Пролетая над гнездом кукушки (фильм)

Начало 1970-х — время «новой голливудской волны». Темы и настроения, которым ещё недавно не было места на экранах (секс, насилие, обсценная лексика, хиппи), постепенно становятся мейнстримом. Такие картины как «МЭШ», «Уловка-22» привносят новые веяния в интеллектуальное кино Голливуда. Тогда же на экранах появляются картины, преодолевшие рубеж выручки в $100 млн в американском прокате, — «Челюсти» и «Экзорцист» — первые ласточки эпохи блокбастеров[4].

Кирк Дуглас (Макмёрфи) и Джоан Тетцел (сестра Рэтчед) в бродвейской постановке (1963)

Роман Кена Кизи «Пролетая над гнездом кукушки» был опубликован в 1962 году и стал бестселлером в США. Книга быстро стала классикой поколения битников и уже к 1975 году была переиздана в США более двадцати раз[5]. Тогда же, в 1962-м, Кирк Дуглас за $47 000 приобрёл права на кино- и театральную постановку[6]^:168. Сценическую версию романа написал Дейл Вассерман, и в 1963 году Кирк Дуглас осуществил инсценировку в театре «Cort» на Бродвее. Он сам и исполнял в ней главную роль Макмёрфи[7]. Получив весьма прохладные отзывы театральной критики, пьеса продержалась на сцене всего несколько месяцев. Через год Дуглас по заданию госдепартамента оказался в Чехословакии, где познакомился с молодым и перспективным режиссёром Милошем Форманом. Они пообщались, и Дуглас уже тогда изъявил готовность обсудить начало съёмок. Он выслал роман Кена Кизи по почте, но Форман книгу так и не получил — её конфисковали на таможне[8].

Кирк Дуглас сам хотел спродюсировать фильм по мотивам спектакля и сыграть в нём, но разные обстоятельства воспрепятствовали его планам. Мешал судебный процесс с Дейлом Вассерманом, который неожиданно предъявил права на экранизацию своей адаптированной версии книги[9][10]. Главная проблема была, однако, в том, что сценарий фильма о душевнобольных не вызывал интереса у кинокомпаний. Тема считалась если не провальной, то, во всяком случае, коммерчески бесперспективной. Сценарий был слишком новаторским для того времени. «Я принёс им настоящую классику, а они даже не поняли этого», — комментировал Кирк Дуглас свои многочисленные попытки заинтересовать кинокомпании[11].

Интерес к сценарию проявляли Джон Кассаветис и Питер Фонда, но по различным причинам до съёмок дело не дошло[12]. В начале 1970-х к постановке готовился Ричард Раш, на которого книга произвела большое впечатление. Он также предложил Джеку Николсону, своему старому знакомому по малобюджетным ранним работам, главную роль в будущей картине. Раш видел сценарий более близким к книге, где повествование ведётся и от лица Вождя. Раш после двух лет безуспешных попыток был вынужден расстаться с надеждой поставить картину по той же причине — он не нашёл финансовой поддержки для проекта[6]^:169. Существует версия, что правами на экранизацию изначально владел он и продал их Кирку Дугласу после неудачи с постановкой[13][14].

В 1971 году Кирк, окончательно разочаровавшись, уже собрался продать права на экранизацию, когда его сын Майкл уговорил отца отдать их ему. Майкл решил попробовать сдвинуть проект с мёртвой точки, хотя опыта продюсирования у него не было. Во время съёмок сериала «Улицы Сан-Франциско» Майкл познакомился с Саулом Зейнцем, представителем небольшой независимой продюсерской компании Fantasy Films. Зейнц несколькими годами ранее также интересовался возможностью экранизации романа Кена Кизи, и они решили совместно начать работу над фильмом[11].

Одной из причин, по которым подготовка к съёмкам фильма сильно затянулась, стал необычно продолжительный и тщательный подбор актёров. Создатели располагали ограниченным бюджетом, но одновременно материал обязывал найти хороших исполнителей.

Бо Голдман и Майкл Дуглас во время работы над фильмом

Одни только поиски актёра на главную роль заняли больше года. Джек Николсон был первым кандидатом в списке. Рассматривались варианты с Марлоном Брандо и Джином Хэкменом, но только как возможная замена, — если Джек не сможет сняться[15]. Николсон уже был хорошо известен в профессиональной среде благодаря таким работам, как «Беспечный ездок» и «Пять лёгких пьес»[16]. Однако это были, скорее, артхаусные картины, не столь хорошо знакомые широкой аудитории. Николсон тогда имел имидж испорченного молодого интеллектуала, отрицательного персонажа — совсем не бунтаря Макмёрфи[17]. После работы в «Последнем наряде» Майкл Дуглас окончательно убедился в том, что Джек Николсон подходит на эту роль. Актёр был весьма востребован, пришлось ждать, когда он закончит съёмки. У Николсона были заманчивые предложения на следующие картины от Хэла Эшби и Бернардо Бертолуччи, но он выбрал работу с Форманом[6]^:169.

Известные актрисы Энн Бэнкрофт, Джеральдин Пейдж, Эллен Бёрстин приглашались для исполнения главной отрицательной роли медсестры, но последовательно отклоняли предложение, прочитав сценарий[18]. Имя Луизы Флетчер было известно только специалистам благодаря нескольким её работам на телевидении в 1950-е годы, после которых она более чем десять лет практически не снималась. Милош Форман заметил 40-летнюю актрису исполняющей небольшую роль в фильме Роберта Олтмена «Воры как мы». Форман, пообщавшись с Луизой, решил, что именно она способна реализовать его идею. Главная героиня должна была поначалу понравиться зрителям, но по мере развития сюжета они должны были прийти к пониманию того, с каким воплощённым злом им предстоит столкнуться[17][19].

Отдельной задачей стал поиск актёра на второстепенную, но очень важную роль Вождя. Как вспоминал Форман, само по себе это было весьма нелегко, так как коренные жители Америки по природе не очень крупные. По замыслу режиссёра, Вождь в фильме, в отличие от книги, больше не являлся главным героем, но нужен был именно огромный, «как дерево», индеец. После долгих поисков, практически случайно, нашли уроженца племени крики Уила Сэмпсона, лесника из Вашингтона ростом 6 футов 8 дюймов (203 см)[18][20].

Денни Де Вито, Делос Смит и Мими Саркисян играли роли пациентов и персонала ещё в бродвейской постановке и исполнили их в фильме повторно[10]. При подборе остальных актёров второго плана продюсеры перебрали свыше 1700 кандидатур. Идея создателей картины состояла в том, что эти актёры должны были быть неизвестными массовому зрителю, тогда как главный герой (Николсон), наоборот, был бы хорошо узнаваем: он и представляет в психиатрической клинике наш привычный мир, тогда как прочие пациенты живут в отделённой от реальности маленькой вселенной[16]. Кроме этого, Форман добивался того, чтобы все актёры второго плана были, по возможности, яркими и запоминающимися с одного взгляда[17].

Для многих известных голливудских актёров (Бред Дуриф, Денни Де Вито, Кристофер Ллойд, Уилл Сэмпсон) работа в картине Формана стала дебютной работой на киноэкране, важнейшим образом повлиявшей на их кинокарьеру[21]. Для Уильяма Редфилда, имевшего большой опыт работы на телевидении, напротив, съёмка в фильме стала последней в жизни. Всего через несколько месяцев после выхода картины на экраны он скончался от лейкемии[20].

В картине несколько запоминающихся камео-ролей. Доктора Спиви сыграл настоящий главный врач больницы в Орегоне доктор Дин Брукс. Эпизодическую роль капитана на причале сыграл Саул Зейнц. В массовке картины были заняты пациенты и персонал больницы.

Больница штата Орегон, в которой проходили съёмки фильма (фото 2007 года)

Весьма продолжительное время дуэт продюсеров искал режиссёра, способного справиться с необычным замыслом. Перебрав множество кандидатур, они остановились на Милоше Формане. Как иронически вспоминал режиссёр — его выбрали, потому что он имел хорошую репутацию профессионала и недорого брал за свои услуги. В 1968 году Форман эмигрировал в США и успел снять фильм «Отрыв», провалившийся в прокате. Форман был тогда совершенно «на мели» и подумывал, не вернуться ли ему в Чехословакию, когда Дуглас и Зейнц неожиданно предложили ему работу[10]. Майкл Дуглас отзывался о причине выбора так — Форман был единственным, кто уже на первой встрече с продюсерами детально описал план съёмок. Как утверждает Майкл Дуглас, он и понятия не имел в тот момент, что его отец 10 лет назад уже обсуждал подобную возможность с Форманом[17].

Первый вариант сценария был написан самим Кеном Кизи, но не устроил продюсеров и режиссёра. В сценарии Кизи остались атмосфера и стиль книги, переданной душевнобольным рассказчиком Вождём, что не устроило Формана[22]^:40. Дуглас обратился к Лоуренсу Хабену, затем — к Бо Голдману, тогда малоизвестному начинающему писателю. Работа над сценарием заняла около восьми недель. Кен Кизи впоследствии сослужил недобрую службу создателям картины, крайне негативно отозвавшись о сценарии фильма и, в целом, не одобрив его[23][24]. Когда съёмки уже начались, в одном из интервью его спросили, будет ли он участвовать в процессе. Кизи ответил: «Вы спрашиваете, станет ли будущая мать сама себе делать аборт?»[11][15].

Тем временем продюсеры продолжали обивать пороги киностудий, но так и не смогли никого заинтересовать. В итоге, 4 млн долларов на съёмки Зейнц и Дуглас собрали из собственных средств. Экономить пришлось на всём, но только не на актёре, играющем главную роль. На неё решили пригласить тогда уже вполне состоявшегося Джека Николсона. Только его Форман видел в качестве нужного исполнителя. Гонорар Николсона составил $1 млн плюс процент от проката[6][11]^:169.

Форман решил, что для достоверности съёмки должны пройти в настоящей психиатрической клинике. Согласно первоначальному замыслу, весь фильм необходимо было снять в больничных интерьерах, и только начало и концовку на натуре. Кроме того, отделение было уже готовой декорацией, и это позволило дополнительно сэкономить средства. Режиссёр и продюсеры фильма посетили несколько лечебных заведений и остановились на больнице штата Орегон (Сейлем). Только в этой больнице, как выяснилось, врачи читали роман Кизи. Писатель жил недалеко от этих мест, и его хорошо знали в городке[24]. Главный врач больницы, доктор Дин Брукс, познакомившись со сценарием, дал согласие на производство ленты. В больнице пустовало целое отделение. Как вспоминал Брукс, ему было интересно принять участие в процессе работы над картиной, посмотреть на реакцию пациентов, и, главное, он считал, что съёмки могут иметь благотворный терапевтический эффект. Брукс снялся в роли доктора Спиви и стал также консультантом картины[7].

Съёмки начались в январе 1975 года и заняли около 14 недель. Сцены фильма были сняты строго в том порядке, в котором они и появляются на экране. Только сцена рыбалки оказалась по времени последней[18]. Форман поначалу не хотел её снимать, считая, что она выпадает из контекста, но потом всё-таки вернулся к ней[25]. Съёмки прошли достаточно гладко, за исключением небольшого неприятного инцидента. Один из больных не обратил внимания на экран, закрывавший открытое окно, куда входил электрический кабель, выпал с третьего этажа и сломал плечо[17].

Некоторые сложности возникли с заключительной сценой побега Вождя, высаживающего окно. Сцена была настолько эмоциональна, что режиссёр снимал её одним дублем с нескольких камер — трудно было бы ещё раз точно поймать необходимое состояние Уила Сэмпсона. Бо Голдмен также вспоминал, что очень долго подбирал последние слова Вождя, обращённые к уже мёртвому Макмёрфи (let’s go — бежим отсюда, этих слов нет в романе)[15][17].

В период репетиций около двух недель актёры, вживаясь в роль, находились в отделении, общались с больными и врачами, участвовали в сеансах социальной терапии, питались вместе с пациентами. Прибывший на съёмки позже остальных Николсон вспоминал, что его поразило то, как актёры вжились в свои роли, и что он не смог с первого взгляда отличить, кто настоящий больной, а кто играет. Доктор Брукс давал советы по тому, как актёрам можно наиболее достоверно передать особенности того или иного заболевания. Питер Брокко (исполнитель роли полковника Маттерсона) позаимствовал свой образ у пациента больницы, страдавшего параноидной шизофренией[24]. Ближе к концу съёмок актёры практически переселились в отделение, не выходили из образа и даже спали на тех же койках, что и их персонажи[17].

Форман давал полную волю импровизации, и актёры часто не знали, когда их снимают, думая, что, возможно, это лишь репетиция и камера не включена. Как вспоминала Луиза Флетчер, режиссёр никогда не обсуждал с ней интерпретацию роли, а только призывал её выглядеть более естественной. Показательна сцена первого разговора Макмёрфи и доктора Спиви. Богатая мимика, беспокойное поведение и жестикуляция Джека Николсона полностью являются импровизацией[16]. Актёры в фильме (в частности, исполнитель одной из ролей Сидни Лэссик) настолько вжились в роль душевнобольных, что продюсеры начали беспокоиться об их психическом здоровье[17].

По окончании съёмок права на прокат были проданы компании United Artists. Представители компании посчитали, что удачей будет, если картина отобьёт свой бюджет, и заключили с продюсерами невыгодный для себя контракт. Большой кассовый успех картины стал полной неожиданностью. Премьерный показ состоялся в ноябре 1975 года, на кинофестивале в Чикаго. Роджер Эберт, присутствовавший на премьере, вспоминал, что он никогда не видел более триумфального восприятия зрителями фильма, чем то, которое вызвала лента «Пролетая над гнездом кукушки»[26].

Картина была положительно воспринята большинством критиков и её создание было признано значительным событием в мировом и американском кинематографе.

Винсент Кэнби (New York Times) написал, что картина не даёт ни на йоту усомниться в безупречном вкусе режиссёра. Сергей Кудрявцев привёл работу Формана в качестве редкого примера того, как фильм получил высочайшие оценки и со стороны массовой аудитории, и, одновременно, от самых требовательных специалистов[27]. Роджер Эберт поставил ей три звезды из четырёх по своей шкале, оставшись не совсем удовлетворённым некоторыми сценами. Поездку на рыбалку он нашёл слишком надуманной и символичной, выдающей замысел режиссёра не запирать всю интригу в четыре стены. Самоубийство Билли Биббита также выпадает из общего настроения и ритма. «Фильм настолько хорош, что хочется ему простить, если что-то не так», — написал обозреватель Chicago Sun[28].

Жанровая принадлежность картины спорна — в ней можно наблюдать весьма свободное смешение многих стилей[16], от мелодрамы до трагикомедии[25][27][29]. Кэнби назвал жанр картины чистой комедией[30].

Сцена в конце вечеринки в отделении. Главный герой засыпает перед открытым окном, которое ведёт на свободу. О чём задумался Макмёрфи? Эта тайна и есть тайна всего фильма (Роджер Эберт)[28].

В центре сюжета картины прямой вызов истеблишменту героя-одиночки, олицетворяющего собой бунтарский дух Америки 1960-х. Джек Николсон успешно продолжил разрабатывать мотив нонконформистского конфликта, затронутый им в предыдущей работе «Пять лёгких пьес»[31]. В излюбленной теме Формана — контркультуре, столкновении индивидуума и системы, противопоставлении внешней и внутренней свободы — он находит новый подход. Казалось бы, в психиатрической клинике изгой общества может найти покой и убежище, но, увы, даже тут его неотвратимо настигает «коллективное безумие»[27]. Главному герою удаётся подбить своих товарищей на небольшой бунт, но Вождь не зря предупреждает Макмёрфи, вспоминая о своём отце: «Они поработали над ним, как работают над тобой»[31]. Концовка отражает неизбежное — система преодолевает сопротивление одиночки.

Система не способна вылечить пациентов и только усугубляет их состояние. Выходки же Макмёрфи парадоксальным образом благотворно влияют на узников «кукушкиного гнезда»: например, он излечивает Билли от заикания. Роджер Эберт оценил как один из наиболее важных для восприятия картины эпизодов тот, в котором Макмёрфи, отложив побег, ждёт, привалившись к стене, свою подругу и Билли Биббита. Загадочная улыбка Макмёрфи — ключ ко всей тайне фильма[26]. Бунтарь, восставший против системы, не уходит, а остаётся и встречает свою судьбу и смерть как нечто неизбежное — то, к чему он шёл[32].

Винсент Кэнби, впрочем, предлагал зрителю чрезмерно не фокусировать внимание на идеологических клише и конъюнктурных отсылках к американской истории 1960-х, утверждая, что у фильма есть и другие, не столь очевидные и сиюминутные достоинства. Фильм проповедует не классический для американского общества успех, а, скорее, попытку успеха[30].

Примером традиционного американского семейного действа была в своё время признана картина «Убить пересмешника», ставшая своего рода символом кинематографа 1960-х. «Гнездо кукушки» становится его диалектической противоположностью и основой для традиций новой волны 1970-х[33]^:138. По выражению критика Метца, здесь можно наблюдать отказ от прошлых традиций и своеобразную «квазисемью». Вызывающая сексуальность «альфа-самца» Макмёрфи, лидера в группе больных, противопоставлена лишённому эмоций, бесполому существу в белом халате — медсестре[25]. Однако два столь ярких антипода удивительным образом притягиваются друг к другу. Сестра Рэтчед предлагает оставить Макмёрфи в отделении даже после таких возмутительных выходок, как «телевизионный бунт» и рыбалка. Макмёрфи, имея несколько прекрасных возможностей скрыться из отделения, не торопится его покинуть. Эта же идея притягивающихся противоположностей впоследствии, например, обыграна в другой не менее известной картине — «Человек дождя»[33]^:144.

Визуальная составляющая картины также весьма интересна, хотя, главным образом, она решена в камерном стиле. Большинство сцен поставлены внутри отделения. Начало и концовка замыкают сюжет в кольцо. В начале из внешнего мира полицейские привозят Макмёрфи, и в концовке туда, в этот мир, который так страшит обитателей отделения, отправляется Вождь[25][34]. Сцены на открытом воздухе — рыбалка и баскетбольный матч — визуально эффектно противопоставлены событиям в стенах отделения[31]. Другой испытанный приём, выгодно обыгранный создателями, состоит в том, что конфликт пациентов и персонала больницы подчёркнут подбором костюмов. Тёмно-серые больничные пижамы и чёрная одежда Макмёрфи — рядом со снежно-белой униформой медсестёр и персонала — разделяют героев[31]. Гленн Хетт (Slant Magazine) привлекает внимание зрителя к мастерству оператора и изяществу визуального решения. Проскальзывающая иногда лёгкая небрежность в построении кадра напоминает аналогичный подход Роберта Олтмена с его особой магией мизансцены[35]. В результате, сцены социальной терапии создают для зрителя высокий эффект присутствия[36].

Достойным завершением картины становится финальная сцена. Несмотря на то, что концовка, на первый взгляд, глубоко трагична, у зрителей остаётся впечатление очищения и освобождения. Вождь, к которому вернулись силы, избавившийся от своих демонов, отправляется из стерильной чистоты отделения обратно на свою родину, вместе с другом[25][34].

Эмоциональное опустошение не отпускает вас даже спустя 35 лет после первого просмотра. В фильме бездна обаяния и харизмы, но головокружительная концовка снова и снова сбивает зрителя с ног. Наблюдать энергию и энтузиазм персонажа Николсона высшее удовольствие. Вновь становиться свидетелем того, как расстаётся он с жизненной силой, снова и снова, становится величайшей трагедией.

Оригинальный текст (англ.)[показатьскрыть]

and the emotional devastation of the ending remains potent 35 years after its initial release. There's so much charisma and charm to the film that the breakneck denouement can't help but punch you in the gut. […] Seeing that energy, that lust for life in someone else, becomes the film's greatest joy, and watching it drain out of Nicholson's character its greatest tragedy.

— Гленн Хетт, обозреватель «Slant Magazine»[31]

Кен Кизи был крайне недоволен экранизацией своей книги, в основном порицая выбор рассказчика данной истории (в книге им выступает Вождь, в фильме его нет совсем)[37]^:312. Это подтвердил и Чак Паланик, сказав:

Впервые я услышал об этой истории после успеха фильма с Джеком Николсоном в главной роли. Фильм, как признался мне Кизи, он не любил.

Оригинальный текст (англ.)[показатьскрыть]

The first time I heard this story, it was through the movie starring Jack Nicholson. A movie that Kesey once told me he disliked

— Предисловие к роману, издательство Penguin Books, 2007 год[38]

Впоследствии писатель признавался, что никогда не смотрел фильм и своё мнение о нём составил исключительно на том, что слышал от окружающих[37]^:312. Примечательно, что на церемонии вручения премии «Оскар» Милош Форман не сказал никаких слов благодарности в адрес Кена Кизи[39]^:7. До конца жизни Кизи презирал экранизацию своего творения и никогда больше не общался с членами съёмочной группы[40].

Сестра Рэтчед (Луиза Флетчер) и Билли Биббит (Брэд Дуриф). Игра этих актёров была особо отмечена критиками

Картина — в первую очередь бенефис актёров и их игра — получила высокие оценки критиков. Прежде всего, следует отметить исполнительское мастерство актёров, сыгравших главные роли. Винсент Кэнби назвал игру Джека Николсона «блестящей», отметив, что актёр при этом совершенно не перетягивает на себя одеяло, давая коллегам по сцене возможность проявить себя. Оливер Паркер отозвался о персонаже Николсона как об одном из лучших «реальных» героев за всю историю кинематографа, сравнив его с Марлоном Брандо из «Трамвая „Желание“»[41].

Откровением для кинообозревателей стала работа Луизы Флетчер, вдохнувшей в персонаж книги Кена Кизи новую жизнь[30]. Полин Кейл (еженедельник Нью Йоркер) написала, что Флетчер демонстрирует подлинный мастер-класс актёрской игры. Медсестра Рэтчед в её исполнении выглядит абсолютно правдоподобной в своём желании помочь пациентам. Искренне полагая, что её социальная терапия лечит пациентов, Рэтчед одновременно уничтожает в них остатки человеческого достоинства[30]. Экранный образ — лицо инженю без возраста, холодная улыбка и шапочка, какую носили военные медсёстры, — подчёркивает бесперспективность попытки прекословия[19]. Согласно списку AFI, героиня Флетчер занимает пятое место среди самых известных злодеев мирового киноэкрана всех времён.

Она ужасна, но не чудовище. Омерзительна, но не гротескна. Образцовый гражданин, убийственно хорошо исполняющий обязанности. Ослепшая в своём гневе и любви к власти, выжимающая из пациентов последние остатки человечности, с леденящей душу улыбкой на лице.

Оригинальный текст (англ.)[показатьскрыть]

to be monstrous but not a monster, hateful but not grotesque, the very model of the good citizen doing the job, disastrously… [She is] blind to her own anger and love of power, squelching her patient's manhood with the blandest of smiles.

— [42]

Второстепенные персонажи в не меньшей степени способствовали успеху[11]. Винсент Скьявелли, Уилл Сэмпсон, Сидни Лэссик и другие весьма убедительно воплотили режиссёрский замысел. Критики отдельно отметили вклад молодого дебютанта Брэда Дурифа. Обострённая и ранимая эмоциональность его персонажа, особенно в финальной сцене, весьма украсила картину. Изображение сумасшедших — артистически всегда очень трудная задача — здесь могло бы очень легко скатиться в пошлость[30]. Между тем, исполнителям удалось не только сыграть с чувством меры и со вкусом, но и передать разные оттенки ментальных расстройств и непохожие характеры. Форман во многом положился на импровизацию, вольный язык жестов и богатую мимику актёров[16][31]. Реализма картине добавили съёмки в настоящей психиатрической клинике и участие настоящих её пациентов. Весьма выразительна в этом смысле сцена ожидания перед электрошоковой терапией. В ней только трое — актёры (Николсон, Сэмпсон и Лэссик), остальные же больные — настоящие[17].

Картина «Пролетая над гнездом кукушки» стала одним из важнейших событий в истории американского кино 1970-х. Помимо богатого урожая кинопремий, она была также весьма успешна в финансовом плане, собрав свыше $100 млн только в прокате внутри США и заняв третье место в годовом прокате. Тем самым фильм приблизился по кассовым показателям к лидерам развлекательного кино того периода: триллеру «Челюсти» и мистической драме «Экзорцист». Во всемирном прокате, по некоторым оценкам, сборы составили около $300 млн[18]. В кинотеатрах Финляндии фильм стал самым посещаемым в 1976 году — его посмотрели 821 736 человек[43].

Став главным событием кинематографической осени 1975 года, фильм получил хорошую прессу и весьма благоприятные отзывы критики. После того, как в январе 1976 года «Пролетая над гнездом кукушки» выиграл «Большую пятёрку» «Золотого глобуса» (единственный раз в истории этой премии), он стал фаворитом и в гонке за «Оскарами»[44]. Главными конкурентами считались «Барри Линдон» и «Собачий полдень», но во время 48-й церемонии вручения золотых статуэток фильм Формана второй раз в истории завоевал пятёрку наиболее значимых «Оскаров». На церемонию вручения «Оскара» отпустили сыновей Формана, которых он не видел со времени отъезда из Чехословакии[17][45].

Практически для всей команды, работавшей над фильмом, он стал важнейшей вехой в карьере. Джек Николсон после четырёх номинаций, наконец, получил свой первый «Оскар». Для многих ведущих актёров Голливуда — Денни Де Вито, Винсента Скьявелли, Бреда Дуриффа, Кристофера Ллойда — картина стала дебютной. Для Луизы Флетчер эта роль осталась фактически единственной звёздной на творческом пути, и это была её единственная номинация на «Оскар»[15].

Фильм оказал значительное влияние на кинематограф и на многих деятелей кино. Оливер Паркер вспоминал, что по этому фильму он учился снимать[41]. Георгий Данелия упоминал о том, что «Пролетая…» его любимый фильм у Формана, подчёркивая, что это именно восточноевропейская, а не американская картина[46]. Работа Формана многократно цитировалась и упоминалась, исследователь Тина Батлер даже написала, что в каждом фильме о душевнобольных есть своя сестра Рэтчед и свой Макмёрфи[25]. Исследователи обнаружили значительное влияние, оказанное картиной на такие ленты, как «Отточенное лезвие», «Пробуждение»[33]^:144. Известный баскетболист НБА Роберт Пэриш в память о персонаже картины получил прозвище «Вождь»[18].

По фильму «Пролетая над гнездом кукушки» американской трэш-метал группой Metallica в 1986 году была написана песня Welcome Home (Sanitarium).

Тема изображения душевнобольных имеет давние традиции в американском кинематографе. Фильм Формана — не первый, снятый в реальной клинике. Картина «Змеиная яма» (1948), заложившая традиции в данной теме, была снята в одной из калифорнийских лечебниц[47].

Санитары насильно препровождают Чесвика (Сидни Лэссик) на процедуру электросудорожной терапии. Сцена снималась в реальном отделении, и за ней наблюдают пациенты больницы[48].

Пол Мазурски в целом ряде своих картин снял настоящих врачей-психиатров[49]^:128. Много общего у «Пролетая над гнездом кукушки» с фильмом «Чистое безумие» (1966), в котором свободолюбивому главному герою, поэту и дон-жуану прописывают лоботомию, якобы из лучших побуждений[50]^:119.

Целый ряд подобных картин выработал устойчивое представление в сознании зрителя о психиатрической лечебнице как о доме скорби и о больных как социально опасных созданиях, нуждающихся в принудительном содержании под стражей[51][52]. Картина Формана заняла особое место, поскольку попала в широкий прокат и её увидели миллионы зрителей. Даже несмотря на изрядную долю юмора в изображении темы и полностью вымышленный сюжет, она подверглась массовой критике[25].

«Пролетая над гнездом кукушки» крайне негативно изображает обстановку в психиатрической клинике[18][50]^:18. Отделение больницы предстаёт как бы частью антиутопического мира. Групповая терапия выглядит изощрённым издевательством, а сеансы совместного обсуждения проблем больных бесцеремонно посягают на личную жизнь. Общая палата, разделённая на дневное и ночное отделения, привязывание больных к койкам на ночь, совместное пребывание в одном отделении легко- и тяжелобольных. Даже музыка становится элементом насилия. Психиатрическая клиника в фильме, — пишет исследователь Тина Батлер, — изображается как заведение, где не могут вылечить больных, но в то же время ограничивают их свободу[25].

Отдельного внимания заслужили сцены медицинских процедур в картине, которые преподносятся зрителю как пытки над пациентами[50]^:28. Это также старая традиция — в фильме «Змеиная яма» попавшую «с воли» в клинику женщину подвергают шоковой терапии[47]. Продолжая тему «Пролетая над гнездом кукушки», в фильме «Жажда смерти 2» электросудорожная терапия изображается так, словно это наказание за инакомыслие[49]^:114. Психохирургия в «Пролетая над гнездом кукушки» и других произведениях массового искусства изображалась как карательное средство социального контроля, что было вызвано использованием несовершенных процедур, отсутствием достоверных научных данных, которые подтверждали бы эффективность таких вмешательств, и недостаточно глубоким изучением их негативного влияния на личность и когнитивные функции[53]. Как отмечал в книге, опубликованной в США в 1978 году, американский издатель ряда медицинских журналов Самуэль Чавкин, в США в качестве методов перевоспитания используются сильнодействующие медицинские препараты, электросудорожная терапия и психохирургия, причём чаще всего они применяются в этих целях к несовершеннолетним правонарушителям, заключённым и душевнобольным[54]^:26. Чавкин также упоминал, что электросудорожная терапия применяется в тюрьмах в качестве наказания и что, по мнению тех, кто знаком с положением дел в тюрьмах и психиатрических больницах, злоупотребления электросудорожной терапией, показанные в фильме «Пролетая над гнездом кукушки», вовсе не являются преувеличением[54]^:105.

Фильм, по мнению специалистов, вернул зрителя из 1970-х в 1940-е. Между тем ещё в 1960-е в американских клиниках начались процессы по деинституционализации и полному изменению подхода к лечению душевнобольных. Электрошок и лоботомия достаточно массово применялись в 1930—1950-е годы, но были исключены из повсеместной практики психиатрических клиник США ещё в 1950-х годах. Доктор Брукс вспоминал, что в Орегонской больнице (где проходили съёмки фильма Формана) лоботомия в последний раз проводилась в 1958 году[24]. Даже когда в исключительных случаях электросудорожная терапия была показана пациентам, она применялась под наркозом и с использованием специальных расслабляющих препаратов[55][56].

Картина воспринималась многими специалистами по психиатрии весьма отрицательно. Коллега Дина Брукса по Орегонской больнице — доктор Йонас Робичер — высказался о том, что специалисту приходится рассматривать фильм как нападки на государственную систему лечения душевнобольных[55]. Доктор Мартин Андерсон в статье отзывается о том, что многие фильмы, наряду с «Пролетая над гнездом кукушки», создают негативно окрашенный миф о системе лечения. Основная проблема, по мнению Андерсона, заключается в том, что очень эмоциональная и частная точка зрения начинает формировать общественное мнение по данному вопросу[57]. Доктор Брукс, однако, полемизируя с коллегами, говорил о том, что фильм — прежде всего выдумка и не следует его воспринимать настолько серьёзно[55].

Информация по премиям и номинациям представлена согласно данным сайта imdb.com[58].

• Национальный реестр фильмов (1993)
• 100 лучших американских фильмов за 100 лет по версии AFI (20-е место в списке 1998 года, 33-е место в списке 2007 года)
• 100 лучших героев и злодеев по версии AFI (2003) — медсестра Рэтчед заняла 5-е место в списке кинозлодеев
• 100 самых вдохновляющих американских фильмов за 100 лет по версии AFI (2006) — 17-е место