Варяги

[[Файл:Old norse, ca 900.PNG|thumb|right|250px|Примерный ареал распространения древнескандинавского языка и родственных ему языков в X веке:
      — западный древнескандинавский       — восточный древнескандинавский       — западногерманские языки       — древнеанглийский язык       — крымско-готский диалект]] Ретроспективно русские летописи конца XI века относили термин «варяг» к середине IX века (например, летописное сказание о призвании варягов). В исландских сагах варяги (væringjar) появляются при описании службы скандинавских воинов в Византии в начале XI века.

Византийский хронист второй половины XI века Иоанн Скилица впервые сообщает о кельтах-варангах при описании событий 1034 года, когда варяжский отряд находился в Малой Азии[11]. Понятие «варяги» также зафиксировано в сочинении учёного из древнего Хорезма Аль-Бируни (1029 год): «От [океана] отделяется большой залив на севере у саклабов [славян] и простирается близко к земле булгар, страны мусульман; они знают его как море варанков, а это народ на его берегу»[12] Однако, Балтийское море называли Варяжским только славяне, а восточные источники, такие как Ал-Бируни, узнали о «море Варанков» от славян.

В сжатом виде сообщение о призвании на Русь варягов во главе с Рюриком и его братьями появляется в русском источнике, во второй редакции «Летописца вскоре Никифора», входящего в состав памятника церковного происхождения пергаменной Новгородской Кормчей книги, в которой почти нет новгородских известий, но есть относительно много ростовских известий, в том числе редчайших записей, относящихся к 1260—1270 годам, вставленных современником событий — ростовским летописцем[13]. Также одно из первых упоминаний варягов, где выделялся их особый правовой статус на Руси, содержится в текстах списков Русской Правды XIII—XV веков и относится ко времени правления князя Ярослава Мудрого (1019—1054).

• Сигизмунд фон Герберштейн, будучи советником посла в Московском государстве в первой половине XVI века, одним из первых европейцев ознакомился с русскими летописями и высказал своё мнение о происхождении варягов:

…поскольку сами они называют Варяжским морем Балтийское… то я думал было, что вследствие близости князьями у них были шведы, датчане или пруссы. Однако с Любеком и Голштинским герцогством граничила когда-то область вандалов со знаменитым городом Вагрия, так что, как полагают, Балтийское море и получило название от этой Вагрии; так как… вандалы тогда не только отличались могуществом, но и имели общие с русскими язык, обычаи и веру, то, по моему мнению, русским естественно было призвать себе государями вагров, иначе говоря, варягов, а не уступать власть чужеземцам, отличавшимся от них и верой, и обычаями, и языком.

— С. фон Герберштейн. Записки о Московии

• Историк XVIII века Г. З. Байер выводил слово «варяг» от эст. varas, «разбойник», сопоставляя с русским словом «вор»[14].
• В. Н. Татищев предполагал, ссылаясь на Ф. И. Страленберга, происхождение от varg — «волк», «разбойник»[15].
• Переводчик саг с древнеисландского О. И. Сенковский считал что слово «варяги» — искажённое в славянском языке самоназвание дружины викингов — félag[16] Возникшая позднее в Византии лексема «веринги» (væringjar) могла быть заимствованием от русов, то есть была искажением слова «варяги».
• Историк XIX века С. А. Гедеонов нашёл ещё одно близкое значение в балтийско-славянском словаре древанского наречия, опубликованном И. Потоцким в 1795 году в Гамбурге: warang, «меч».
• Византинист В. Г. Васильевский полагал, что греческое название «варанги» (Βάραγγοι) и русское «варяги» образовались независимо друг от друга. Первое он полагал произошедшим от греческих слов «фаранги» (ϕάραγγοι), то есть франки или «маранги» Μαράγγο, то есть «пришелец с моря»[10], а второе — пришедшим из языка крымских готов и, через норманнов, заимствованным русскими наёмниками на службе Византии. Впоследствии, в результате ошибки летописца, два этих термина слились в один[10].
• А. А. Шахматов и А. Е. Пресняков возводили др.-рус. варѩгъ из названия франков (дало также фряг) через посредство аваров. Макс Фасмер и Н. М. Петровский (1922) отвергали эту версию[5].
• Шведский славист Гуннар Якобсон (1954) предложил этимологию из *varang-, аналогично стяг от др.-шв. stang (ср. норвежский топоним Varanger-fjord)[5].
• По мнению А. Г. Кузьмина, слово происходит от кельтского var («вода»), то есть под варягами понимали жителей (по версии Кузьмина: ославяненных кельтов) побережья вообще (аналог этимологии в русском: поморы)[17]. По его же мнению слово «варяги» восходит к этнониму «варины» или «варны», через промежуточный этноним «варанги», от которого выводит древнерусские «варяги» и «Варяжское море», и возможно «вагры» и «варны» (в германской передаче названия некоторых племён балтийских славян). Профессиональные лингвисты отвергают эти построения как лингвистически невозможные[9].
• Итальянский историк права Доменико Пардуччи, проводя параллель между варягами русских летописей и сословием waregang, существовавшем в Лангобардском королевстве, считает значение слово «приехавший по договору», видя в них пришельцев, живущих на территории принимающей стороны на условиях некоего договора или клятвы[18].
• Распространённая современная версия — от др.-герм. wara (присяга, клятва), то есть варягами были воины, давшие клятву. Макс Фасмер, придерживаясь в целом этой этимологии, производит слово от предполагаемого скандинавского *váringr, vœringr, от vár «верность, порука, обет», то есть «союзники, члены корпорации»[5]. По мнению Л. С. Клейна, слово «варяг» происходит от скандинавского слова «вар» («клятва»). Так называли скандинавских наемников, присягавших на верность византийскому императору (основа «вэринг» с древнегерманским суффиксом -инг, который закономерно дал славянское -енг > -яг)[19]. По мнению Е. А. Мельниковой — от скандинавского væringjar (от vár — «обет, клятва»), от которого также произошли средневековое лат. varangi, греч. βάραγγοι, араб. warank‎[4].

Расселение и походы скандинавов

Начиная с XVIII века в исторической науке идёт спор о том, кем были легендарные варяги, согласно летописной версии, основавшие Русь. По данному вопросу сформировалось два течения, условно называемые норманизм и антинорманизм. «Норманисты» придерживаются мнения о существенном влиянии на процессы становления раннего Русского государства выходцев из Скандинавии (норманнов) и считают варягов скандинавами. «Антинорманисты», напротив, отрицают связь варягов и скандинавов, отрицают присутствие скандинавов на Руси или признают присутствие, но отрицают существенность их влияния.

Попытки решения сугубо исторической проблемы часто политизировались и объединялись с национальным вопросом. В XVIII — первой половине XX века норманнская теория (версия о скандинавском происхождении варягов и Руси) обвинялась в воспевании превосходства «германской расы»; в настоящее время эта связь отвергнута как ненаучная. В советское время историки были вынуждены руководствоваться партийными установками, в результате чего летописные и прочие данные отвергались как выдумки, если предполагали скандинавов среди основателей Русского государства. Первым о тождестве варягов и шведов стал утверждать шведский дипломат П. Петрей, выпустивший на латыни книгу «Regin Muschowitici Sciographia» в 1615 году[20].

Под «варяжским вопросом» принято понимать совокупность проблем:

• этническая принадлежность варягов в целом и народа русь как одного из варяжских племён;
• роль варягов в развитии восточнославянской государственности;
• значение варягов для формирования древнерусского этноса;
• этимология этнонима «русь».

«Повесть временных лет» перечисляет народы, которые входят в общность, именуемую варягами: «Идоша за море к варягом, к руси. Сице бо звахуть ты варягы русь, яко се друзии зовутся свее, друзии же урмани, аньгляне, инѣи и готе, тако и си»[21][22]). В число варягов включены свее (шведы), урмани («норманны» — норвежцы), аньгляне (англичане), готе (готландцы). Почти все перечисленные народы, кроме англичан, принадлежат к скандинавам, а англичане имеют германское происхождение и в рассматриваемый период испытывали значительное влияние новых скандинавских переселенцев[23]. Народ русь здесь представлен как разновидность варягов[2]. В ряде средневековых источников русь упоминается одновременно и как восточный (восточноевропейский), и как западный народ. В «Повести временных лет», помимо перечня варяжских народов в известии о призвании варягов, русь дважды упоминается в таблице народов: среди населения части света, доставшейся библейскому Иафету русь названа рядом с финно-угорскими и балтскими племенами Восточной Европы («Въ Афетови же части сѣдить русь, чюдь и вси языцѣ: меря, мурома, всь, мордва, заволочьская чюдь, пермь, печера, ямь, югра, литва, зимигола, корсь, лѣтьгола, либь»[21]; при этом русь противопоставлена чуди — собирательному названию ряда племён, в основном прибалтийско-финских); далее в перечне потомков Иафета русь названа снова, но на этот раз среди северных германских народов, тех же, что в рассказе о призвании варягов, и предваряют эту группу народов варяги («Афетово же колѣно и то: варязи, свеи, урмане, готѣ, русь, аглянѣ…»[21]). В Константинопольском списке «Иосиппона» сказано, что руси также «живут по реке Кира [в других списках Кива, то есть Киев], текущей в море Гурган [Каспийское]». Двойная локализация руси имеется и в некоторых арабских источниках, например, у Якуба ар-рус упомянуты рядом с хазарами и смешиваются со славянами, но походы на пруссов они совершали на кораблях с запада, то есть с Балтики. Лингвист С. Л. Николаев объясняет эти двойные упоминания «раздвоением» самой руси, которая, с одной стороны, продолжала оставаться скандинавским (восточношведским) этносом (по Николаеву, жителями Рудена-Руслагена), а с другой — овладела значительными восточноевропейскими территориями, и её название стало также названием славянского населения и государства Русь[2].

Археологические памятники Руси, включающие скандинавские комплексы и вещи в культурном слое поселений, X—XI века (по Г. С. Лебедеву и В. А. Назаренко)

Некоторые скандинавские украшения с территории Древней Руси, X век

Подвески, Гнёздово

Фибулы, Приладожье и Гнёздово

Парадная уздечка, Гнёздово

Гривна с подвесками в виде молоточков Тора, Гнёздово

Скандинавская руническая надпись на амулете из Старой Ладоги, не позднее конца X века[24]

О скандинавском происхождении варягов могут свидетельствовать также различные иностранные письменные источники, данные археологии и языка. Предметы скандинавского происхождения найдены во всех древнерусских торгово-ремесленных поселениях (Ладога, Тимерёво, Гнёздово, Шестовица и др.) и ранних городах (Новгород, Псков, Киев, Чернигов). Более 1200 скандинавских предметов вооружения, украшений, амулетов и предметов быта, а также орудий труда и инструментов VIII—XI веков происходит примерно из 70 археологических памятников Древней Руси. Известно около 100 находок граффити в виде отдельных скандинавских рунических знаков и надписей[25].

Находки скандинавских предметов, рассеянные на большой территории в юго-восточном Приладожье, в округе Владимира, Суздаля и Ярославля, связаны с небольшими сельскими памятниками. Самые крупные из них (Тимерёво, Михайловское, Петровское) расположены недалеко от Ярославля, в 10—12 км от Волги. Значительную часть населения здесь составляли скандинавы. Обилие скандинавских древностей в Восточной Европе невозможно объяснить лишь дальними путешествиями и транзитной торговлей выходцев из Скандинавии, тем более часть находок происходит из мест, существенно удалённых от магистральных путей. Скандинавские археологические древности свидетельствуют о большой миграционной волне из Скандинавии в Восточную Европу, в основном с территории Средней Швеции. Эта миграция определялась суровыми природными условиями Скандинавии, небольшим количеством земель, пригодных для земледелия (к территории будущей Руси, напротив, относится летописная фраза «земля наша велика и обильна»)[26]. В 2008 и 2010 годах на острове Сааремаа (Эстония) были обнаружены остатки двух кораблей со скелетами и скандинавским погребальным инвентарём. Находки датируются временем около 750 года и включают захоронения 41 воина, погибшего в бою, в том числе представителей военной аристократии и их дружинников[27][28].

Ряд слов древнерусского языка имеет древнескандинавское происхождение. Существенно, что в славянский язык проникали не только слова торговой лексики, но и морские термины, бытовые слова и термины власти и управления, собственные имена. Так, были заимствованы имена Глеб, Игорь, Ингварь, Олег, Ольга, Рогволод, Рогнеда, Рюрик, слова[29]: варяги, колбяги, гриди, тиун, вира, стяг, пуд, якорь, ябедник (старое значение — чиновник), кнут, голбец и др. По мнению А. А. Зализняка, современный научный консенсус скорее всего говорит о том, что вне зависимости от того, как было образовано слово «русь», вначале оно обозначало только норманнов и пришло в русский язык из древнескандинавского языка (др.-сканд. rōþr «гребец» и «поход на гребных судах», трансформировавшееся через фин. ruotsi «шведский, швед» в др.-рус. рѹсь[4][30][2]), а затем постепенно с норманнской элиты стало «скользить» на весь народ Древней Руси[31].

В российской досоветской историографии, начиная с Н. М. Карамзина[32], варягов чаще всего отождествляли со скандинавскими народами. Большинство современных историков также придерживается этой версии[33]. Также существуют другие версии этнической принадлежности варягов: их рассматривают как финнов[34], пруссов[35], балтийских славян[36] и как варягов «руського» (то есть соляного) промысла Южного Приильменья[37][38]. М. Ф. Владимирский-Буданов считает, что в «Русской правде» терминами варяги и колбяги «обозначаются вообще иностранцы, которым нелегко было найти послухов на чужой земле»[39]. В новейшее время в контексте цивилизационного подхода в истории и теорий этнокультурных взаимодействий противостояние «норманистов» и «антинорманистов» в значительной мере утратило научный смысл. Становление государственности рассматривается как длительный процесс углубления стратификации общества, завершающийся политогенезом под воздействием комплекса различных факторов[4].

С. М. Соловьёв и его ученик В. О. Ключевский вслед за представителями «скептической школы» отрицали чисто этническое содержание термина «варяги» и считали, что термин был первоначально соционимом, а под варягами имелись в виду либо «все прибалтийские жители, следовательно, и славяне», либо, в основном, дружины, «сбродные шайки искателей приключений», как конкретизировал Ключевский — вооружённые купцы[40]. Ключевский отмечал, что, в отличие от викингов и норманнов в Западной Европе — пиратов и береговых разбойников, варяги в русской истории — в первую очередь, вооружённые купцы, включавшие в себя, по свидетельству Титмара Мерзебургского, «проворных данов» (ех velocibus danis), и неких беглых рабов неизвестного происхождения, преимущественно занимающиеся торговлей по Варяжскому пути. Оседая в больших торговых городах по этому пути, варяги встречали социально родственных местных вооружённых купцов и смешивались с ними, вступая в торговое товарищество с местными или нанимаясь за хорошую плату защищать местные торговые пути и торговых людей, то есть конвоировать торговые караваны[41].

Некоторые историки считают рассказ о призвании варягов заимствованием, указывая, в частности, на похожий сюжет в летописи Видукинда Корвейского, в которой идёт речь о призвании саксов бриттами[42][43].

По мнению Е. А. Мельниковой и В. Я. Петрухина, становлению княжеской династии предшествовал длительный процесс развития социально-экономических отношений у славян и финно-угров, в котором скандинавские дружины стали не более чем катализатором в связи с их участием в создании торгового маршрута из Скандинавии в Восточную Европу. Призвание Рюрика на княжение рассматривается учёными как фольклорное отражение договорных отношений (др.-рус. рядъ) между племенной знатью восточных славян и финно-угров с одной стороны и варяжской дружиной во главе с князем — с другой стороны[23][44][45][46][47][48].

Мельникова отмечает, что в русских летописях и памятниках права слово «варяги» является единственным собирательным обозначением скандинавских народов, даже если оно не включено собственно в этнонимические ряды (списки народов, состав войска). При этом нет различия между варягами за морем и варягами на Руси, то есть слово «варяг» выступает исключительно как этноним, а не как название некой профессиональной группы (как часто утверждают сторонники антинорманизма). Контексты летописей не показывают какое-либо изменение значения слова на протяжении X—XII веков, что свидетельствует об изначальной однозначности его содержания. Однако позднее этого времени возникает большое число производных значений, некоторые из которых (любой заморский житель, любой торговец) были приняты сторонниками антинорманизма за первичные значения. Это противоречит источникам, поскольку ранние письменные источники знают это слово лишь в значении скандинавов[9].

По мнению В. В. Мурашёвой, несмотря на значительное присутствие выходцев из Скандинавии среди населения Восточной Европы, скандинавское происхождение правящей династии, дружины и названия государства, скандинавы славянизировались в течение небольшого времени, а ранняя русская история была вполне самостоятельной. Отдельные части Восточно-Европейской равнины осваивались различными этническими группами (славянами, балтами, финно-уграми, норманнами), не разделёнными между собой границами. Процесс этот происходил в основном мирно. В восточнославянском самосознании, в отличие от западноевропейского, не сложился враждебный образ викинга, варяга[26].

В ранних летописных сводах варяги отождествляются с русью и, по мнению многих учёных, со скандинавами[4][9][23][2]. В Краткой Хронографической Палее, старший список которой датируется 1440 годами, варяги при перечислении народов — потомков Иафета отождествляются с галатами (древний союз кельтских племён): «Разделено же бысть племя Афетово, третьего сына Ноева, 15 языкъ: 1 галати, иже суть варязи, 2 руми, иже суть грекы, 3 армени, 4 норици, иже суть словене»[49][23]. В некоторых поздних литературных произведениях XV—XVI веков термин «варяги» заменяется на «немцы» как обозначение иностранцев вообще («И избраша от немець 3 браты…»[50])[9] или варяги мыслятся как пруссы в целях построения новой княжеской генеалогии[23]: в «Сказании о князьях Владимирских» XVI века и в Хронографе Сергея Кубасова XVII века говорится, что римский император Август дал мнимому предку Рюрика Прусу «грады ляцкие по Висле реке, …и Варяжские грады Поморские, и преславный Гданеск, и ины многия грады по реке Немонь впадшую в море»[51][52].

Немецкий дипломат Сигизмунд фон Герберштейн, будучи советником посла в Московском государстве в первой половине XVI века, одним из первых европейцев ознакомился с русскими летописями. Он стал первым, кто озвучил версию о тождественности варягов с западнославянским племенем вагров, опираясь при этом на соображения о славянской общности веры, обычаев и языка русских и вагров:

…поскольку сами они называют Варяжским морем море Балтийское… то я думал было, что вследствие близости князьями у них были шведы, датчане или пруссы. Однако с Любеком и Голштинским герцогством граничила когда-то область вандалов со знаменитым городом Вагрия, так что, как полагают, Балтийское море и получило название от этой Вагрии; так как … вандалы тогда не только отличались могуществом, но и имели общие с русскими язык, обычаи и веру, то, по моему мнению, русским естественно было призвать себе государями вагров, иначе говоря, варягов, а не уступать власть чужеземцам, отличавшимся от них и верой, и обычаями, и языком[53].

Автор «Киевского синопсиса» второй половины XVII века (предположительно киево-печерский архимандрит Иннокентий Гизель) вслед за западными авторами писал о балтийско-славянском происхождении варягов[23]. Балтийско-славянская версия отразилась в Ермолаевском списке Ипатьевской летописи, созданном в начале XVIII века[54], где под 1304 годом в рассказе о жене польского князя Лукерье говорится, что варяжское поморье находится у Старого града за Гданьском: «бо бе рода князей сербских, с Кашуб, от помория варязского от Стараго града за Кгданском»[55].

В. Н. Татищев также сближал термин «варяг» с именем славянского племени вагры[56]

Английский историк Томас Шор (1840—1905) в своей книге «Происхождение англо-саксонской расы», говоря о варинах, которых их союзники англы называли варингами, пишет что в русской истории они известны под именем варягов. Того же мнения придерживаются российские авторы А. Г. Кузьмин и В. В. Фомин[57].

Мельникова отмечает, что отождествление «варягов» и «вагров» является примером народной этимологии, то есть не соответствует данным лингвистики, кроме того, противоречит указаниям археологических и ранних письменных источников на варягов как выходцев из Скандинавии[58][59]. Того же мнения придерживаются Т. Н. Джаксон[60], Л. С. Клейн[61] и многие другие учёные.

А. Л. Никитин считает, что о упоминание варягах и колбягах в 10-й и 11-й статьях «Русской правды» первой половины XI века поздней вставкой редактора, так как в составленной позднее в 1072 году «Правде Ярославичей» колбяги и варяги не упоминаются[62].

Шестилетнее международное исследование ДНК костных останков более 440 викингов определило, что не все они генетически являются коренными скандинавами, и понятие «викинг» скорее нужно понимать как обозначение рода занятий или культурную идентичность. Многие викинги обладали большой долей нескандинавского происхождения. Наряду с генами, распространёнными в Скандинавии встречаются и такие, которые имелись у шотландцев, ирландцев и саамов[63][64].

Согласно лингвисту С. Л. Николаеву, большая часть летописных варяжских имён (в том числе в текстах договоров с греками) отражает фонетику северогерманского диалекта (названного учёным континентальным северогерманским языком), отдельного от древнескандинавского языка, но близкого к нему. Эта фонетика заметно отличается от фонетики древнедатского, древнешведского и древнесеверного (древненорвежского и древнеисландского) языков, но в целом восходит к прасеверогерманской и отражает северогерманские инновации. Она имеет архаические черты, свидетельствующие о более раннем отделении диалекта от древнесеверогерманского (древнескандинавского) языка, чем разделение остальных северогерманских языков на восточную (шведско-датскую) и западную (норвежско-исландскую) и гутническую группы. По Николаеву, на континентальном северогерманском диалекте в конце 1-го тысячелетия говорили осёдлые северогерманцы (осевшие на Руси скандинавы) Новгородской земли, в основном составлявшие до XIII века варяжскую часть дружины русских князей. Им также, возможно, пользовались северогерманцы Смоленской земли (в Гнёздово северогерманское население непрерывно существовало с Х по XII века, его жители постепенно славянизировались в среде смоленских кривичей) и северогерманцы древнего Пскова, откуда происходит варяжка Ольга, имя которой также анализируется как континентальное северогерманское. Предполагается, что континентальный северогерманский диалект сформировался на территории будущей Руси в «гардах» (в «варяжских слободах»), заселённых выходцами из Скандинавии в VIII—IX веках. Наряду с именами, отражающими фонетику континентального северогерманского диалекта, в летописях представлены имена с фонетикой восточно- или западноскандинавской групп. Как правило, такие имена фонетически являются восточношведскими и древнесеверными. Так, судя по узкому рефлексу северогерманского праязыка *œ̄, древнешведскую форму Rȳrik это имя имело в среднешведских (уппландских) диалектах[2]. По мнению лингвиста А. В. Циммерлинга, имена варягов в списке послов и примкнувших к ним лиц указывают на достаточно поздние фонетические процессы, большинство из которых отражают восточно-скандинавские диалектные черты[65].

В византийских источниках варяги под собственным именем появляются в XI веке, иногда совместно с русами. Начиная с IX века в греческих хрониках упоминаются фарганы (φαργανοι), как стражники императора: в «Псамафийской хронике», документе первой половины X века[81], и в «О церемониях» Константина Багрянородного[82][83].

С конца X века византийская императорская гвардия укомплектовывалась скандинавами, часто попадавшими туда через Восточную Европу и ранее служившими на Руси. Около 978 года князь Владимир Святославич отослал неугодный ему отряд варягов в Византию. Императорские телохранители-скандинавы получили наименование «варанги», произошедшее, предположительно, от древрерусского «варягъ». В XI веке проводилось различие между «дворцовыми» (гвардия), и «внешними» варангами, составлявшими отдельный корпус византийского войска. Уже во второй половине XI века этнический состав корпуса утратил однородность[4].

Наёмники

Иллюстрация из хроники Иоанна Скилицы. Женщина, убивающая варяга (в тексте хроники она использовала для этого меч)

Впервые варяги («варанги») на византийской службе отмечены в хронике Иоанна Скилицы в 1034 году в Малой Азии (фема Фракезон), где они размещались на зимних квартирах. Когда один из варягов попытался силой овладеть местной женщиной, та в ответ заколола насильника его собственным мечом. Восхищённые варяги отдали женщине имущество убитого, а его тело выбросили, отказав в погребении[84][85].

В 1038 году варяги участвуют в боях с арабами на Сицилии, в 1047 году действуют в южной Италии, в 1055 году они совместно с русами обороняют итальянский город Отранто от норманнов[86]. Около 1050 года византийский император послал в Грузию отряд в 3 тысячи варягов (варангов) на помощь союзнику Византии в его междоусобной войне[87].

Как свидетельствует Кекавмен, в первой половине XI века наёмники-варяги не пользовались особой благосклонностью императоров:

«Никто другой из этих блаженных государей не возводил Франка или Варяга [Βαραγγον] в достоинство патриция, не делал его ипатом, не поручал ему наблюдения за войском, а разве только едва кого производил в спафарии[88]. Все они служили за хлеб и одежду»[89].

Кекавмен в рассказе о знаменитом последнем викинге и будущем норвежском короле Харальде Суровом, служившем в варягах в 1030-е годы, назвал того сыном царя Варангии. Таким образом, византийцы в XI веке считали варягов норманнами или норвежцами. Византийский историк XI века Михаил Пселл также говорил о варангах как о лицах, принадлежащих к племени[90], хотя без уточнения этнографической принадлежности или географической локализации. Современник Кекавмена и Пселла, хронист Иоанн Скилица, вообще идентифицировал варягов как кельтов: «варанги, по происхождению кельты, служащие по найму у греков»[10].

Об этническом понимании византийцами слова «варяги» свидетельствуют жалованные грамоты (хрисовулы) из архива Лавры святого Афанасия на Афоне. Грамоты императоров освобождают Лавру от воинского постоя, в них перечисляются контингенты наёмников на византийской службе. В хрисовуле № 33 от 1060 года (от императора Константина X Дуки) указаны варяги, русы, сарацины, франки. В хрисовуле № 44 от 1082 года (от императора Алексея I Комнина) список меняется — русы, варяги, кулпинги, инглины, немцы. В хрисовуле № 48 от 1086 года (от императора Алексея I Комнина) список значительно расширяется — русы, варяги, кулпинги, инглины, франки, немцы, болгары и сарацины. В старых изданиях хрисовулов соседние этнонимы «русы» и «варяги» не были разделены запятой (погрешность копирования документов), в результате чего термин ошибочно переводился как «русские варяги». Ошибка устранена после появления фотокопий оригинальных документов[91].

Гвардия императоров

Варяги в Византии. Иллюстрация из хроники Скилицы

В византийских источниках XII—XIII века наёмный корпус варягов часто именуется секироносной гвардией императоров (Τάγμα των Βαραγγίων). К этому времени сменился его этнический состав. Благодаря хрисовулам стало возможным установить, что приток в Византию англичан (инглинов) начался видимо после 1066 года, то есть после завоевания Англии нормандским герцогом Вильгельмом. Вскоре выходцы из Англии стали преобладать в варяжском корпусе.

Норманский хронист XI века Готфрид Малатерра по поводу битвы 1082 года заметил: «англяне, которых называют варангами»[10]. Византийский писатель XV века Георгий Кодин при описании придворной трапезы сообщает: «варанги восклицают императору многая лета на своём отечественном языке, то есть по-английски»[10]. Из последнего свидетельства следует, что варяги приобрели привилегированное положение в византийском войске. Возможно авторы сделали обобщение, назвав язык варягов английским. Так, Саксон Грамматик при описании визита датского короля Эрика в Константинополь в 1103 году отметил встречу короля с соотечественниками, которые служили личными телохранителями византийского императора[92].

Чужеземцы и раньше использовались в качестве дворцовой стражи, но только варяги приобрели статус постоянной личной гвардии византийских императоров. Начальник варяжской гвардии именовался аколуфом, что означает «сопровождающий». В сочинении XIV века Псевдо-Кодина даётся определение: «Аколуф является ответственным за варангов; сопровождает василевса во главе их, поэтому и зовётся аколуфом»[93].

Анна Комнина, дочь императора, высоко оценивает варягов, рассказывая о событиях 1081 года: «Что же до варягов, носящих мечи на плечах, то они рассматривают свою верность императорам и службу по их охране как наследственный долг, как жребий, переходящий от отца к сыну; поэтому они сохраняют верность императору и не будут даже слушать о предательстве»[94]. Анна характеризует варягов как отважных варваров, носящих обоюдоострые мечи на правом плече и имеющих большие щиты. В 1081 году весь отряд варягов под началом Намбита был истреблён в сражении с итальянскими нормандцами Роберта Гвискара.

В саге о Хаконе Широкоплечем из цикла «Круг Земной» повествуется о битве в 1122 году византийского императора Иоанна II Комнина с печенегами в Болгарии. Тогда «цвет войска», отборный отряд верингов в 450 человек под началом Торира Хельсинга первым ворвался в лагерь кочевников, окружённый повозками с бойницами, что позволило византийцам одержать победу.

В последний раз варяжская гвардия проявила себя в 1204 году, обороняя Константинополь от рыцарей-крестоносцев. Никита Хониат, свидетель этих событий, так писал про варягов-секироносцев после того, как рыцари ворвались в город:

«Ласкарис начал неотступно увещевать и поощрять собравшийся сюда народ к сопротивлению неприятелям. Равным образом он возбуждал идти на предстоявшую битву и секироносцев с их бранными железными оружиями на плечах, говоря, что им также надобно не менее римлян страшиться бедствий, если управление римскою империею перейдёт к чужеземцам, потому что они не будут уже тогда получать такой богатой платы за службу и не удержат почтенного звания охранной царской стражи, но будут зачислены в неприятельское войско даром наряду со всеми. Однако, несмотря на все его усилия никто из народа не отозвался на его голос и даже секироносцы обещали содействие только за деньги, бесчестно и воровски считая крайнюю опасность положения удобнейшим временем торговаться»[95].

После падения Константинополя известия о варягах-воинах в Византии отсутствуют, однако этноним «варяг» постепенно превращается в патроним, составную часть личного имени. В документах XIII—XIV веков отмечены греки видимо скандинавского происхождения с именами Варанг, Варангопул, Варяг, Варанкат, из которых один был владельцем бань, другой врачом, третий церковным адвокатом (экдиком)[93]. Таким образом, воинское ремесло не стало наследственным делом у потомков варягов, осевших на греческой земле.

Слово værings встречается на рунических камнях XI века Ög 111 и Ög 68. На севере Норвегии недалеко от российского Мурманска имеется полуостров Варангер и одноимённый залив (Варяжский залив). Впервые варяги как væringjar (веринги) появляются в скандинавских сагах, записанных в XII веке.

«Сага о Ньяле» рассказывает об исландце Кольскегге, который примерно в 990-е годы[96]

«отправился на восток, в Гардарики [Русь], и пробыл там зиму. Оттуда он поехал в Миклагард [Константинополь] и вступил там в варяжскую дружину. Последнее, что о нём слышали, было, что он там женился, был предводителем варяжской дружины и оставался там до самой смерти»[97].

«Сага о людях из Лососьей долины» несколько противоречит в хронологии «Саге о Ньяле», называя Болли в 1020-е годы первым исландцем в варягах:

«После того как Болли провёл зиму в Дании, он отправился в дальние страны и не прерывал своего путешествия, пока не прибыл в Миклагард. Недолго пробыл он там, как вступил в варяжскую дружину. Мы никогда не слышали раньше, чтобы какой-нибудь норвежец или исландец до Болли, сына Болли, стал дружинником короля Миклагарда [Константинополя]»[98].

Болли в 1030 году вернулся в Исландию с богатым оружием и в роскошных одеяниях, поразивших его соплеменников.

Одним из наиболее прославленных героев саг стал будущий норвежский король Харальд III Суровый, воевавший в 1034—1043 годах по всему Средиземноморью с отрядом в 500 варягов, а перед тем послуживший Ярославу Мудрому. Сага о Харальде Суровом из цикла «Круг Земной» сообщает легендарный обычай, позволявший варягам по смерти византийского императора уносить сокровища из дворца: «Харальд трижды ходил в обход палат, пока находился в Миклагарде. Там было в обычае, что всякий раз, когда умирал конунг греков, веринги имели право обходить все палаты конунга, где находились его сокровища, и каждый был волен присвоить себе то, на что сумеет наложить руку»[99]. Однако Харальд по сообщению той же саги был брошен в темницу по обвинению в присвоении имущества императора, а затем бежал на Русь. Он погиб в 1066 году в битве при Стамфордбридже, которой завершилась двухсотлетняя история вторжений скандинавских викингов в Англию.

В «Саге об Олаве Святом» и «Житии Олава Святого» варяги предстают в несколько ином качестве: вэрингом назван раб-кузнец в Новгороде норвежского происхождения[100].

В «Саге об Эгиле Скалагримссоне» Эгиль в одной из вис называет себя и своих людей «вэрингами» (væringja)[101].

В скандинавских источниках слово «væringjar» встречается только в рассказах о событиях, имевших место с конца X века, и обозначает только скандинавов, служивших в Византии. К «русским» варягам оно не применялось. В этом значении термин сохранялся в Скандинавии до начала XIII века, когда падение Константинополя привело к ликвидации корпуса варангов[4]

• Варяжская стража
• Викинги
• Норманны
• Чумаки
• Фаранг
• Ушкуйники
• Вендельский период
• Русь (народ)
• Рюрик
• Государство Рюрика
• Варяжская улица в Старой Ладоге
• Колбяги
• Норманская теория
• Антинорманизм
• Варяжские рунические камни

• Арбман Хольгер. Викинги = The Vikings / Науч. ред. А. А. Хлевов. — СПб.: Евразия, 2003. — 320 с. — 2000 экз. — ISBN 5-8071-0133-2.
• Амальрик А. А. Норманны и Киевская Русь / Науч. ред. О. Л. Губарев. — М.: Новое литературное обозрение, 2018. — 232 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-4448-0722-4.
• Варяжские законы с Российским переводом и краткими замечаниями = Lex Anglorum et Werinorum hoc est Thoringorum / Пер. С. В. Руссова. — СПб.: Тип. Медицинского департамента Министерства внутренних дел, 1824. — 32 с.
• Викинги и славяне. Ученые, политики, дипломаты о русско-скандинавских отношениях: Сб. / Под ред. Андерса Хедмана, А. Н. Кирпичникова. — СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1998. — 96 с. — ISBN 5-86007-095-0.
• Губарев О. Л. Рюрик Скьельдунг. — СПб.: Евразия, 2019. — 320 с.: ил. — (Parvus libellus). — ISBN 978-5-8071-0429-8.
• Гуревич А. Я. Походы викингов. — М.: Книжный дом «Университет», 2005. — 2-е изд. — 208 с. — (Золотой запас знаний). — 5000 экз. — ISBN 5-98227-036-9.
• Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги как источник по истории Древней Руси и её соседей. X—XIII вв. // Древнейшие государства на территории СССР. 1988—1989 гг. — М.: Наука 1991. — С. 5-169.
• Дювернуа А. Л. О происхождении Варяг-Руси. — М.: Унив. тип., 1862. — 80 с.
• Каинов С. Ю., соавтор реконструкции Федоров, Олег. Скандинавские наемники на Руси (конец IX — середина XI веков) // Военная иллюстрация. Альманах российской военной истории. — 1998. — Вып. 1.
• Каинов С. Ю., соавтор реконструкции Федоров, Олег. Древнерусский дружинник первой половины X века. Опыт реконструкции // Военный сборник. Альманах российской военной истории. — М., 2004. — С. 6—11.
• Клейн Л. С. Спор о варягах. История противостояния и аргументы сторон. — СПб.: Евразия, 2009. — 400 с.
• Коа Ив. Викинги, короли морей. — М.: ООО «Изд-во АСТ», 2003. — 176 с. — (История. Открытие).
• Ласкавый Г. В. Викинги: Походы, открытия, культура. — Минск: МФЦП, 2004. — 322 с. — (Народы Земли).
• Лебедев Г. С. Эпоха викингов в Северной Европе. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1985. — 286 с. — 10 000 экз.
• Ловмяньский Хенрик. Русь и норманы / Пер. с пол. под ред. В. Т. Пашуто. — М.: Прогресс, 1985. — 304 с.
• Мельникова Е. А. Укрощение неукротимых: договоры с норманнами как способ их интегрирования в инокультурных обществах // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. — М., 2008. — № 2 (32). — С. 12-26.
• Мельникова Е. А. Варяги // Древняя Русь в средневековом мире. Энциклопедия / Под ред. Е. А. Мельниковой, В. Я. Петрухина. — 2-е изд. — М.: Ладомир, 2017. — С. 102—104.
• Михеев С. М. Варяжские князья Якун, Африкан и Шимон: литературные сюжеты, трансформация имён и исторический контекст // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. — 2008. — № 2 (32). — С. 27-32.
• Мурашёва В. В., Каинов С. Ю. Викинги. Путь на Восток. — М.: Исторический музей, 2020. — 192 с. — ISBN 978-5-89076-399-0.
• Мюссе Люсьен. Варварские нашествия на Западную Европу: Волна вторая. — СПб.: Евразия, 2001. — 352 с. — (Barbaricum).
• Никитин А. Л. Королевская сага // В кн.: Никитин А. Л. Костры на берегах: Записки археолога. — М.: Молодая гвардия. 1986. — С. 333—493.
• Олейников А. В. Варяжская гвардия Византии. — М.: Вече, 2015. — 336 с.: ил. — (History Files). — ISBN 978-5-444-42364-6.
• Петрухин В. Я. Легенда о призвании варягов и балтийский регион // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. — 2008. — № 2 (32). — С. 41-46.
• Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия в IX—XIV вв. Материалы и исследования. — М.: Наука, 1978. — 240 с. — (Древнейшие государства на территории СССР).
• Рябинин Е. А. Скандинавский производственный комплекс VIII века из Старой Ладоги // Скандинавский сборник. — № 25. — С. 161—178.
• Славяне и скандинавы / Под ред. Е. А. Мельниковой. М.: Прогресс, 1986. [Ориг. изд.: Wikinger und Slawen: Zur Frühgeschichte der Ostseevölker. — Akademie-Verlag, Berlin, 1982]
• Стриннгольм Андерс Магнус. Походы викингов / Пер. с нем. А. Шемякина. Под ред. А. А. Хлевова. — М.: ООО «Изд-во АСТ», 2002. — 736 с. — (Историческая библиотека).
• Тиандер К. Ф. Поездки скандинавов в Белое море. — СПб.: Тип. И. Н. Скороходова, 1906. — 464 с.
• Фетисов А. А., Щавелев А. С. Викинги. Между Скандинавией и Русью. — М.: Вече, 2009. — 336 с. — (Terra Historica). — ISBN 978-5-9533-2840-1.
• Хит И. Викинги. История. Вооружение. Тактика. — М.: ООО «АСТ», Астрель, 2004. — 64 с.: ил. — (Элитные войска).
• Хейвуд Дж. Люди Севера: История викингов, 793–1241 = John Haywood: NORTHMEN. The Viking Saga. — М.: Альпина нон-фикшн, 2016. — 452 p. — ISBN 978-5-91671-630-6.
• Kruse, Friedrich. Necrolivonica oder Geschichte und Alterthümer Liv-, Esth- und Curlands Grichischen, Römischen, Byzantinischen, Nortmannischen oder Waräger-Russischen, Fränkischen, Angelsächsischen, Anglodänischen Ursprungs. 1: [Hauptband]. Leipzig 1859.

Работы антинорманистов:

• Венелин Ю. И. Скандинавомания и её поклонники или столетние изыскания о варягах. — М.: В тип. А. Семёна, 1842.
• Гедеонов С. А. Варяги и Русь: В 2 частях. — СПб.: Тип. Императорской Академии наук, 1876. — 569 с.
  • Часть первая.
  • Часть вторая.
• Переизд.: Гедеонов С. А. Варяги и Русь. Разоблачение норманнского мифа. — М.: Эксмо; Алгоритм, 2012. — 288 с. — (Подлинная история Руси). — ISBN 978-5-699-56960-1.
• Изгнание норманнов из русской истории. Сборник. — М.: Русская панорама, 2010. — 536 с. — 1,000 экз. — ISBN 978-5-93165-203-0.
• Кузьмин А. Г. Варяги и Русь (недоступная ссылка)
• Кузьмин А. Г. Варяги и Русь на Балтийском море
• Кузьмин А. Г. Об этнической природе варягов (к постановке проблемы) // Гедеонов С. А. Варяги и Русь: В 2-х частях. — 2-е изд. — М.: Русская панорама, 2005. — С. 576—620. — (Возвращенное наследие: памятники исторической мысли). — 1000 экз. — ISBN 5-93165-143-8.
• Татищев В. Н. История Российская. Ч. I. Гл. 31. Варяги, какой народ и где был
• Фомин В. В. Варяги в переписке царя Ивана Грозного со шведским королём Юханом III
• Фомин В. В. Норманская проблема в западноевропейской историографии XVII века

Электронные публикации:

• Джаксон Т. Н. Варяжский вопрос Архивная копия от 8 сентября 2019 на Wayback Machine // Inauka.ru/history
• Елифёрова М. Ещё раз о слове варяги: из истории лингвистических недоразумений
• Николаев С. Л. Семь ответов на варяжский вопрос // Nestoriana.wordpress.com
• Хэкансдоттер Л. Викинги как трансмигранты. Новый подход к гибридным артефактам // ПолиСМИ (Ориг. публ.: Vikings as transmigrant people: A new approach to hybrid artifacts)