Двоедушник

Двоедушник — элемент славянской мифологии, человеческое существо, способное совмещать в себе две души, одна из которых демоническая, а вторая — человеческая. Иногда речь шла о совмещении в одном человеке двух сердец[1]. В этом контексте мифологическое наполнение числа «два» несло в себе оттенки сверхъестественного, опасного, бесовского или «нечистого» смысла[2].

Скульптурная композиция, на которой представлена босорканя (Братислава)

Иллюстрация, демонстрирующая колдунью и eё рабочее место

Двоедушником мог быть человек любого пола, как мужчина, так и женщина; к их числу относили колдунов, босоркань, мор, ведьм, витряников, волколаков, вампиров и др.[1][2] На Карпатах к двоедушникам причисляли людей со «злым» глазом, в Польше — топельников (водяных) и разных мифологических персонажей, связанных с атмосферной стихией, ливнями и градовыми тучами[1].

По народным сказаниям в дневное время двоедушник ничем не отличался от заурядного обывателя, однако в тёмное время он немедленно засыпал особо крепким сном, да так, что его невозможно было разбудить. Во время этого сна он находился вне своего физического тела, при этом — мог сохранять свой внешний облик или принять обличье какого-либо животного (пса, коня, зайца и т. п.)[1][2]. Например, ведьма-двоедушница имела возможность оборачиваться летучей мышью, собакой, мышью, кошкой или каким-либо предметом: кочергой, колесом, валькой и др.[2]

Блуждающая по свету неприкаянная душа такого человека могла наносить вред обычным людям, насылать на них порчу, непогоду, засуху, пить кровь и т. п. При этом, если двоедушника кто-либо пытался задержать, то он мог убить либо своей силой, либо силой стихии ветра, от которой невозможно спастись[1][2]. В народном фольклоре отмечалось, что разрушительный мотив в действиях такой души не зависел от личной воли её обладателя, который даже не имел возможности вспомнить то, что с ним происходило во время сна[1].

По представлениям верующих душа такого существа покидает и возвращается в своё тело через рот в виде мыши, мухи и т. п.[1], поэтому двоедушника можно было быстро разбудить, если изменить его положение — перевернуть головой на место ног, однако это привело бы его к серьёзной болезни на срок не менее двух недель из-за того, что душа не сможет вселиться в тело назад[1]. Вообще в те времена считалось, что любого спящего человека нельзя было будить быстро и неожиданно, так как в этом случае его душа, путешествующая по миру, могла не успеть вернуться к своему телу, что могло стать причиной болезни или даже смерти[2].

Причины рождения двоедушника чаще всего связывали с ненадлежащим поведением его родителей, например, двоедушниками могли стать люди, зачатые во время месячных, или рождённые женщиной, которая во время беременности позволила себе посмотреть на священнослужителя с чашей во время «великого выхода». В некоторых местах полагали, что если в семье подряд рождаются одни девочки, то седьмая обязательно становится двоедушником[1].

Распознать двоедушника можно было по некоторым признакам, которые его отличали от обычных людей: двоедушники рождаются с зубами, разговаривают сами с собой, обладают красной шеей, на макушке у них два вихра и т. п. В Польше считали, что к двоедушникам относятся люди, страдающие лунатизмом[1].

Люди верили, что умерший двоедушник становился причиной сильной бури, ливня или града[1]. После смерти двоедушника его чистая душа отправлялась на тот свет, а нечистая душа становилась опасным упырём, который жил в могиле, под водой, в зарослях, глухих местах и т. п. Это существо могло не только пить кровь, но и вызвать болезни детей, мор, падёж скота, засуху и т. п.[2]

Народная память сберегла целый ряд средств для того, чтобы обезвредить неприкаянную душу[1][2]. Умершего хоронили с предосторожностями, к месту захоронения несли не по дороге, а по обочине, хоронили на краю кладбища, клали ему в гроб различные предметы, дабы он был занят игрой с ними, рассыпали на могиле мак, чтобы он тратил время на его сбор[1]. Если же умерший продолжал вредить после смерти, то могилу вскрывали, отрубали голову, тело переворачивали спиной вверх или ногами туда, где была голова, забивали ему в сердце липовый, осиновый или боярышниковый кол и др.[1][2]