, разговоры и даже торговлю с теми, кто не признаёт его претензий, посеяв этим вражду между родственниками, повлёкшую разрушение многих семей.
• Не разрешил отправлять за пределы Акко ни одного письма кому бы то ни было без своей личной цензуры и скрепления его собственной печатью.
• Запретил распространение и публикацию писаний Бахауллы, приказав своим последователям читать и распространять только его собственные произведения [комм. 24].
• Издал строгий приказ отвергать каждую священную скрижаль Бахауллы, если она не была одобрена им и скреплена его печатью, отверг содержание «Священной скрижали», написанной рукой Бахауллы и посвящённой его сыну Мухаммаду Али и повелел уничтожать скрижали Бахауллы записанные пером его младших братьев.
• Скрыл последнюю часть завещания Бахауллы, которое никогда не было опубликовано в оригинале[комм. 25][63][64][65], и неверно истолковывал часть его содержания.

Похороны Абдул-Баха 29 ноября 1921 года.

Признавая, что среди верующих число сторонников Абдул-Баха составляет большинство[комм. 26], Мухаммад Али, его дети и последователи неоднократно призывали к диалогу, в том числе предлагая провести объединительную конференцию веры[комм. 27][68][69][70][71][72], чтобы попробовать примирить разногласия. Брат даже попытался лично навестить Абдул-Баха после возвращения того из Америки в начале 1914 года. Однако, все их призывы были отклонены или проигнорированы[73] — полный отказ от диалога совершенно снял для Абдул-Баха текущую необходимость выпускать какие-либо детальные опровержения критики своего брата[74]. Лишь в завещании, написанном между 1901 и 1908 годами и обнародованном после его смерти в 1921 году, Абдул-Баха объёмно обвинил Мухаммада Али в заговоре и вероотступничестве, объявив его самого и его сторонников «Нарушителями Завета» за отказ повиноваться ему и принять его понимание религии[9]. Большая часть семьи Бахауллы, включая двух живых в то время его жён: Фатиму и Гавхару и их детей поддержала сторону Гусн-и-Акбара. Сторону Абдул-Баха сохранили лишь его собственная семья и Бахиййе-ханум, его младшая полнокровная сестра[75]. На 1922 год в Палестине насчитывалось 158 бахаи[76]. Впоследствии, наследник Абдул-Баха Шоги Эффенди Раббани[комм. 28] отлучил от веры всех[комм. 29] своих родственников[комм. 30], повелев им покинуть территорию Палестины[комм. 31], и лишив их основных религиозных прав, в том числе права на посещение усыпальницы Бахауллы в Акко[комм. 32][89][90].

Мухаммад Али Бахаи в 1900 году.

Сторонники Гусн-и-Акбара, которые по определению армянского исследователя Саркиса Мубаяджяна Атрпета составляли самую культурную и сознательную часть бахаистов[91], назвали себя «Унитариями» (араб. اهل التوحید‎ «Ахлю’т-Таухид» или араб. موحدین‎ «Мувахиддин»)[комм. 33][92][93][67][94][95], для того, чтобы подчеркнуть известную в исламе концепцию таухид: единственность и единство бога, признание только за ним (а не за его посланниками и пророками) божественной природы — определённый аналог монотеизма и унитарианства среди христиан[комм. 1][комм. 34][97][98]. Вместо того чтобы консолидировать раскол с исламом, Мухаммад Али, возможно, пытался придать бахаизму суфийские характеристики и обозначить большую приверженность исламской традиции, развивая его как вдохновлённое исламом прогрессивное либеральное духовное течение.

Мы должны понимать, что у Богоявления нет равных или подобных. Откровения [Священных Писаний] являются Его особенностью и не принадлежат никому, кроме Него. То, что было сказано Его языком и открыто Его Высшим Пером, — это Откровения; а разговоры и сочинения всех других, кроме Него, являются словами земных существ, хотя они и могут напоминать Откровения. То, что мы наблюдаем в Его действиях и движениях, является знамениями и чудесами, хотя они могут напоминать действия земных существ. Бог и Богоявление — это единое целое. Когда Излучение [Бога] является частичным и не проявляется в завершённой форме, его именуют Посланниками и Пророками; а когда великое Солнце Реальности появляется в полном сиянии, Его называют Богом и Господом; и в обоих сияниях Он возвышается над ограниченностью человеческого творения и бытия.

— Мухаммад Али Бахаи. «Воля и Завещание»[99]

В обычном богословии Бахаи, «Посланники» (или «Бо́льшие Пророки»)[комм. 35] определяются как «Явления Бога», а «(Меньшие) Пророки»[комм. 36] — как вдохновенные люди. Мухаммад Али Бахаи представил альтернативную метафизику божественного откровения, в которой как «Посланники», так и «Пророки» являются «частичными» проявлениями Бога, возможно, в разной степени, но ни один из них не является «полным» проявлением, таким как Бахаулла[комм. 37]. Некоторые бахаи-унитарии также включают Иисуса в категорию «Бог и Господь» наряду с Бахауллой, вопреки как исламу, так и господствующему бахаизму, в котором принято считать, что Иисус, по сути, имеет то же положение, что и все другие «Посланники» — не божественный в исламе, или божественный, как и все в вере Бахаи. Также Мухаммад Али предлагал по сути суннитский взгляд в котором преемники пророка Мухаммеда (халифы) считались лишь правителями мусульманской общины, а не представителями Бога — в отличие от точки зрения шиитов (в рамках которой развивался бахаизм) где они рассматривались, как говорящие с некоторой степенью божественного вдохновения.

«Священная скрижаль» Бахауллы, посвящённая его сыну Мухаммаду Али, Гусн-и-Акбару[105]. «…О ветвь моя, Мы избрали тебя, потому что Избранный выбрал тебя. Слава Тебе, о Бог Всех Миров. О Могущественная Ветвь, воистину Мы выбрали тебя служить Моему делу; поднимись же с чудесной помощью. Покоряй все города Моим Именем, Правителя над всем, что Он пожелает…»[106]. Её содержание оспаривалось, или полностью отрицалось Абдул-Баха.

Появление либеральной группы из гораздо более консервативной уже имело место в истории мировых религий: свободолюбивый плюрализм унитарианства также развился из кальвинистского, пуританского конгрегационализма в начале XIX века в Новой Англии, хотя и без мессианского элемента, характеризующего бахаи. Однако, в то время как унитариане со временем становились все более либеральными, бахаи в двадцатом веке пошли по обратному пути к антилиберализму[107], тем самым освобождая нишу для новой, свободомыслящей ветви этой религии.

Мухаммад Али Бахаи имеет большое значение для унитариан, а также для всех религиозных либералов[108], являясь историческим голосом, выходцем из традиционного исламского мира, уже в начале 1900-х решительно говорившим о видении религии и человеческой цивилизации, которое на десятилетия опережало своё время и консервативную культуру, в которой он вырос. Он чтил пророчества своего отца и проповедовал устремлённую в будущее веру, основанную на подчёркивании ценностей индивидуального исследования истины, личной религиозной совести, разума и объективности, а также конструктивного взаимодействия с миром для применения принципов Бахаи без необходимости обращения в религиозную организацию.

В наши дни быстрого материального прогресса современные научные открытия оказались очень полезными для обитателей этого мира; человечество с его огромной неограниченной силой мысли также значительно продвинулось, фантазии стали реальностью, и скрытые тайны более не скрыты для тех, кто понимает. Однако, в этот век быстрого прогресса с таким шагом вперёд в человеческом развитии, прискорбно наблюдать, что так называемые интеллектуалы умаляют своё истинное положение, что одарённым Богом людям не хватает уверенности и самосознания. Свободные души, оставаясь при этом порабощёнными, позволяют себе и другим попадать в сети религиозных суеверий, быть управляемыми небольшой группой отобранных чьей-то рукой лидеров. О друзья и братья… поднимитесь с огромной энергией и напором, и летите в обширное и безграничное пространство свободы.

— Мухаммад Али Бахаи, «Послание понимающим людям во всем мире», 1935[109]

Постоянная тема писаний Гусн-и-Акбара — важность рационального мышления и разрушительные тенденции фундаменталистской религии. В эссе о религиозном конфликте и религиозном либерализме, которое он назвал «Послание понимающим людям во всем мире»[110], Гусн-и-Акбар страстно выступает за межконфессиональное примирение как краеугольный камень духовного послания Бахауллы, направленный против искажения истинной цели религии её лидерами, жаждущими власти над людьми[111]. В своём предложении о создании представительной демократической ассамблеи мира[112] Мухаммад Али призывает к учреждению собрания народов мира, основанного на принципах представительной демократии, эгалитаризма, межконфессионального и международного сотрудничества — подобия современной Организации Объединённых Наций[111], но действующей на неправительственном уровне. Помимо того, он высказывал прогрессивные представления о верховенстве права, социальной справедливости и гражданских правах, а также об отделении религии от государства.

Все законы, будь то духовные или гражданские, должны приводить к объединению, братству, свободе и равенству. Единство нации — это фундамент, на котором возводятся столпы политики и обнародуются её законы; а единство достигается только через братство, свободу и равенство.

— Мухаммад Али Бахаи, 1934[113]

Усыпальница Мирзы Мухаммада Али в Акко, построенная его внучкой Негяр Бахаи Эмсаллем[114].
Координаты = 32°56′15″ с. ш. 35°05′32″ в. д.

Однако, наследие Мухаммада Али Бахаи заключается также и в том, что в то же время, когда он защищал свободу мысли в вере Бахаи и ограничение авторитета её лидеров, никогда сам открыто не высказывая претензии на лидерство и не оспаривая тексты завещаний[комм. 38]; при этом он всё равно положил начало расколу, а не использовал свои значительные таланты, чтобы помочь служению законного преемника Бахауллы. Социолог Питер Бергер, объясняя неудачу Мухаммада Али в установлении лидерства в обществе Бахаи, полагает, что его позиция требовала слишком быстрого завершения «рутинизации харизмы» — процесса в котором харизматическое движение развивает рациональную организационную структуру[115]. Настойчивое требование Абдул-Баха о необходимости харизматической власти с мессианским мотивом оказалось более привлекательным для подавляющего большинства бахаи, чем коллективная форма управления с использованием сдержек и противовесов, предлагаемая его братом[104]. Сильный лидер оказался более эффективным для проведения доктринальных, культурных и организационных изменений, необходимых для долгосрочного выживания движения, которое оказалось не готовым к либеральному подходу Мухаммада Али[комм. 39][104]. Это соответствует практике религиоведения, когда в период раннего становления нового религиозного движения авторитарная модель лидерства почти всегда берёт верх. У прогрессивной демократической-же линии, группирующейся вокруг не единого сакрального лидера — а учения, шанс не быть выдавленной харизматическим лидерством появляется только в стадии развитой институциональной религии, когда она уже имеет стабильный ареал и сложившуюся группу последователей[117].

После смерти отца Мухаммад Али вёл замкнутую и уединённую жизнь и всегда старательно избегал открытого конфликта. Хотя он так никогда и не смог одобрить курс, выбранный его братом[комм. 9], Гусн-и-Акбар отказывался давать письменные комментарии на эту тему своим сторонникам — его главная цель состояла в том, чтобы избежать дальнейшего разделения в вере Бахаи[комм. 40][119]. Он скончался в 1937 году после тяжёлой болезни в Хайфе, где последние годы жил с семьёй своего младшего сына Мусы, и был похоронен в Акко[комм. 41][121]. Мухаммад Али оставил завещание, в котором высказался против статуса «Хранителя», как противоречащего Божьей воле, и (не назначив себе наследника, поскольку не поддерживал превращение руководства Верой Бахаи в шиитский имамат) подчеркнул, что по воле Бахауллы все религиозные вопросы должны решаться исходя из того, что было раскрыто в Китаб-и-Агдас, а для административного управления необходимо создание Домов Справедливости[122][123].

Потомки и последователи Бахауллы в Адрианополе (около 1868 года): (стоят слева направо): Мирза Мухаммад Али Нахри (отец жены Абдул-Баха Муниры Ханум), Мирза Насруллах Тафриши, Набиль-и-Азам, Мирза Ага Джан Кашани (Хадимулла)* (секретарь Бахауллы), Мишкин-Калам, Мирза Али Сайях, Ага Хусейн Ашчи, Ага Абдул Гаффар Исфахани. (Сидят слева направо): Мирза Мухаммад Джавад Газвини*, Мирза Михди (сын Бахауллы), Абдул-Баха (старший сын Бахауллы), Мирза Мухаммад-Кули (младший сводный брат Бахауллы, предположительно, с одним из его детей) и Сиййид Михди Дахаджи (Исмулла Махди)*. (Сидят на земле слева направо): Мадждеддин бен Мусса Ирани* (племянник Бахауллы) и Мирза Мухаммад Али* (сын Бахауллы)
Звёздочкой (*) отмечены ставшие последователями унитарного бахаизма

В течение многих лет служения Бахауллы Исмулла Джамаль Буруджирди был главным среди учителей Веры в Иране[124]. Так, именно он сохранил останки Баба после его казни, ему Бахаулла дал одним из первых прочитать Китаб-и-Агдас (и даже даровал уникальную свободу не подчиняться его законам) и посвятил около ста скрижалей. После смерти Бахауллы Буруджирди стал председателем Консультативного Комитета (предтечи Духовного Собрания) бахаи Ирана. В возрасте уже свыше 80 лет, он дважды совершал паломничества верхом из Тегерана в Акко (поездка занимала три месяца в одну сторону). Буруджирди делал всё, чтобы примирить сыновей Бахауллы, призывая их провести совместное духовное собрание с целью устранения разногласий, но Абдул-Баха отказался от общения с ним и не обращал внимания на его просьбы[125]. В конце концов, Джамаль присоединился к Мухаммаду Али и стал его эмиссаром в Иране[126]. В каждой из провинций Ирана Буруджирди назначил своих представителей — так, в Иранском Азербайджане им стал Джалиль-и-Хои, известный верующий, которому Бахаулла явил «Послание Ишракат», раскрывающее принципы высшей безошибочности, также в их число вошли Хаджи Мухаммад Хусейн Кашани и Джалиль Табризи.

Хотя Буруджирди был бывшим мусульманским богословом и в какой-то степени фундаменталистом, тем не менее он высказывал весьма широкие идеи. Одним из первых он выразил мнение о том, что текста священных писаний достаточно для управления общиной Бахаи, которой не нужен иной лидер[35]. В одном из своих многочисленных посланий, адресованных бахаи, он просит их объединиться, требуя проведения духовных собраний различными партиями верующих с целью устранения разногласий. Он говорил: «Если мы не можем договориться и навести единство между собой, в нашей великой религии, то давайте объединимся в полной ликвидации религии и освободим невинное человечество от рабства религиозных суеверий в будущем». Буруджирди скончался 30 мая 1911 в Тегеране[127].

К унитариям присоединились также Сиййид Махди Дахаджи (Исмулла Махди) (миссионер Бахауллы в Иране, долгое время присматривавший за его домом в Багдаде и автор книги «Рисала (История Веры Бахаи)» (1914))[128][129], Мирза Абул Казим Назир Исфахани (бывший губернатор ряда провинций Ирана во время династии Каджаров, сопровождавший в своё время Мухаммада Али в его поездках в Индию, во время смерти Бахауллы проживал в Акко, а затем вернулся в Тегеран)[130], Мирза Хусейн Ширази Хартуми (бывший миссионер в Египте, девять лет проведший в ссылке в Судане, его рукой было написано первое печатное издание Китаб-и-Агдас, скончался в Александрии в 1907 году), Хаджи Сайид Мухаммад Афнан (владелец книгопечатного издательства Naseri Press, первый издатель священных книг Бахаи из Бомбея, Индия)[комм. 42][131][132] и другие[133]. В свою очередь, Абдул-Баха также отправил в Иран ряд своих посланцев, первых Десниц Дела Божьего, а также известных учителей веры — Хаджи Абула Хасана Амина, Хаджи Мирзу Хайдара-Али и др., которые смогли созвать Духовные Собрания различных городов Ирана и в итоге склонить перевес верующих на свою сторону. К концу жизни Абдул-Баха очаги унитарного бахаизма в Иране прекратили своё существование[комм. 43].

После смерти Абдул-Баха Мухаммад Али обратился к бахаи Востока через колонки арабских газет, выразив скорбь о его уходе и подчеркнув, что «хотя он был разлучён со своим братом волей Божьей, тем не менее сыновние отношения и сердечные чувства всегда оставались сильны в его сердце». Он призвал всех бахаи последовать за ним во исполнение завещания Бахауллы, что было поддержано некоторыми верующими в Александрии, но в целом осталось без внимания. На это обращение вышло опровержение от «Дома духовности» в Каире (заменившего в соответствии с требованием Абдул-Баха ранее созданную в Египте Мухаммадом Али по поручению Бахауллы «Духовную ассоциацию»), назвавшее его неавторитетным, исходящим от многолетнего нарушителя Завета, и призвавшее ожидать дальнейших официальных указаний из Хайфы[135].

Ибрагим Джордж Хайрулла
(11 ноября 1849, Бхамдун, Ливан — 6 марта 1929, Бейрут, Ливан)

Пионером Веры Бахаи на Западе стал Ибрагим Джордж Хайрулла (1849—1929), ливанский греко-православный христианин, обращённый в 1889 году в Египте в веру Бахаи[136][137] и получивший от Абдул-Баха имена «Пётр Баха» и «второй Колумб»[138]. Хайрулла эмигрировал в Соединённые Штаты Америки, где основал в 1894 году первую американскую общину бахаи[комм. 44]. и стал давать уроки «познания истины»[139][140]. С лекциями он побывал в Чикаго[141], Нью-Йорке, Кеноше[142], Энтерпрайзе[143], Канзас-Сити, Филадельфии, Итаке, Расине, Каламазу и Доваджиаке[144][145]. За пять лет благодаря заслугам Хайруллы, сообщество бахаи в Америке достигло не менее 1500 официально задокументированных верующих в 60 городах 25 штатов США и, по оценкам исследователей, до 3000 в целом[146][147][148][149]. Усилия Хайруллы также привели к появлению первых бахаи в Канаде, Франции и Великобритании[150].

Летом 1898 года Хайрулла и группа верующих из Калифорнии и Нью-Йорка во главе с Фиби Херст отправились в первое западное паломничество в Акко. Паломники несколько раз встретились с Абдул-Баха, который принимал их с внешним радушием, похвалил заслуги Хайруллы, одобрил содержание его будущей книги «Бехаулла (Божья слава)», дал ему право стать первым паломником, посетившим усыпальницу Бахауллы и пригласил принять участие вместе с ним в торжественной закладке усыпальницы Баба. Однако, в то же время Абдул-Баха отказался отвечать на ряд духовных вопросов о вере[комм. 45], предоставить для изучения сами тексты писаний Бахауллы (в ряде случаев заявив, что их местонахождение вообще не известно, только на обратном пути в Египте Хайрулла смог приобрести ранние печатные издания) и дать возможность встретиться с другими его потомками[151]. Вернувшись в Америку, Хайрулла связался по почте с младшим братом Абдул-Баха Мухаммадом Али[комм. 46], и в 1900 году публично перешёл на его сторону[153]. Это вызвало раскол в лагере американских бахаи, поскольку ряд наиболее финансово влиятельных членов сообщества остались преданными Абдул-Баха. Для того, чтобы вернуть к себе расположение всех верующих, Абдул-Баха отправил в США учителя Хайруллы из Египта Абдула Карима Тихрани, который объявил о том, что в учении его воспитанника есть несколько серьёзных изъянов и отстранил его от руководства общиной[комм. 47][155][156]. (Подробнее…)

В том же 1900 году Хайрулла основал унитарное «Общество бехаистов»[комм. 48], став его главным духовным наставником. В него вошли Церкви Богоявления в Чикаго (президент Дома Справедливости — Фредерик Олин Пиз (1852—1933)) и Кеноше (президент — Фредерик Артур Слак (1867—1943))[159]. Несмотря на несомненный шарм и личную харизму Хайруллы, отрицание Абдул-Баха убрало ключевой элемент из привлекательности его учений. Изначально, Хайрулла и другие первые миссионеры Бахаи в Америке учили, что Абдул-Баха был вторым пришествием Христа[комм. 49][160][161][162][163] — и именно его фигура, современного «Учителя», привлекала новых сторонников[164]. К 1902 году число верующих сократилось на две трети, из оставшихся шестисот или семисот человек триста были «бехаистами» («бехаитами») или «унитариями»[94] (двести в Кеноше и сто в Чикаго), а остальные — «аббаситами» или «бахистами» — адептами Абдул-Баха[165], которых возглавляли последовательно присылаемые им эмиссары[комм. 50]. Со стороны-же Мухаммада Али, в 1901—1902 годах в Америке побывал Гуламулла, сын историка Бахаи Мухаммада Джавада Газвини. Для поддержки верующих в Америке Мухаммад Али и его брат Бадиулла в 1900 и 1901 годах отправили несколько писем, адресованных Обществу Бехаистов и президенту Дома Справедливости[167][168]. Однако, разрыв Бадиуллы с Мухаммадом Али и провозглашение им своей преданности Абдул-Баха в 1903 году серьёзно повлиял на число «бехаистов» (его письмо под названием «Послание миру бахаи» было опубликовано издательским обществом бахаи Чикаго в 1907 году)[комм. 51][170][171][172].

Хайрулла продолжил свою работу, давая уроки в Чикаго, Нью-Йорке, Сент-Луисе, Эванстоне и Уилметте. В 1914 году он создаёт «Национальную ассоциацию универсальной религии»[67], формальным руководителем которой становится Мухаммад Али, как Всемирный духовный наставник[173]. Цель Ассоциации состояла в том, чтобы объединить все различные религии в одну Универсальную Религию, требования для её членов опирались на Библию и Китаб-и-Агдас, а также на доктрины универсализма[174]. В Ньюарке под руководством Уильяма Э. Дрэйера создаётся отраслевая ассоциация. Однако, число «бехаистов» быстро сокращалось, особенно после успешных визитов в Северную Америку Абдул-Баха в период с 1911 по 1913 годы, их осталось всего около пятидесяти[комм. 52]. Хайрулла занимался активной деятельностью до 1928 года[комм. 53], а в последний год своей жизни отправился на родину в Ливан и скончался на корабле по дороге от травм, полученных при взрыве котла[177][178]. Его сын Джордж принял ислам и был весьма активен в нью-йоркских мусульманских и арабских организациях[179], а дочери Лабиба Салеби и Набиха Шехаб (вернувшаяся с мужем в Ливан) оставались бахаи.

Шуа Улла Бехаи
(25 января 1879, Акко, Османская Палестина — 3 июля 1950)

После смерти Хайруллы лидером унитарного движения бахаи в Америке стал Шуа Улла Бехаи (1879—1950) — старший внук Бахауллы, сын Мирзы Мухаммада Али. Из-за конфликта между детьми Бахауллы, он был вынужден разорвать свою помолвку с дочерью Абдул-Баха Рухой Ханум, хотя пара и была влюблена друг в друга. Бехаи эмигрировал в Соединённые Штаты в июне 1904 года[180][181] и в 1914 году стал единственным потомком Бахауллы, получившим американское гражданство. Бехаи, как представитель отца, возглавил «Унитарное Бехаистское Движение» и активно путешествовал по всей стране, рассказывая о вере[182][183][184].

В течение трёх лет, с 1934 по 1937 год, в Кеноше, Висконсин, он за свой счёт издавал англоязычный журнал «Унитарных Бехаистов» под названием «Ежеквартальный Журнал Бехаи»[185], в котором публиковались переводы произведений Бахауллы, труды Гусн-и-Акбара и различных других бахаи-унитариев, включая самого Шуа Уллу, покойного Хайруллу, Мирзу Маджеддина (племянника и зятя Бахауллы), Розу Электу Газвини и ряда американских авторов (Фредерик Артур Слак, Лесли Эдвард Пиз (1881—1970), Джозеф Джордж Гамильтон (1870—1942), Бернард Молленгауэр, Гаспар Бела Дарувари). Мемуары и подборки Шуа Уллы Бехаи стали впоследствии основой для книги «Забытая история Веры Бахаи». Издание было прекращено после смерти Мухаммада Али, американское движение бехаистов постепенно пришло в упадок, к концу XX века небольшая группа унитариев сохранилась только в Кеноше[186][187][188].

В 1950 году[комм. 54] последний из живых сыновей Мирзы Мухаммада Али Амин Улла Бахаи основал в Акко альтернативную «Всемирную Федерацию Бахаи», а внучки Бахауллы Камар и Исмат Бахаи — дочери Бадиуллы (младшего сына Бахауллы, несколько раз менявшего стороны, но в итоге склонившегося к позиции унитариев[комм. 51]) — предприняли попытки объединения всех трёх поколений семьи Бахаи в рамках «унитарного» движения (социолог Питер Бергер в 1953 году назвал их «попытками объединить всех диссидентских бахаи»[9]). Мужем Исмат был Джаляль Азаль — внук Мирзы Йахьи (Собх-и-Азаля) и сторонник позиции азалитов (которую его жена не разделяла), британский подданный, переехавший в Хайфу по приглашению Абдул-Баха вместе со своим дядей и сестрой, и живший там до 1948 года. Камар была замужем за Мусой Бахаи, сыном Мирзы Мухаммада Али, после себя она оставила ряд сочинений, проливающих свет на развитие унитарного бахаизма и отношения среди потомков Бахауллы, которые были изданы в книге «Забытая история Веры Бахаи».

Особняк в Бахджи

В 1951 году, Камар Бахаи, Джаляль Азаль и Ахмад Сохраб (секретарь Абдул-Баха с 1912 по 1919 годы, основатель «Общества новой истории»)[комм. 55][192] оспорили право Шоги Эффенди на проведение строительных работ в бывшем особняке Бахауллы, известном как «Каср аль-Бахджи», для того, чтобы сохранить исторический вид здания[комм. 56]. Под угрозой уголовного дела, в том числе с рассмотрением вопросов о правах наследования, и после вмешательства Министерства по делам религий Израиля, Шоги Эффенди был вынужден пойти на уступки и разрешить потомкам Бахауллы и приглашённым ими лицам посещение его усыпальницы после почти тридцатилетнего запрета[комм. 32][194][89][195]. В 1954 году Ахмад Сохраб провёл в Хайфе и Тель-Авиве две пресс-конференции, а его партнёр по «Обществу Новой Истории» Джулия Чанлер отправила в 1956 году от имени «свободных бахаи» петицию Президенту Израиля в поддержку прав унитариев на собственность[196]. Однако, после смерти в 1952 году ключевого свидетеля по делу, его дяди Найера Афнана, и серии судебных процессов, к 1957 году по решению Верховного суда Шоги Эффенди добился признания всего предместья Бахджи «Святым местом» и вынудил последних родственников Бахауллы (его внуков Амин Уллу Бахаи и Марьям Ханум) покинуть прилегающее к «Касру» здание (которое было снесено) и переселиться в выделенное им Израилем альтернативное жильё[197][198][199][200].

Абдул-Баха и Джаляль Азаль (сидит справа от него) среди фермеров Адасийи (1918). Слева от Абдул-Баха — его секретарь Фазлолла Мохтади Собхи, позднее также отлучённый от веры Шоги Эффенди и выпустивший мемуары с критикой Бахаи[комм. 57][202].

В 1952 году[203] в Фамагусте, Кипр состоялась широкая встреча, на которой присутствовали представители всех трёх поколений бахаи, в том числе: вернувшийся на Кипр Джаляль Азаль, представлявший азалитов, Исмат и другие, представлявшие последователей Мирзы Мухаммада Али (бахаи-унитарии), Ахмад Сохраб, представлявший тех, кто против любой формы управления, а также бахаи из Ирана. Одной из целей этой конференции был сбор средств на возведение мавзолея над могилой Собх-и-Азаля[204]. К этому времени к позиции унитариев склонились практически все потомки Абдул-Баха, в их числе и отлучённый брат Шоги Эффенди Рияз. Увлекаясь коллекционированием оригиналов манускриптов об истории веры, он четыре раза посещал Джаляля Азаля на Кипре[205]. Контакты со всеми поколениями Бахаи помогли Азалю получить доступ к документальным первоисточникам и написать в 1967—1971 годах ряд исследований истории Веры Байани и Бахаи, хранящихся в библиотеке Принстонского университета[206][207] и опубликованных в 2004 году веб-сайтом иранского сообщества Байани[208].

К 1970-м годам в Акко насчитывалось шесть семей бахаи (потомки Бахауллы, отлучённые от веры), которым антрополог Эрик Коэн дал статус «остаточной религиозной общины»[209][83]. В том числе в Израиле по-прежнему проживали Амин Улла Бахаи, Камар Бахаи и её дочь Негяр, отлучённые от веры Шоги Эффенди дочь Абдул-Баха Мунавар Ханум и его внучка Сорайя Ханум, внуки брата Бахауллы Мирзы Мусы (семьи Ирани, Баххадж), а также некоторые члены семей Афнан (родственники Баба)[210]. В распоряжении семьи Мухаммада Али оставалось большое количество оригиналов писаний Бахауллы, которые Амин Улла передал в один из музеев Великобритании, в настоящее время их местонахождение неизвестно[комм. 58]. Амин Эффенди являлся почётным председателем Федерации Бахаи до своей смерти в 1974 году на 92-м году жизни[213], но после проигрыша лидерам большинства борьбы за владение недвижимостью Бахаи и за официальное признание Государства Израиль[комм. 59], она носила достаточно маргинальный характер[214][215].

В 2009 году с инициативой возрождения «унитарного[комм. 1] бахаизма» выступил американский исследователь веры Бахаи Эрик Стетсон (1979—). В марте 2010 года он зарегистрировал некоммерческую «Унитарианскую Бахаистскую Ассоциацию» (англ. Unitarian Bahai Association) (УБА), в правление[комм. 60] которой в августе 2010 года символически вошла Негяр Бахаи Эмсаллем (?—2019), правнучка Бахауллы — внучка как Мирзы Мухаммада Али, так и младшего сына Бахауллы Бадиуллы[комм. 61][221]. Помимо прочего, этим подчёркивалось, что женщины имеют право быть избранными в международный совет директоров Ассоциации[комм. 62].

Первоначальный состав правления УБА (март 2010) также включал в себя: секретаря Джоэля Бьорлинга (1952—), специалиста в области новых и альтернативных религий, автора книги «Вера бахаи: историческая библиография»[223], директора мультимедиа — Уильяма 'Билла' Кронемайера (1952—2010), владельца компании WJK Associates, основателя Ассоциации Видеографов Нью-Джерси (NJVA) и активного члена ряда мультимедийных групп, вышедшего из Национального Собрания Бахаи США в 2002 году[224], а также модератора ряда дискуссионных групп Маки Линду Кисвар Тёрнер — однако к маю 3 из 5 членов правления вышли из него. Ассоциация была зарегистрирована в городах Фэрфакс, Вирджиния[225] и Уилмингтоне, Делавэр[226], США.

С 1992 года Эмсаллем — старейшина рода Бахаи, проживавшая в Израиле — возглавляла некоммерческую организацию «Семейное Общество Бахаи», целью которой было управление и обслуживание общественными зданиями и учреждениями — молитвенный дом, дом культуры, музей, галерея, детский дом и кладбище семьи Бахауллы и общины бахаи. Организация базировалась в доме Эмсаллем на улице аГефен в Хайфе[комм. 63][228]. В 1990-е годы Эмсаллем воздвигла усыпальницу на могиле своего деда, Мирзы Мухаммада Али в Акко, Израиль, неподалёку от усыпальницы самого Бахауллы[229]. Туда же были перенесены останки его брата Зияуллы[комм. 64][231], которые в 1965 году были удалены из усыпальницы Бахауллы в рамках процесса, названного Всемирным домом справедливости «очищением от прошлого загрязнения»[232].

Сады Ризван в Акко[233]

Впервые, Эмсаллем публично высказала свою точку зрения на современную религию Бахаи в интервью, показанном в израильском документальном фильме «Бахаи в моём дворике» в 2006 году[234]. Она подчеркнула, что её семья является «настоящими бахаи» — во многих публикациях бахаи рассказывалось, что потомков Бахауллы либо не осталось вживых[комм. 65][236], либо что они полностью ассимилировались с местным населением и стали мусульманами[205].

В конце 2010 года Федеральный суд США отклонил апелляцию Национального Духовного Собрания США, требующего запрета на право использования альтернативными направлениями Веры Бахаи зарегистрированной в США торговой марки «Бахаи». Представители ряда групп, в том числе и Унитарианская Бахаистская Ассоциация, заявили о рассмотрении возможности подачи совместного иска в Верховные суды США и Израиля за право открытого посещения и управления святыми местами Бахаи в этой стране[237][238][239]. С 2012 по 2017 годы Негяр Бахаи Эмсаллем, вместе с сестрой Малихой Бахаи Ансари (?—2016), выступая также как наследницы их двоюродной тёти Исмат Бахаи Азаль, судились с Национальным Духовным Собранием США с требованием компенсации в размере 4.8 миллионов шекелей за землю Садов Бахаи в Акко. Однако, израильский суд отказал им в требовании, сославшись на то, что данная земля имеет специальный статус «священной земли» религии Бахаи и регистрация не отражала фактический статус прав её владельцев[240][241][242].

«Унитарианская Бахаистская Ассоциация» (в 2011 году было высказано предложение о трансформации её в «Унитарианскую Универсалистскую Бахаистскую Ассоциацию» с целью стать аффилированной организацией с «Унитарианской Универсалистской Ассоциацией», но в 2012 году она прекратила существование), незарегистрированное «Унитарианское Бахаистское Содружество» (основанное бывшим бахаи (до 1998 года), мормоном и дахешистом Дарриком Эвенсоном в 2009 году, которое также стремилось к сотрудничеству с «Унитарианской Универсалистской Ассоциацией»)[комм. 66][244], а также малоизвестное «Унитарианское Бахаистское Сообщество Ислама» (пропагандировавшее «унитарный бахаизм» в рамках исламской религиозной традиции[245]) не получили широкого развития, так как большая часть современных бахаи-унитариев, придерживаясь мышления внецерковной духовности, не считают необходимым наличие какой-либо формальной религиозной организации или административного управления для практики веры. Таковые могут лишь создаваться для способствования общению и налаживанию связей среди верующих, но не управления ими.

Основатель Веры Бахаи Бахаулла (12 ноября 1817 (Тегеран, Высочайшее государство Иран — 29 мая 1892 (Акко, Османская Палестина) в 1868 году. Последователи Веры Бахаи считают, что изображения пророков Баба и Бахауллы могут демонстрироваться только в таких местах, где им будет оказано должное почитание и уважение[246][247]

Община состоит из сети отдельных лиц и локальных групп (в основном расположенных в США), инициатив и ресурсов, в частности страниц и дискуссионных групп в социальных сетях (среди них — созданные исследователями веры Эриком Стетсоном[248][249], Дейлом Хасбендом[комм. 67][251] и правнучатой племянницей Бахауллы Парри Баххадж[252]), а также ряда анонимных веб-сайтов и блогов[253][254][255][256][257][258][259][260]. У бахаи-унитариев нет главы и формальной регистрации членства, все верующие имеют равный голос. Унитарии соглашаются с одной из речей Абдул-Баха, записанной его секретарём Ахмадом Сохрабом[комм. 68]:

Движение бахаи — это не организация. Вы никогда не сможете организовать Дело Божье. Оно не может быть расположено в одном месте или сосредоточено в одном человеке. Движение бахаи — это дух эпохи. Он — повсюду… Это сущность всех высших идеалов этой эпохи… Человек, возможно, никогда не слышавший названия бахаи может в то же время иметь все качества, необходимые для того, чтобы сделать его бахаи… Бахаи — инклюзивное движение: здесь можно найти учения всех религий и обществ: христиан, иудеев, буддистов, магометанцев, зороастрийцев, теософов, масонов, спиритуалистов и др… Даже социалисты и философы находят свои теории полностью развитыми в этом движении[261][262].

— Абдул-Баха, речь в Вене, 20 апреля 1913

Бахаулла учил, что у Бахаи не должно существовать духовенства — бахаи-унитарии считают, что это было сделано с целью избежать ошибок религиозной организации и членов духовенства, определяющих, что верно для последователей веры. Унитарии свободно могут и даже поощряются самостоятельно исследовать и толковать бахайские писания в соответствии с собственным пониманием, разумом и совестью, вместо того чтобы соглашаться или делать вид согласия с «официальными» толкованиями и доктринами[263]. Разрешается также использование альтернативных или собственных переводов священных книг религии[комм. 69], действует полная свобода публикаций на тему Бахаи, которые не нуждаются в предпечатном одобрении. Допускаются совместные (коллективные) молитвы[комм. 70]. Унитарии также могут свободно публиковать и распространять фотографии и изображения любого из Пророков, включая Баба и Бахауллу, потому что это не было запрещено до времени Шоги Эффенди[270]. В целом, бахаи могут делать всё, что утвердит публичное собрание Дома справедливости (встреча не менее 9 бахаи) на городском уровне, в том числе и вводить новшества по вопросам, неурегулированным Священным писанием.

Мир не лишен различий в идеях, убеждениях и стремлениях, но мне кажется, что различия в [религиозных] убеждениях должны ограничиваться местами отправления культа. Каждый человек, однако, может свободно верить как и в кого ему угодно, но эти разные доктрины никак не мешают единству человеческого общества. Закончив наши молитвы в наших разных местах богослужения, мы все объединяемся в человечности и братстве и, следовательно, должны быть равноправны в наших взаимоотношениях и гражданских правах.

— Мухаммад Али Бахаи, 1934[113]

Символ унитарианского универсализма — пылающая чаша

Ряд современных бахаи-унитариев являются членами или сторонниками Унитарианской Универсалистской Ассоциации (УУА)[комм. 71][274][275][276][277], объединяющей в себе самые либеральные направления различных религий[278]. Как унитарианский бахаизм, так и унитарианский универсализм уделяют особое внимание правам человека, социальной справедливости и равенству, демократии, международному миру и взаимному уважению и примирению между людьми разных рас и религий. Базовый принцип УУА заключается в том, что Бог спасает всех людей любой веры, и все религии мира имеют одинаковую духовную ценность[279]. Как для того, чтобы стать бахаи-унитарием, так и чтобы быть унитарианским универсалистом не требуется покидать свою нынешнюю религиозную общину, можно параллельно продолжать участвовать в любых духовных организациях — христианских церквях, исламских мечетях, еврейских синагогах, индуистских или буддийских храмах и т. д. — в духе межконфессионального примирения[комм. 72]. В данном случае, молитвенные дома УУА рассматриваются как дома поклонения Бахаи (Машрикуль-Азкар)[280][281]. УУА призывает своих членов исследовать различные религиозные традиции и практики и время от времени посещать различные богослужения, чтобы развивать и поддерживать широкий взгляд на человеческую духовность[282].

Ещё во время своего визита в США в 1912 году, Абдул-Баха выступал перед национальной конференцией унитариев и в ряде унитарианских и универсалистских церквей страны[283]. Он говорил:

Вы не должны отмежевываться от [своей церкви]. Знайте это; Царствие Божье не находится ни в одном обществе; некоторые искатели проходят через многие общества, так же как путешественник проходит через многие города, пока не достигнет своей цели. Если вы уже принадлежите к Обществу, не оставляйте своих братьев. Вы можете быть бахаи-христианином, бахаи-масоном, бахаи-евреем, бахаи-мусульманином… Не огорчайте и не отрицайте никого, говоря: «Он не бахаи!» Его узнают по делам[284].

— Абдул-Баха, ответы на вопросы в Лондоне, 1911

Целью «Унитарианского Бахаистского Содружества» в рамках УУА[285] является публикация книг о Вере, которые будут продаваться или предлагаться в книжных магазинах и библиотеках УУА; создание ячеек бахаи-унитариев в каждой церкви УУА; строительство в рамках УУА собственного храма в большой столичной области, когда количество верующих будет оправдывать это действие; организованные паломничества к святыням Бахаи.

Перстневой символ Бахаи, разработанный Абдул-Баха: две пятиконечные звезды (хайкаль), символизирующие Баба и Бахауллу, и вкраплённое между ними каллиграфическое начертание слова «баха». Нижняя линия представляет человечество и мир творения, верхняя линия — мир Божий, а средняя линия символизирует особый статус Богоявления и мир откровения; вертикальная-же линия — символ Изначальной Воли или проявление Святого Духа, исходящего от Бога через Богоявления к человечеству.

Блогер и бывший бахаи Дан Йенсен высказывал критику в адрес использования термина «унитарный»[комм. 1]:

«Если подразумевается теологическое унитарианство, зачем вообще использовать термин „унитарный“? Вы когда-нибудь встречали тринитарного бахаи? Если использование термина „унитарный“ состоит в том, чтобы указывать на отрицание божественности (непогрешимости) любого человека (это имеет смысл, поскольку обожествление любого человека равносильно многобожию), то проблема заключается в том, что у них никогда не было проблем с обожествлением самого Бахауллы. Истинный „унитарий“ не обожествлял бы ни одного человека. Получается, что унитарный бахаи — это бахаи, который живёт как бахаи, не веря в непогрешимость Бахауллы»[359].

Действительно, как ответил ему Эрик Стетсон:

«Многие, вероятно, большинство современных бахаистов-унитариев тоже не верят, что Бахаулла был непогрешимым. И многие из них в той или иной степени вовлечены в унитарианские универсалистские церкви, имеющие явно либеральную духовную традицию, которая несовместима с буквальным обожествлением любого человека. Многие из исторических унитарных бахаистов имели тенденцию считать Бахауллу и его движение не столько мессианской теофанией, сколько прогрессивной духовной и социальной реформой, инициированной смелым и харизматичным лидером».

«Неортодоксальные Бахаи»[комм. 96] придерживаются точки зрения о том, что основатель «унитарного бахаизма» Мирза Мухаммад Али был заслуженно «отлучён от веры» своим братом Абдул-Баха[комм. 97][363]. Однако, фактически не существует беспристрастного независимого свидетельства событий 1892—1921 годов, когда разворачивалось противостояние между сыновьями Бахауллы. Все авторы, современные тому времени, принадлежали либо к господствующей ветви Веры Бахаи, либо — к сторонникам «унитарного бахаизма», или же основывали своё мнение на источниках одной из сторон[104][364]. Единственной группой независимых исследователей были приверженцы других религий, в основном протестантизма (Э. Г. Браун, У. М. Миллер, С. Г. Уилсон и др.) — их мнение обычно отвергается основной ветвью Бахаи как предвзятое и неавторитетное[365][366][367]. Исследователи истории веры Бахаи в наши дни (Х.Коул, Д.МакОуэн, Э.Стетсон и др.) также практически автоматически получают статус вероотступников или её противников[368][369].

В «Откровении Бахауллы» член Всемирного дома справедливости Адиб Тахерзаде[370] отмечает, что ещё при жизни Бахауллы Мирза Мухаммад Али писал и распространял сочинения «которые, как он утверждал, были стихами Бога и, подобно стихам его отца, ниспосланным Божественным Откровением». Бахаулла якобы строго упрекнул Мухаммада Али за его притязания, позднее заявив в одной из своих скрижалей по отношению к сыну: «Если он хоть на миг выйдет из-под сени Дела, он поистине обратится в ничто»[371]. Сам Мухаммад Али объяснял, что отправлял письма и использовал подписи по инструкции своего отца, который при его помощи хотел проверить верность верующих[комм. 98][372]. Точка зрения бахаи-унитариев на этот случай состоит в том, что он оставил большой след и повлиял на систему убеждений юноши: Бахаулла объяснил ему и всем верующим, что «никто и никогда не сможет стать равным сотоварищем Богоявителю и объявить себя непогрешимым» — положение божественного посланника не является чем-то, передающимся по наследству. Возможно, что именно потому он и увлёкся унитарным мышлением, и впоследствии противостоял брату, видя своей задачей создание сдерживающего фактора для ограничения статуса и полномочий на которые претендовал Абдул-Баха[104].

Мирза Бадиулла Эффенди — «Гусн-и-Анвар» («Ярчайшая ветвь»)
(1871, Адрианополь, Османская империя — 1 ноября 1950, Хайфа, Израиль)

Доктор Юнис Афрухтех, служивший секретарём и переводчиком Абдул-Баха в 1900—1909 годах[373], подробно описал историю «нарушения Завета», полностью возложив вину на Мухаммада Али, которому помогал его младший брат Бадиулла :

«Со дня, когда Китаб-и-Ахд был зачитан в Акко, Главный нарушитель Завета собрал вокруг себя Агсан, Афнан[комм. 99] и группу его собственных приближённых, которые тайно поддерживали его, и сформировал совет, чтобы противостоять божественному Завету. Эта группа приложила все усилия, чтобы разрушить единство среди друзей Бога. Умы нарушителей Завета, которые были совершенно лишены понимания истины веры и божественной воли, искали пути, разрабатывали методы и создавали заговоры, которые, по их мнению, гарантировали бы им окончательный успех. Они гордились своим внутренним единством и разместили своих следователей и шпионов в особенно чувствительных районах города[комм. 100] с конечным намерением установить халифатоподобную форму теократии по суннитскому образцу. Стратегия нарушителей Завета реализовывалась по политическим и религиозным каналам или путём обвинения Абдул-Баха в несправедливости по отношению к ним. Нарушитель Завета Мирза Мухаммад Али, как и его предшественник Йахья Азаль, укрылся в углу Особняка, но направлял своего брата Мирзу Бадиуллу в их борьбе против Абдул-Баха. Весь день Мирза Бадиулла бегал во всех направлениях, надеясь создать как можно больше разногласий, придумать как можно больше замыслов и инициировать как можно больше провокаций. Он участвовал во всевозможных собраниях, делал всё необходимое для того, чтобы найти согласие с различными группами и привлечь их симпатии к планам нарушителей Завета»[комм. 51][376].

Схожего мнения придерживались современники событий, выпустившие мемуары соратники Абдул-Баха — его личный врач доктор Хабиб Муайяд[377], миссионер Хаджи Мирза Хайдар Али[378] и хранитель Дома Аббуда Халиль Шахиди[379]. Наследник Абдул-Баха Шоги Эффенди хоть в целом и признавал, что сам Бахаулла поставил Мухаммада Али «на вторую высшую позицию в рядах верующих» и в своё время Абдул-Баха заверял, «что со временем все завещанные ему [Абдул-Баха] почести перейдут к тому [Мухаммаду Али]», но при этом считал, что Мухаммад Али «совершенно явно нарушил Завет Бахауллы»[комм. 101]. Подытожили официальную точку зрения назначенный в 1957 году «Десницей Дела Божьего» Хасан Бальюзи[380], описавший конфликт братьев в своей биографии Абдул-Баха (1972)[комм. 102] и счёвший «злым гением» Мухаммада Али его двоюродного брата Мирзу Мадждеддина[комм. 103], а также вышеупомянутый Адиб Тахерзаде, посвятивший противостоянию братьев книгу «Завет Бахауллы» (1992)[383][384].

Мухаммад Джавад Газвини

Один из ближайших соратников Бахауллы, известный литературный критик и историк веры Бахаи Мухаммад Джавад Газвини[комм. 104][комм. 105][386], напротив, возлагает полную ответственность за раскол на Абдул-Баха (1914):

«Аббас Эффенди свёл на нет самый великий дар и самый высокую и славную цель, так как он, ради свои личных целей породил ненависть и раздор среди народа Баха, наполняя сердца своих последователей ненавистью, враждой и отвращением, чтобы они проявляли крайнюю неприязнь и ненависть в отношении Мухаммада Али Эффенди и Святого Семейства [Бахауллы]. Все же, кто не соглашается с ним в его идеях и утверждениях и не говорит зла о его брате — считается „нарушителем Завета“. В результате этого раскола — с одной стороны находятся последователи Аббаса Эффенди, которые составляют большинство. Большая часть из них считают, что он обладает Высшей Непогрешимостью, ему приписывают высокое положение, свойственное Богоявлениям, и чем больше его последователи увеличивают похвалы и возвышают атрибуты — тем больше он превозносит свои дары им и тем добрее он относится к ним, ясно и однозначно принимая на себя статус носителя нового Откровения. С другой стороны, меньшинство, которое находит, что претензии Аббаса Эффенди, его высказывания и его идеи расходятся с заповедями Его Святейшества, нашего Великого Учителя; кто считает, что Мухаммад Али Эффенди покорён Богу и послушен заповедям Его Святейшества Бахауллы»[97].

Аналогичную позицию высказывают Мирза Ага Джан Кашани (Хадимулла)[комм. 25] — личный помощник и секретарь Бахауллы, проработавший с ним свыше сорока лет[комм. 22] и основатель американского сообщества бахаи Ибрагим Хайрулла, общавшийся с обоими братьями[комм. 106], и впоследствии обвинивший Абдул-Баха в попытке организовать его убийство в Америке[комм. 47]. Вину на Абдул-Баха возлагают и не-бахаи авторы, выступавшие с позиции критики этой религии — американка Розамонд Темплтон, археолог и сторонница христианского сионизма, проживавшая долгое время на Ближнем Востоке и лично знакомая с семьёй Бахауллы[комм. 107], христианский миссионер Уильям МакЭлви Миллер, служивший с 1919 по 1962 годы в Персии[комм. 108], ещё один миссионер-пресвитерианин — Сэмюэль Грэм Уилсон[комм. 109], бывший бахаи, а впоследствии автор протестантской направленности Франческо Фичиккья[комм. 110], индийский писатель-ахмади Мауляна Мухаммад Али (1933)[393], а также тщательно изучивший исторические документы азалит Джаляль Азаль[208].

Камар Бахаи, внучка Бахауллы, около 1940 года

Племянница Мирзы Мухаммада Али Камар Бахаи была сторонницей версии о том, что раскол в семью внесло не противоборство братьев[комм. 111], а интриги со стороны, сеявшие раздор между ними (1953):

«Мухаммад Али Эффенди — сын, чьё право было узурпировано, чьё доброе сердце и благородный характер следовали принципам бахаизма до буквы, чья человечность была безгранична, человек мира, чьи добродетели позволяли интригам в полной мере воспользоваться преимуществами его приверженность бахаизму с целью разрушить последний мост, который связывал его с так называемыми последователями Аббаса Эффенди, которые на самом деле сами были интриганами. Не будет преувеличением сказать, что со всеми присущими ему качествами Мухаммад Али Эффенди стал бы идеальным лидером на смену своего брата Абдул-Баха Аббаса. Эта символическая картина идеального лидера, благородного сердца, замечательного человека и возвышенной души, лидера, который любил бахаизм и посвятил всю свою жизнь его служению, заботе о доктрине, которую он помог создать, его стремление предотвратить раскол — все это заставило его молча проглотить великую ложь с поддельным завещанием Абдул-Баха[комм. 85], которое сфабриковали злобные интриганы, использовавшие предполагаемые недоразумения между братьями, придуманные ими самими, чтобы ввести в заблуждение общественное мнение и достичь своих порочных целей. Они запятнали репутацию Абдул-Баха Аббаса и преуспели в том, чтобы отстранить Мухаммада Али Эффенди от руководства, и доверили его мальчику [Шоги Эффенди], которым они могли управлять, как им было угодно, из-за его юности»[комм. 112][395].

Внучки Мирзы Мухаммада Али Негяр и Малиха Бахаи считали, что всему виной — разные характеры братьев и ревность между их семейными ветвями[комм. 113], а Хасан Джаляль Шахид, последний член семьи Бахауллы, который лично был знаком с Абдул-Баха и Шоги Эффенди также возлагал ответственность за раскол на племянника Бахауллы Мирзу Мадждеддина бен Мусу Ирани[комм. 114]. Сам Мадждеддин высоко оценивал Мирзу Мухаммада Али и свои отношения с ним, и надеялся написать его биографию, чтобы «солнце истины не оставалось скрытым под облаками лжи»[комм. 115].

Шуа Улла Бехаи в традиционном ближневосточном халате (абайя) и фетровой шляпе (тарбуш)

В 1912 году сын Мухаммада Али Шуа Улла Бехаи через американскую прессу вызвал Абдул-Баха на мирную конференцию, для того, чтобы обсудить разногласия[комм. 27]. Он сформулировал девять вопросов для обсуждения, которые, однако, Абдул-Баха отклонил как «недостойные малейшего рассмотрения», сравнив Бехаи с «пьяным, выходящим из салуна на углу». Вслед за ним, современные бахаи считают моделью поведения полное игнорирование вопросов «нарушителей завета».

1. «Почему Ваше превосходительство скрыло часть „Книги Завета“ — завещания Бахауллы? Это завещание было доверено Вам, чтобы Вы смогли передать его полностью последователям Бахауллы.
2. Гусн-и-Акбар был выбран, чтобы занять после Вас ту же позицию, которую Вы занимаете, но Ваше превосходительство утверждали, что он оступился и упал. Как это возможно, упасть с упомянутого положения, прежде чем получить возможность занять его?
3. На каких основаниях Вы можете утверждать, что Вы — Средоточие Завета? Ведь только Бог является Средоточием Завета.
4. Почему Вы утверждаете, что являетесь толкователем высказываний Бахауллы? Он заявил в Книге Мудрости, что для них нет Толкователя, кроме него самого.
5. Как могло случиться, что Вы — Проявление службы Богу, когда Бахаулла объявлял таковым только Себя? Также он учил, что не может быть никаких Проявлений после Него, пока одна тысяча лет не прошла с Его появления.
6. Почему Вы заявляете о своей непогрешимости, называя свои письма священными скрижалями и откровениями?
7. Почему Вы учите, что у этого величайшего Проявления есть 3 вождя: Баб, Бахаулла и Вы? Бахаулла говорил: „Никого, кроме меня в Царствии нет“. Библия учит, что в последние дни у нас будет один пастух, только один вождь, а не 3. Также Бахаулла говорил: „У Него нет ни представителя, ни преемника, ни сына“.
8. Почему Вы заявляете и тут же, на одном дыхании, отрицаете, то на что Вы претендуете?
9. Почему Вы не учите и не распространяете учение Бахауллы, как Вам было указано, вместо того, чтобы распространять своё собственное?»[399][400][401][64][402][403][404]

В своём завещании, написанном между 1901—1908 годами, Абдул-Баха обвинил брата в нарушении Завета Божьего, отступлении от закона, подстрекательстве к мятежу, вставках в священные тексты и искажении их слов, подделке и фальсификации писем и документов[комм. 116], а также отправлении Османскому правительству клеветнического заявления, которое привело к началу работы в 1901 году следственного комитета [комм. 117] — с конечной целью — ареста Абдул-Баха[комм. 118] и предания его смерти:

Статья в газете «The Charlotte News», Шарлотт, Северная Каролина, 27 января 1922 года, заявляющая, что Мухаммад Али был выбран преемником покойного Абдул-Баха в качестве главы бахайского движения[408]

«Зачинщик бунта и сеятель смуты Мирза Мухаммад Али вышел из-под сени Дела, нарушил Завет, исказил Священный Текст[комм. 119], нанёс страшный урон истинной Вере Божьей, разобщил народ Его, в злобном ожесточении пытался причинить вред Абдул-Баха и позволял себе самые враждебные нападки на сего слугу Священного Порога. Он не упускал ни единой возможности, дабы выпустить стрелу и пронзить ею с целью пронзить грудь сего обездоленного слуги, он не забывал нанести ему всякую жестокую рану, не жалел яда, дабы отравить жизнь несчастному»[413][414].

Исследователи отдают должное Мухаммаду Али за то, что он придерживался вежливого тона в своих ответах Абдул-Баха, не переходя на оскорбительные выражения[комм. 120][416] — в отличие от наполненной злобой и ненавистью риторики его брата, несовместимой с миролюбивым учением Бахаи[11]. В интервью своему сыну Шуа Улле Бехаи[комм. 121] (1937), Мухаммад Али прокомментировал заявления Абдул-Баха следующим образом:

«Все обвинения в завещании — это слухи, грубое и беспочвенное искажение фактов. Я всегда жил в соответствии с заповедями Бахауллы, слава ему, и таким образом исполнял свои обязанности. Я посвятил всю свою жизнь службе Делу и публикации его учений. Я противостоял своим врагам улыбкой, трудностям и несчастьям — выносливостью, и к тем, кто обидел, неправильно оценил и ложно обвинил меня, я не испытываю чувства вражды, но искренне молюсь, чтобы Бог смог простить и привести их к истине, ведь он есть Милосердный и Всепрощающий»[320].

В своём комментарии (2010), исследователь Веры Бахаи (исключённый из неё в 2005 году Всемирным домом справедливости) Шон МакГлинн выразил общую точку зрения последователей основного направления веры:

«Мирза Мухаммад Али был младшим братом Абдул-Баха, который восстал против авторитета своего брата как главы общины Бахаи, смог завладеть некоторым бахайским имуществом и в течение некоторого времени причинял другие трудности, в частности, представив правительству Абдул-Баха как угрозу османскому государству. К концу жизни Мухаммад Али остался без друзей или последователей и был вынужден отказаться от имущества, которое он захватил, но не имел средств для поддержания в пригодном состоянии. Я полностью отвергаю предположение, что между Абдул-Баха и Мухаммадом Али существует какая-то эквивалентность. Во-первых, посмотрите на их плоды. Одна — плодоносная ветвь, другая — давно мёртвый прутик. Она уже не может быть оживлена сегодня»[417][418].

Бывшие бахаи, ныне универсалисты, Дейл Хасбенд[комм. 122][420] и Эрик Стетсон, однако, в ответ отмечали необходимость для установления исторической справедливости полного изучения материалов, написанных сторонниками обеих позиций конфликта:

«Я прочитал все доступные первоисточники, написанные Гусн-и-Акбаром и его сторонниками, которые знали его и его учение. Основываясь на прочтении этого материала и сравнении его с материалами, написанными Абдул-Баха и Шоги Эффенди, я пришёл к выводу, что хайфский рассказ о конфликте между Гусн-и-Акбаром и Абдул-Баха несправедливо пристрастен. Важно, чтобы бахаи видели обе стороны истории, так как это является частью принципа независимого исследования истины».

Хуан Коул — американский учёный и историк, специализирующийся на Ближнем Востоке.

Исследователь веры Бахаи, основатель «H-Bahai» — одной из крупнейших онлайн-библиотек ей посвящённых, профессор Хуан Коул подчёркивает недостаточность изучения раскола в вере Бахаи со стороны академических учёных. По его мнению, хотя Абдул-Баха на словах часто опровергал свою непогрешимость, в то же время он очевидно претендовал как минимум на т. н. «приобретённую безошибочность»[комм. 83] как единственного полномочного толкователя: «Благословенная Красота благоволил мне подарком: Что бы я ни сказал, так и есть»[421] — тем самым создавая основу для недовольства со стороны унитариев. Коул отмечает, что при жизни Бахауллы Мухаммад Али был не менее уважаемой фигурой в ранней общине бахаи, выполняя важнейшие поручения своего отца, потому его позицию разделили многие выдающиеся лидеры веры. В то же время, по его мнению, нельзя игнорировать то, что, возможно, у Мухаммада Али действительно существовали амбиции досрочно занять позицию брата, поскольку обвинения высказанные в послании Бадиуллы (в заигрывании с турецкими властями и подделке писаний Бахауллы)[комм. 51] недостаточно изучены. Решающим фактором, склонившим перевес на сторону Абдул-Баха, Коул считает финансовый — отрезав братьев от источников доходов[комм. 13], он лишил их ресурсов, требующихся для активного противостояния. Завершила их изоляцию от столь необходимой им аудитории введённая Абдул-Баха в противоположность учению Бахауллы практика «избегания» «нарушителей завета» и всех тех, кто отказывался осуждать их. Их статус стал рассматриваться ниже неверных и преступников, даже осуждённых убийц[422].

Стенография Ага Джана Кашани, получившая название «Письмо откровения». Бахаулла обычно произносил текст с такой быстротой, что его секретарь едва успевал за потоком слов. Иногда даже сам Хадимулла не мог прочитать собственный почерк и просил Бахауллу помочь расшифровать некоторые слова[423].

В основном направлении Бахаи последовательно преуменьшается роль Ага Джана Кашани в развитии веры. Так, принято считать, что за два месяца до смерти сам Бахаулла отказался от услуг Хадима и изгнал бывшего личного секретаря из своего присутствия[комм. 123][425] из-за его непомерных финансовых требований и часто проявляемых надменности и гордыни, а также нежелания объяснять верующим, что раскрытые в его почерке скрижали были продиктованы ему Бахауллой, а он сам не играл никакой роли в их сочинении[комм. 124]. В позднейших публикациях Ага Джан обычно предстаёт необразованным человеком, неспособным брать на себя ответственную роль личного компаньона Богоявления и не обладающим теми качествами, которые были необходимы для служения ему.

Считается, что первое время после смерти Бахауллы Ага Джан был на стороне Абдул-Баха: При жизни Бахауллы тот якобы трижды заступался и просил отца простить проступки Хадима[комм. 125]. Противники Абдул-Баха-же по этой версии первоначально угрожали жизни Хадима, пытаясь завладеть его богатством, и даже обвиняли его в отравлении Бахауллы, в ответ на что Абдул-Баха даровал ему укрытие в своём собственном доме[430].

Версия перехода Ага Джана на сторону унитариев изложена в произведении Юнис Хана Афрухтеха, который служил секретарём и переводчиком Абдул-Баха в 1900—1909 годах «Мемуары о Девяти Годах в Акко»[комм. 126][431]. Он описывает Хадима как «старика, отвергнутого и ненавидимого всеми» и «дряхлого карлика, который всегда сидел в дверях с низко опущенной головой», который «к моменту вознесения Бахауллы уже был изгнан из Веры и был нежеланным в кругах бахаи. Он жил жизнью несчастия и позора. Однако благодаря щедрости Бахауллы он накопил значительное состояние»[комм. 127].

По его словам, братья Абдул-Баха подготовили фальшивое письмо, якобы написанное от имени персидских бахаи, которые ищут руководства Хадима, обращаются к нему за советом и просят не молчать в сложившейся ситуации[комм. 128] — и, когда Ага Джан молился в усыпальнице Бахауллы, жена Зияуллы Сорайя Самандари незаметно вложила это письмо ему в руку.

Через несколько дней, в годовщину смерти Бахауллы Ага Джан выступил перед бахаи Акко и заявил о том, что во сне к нему явился Бахаулла и, потребовав спасти веру из лап неверных, передал скрижаль, записанную его зелёными чернилами. Афрухтех описывает события как попытку Мухаммада Али, Мирзы Мадждеддина, Джавада Газвини и других «нарушителей Завета» поднять массовое восстание руками Хадимуллы, а затем при помощи своих агентов в османских властях потребовать изгнания Абдул-Баха. Однако, благодаря своевременному вмешательству, Абдул-Баха, «сохранявшему абсолютное спокойствие и чувство глубокого почтения к священным местам», удалось не допустить бунта и заполучить в свои руки письма, которые Ага Джан планировал отправить верующим в разные страны. Позднее, Абдул-Баха хранил их у себя на столе и время от времени демонстрировал друзьям насмешки ради. Из-за того, что Мирза Ага Джан был поселён в усыпальнице Бахауллы, Абдул-Баха не позволял верующим посещать Храм в этот период и сам читал молитвы на улице или сидя на земле неподалёку от усыпальницы.

В послании Бадиуллы[комм. 51] говорится, что в последние свои дни Ага Джан узнал об истинных намерениях вероотступников, покаялся и попытался вернуться к Завету, но после его смерти им удалось исказить его письмо Джахруми и издать поддельную копию. Афрухтех также пишет о том, что после смерти Ага Джана «нарушители Завета» прибрали к рукам всё его денежное состояние, для того, чтобы подкупать с его помощью турецкие власти.

Унитарии, в частности, Джавад Газвини, считают, что в своих текстах соратники Абдул-Баха по его приказу полностью извратили историю последних лет жизни Хадимуллы. Эрик Стетсон, в свою очередь, пишет, что, возможно, Абдул-Баха и Ага Джан Кашани видели в друг друге соперников, поскольку оба были ответственными и уважаемыми фигурами в ранней общине бахаи, и потому неудивительно, что они стремились ослабить статус друг друга после кончины Бахауллы. Тот факт, что обязанности Ага Джана были сосредоточены на написании и распространении писаний Бахауллы, возможно, усугубил раскол, поскольку Абдул-Баха больше внимания уделял своим собственным сочинениям, с чем и пытались бороться бахаи-унитарии[432].

Ибрагим Джордж Хайрулла, пионер веры Бахаи в США

Имя Хайруллы фактически стёрто из официальной историографии Веры Бахаи. В текстах, написанных об истории развития веры в Америке, он упоминается лишь вскользь или с критической точки зрения. Например, в 250-страничном издании «Век Бахаи: История ответа Америки на призыв Бахауллы к осуществлению единства человечества» (1944)[433] Хайрулла упомянут лишь единожды просто как один из первых паломников[комм. 129]. Критика-же часто концентрируется на отличии доктрин учений Хайруллы от принятых в Вере Бахаи:

«Бахаи из Акко были шокированы сочетанием у Хайруллы бахаизма, теософии и евангельских протестантских идей в сочетании с ложной арабской этимологией, причудливыми интерпретациями истории и двумя молитвами, предположительно авторства Бахауллы, которые Хайрулла фактически написал сам» (Роберт Стокман)[435]. «Из основных положений учения бахаи благополучно пережили путешествие из Персии в Америку всего два: о положении Бахауллы и о единстве человечества. Оба эти положения преподносятся Хайруллой в обрамлении причудливой смеси эзотерических доктрин, не имеющих ни малейшего отношения к учению Основателя Веры Бахаи» (У. С. Хетчер, Дж. Д. Мартин)[436]. «Он был тщеславным и вводил принципы и интерпретации, которые были его собственным изобретением. Хайрулла мечтал разделить власть с Абдул-Баха. Пусть Абдул-Баха, как он задумывал своим опасно искажённым умом, руководит и управляет Востоком; а он, Хайрулла, благодаря своим блестящим достижениям, возглавит и будет вести за собой Запад» (Хасан М. Бальюзи)[437].

«По ряду богословских вопросов первоначальное учение Хайруллы отличалось от ортодоксии Бахаи — например, его учение о личности Бога, предсуществовании души и реинкарнации. Что ещё более важно, однако, Хайрулла придал своему видению Веры Бахаи выраженно христианский контекст с Абдул-Баха в качестве второго пришествия Христа[438]. После его отречения от Абдул-Баха, учения Хайруллы претерпели некоторую модификацию, и, помимо приверженности к Мухаммаду Али, он ещё более подчеркнул „христианскость“ собственного понимания веры как обращённого христианина, в отличие от исламского и суфийского привкуса у Абдул-Баха и его последователей, и сделал больший призыв к рациональности основой своих идей. То, что Хайрулла развил, было уникальным синтезом идей Бахаи (оторванных от их шиитского происхождения) и его собственных концепций. Это был синтез, который оказался чрезвычайно привлекательным для некоторых членов культурной среды, которые, разочаровавшись в традиционной американской религии, искали новую религиозную идеологию»(Питер Смит)[439].

Ибрагим Джордж Хайрулла (в центре) со своими дочерьми (слева направо) Набихой и Лабибой, сыном Джорджем (справа) и Амиром Шехабом (муж Набихи)

Свои лекции Хайрулла начинал не имея в своём распоряжении печатных копий произведений Бахауллы. Он основывал их на тех уроках, что сам получил от своего учителя Абдула Карима Тихрани в Египте, преподававшего бахаизм как эзотерическое учение, требующее духовной подготовки перед посвящением[комм. 130]. Позднее, Хайрулла консультировался с записями евангельских библейских комментаторов того времени, а также с кембриджским профессором Эдвардом Брауном, который провёл много времени с Бахауллой и персидскими бахаи в 1870—80-х годах[140]. Несмотря на все доктринальные несоответствия, Хайрулла был бахаи в самой фундаментальной основе, заявляя, что Бахаулла был последним Явителем Бога и Пророком этого века[148], однако он совмещал это учение со многими популярными ближневосточными религиозными представлениями о снах, магии и талисманах, а также тезисом о том, что подтверждение учению бахаи можно найти в Библии[441]. Хайрулла искренне стремился познакомиться со священными текстами Бахаи и старался исправить свои учения во время паломничества в Акко. Абдул-Баха-же выражал полное одобрение учению Хайруллы в целом, но постоянно избегал обсуждать специфические догматические вопросы[комм. 45] — для него, в отличие от личной преданности, доктринальные различия казались совершенно неважными[442]. Вот как о его подходе рассказывает одна из первых паломников-бахаи Эла Гудолл Купер:

«Все основные факты [учения Хайруллы] верны… что Бог явился во плоти на Земле — установил своё Царствие — покинул этот мир и оставил управление своему сыну Аббасу Эффенди — Христу. Всё остальное — это знание… всё станет очевидным ещё до того, как любой из нас попытается обучить ему»[443]

Главной и единственной причиной раскола в лагере американских бахаи стали отнюдь не доктринальные различия, а тот факт, что после возвращения из Акко Хайрулла отказался признавать Абдул-Баха в качестве второго пришествия Христа[комм. 131][комм. 132]. В то время, как последний был готов терпеть и даже поддержать неортодоксальное учение Хайруллы, он не смог смириться с его нелояльностью. Сначала он послал через коллегу Хайруллы Антона Хаддада (ливанский бахаи, прибывший в Америку вместе с Хайруллой, долгое время бывший его деловым партнёром, но позднее вступивший с ним в конфронтацию)[447] записку что ни он, ни любой другой учитель не должны ожидать, что они будут назначены главным среди бехаистов или официальным лидером, поскольку писания Бахауллы не допускают такого руководства[448]. В том же 1899 году по указанию Абдул-Баха бывший учитель Хайруллы Абдул Карим Тихрани направил ему письмо, где предписывал учить, что Бог проявился в Бабе как Дух Святой, в Бахаулле — как Бог Отец и в Абдул-Баха — как Бог Сын[449]. Однако, Хайрулла вскоре после возвращения в США открыто заявил, что статус Абдул-Баха должен считаться равноценным статусу его брата Мухаммада Али и начал учить своих последователей о том, что нужно прежде всего придерживаться писаний их отца Бахауллы[450][451]. Многочисленные свидетели раскола, в том числе и Хаддад пишут о том, что Абдул Карим и другие посланцы Абдул-Баха в США не вели с Хайруллой каких-либо доктринальных переговоров[комм. 133], а лишь просили взамен на какие-либо уступки либо требовали под угрозами[комм. 47] сделать заявление с признанием лидерства Абдул-Баха[комм. 134][156], на что Хайрулла ответил отказом и был объявлен «нарушителем Завета»[443][452]. Апологетику направленную против Абдул-Баха Хайрулла изложил в публикациях «Факты для Бехаистов» (1901)[453] и «Три вопроса» (предположительно 1902)[454]. При этом, его основная работа «Бехаулла (Божья слава)» (1900) не рассматривается в господствующем направлении Веры Бахаи как «материал, нарушающий завет» и допускается к прочтению, поскольку в ней фактически не оспаривается сам Завет, и она была написана ещё до того, как Хайрулла порвал с Абдул-Баха[455].

Есть два вида изменений и перемен. Один вызывает спуск, а другой — подъём. Тот, который вызывает спуск, — это не хорошо, а наоборот… Но самое ненавистное изменение во всех случаях, например, таково: человек верен; а потом он оставляет веру. Справедливый человек становится жестоким. Провидец, проницательный человек, становится слепым. Или: быть живым, а затем умереть; быть стойким в Завете и, из-за какой-то идеи, стать врагом, как Хайрулла. Сначала он был очень стойким человеком, глубоко верующим. Затем он дрогнул.

— Абдул-Баха (1909)[456]

Шуа Улла Бехаи, внук Бахауллы, вскоре после приезда в США, 1906 г.

Многие независимые исследователи отдают должное заслугам Хайруллы: «Он — человек с сильным умом, острыми аргументативными способностями, прекрасным разговорным даром, и в целом интересная личность» (Самюэль Г. Уилсон)[457]. «Происхождение и навыки Хайруллы, которые сделали его человеком знающим и достаточно гибким, чтобы обращаться к широкому кругу американцев, были редкостью — на самом деле ничего подобного не повторялось ещё многие годы» (Патрик Д. Боуэн)[458]. «Деятельность Хайруллы замечательна не только тем, что в результате его усилий у Веры Бахаи появилось немало новых последователей, но и тем, что среди новообращённых было несколько человек, ставших впоследствии активными распространителями Веры Бахаи на Западе» (У. С. Хетчер, Дж. Д. Мартин)[436]. «Как человек, который впервые познакомил Северную Америку с Верой Бахаи, Хайрулла, очевидно, имел важнейшее место в цепи событий, которые привели к её распространению в регионе. Он сыграл выдающуюся роль в распространении Веры в ряде городов и посёлков США в конце 1890-х годов» (Ричард Холлингер)[145]. «Движение Бахаи все ещё было бы просто сектантским движением, если бы не почва, которую оно приобрело в Америке. Человеком, благодаря которому движение достигло этого великого успеха, был Ибрагим Джордж Хайрулла» (Мауляна Мухаммад Али)[393].

С точки зрения бахаи-унитариев — Хайрулла — энергичный и чрезвычайно эффективный учитель бахаи, который проявлял большой интерес к богословию и руководствовался желанием открыть для себя абсолютную истину посредством изучения Священных Писаний, не желая подчиняться харизматическому авторитету других их толкователей. Он был первым, кто обратился к богословию бахаи в христианском контексте, и некоторые его мысли до сих пор лежат в основе подхода к Библии западных бахаи[441]. Он построил сообщество из почти 2000 человек и смог привести в семью бахаи множество важных и знаковых фигур Америки, пусть ряд из них впоследствии и не поддерживал некоторые интерпретации своего первого учителя. Шуа Улла Бехаи писал:

«Ибрагим Хайрулла имел большую честь стать первым человеком, который передал послание Бахауллы народу Соединённых Штатов Америки. Он был истинным бахаи, искренне верующим в бахаизм, и учил в соответствии со своим пониманием веры с большой энергией до конца своих дней. Независимо от прошлых событий и существующих предубеждений некоторых из так называемых бахаи по отношению к этой великой душе, мы не можем отрицать тот факт, что он был первым, кто принёс послание истины в Новый Мир, и, несмотря на эти предубеждения, его благородное имя навсегда останется таковым на страницах истории бахаи»[459].

Ислам разрешает 4 жён; у Бахауллы их было 3[комм. 135]; и он рекомендовал своим последователям ограничиться двумя или, желательно, только одной. Из текста Китаб-и-Агдас прямо следует, что двоежёнство было разрешено. При этом, моногамия поощряется, потому что, как указывает Бахаулла, это повышает вероятность того, что у пары будет мирный брак. В другой Скрижали он подчёркивает, что поступать необходимо так, чтобы «создавать покой для себя самого и своей супруги»[462]. Но, при этом, мужчина с двумя жёнами всё равно не нарушает законов Бахаи[463].

Бог предписал вам супружество. Остерегайтесь брать более двух жён. Если кто довольствуется одной супругой из числа служанок Божиих, то и он, и она будут жить в спокойствии

— Бахаулла. «Китаб-и-Агдас», Абзац 63[464]

Свидетельство о браке Бахауллы и Асии Ханум, 1835 год

В последней части жизни Бахауллы, вторая и третья жены Махд-и-Улья и Гавхар Ханум жили с Бахауллой и их детьми в особняке в Бахджи; первая жена, Асия Ханум (Навваб), жила со своим сыном Абдул-Баха. Третья жена была первоначально горничной первой жены. Вторая жена усиленно соперничала за привязанность Бахауллы и в конечном итоге одержала верх, что привело к отъезду первой жены в другой дом. Навваб погибла трагической смертью — факт, который сегодня практически неизвестен среди бахаи[комм. 136].

После смерти Бахауллы, Абдул-Баха «переосмыслил» его разрешение практиковать бигамию, и означил прямо противоположное наставление — абсолютный запрет на неё. Как он писал:

«Знай же, что многожёнство не дозволено законом Божиим, ибо ясно сказано, что надлежит довольствоваться одной супругой. Взять вторую супругу можно лишь в том случае, если при всех обстоятельствах к обеим жёнам будет одинаковое и справедливое отношение. Между тем совершенно невозможно быть справедливым и беспристрастным по отношению к двум жёнам. То, что двоежёнство поставлено в зависимость от невыполнимого условия, служит очевидным доказательством его решительного запрета. Потому мужчине не разрешается брать более одной жены»[467]

Очевидно, что Абдул-Баха изменил закон бахаи. Возможно, это было положительным изменением, направленным на достижение большей привлекательности к вере на Западе, но всё-таки изменением, а не простой интерпретацией, несмотря на то, что согласно учению религии Бахаи, только «Богоявления» могут аннулировать законы предыдущего «Богоявления». В среде бахаи возникли критика и путаница, в которой Абдул-Баха обвинил своих недругов. В другом, малоизвестном заявлении, он возвращается к позиции Бахауллы:

«В отношении двоежёнства установление обнародовано, и никто не может его отменять. Позволяется иметь двух жён, это никогда не было запрещено, это законно и разрешено. Ложные обвинения [в отношении запрета на двоежёнство] являются клеветническим нашёптыванием тех, кто хочет распространять сомнения в сердцах людей. Цель состояла лишь в том, чтобы заявить, что бигамия без справедливости не является законной и что эту справедливость очень трудно достичь»

Исследователь Шон МакГлинн, однако, не видит в этом противоречия, считая, что основу нужно искать в Персидском Байане Баба:

«Многие законы, которые кратко изложены в Агдасе, подробно изложены в Байане, и во многих случаях нужно иметь Байан под рукой, чтобы понять, что говорит Агдас. В случае бесплодия у пары есть разрешение взять второго мужа или жену с целью зачатия ребёнка. Это исключение само по себе подразумевает, что общим правилом является моногамия. Исключение подтверждает правило. Это объясняет, почему Шоги Эффенди говорит, что Китаб-и-Агдас „предписывает единобрачие“[468], а не считает, что Абдул-Баха изменил закон»[комм. 137].

Если мужчина или женщина оказываются неспособными иметь ребёнка, для супруга, который не бесплоден будет законным вступить в брак снова после получения разрешения другой стороны, но не без такого разрешения, и цель состоит в том, чтобы ребёнок родился от этого супруга, мужчины или женщины. В этом мире самый возвышенный из плодов, которые Бог дал человечеству — это собрать плоды своего [телесного] существования, чтобы после его смерти, у человека оставался плод, который будет упоминать его с похвалой

— Баб. «Персидский Байан», Единство 8, глава 15[471]

Семейное фото семьи Мирзы Мухаммада Али Бахаи, снятое ориентировочно в 1933 году. Слева направо: Амин Улла Бахаи (второй сын), Лакаийя Ханум (вторая жена), Муса Бахаи (третий сын), Мухаммад Али Бахаи (сидит), Мариям (племянница), Мадждеддин бен Мусса Ирани (зять), Зарангиз (племянница), Мирза Джамиль (шурин), Сорая Ханум Самандари (невестка).

В отличие от традиционной Веры Бахаи, бахаи-унитарии не наделяют Абдул-Баха правом изменять или даже давать официальную интерпретацию священным текстам. Дело также и в том, что у сына Бахауллы Мухаммада Али было две жены, и его браки были устроены самим Бахауллой[466]. Первая его жена — Масума Ханум, была свояченицей историка бахаи Мухаммада Джавада Газвини. Вторая жена, Лакаийя, была двоюродной сестрой Мухаммада Али, дочерью верного брата Бахауллы Муссы Калима. Ей был предоставлен выбор выйти замуж за него, или за Абдул-Баха, и согласно семейной истории, она выбрала Мухаммада Али из-за его мягкой манеры и желания избегать религиозных споров. Она оставила после себя дневник, который, возможно, в будущем будет переведён и опубликован.

Ярым защитником двоежёнства был Ибрагим Джордж Хайрулла, который был последовательно женат пять раз. Он писал:

«Если супружеская пара не имеет детей по какой-либо причине со стороны жены, не было бы неразумным жениться на другой ради потомства. Если хорошую жену поражает болезнь и как жена она становится непригодной, то разумнее жениться на второй, чем подвергнуться искушению. Если бы разрешалось двоежёнство, великие беды и несправедливость, от которых страдают незаконнорождённые дети и их матери, были бы устранены; точно так же это было бы облегчением для морганатических жён и их детей. Две жены обычно конкурируют, чтобы угодить своему мужу, как это было на Востоке среди мусульман. Это отнимает у мужа склонность нарушать завет, данный им. В то же время это делает обеих жён осторожными, чтобы не сделать то, что не понравится их мужу. Многие тысячи хороших мужей предпочли бы жениться на своих любовницах в качестве вторых жён, чем жить с ними в прелюбодеянии. Отнимите два месяца до и два месяца после рождения ребёнка и восемь дней каждого месяца на чистоту от года жены, и от него останется только половина. Поэтому бигамия в некоторых случаях — мудрая вещь»[472].

Первые западные паломники-бахаи, 1898. Стоят, слева направо: Роберт Тернер (первый афро-американский бахаи), Энн Апперсон (племянница Фиби Херст), Джулия Пирсон (помощница миссис Херст и наставница её двоюродной сестры Агнес Лейн). Сидят, слева направо: дочь Ибрагима Хайруллы, Миссис Марион Хайрулла, Ибрагим Джордж Хайрулла, названная Абдул-Баха «Матерью-учительницей Завета» Луа Гетсингер, вторая дочь Ибрагима Хайруллы от предыдущего брака.

У унитарных бахаи не выработана единая точка зрения по поводу реинкарнации. В ряде писаний Бахауллы говорится о возвращении пророков и святых из прошлых религиозных провидений в современную эпоху[473], и некоторые бахаи-унитарии интерпретировали это как свидетельство перевоплощения души.

Доктрине реинкарнации учил в США проповедник веры Ибрагим Джордж Хайрулла, которого с этой идеей познакомили одни из первых американских новообращённых (Торнтон Чейз, Стюарт и др.), и который первоначально не имел собственного доступа к трудам Бахауллы. Ранние американские бахаи считали, что Абдул-Баха был вторым пришествием Христа, его братья Мухаммад Али — Мухаммеда, Зияулла — Авраама, Бадиулла — Моисея, сам Хайрулла — реинкарнацией апостола Петра, его учитель Абдул-Карим Тихрани — Иова, первые американские верующие Эдвард Гетсингер — апостола Иоанна, и Луа Гетсингер — Марии Магдалины[474]. Во время поездки в Акко, доктрины Хайруллы раскритиковали обращённые в бахаи улемы, к мнению которых в итоге склонился и Абдул-Баха, первоначально демонстрировавший релятивистский подход к доктринальным спорам и не поддерживавший ни одну из сторон[104][475]. В 1900 году в ответе одному из американских верующих Абдул-Баха писал:

«Вы спрашиваете о духе и его „возвращении“ в этот человеческий мир и это элементарное пространство: знайте, что дух вообще делится на пять видов: растительный дух, животный дух, человеческий дух, дух веры и божественный дух святости. Для первых трёх духов нет реституции или „возвращения“, но они подвержены реверсии, рождению и разложению».

Хайрулла отвечал ему:

«Предсуществованию человеческой души учили Бехаулла, Пророки и Христос. Бехаулла учил нас в книге Хейкле, что в Шатре Величества и Могущества есть некоторые души, которые, хотя ещё никогда не были на земле, всё же придут сюда, чтобы помочь Делу Божьему и провозгласить Его Слово. Бехаулла также учил нас, что если мы придём на эту землю и не достигнем истины, ради которой мы пришли, мы вернёмся в духовные царствия на те же позиции, на которых мы были до нашего прихода на эту землю. Библия, как и Коран, учат, что Бог придёт судить живых и мёртвых. Как это может быть правдой, если не существует возвращения души? Итак, мы видим, что учения Аббаса Эффенди не соответствуют учениям Бехауллы и учениям Христа, которые он цитировал. Христос учил нас, как и Бехаулла, что человеческая душа или дух бессмертны, и что они сохраняют свою идентичность после смерти, и что они существуют и отличаются от всех других духов или душ»[476].

Помимо Хайруллы, доктрину реинкарнации поддерживало связанное с одной из иранских групп бахаи малоизвестное «Унитарианское Бахаистское Сообщество Ислама», считавшее Баба реинкарнацией Имама Махди, его ученика Муллу Хусейна — Мухаммеда, Бахауллу — Иисуса Христа и Имама Хусейна, а Мухаммада Али — Баба[245]. Ссылаясь на дословный текст Персидского Байана[477] — они считали, что группа четырнадцати непорочных (Мухаммеда, Фатимы и двенадцати имамов) возвращается на землю в каждом Законоцарствии. В реинкарнацию верил также и Эрик Стетсон, считавший большинство людей, вовлечённых в «войны бахаи» нашего поколения — реинкарнациями лиц, участвовавших в прошлых междоусобных столкновениях в религиях Баба и Бахаи [комм. 138].

Однако, большинство бахаи-унитариев, также как и господствующая традиция бахаи интерпретируют стихи Бахауллы метафорически, считая, что в писаниях идёт речь о концепции «Возвращения» в контексте возвращения духа руководства, а не отдельных душ, и отвергают саму идею реинкарнации[479][480][481].

Фамильное кладбище Бахаи в персидской части мусульманского квартала Абу Атаба в Акко, восстановленное в 1990 году за счёт Негяр и Малихи Бахаи. Помимо сыновей Бахауллы Мухаммада Али, Зияуллы и Бадиуллы, Ага Джана Кашани и Джавада Газвини, на нём захоронены многие другие потомки Бахауллы и последователи унитарного бахаизма[482].

В соответствии с признанием Мирзы Мухаммада Али «нарушителем Завета», старейшина рода Бахауллы в Израиле Негяр Бахаи Эмсаллем, считалась потомком трёх поколений противников Завета Бахауллы: её тётя Исмат, была замужем за Джалялем Азалем, внуком Мирзы Йахьи (Собх-и-Азаля — сводного брата Бахауллы, лидера азалитов, рассматривавшего Бахауллу как узурпатора его законного положения лидера, назначенного Бабом), а по обе стороны семьи Негяр происходила от двух сводных братьев (Мухаммада Али и Бадиуллы), которые нарушили Завет Бахауллы и выступили против его законного преемника. Историк Бахаи Муджан Момен пишет, что она, безусловно, поддерживала связь с некоторыми азалитами, а также посетила Иран в 1977 году, где присутствовала на похоронах внучки Азаля. Родословное древо, которое Негяр демонстрировала в фильме, также, вероятно было получено ею через азалитов[483][484].

Однако, в своём единственном публичном появлении в фильме «Бахаи на моём дворике», Эмсаллем не делала каких-либо громких заявлений, лишь подчёркивая, что она — бахаи:

«Мы — семья, и они не могут сказать, что мы не семья. Они говорят своим верующим, которые приезжают из-за границы: „не общайтесь с ними“, но лично я думаю, что это очень по-детски, почему они так боятся нас? Что мы можем им сделать? Против всех… Нам просто это не интересно. Мы — семья, которая живёт здесь. Кровь Бахауллы течёт по всем венам нашей семьи. Мы ничего не делаем против них. Мы просто живём мирно и делаем именно то, что завещал нам Бахаулла. Мы — бахаи. Мы — настоящие бахаи»[485][486].

Муджан Момен отвечает:

«Очевидно, что если посмотреть на историю её семьи, а также на её собственное противодействие Вере Бахаи, утверждение Негяр Бахаи Эмсаллем, что „мы ничего не делаем против них“ звучит фальшиво. На самом деле, она преднамеренно не озвучила информации о своей систематической оппозиции Вере Бахаи во время своего интервью».

Эрик Стетсон так характеризовал Эмсаллем:

«Я нахожу её принципиальной женщиной, порядочной, добродушной, доброй и скромной, с открытым сердцем и открытым разумом. Её уважение ко всем религиям и привычка к межрелигиозному диалогу и общению необыкновенны для тех, кто вырос в её поколении на Ближнем Востоке. Желая избежать бесплодного сектантства, она не любит говорить, по её словам, о „достойном сожаления конфликте“ между её дедами Мухаммадом Али и Бадиуллой и её двоюродным дедом Абдул-Баха; но она твёрдо убеждена в том, что они были хорошими людьми и что история со стороны её семьи заслуживает того, чтобы её рассказали».

Приверженцы Веры Бахаи также указывают на спорную личность основателя «Унитарианской Бахаистской Ассоциации» и редактора «Забытой истории Веры Бахаи» Эрика Стетсона[487][488][489], который в 2002 году выйдя из Веры Бахаи, стал её критиком и создал дискуссионную группу «бывших бахаи», последовательно перешёл в протестантизм и христианский универсализм, соучредив Христианскую универсалистскую ассоциацию, затем начал посещать Унитарианскую Универсалистскую церковь, а потом вновь открыл для себя учение Бахауллы и принёс извинения за его критику[490]. В 2009 году Стетсон создал «Совет Мудрости» — международное межконфессиональное сообщество, несущее в своей основе идеи Бахаи, позднее трансформированный в «Центр человеческого сознания»[491]. Как пишет Муджан Момен, исследователь социологии религии и бахаи, в своей статье «Маргинальность и вероотступничество» (2007):

«Стетсон был бахаи всего 4 года, с 1998 по 2002 год, и, используя терминологию социологии религии, он — „отступник“, то есть тот, кто нападает на свою прежнюю религию или её авторитеты, посвящая много лет жизни нарастанию и поддержанию беспощадного нападения; часто такие люди не могут преодолеть разочарование в религии и просто продолжать жить своей жизнью. Стетсон за последний год своего членства в вере бахаи стал тем, чем социологи религии называют „маргиналом“ — членом религии, который критикует и агитирует за изменение религии. К 2001 году он заявил, что не удовлетворён авторитарным характером администрации бахаи, в конце этого года он объявил себя пророком[492][493] и опубликовал „Книгу восстановления“ с 19 пунктами для реформирования Веры Бахаи[494]. Он также заявил о создании „Альянса за Реформу Веры Бахаи“. Позже в том же году он стал христианином, основав собственную секту христианского универсализма. Затем он изменил свой веб-сайт, посвятив его дискредитации веры бахаи и обращению верующих-бахаи в христианство»[368].

Стетсон разъяснил свою позицию в главе своей книги «Мотивы и намерения редактора»[495][496][497]:

«Я стал бахаи, когда учился в колледже и оставил веру примерно через 4 года, в 2002 году, потому что я обнаружил, что организованный бахаизм слишком жесток в своих доктринах и слишком сосредоточен на повиновении религиозным лидерам бахаи прошлого и настоящего. В конце концов я стал либеральным христианским и унитарианским универсалистом. Несколько лет назад я прочитал в интернете ряд изданий, давно уже вышедших из печати, и с интересом обнаружил, что самые ранние „нарушители Завета“ были исключены из общины бахаи именно потому, что они разделяли стремление к большему свободомыслию, либерализации веры, однако их исключение обычно объяснялось просто упорным отказом подчиняться законным лидерам бахаи. Удивительно мало было написано религиозными учёными и историками о том, что такого рода инакомыслие не является чем-то новым, но является частью давней, богатой традиции либерально настроенных „диссидентских“ бахаи во главе с членами собственной семьи Бахауллы. „Забытая история Веры Бахаи“ — моя попытка внести свой вклад в этот процесс».

Однако, ещё в 2012 году, до написания книги, Стетсон прекратил активное участие в движении «унитарных бахаи», сославшись на свою небольшую религиозность в те дни и отсутствие свободного времени, а также нежелание вести онлайн споры с противниками движения — и с 2016 года не играет какой-либо роли в нём.

В 2015 году Эрик основал благотворительную криптовалюту Grantcoin/Manna [498][499], а затем и «Hedge for Humanity» — некоммерческую организацию, пропагандирующую концепцию безусловного базового дохода. В начале 2020 года, после того, как пережил автокатастрофу, Стетсон вновь вернулся к религиозному служению, основав «Всемирную Церковь Восстановления» и написав книгу «Наша великая нация: Америка, которую мы потеряли, и как восстановить её вместе»[500].

Потомки и родственники Бахауллы в Адрианополе около 1868 года: (сидят слева направо): Зияулла (сын Бахауллы), Мирза Мухаммад-Кули (сводный брат Бахауллы), Мирза Мухаммад Али (сын Бахауллы), Мирза Муса Ага-и-Калим (младший брат Бахауллы), стоит: Мирза Ага Джан Кашани (Хадимулла) (секретарь Бахауллы, за Мирзой Мухаммадом Али)

На сайте интернет-магазина Amazon, 18 % оставленных отзывов о книге были негативными («1 звезда»), 68 % — позитивными («4-5 звёзд»), при этом ни один из отрицательных отзывов не имел статуса «подтверждённой покупки»[501]. Вера Бахаи рекомендует читать литературу, написанную «отлучёнными от веры» только с целью критики и опровержения:

«Лучше не читать книг нарушителей Завета, потому что они ненавистники Света, так сказать, страдающие от духовной проказы. Но книги благонамеренных, но непросветлённых врагов Дела могут быть прочитаны, чтобы опровергнуть их обвинения»[502].

Исследователь генеалогии Бахаи из Перу Грувер Гонсалес считает книгу несбалансированной и односторонней, а позицию самих унитариев — неясной и разобщённой:

«В предисловии Стетсон заявляет, возможно, откровенно: „Некоторые материалы, которые я добавил к публикации, более пристрастны, вставая на сторону отца Мухаммада Али Бахаи, отображая Абдул-Баха в негативном свете“. Мощные и злобные атаки Хайруллы и Газвини на Абдул-Баха, переизданные в этой книге, делают остальную её часть сравнительно безвредной. Самое важное в книге — использование Стетсоном источников по этой теме; с одной стороны, он помещает большинство бывших бахаи, анти-бахаи, открытых врагов веры и т. д., а с другой… — никого. Свидетели, которые были в то время в Палестине, такие как д-р Хабиб Муайяд, Хаджи Али-и-Язди, д-р Юнис Хан Афрухтех, Хаджи Мирза Хайдар-Али и другие, игнорируются. Современные учёные-бахаи, которые писали на эту тему, такие как А. Тахерзаде, М. Момен, У. Шефер, Х. Бальюзи и многие другие, вообще не упоминаются. Он, вероятно, считает их „господствующими“ бахаи, а их мнения предвзятыми. В понятии же „унитарий“ эта группа не показывает никакого единства; для Хайруллы Бахаулла — это „Бог Отец“, а для Камар Бахаи, дочери Бадиуллы — „просто вдохновенный человек“. Стетсона, так или иначе, можно поздравить с усилиями, приложенными к этой книге, потому что очень трудно быть адвокатом проигравшей стороны»[503].

Фото семьи Мирзы Мухаммада Али Бахаи, снятое в 1923 году. Стоят (слева направо): Мадждеддин бен Мусса Ирани (зять), Мирза Джамиль (шурин), Салах Бахаи (племянник), Алия Ханум (невестка), Лакаийя Ханум (вторая жена), Марьям (племянница), Амин Улла Бахаи (второй сын). Нижний ряд (слева направо): Муса Бахаи (третий сын) сидит между Исмат и Иффат (племянницы), Шуа Улла Бехаи (старший сын) присел над Камар и Сазидж (племянницы); Самадийя Ханум (сестра), Зарангиз (племянница), неизвестный ребёнок.

С ним согласны обозреватели, относящие себя к господствующей деноминации Веры Бахаи, например, бахаи Роб Дженкинс, считающий, что показания, приведённые в книге, не выдерживают тщательного исторического изучения[комм. 139]. Отставной американский психиатр и исследователь писаний бахаи Карл Уивер сравнил её с историей христианства, которая была бы написана Иудой Искариотом или священником Каиафой.

Положительную рецензию на книгу опубликовал историк и религиовед Кеннет Пол Джонсон:

«Нередко потомки основателя движения оказываются в противоречии с властями, которые получают контроль над управлением религией. Но ни один случай раскола между семьёй пророка и структурой власти религиозного сообщества не был таким крайним и антагонистическим, как пример бахаи. Эрик Стетсон раскрыл то, что он удачно называет „Забытой историей Веры Бахаи“ — в основном неопубликованные труды Шуа Уллы Бехаи, внука основателя Бахаи Бахауллы. Коллекция включает в себя работы десятка других людей, почти все из них — потомки Бахауллы, которые были не просто отчуждены, но демонизированы религиозными властями, управляющими современной общиной бахаи. В настоящее время существует несколько конкурирующих сект бахаи, основанных на различных претензиях наследовать мантию „Хранителя“, но ни одна из них не поддержана ни одним из потомков Бахауллы. Новая книга — это работы более ранней категории „нарушителей Завета“, отлучённых от веры Абдул-Баха, включая двух его братьев и их семьи. Превосходное введение и заключение Стетсона несут научный, а не полемический характер, хотя примечания и комментарии в основной части книги показывают его восхищение и сочувствие этим отлучённым родственникам. Выжившие потомки Бахауллы, которые сотрудничали со Стетсоном и помогали публикации книги, несут позитивный посыл инклюзивности и примирения. Но уже само их существование является „неудобной истиной“ для системы верований, которая со временем развилась под религиозной властью»[506].

Позитивно о книге высказались и ряд других независимых обозревателей, таких как Нил Дуглас-Клоц, учёный в области религиоведения, духовности и психологии, бывший председатель группы мистиков Американской академии религии[комм. 140], универсалист Дейл Хасбенд[комм. 141], иранский исследователь Бахаи, переводчик с немецкого Ахмад Пурморвар[комм. 142] отметившие, что книга раскрывает важные страницы прошлого религии Бахаи с альтернативной точки зрения, которой ранее не давалось права исторического голоса и которая и сегодня подвергается тщательной цензуре в официальных публикациях.

«Вы — плоды одного дерева и листья одной ветви. Относитесь друг к другу в духе величайшей любви и согласия, дружелюбия и товарищества» (Бахаулла)[508].

Официальные представители основной ветви Веры Бахаи никогда не высказывали своего мнения о направлении «унитарный бахаизм». Абдул-Баха и Шоги Эффенди сосредотачивали свою критику на личности Мирзы Мухаммада Али, рассматривая его ведомым исключительно личной ревностью или ненавистью, нежели философскими и доктринальными различиями в значении веры Бахаи[комм. 143], классифицируя его как «главного нарушителя Завета» и «отлучённого от веры», и лишь опосредованно опровергая его унитарианские трактовки «непогрешимости» лидеров веры[комм. 83]. К его родственникам применяется правило:

«Один из величайших и наиболее фундаментальных принципов Дела Божьего — остерегаться и полностью избегать „нарушителей Завета“. Дети „нарушителей Завета“, которые выросли и до сих пор общаются со своими родителями, вероятно, полностью проникнуты духом „нарушения Завета“, и „друзья“ также не должны общаться с ними, пока „Десницы Дела Божьего“ не убедятся, что эти дети поняли грех своих родителей и отмежевались от них. „Друзья“ иногда удивительно наивны и поверхностны в своём подходе к теме „нарушителей Завета“. Кажется, они не понимают, что потомки Азаля с молоком матери пили ненависть к Бахаулле, точно так же, как потомки Мухаммада Али и его родственников впитали с детства ложное представление об Учителе[комм. 144]. Требуется практически чудо, чтобы преодолеть эту пожизненную привычку к неправильному мышлению»[509]

После смерти Эффенди, органы Бахаи никак не комментировали данные религиозные различия. Будут ли официальные институты Веры Бахаи классифицировать современные группы «унитарианских бахаи» как «нарушителей Завета», которых следует «избегать», как диссидентские или отступнические коалиции, действующие в межконфессиональном контексте, или как новообращённых в другую религию, которая, тем не менее, сохраняет некоторые аспекты веры Бахаи, ещё предстоит выяснить[491][510].

«Бахаи-реформисты» Фредерика Глейшера подчёркивают, что не выносят «такфир» унитарным бахаи или любым другим конфессиям веры, считая, что их приверженцы имеют собственное право на свободу совести. При этом, существенным различием между реформистами и унитариями является то, что первые не признают Мухаммада Али Бахаи законным преемником Абдул-Баха[511]. Аналогичной точки зрения придерживаются и «Свободные бахаи», считающие что отлучение Абдул-Баха своего брата сделано «ради многообещающей будущности Веры»[512].