Фомин, Вячеслав Васильевич

Родился в 1957 году в Горьковской (ныне Нижегородской) области, в многодетной крестьянской семье. В 1980 году окончил историко-филологический факультет Горьковского (ныне Нижегородского) государственного университета им. Н. И. Лобачевского.

С 1985 по 1988 год — аспирантура в МГПИ под руководством доктора исторических наук, профессора А. Г. Кузьмина (1928—2004). Кандидатская диссертация: «Варяги в средневековой письменной традиции» (1997), докторская диссертация: «Варяго-русский вопрос в российской историографии XVIII—XX веков» (2005).

Профессор Липецкого государственного педагогического университета, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН (до начала 2011 года). Автор более 80 научных публикаций, 2 учебных пособий с грифом УМО, 4 монографий по варяго-русскому вопросу и его историографии.

В своих работах ведёт полемику с норманской теорией происхождения варягов и Рюрика, возводит её истоки к шведско-русским отношениям начала XVII века.

Является учеником и последователем историка А. Г. Кузьмина, развивает его идеи. Концепция Фомина включает три основных тезиса: народ русь — изначально не скандинавы, а славяне; Новгород основан в IX веке не скандинавами, а славянами (аргументируется тем, что город имеет славянское, а не скандинавское название); варяги — это вагры, западные славяне[1].

В рамках занимаемой Фоминым позиции варяги считаются прибалтийскими славянами на основании этимологий (отождествления «варяги»-«вагры», известное начиная с труда немецкого дипломата Сигизмунда фон Герберштейна и др.), а также западнославянских влияний на язык и материальную культуру северо-западных областей Древней Руси[2]. Фомин предпринял попытку вновь предложить связь названий Русь и города Руса (ныне Старая Русса), опираясь на известие Герберштейна. По мнению Фомина, «Старорусская русь», существовавшая ещё до призвания Рюрика, располагалась на территории всего Южного Приильменья, «где встречаются мощные соляные источники, в изобилии дающие соль, без которой невозможна сама жизнь»[3].

В рамках своей концепции Фомин отвергает мнения большинства известных российских учёных[1], и относит к числу норманистов всех, кто не разделяет его идеи западнославянского происхождения варягов[4], включая авторов, которые традиционно считаются антинорманистами (В. В. Мавродин, Б. А. Рыбаков, И. П. Шаскольский)[1].

Историк и археолог Л. С. Клейн называет его «современным лидером антинорманизма»[5].

В приветствии «От имени Президиума Российской академии наук» участникам и гостям семинара «От Ломоносова к Нансену и далее» (23 января 2011 года, Тромсё, Норвегия) вице-президент РАН академик д.г.-м.н. Н. П. Лавёров высказал мнение, что «…профессор В. В. Фомин в монографии „Ломоносов. Гений русской истории“ впервые обстоятельно, с привлечением самого широкого круга источников — исторических, археологических, лингвистических, антропологических, показал, что почти все идеи, высказанные Ломоносовым в XVIII веке в отношении русской и мировой истории, соответствуют уровню современной науки и, что Ломоносов прав, выводя варяжскую русь с берегов Южной Балтии»[6].

Работы Фомина подвергаются критике со стороны ряда археологов[7], историков и филологов.

По мнению историка и филолога Е. А. Мельниковой, Кузьмин и вслед за ним Фомин возродили антинорманизм середины XIX века, в той его форме, которая была выдвинута М. В. Ломоносовым и развита С. А. Гедеоновым. Согласно Мельниковой, эта концепция использует народные этимологии («варяги»-«вагры» и др.) и смешивает западных славян с поморскими, а используемые в качестве аргументации следы поморских славян в археологическом материале немногочисленны[2].

Историк В. Я. Петрухин оценивает используемые Фоминым методы реконструкции древнерусской истории на основе средневековых генеалогий, конструкций Синопсиса, Ломоносова и др., как примыкающие к методам А. Т. Фоменко[8].

Историк и археолог Л. С. Клейн отмечает, что вопреки Фомину, Новгород, согласно данным археологии, в IX веке не существовал, а роль летописного Новгорода, по мнению ряда исследователей, играло соседнее с ним (Рюриково) Городище, где имеются слои IX века, причём с большим числом скандинавских находок[1]. Предположение Фомина о существовании Старой Руссы в IX веке также не подтверждается археологическими данными[9]. Кроме того, название этого поселения (Руса) известно только с середины XI века, которой датируется берестяная грамота № 526: «На Бояне въ Роусе гр(и)вна, на Житоб(о)уде въ Роусе 13 коуне и гр(и)вна истине…»[10]. О более раннем названии поселения ничего не известно. Лингвисты Р. А. Агеева, В. Л. Васильев и М. В. Горбаневский считают, что первоначальное название города (Руса) происходит от гидронима — реки Порусья, которая в древности называлась Руса. Имя реки, в свою очередь, осталось от ранее проживавших здесь балтийских племен[11]. Относительно аргумента Фомина о сходстве новгородских и псковских археологических древностей с западнославянскими Клейн указывает, что керамика, известная у западных славян — фельдбергская и фрезендорфская, а также торновская, гроссраденская и типа Таттинг, действительно находит аналогии в северорусских материалах, как и строительная техника (структура валов), технология судостроительства (с малым количеством железных заклёпок или без них, в то время как у скандинавов их очень много). Однако отмеченная керамика не распространена на территории вагров. Лингвистические влияния западнославянского языка на речь новгородцев, которые предполагал А. А. Зализняк в 1988 году, была подвергнута критике О. Н. Трубачевым, В. Б. Крысько и Х. Шустер-Шевцем (поскольку те же архаизмы имеются и у балканских славян и в некоторых других регионах) и в дальнейшем не поддержана самим Зализняком. Кроме того, если бы указанная керамика и диалектные влияния были маркерами варягов, эти маркеры имелись бы уже в IX веке в Смоленске, Киеве и Чернигове[1].

Клейн пишет, что Фомин опирается преимущественно на мнения отдельных авторов XVII—XIX веков (включая немецкие генеалогии, которые создавались для прославления севернонемецких династий), часто используя ссылки на них вместо опоры на факты, а также использует старые аргументы антинорманистов. Мнения антинорманистов Фомин рассматривает как основанные на знаниях и здравом смысле, а мнения «норманистов» (или авторов, которых он считает «норманистами») — как априори поверхностные и злонамеренные. Лучшим доказательством он считает частное мнение «норманиста», если оно совпадает с конкретным доказываемым Фоминым тезисом (по принципу «даже норманист признаёт»). Если он касается исторических источников, которые противоречат его концепции, то нередко делает при их интерпретации различные смысловые добавления, чтобы снять противоречия. В качестве аргумента Фомин также опирается на славу Ломоносова, доказывает универсальность его теорий. По мнению Клейна, Фомин осуществляет «шельмование» несогласных с его мнением, чтобы направить на них негативные эмоции околонаучной публики. Поскольку на научное сообщество построения Фомина не могут оказать влияния, его работа, подобно сочинениям авторов фолк-хистори, по мнению Клейна, ориентирована на широкие массы.

О самом Клейне Фомин пишет как о грубом и невежественном авторе, «начальнике Тайной розыскных варяжских дел канцелярии, ведающей научным сыском», сравнивает с нацистским министром пропаганды Йозефом Геббельсом, обвиняет в расизме (якобы возвеличивании «германской расы», аргументируя это тем, что «Гитлер, как и Клейн, был норманнистом») и одновременно использует в отношении Клейна эпитет «либерал-демократ» в качестве обсценного[1].