Холокост в Белоруссии

Чем дальше на восток находилось еврейское население, тем большая его доля была эвакуирована и спасена от оккупации. Молодые мужчины были призваны в Красную армию[16]. Из присоединённых к СССР после 1939 года западных территорий, где проживало более 2 миллионов евреев[комм 2], сумели эвакуироваться не более 100 тысяч. На территории Белоруссии в границах до 1939 года, занятой немцами к концу июня 1941 года, проживало немногим более 130 тысяч евреев, из которых успели эвакуироваться 14—15 тысяч. На территории Белоруссии, занятой немцами к середине июля, проживало ещё от 105 до 110 тысяч евреев, из которых успели уехать на восток 45—48 тысяч. В период второй волны эвакуации, с середины июля до конца августа 1941 года, удалось вывезти 80 тысяч евреев из 125 тысяч с оставшейся на тот момент неоккупированной территории Белоруссии[17][18].

По примерным подсчётам, из районов, захваченных немцами до конца июня 1941 года, было эвакуировано всего около 11 % евреев; из районов, оккупированных к середине июля 1941 года, — от 43 до 44 %, а из восточной части республики спаслось около 63—64 %[19].

Шансы на эвакуацию определялись местом жительства (например, близостью железной дороги), скоростью продвижения немецкой армии на восток и приоритетами советских органов в политике эвакуации. В именных списках, составленных в Центральном справочном бюро в Бугуруслане (Оренбургская область РСФСР), в октябре — ноябре 1941 года было зарегистрировано 222 тысячи евреев-беженцев из Белорусской ССР[17].

Административное деление Белоруссии в период оккупации

Генеральный округ Белоруссия

Периодизация Холокоста в Белоруссии совпадает с периодизацией Холокоста на территории СССР с тем уточнением, что Белоруссия была освобождена в июле 1944 года.

Илья Альтман выделяет следующие этапы в осуществлении Холокоста на территории СССР[1]:

1. 22 июня 1941 года (нападение на СССР) — январь 1942 года (Ванзейская конференция).
2. Февраль 1942 года — осень 1943 года (ликвидация гетто и рабочих лагерей в немецких зонах оккупации).
3. Зима 1943/1944 годов — осень 1944 года (перевод уцелевших евреев в концлагеря. В тот же период происходит полное освобождение оккупированной территории СССР[комм 3]).

Ицхак Арад рассматривает три этапа в следующих интервалах[20]:

1. 22 июня 1941 года (нападение на СССР) — февраль 1942 года. За это время уничтожено большинство евреев Литвы, Латвии, Эстонии, Молдавии, почти все евреи восточной Белоруссии, восточной Украины и занятых немцами районов РСФСР.
2. Весна 1942 года — декабрь 1942 года. Уничтожено большинство евреев западной Украины и Белоруссии, а также южных районов РСФСР, оккупированных летом 1942 года.
3. Январь 1943 года — конец лета 1944 года. Уничтожение оставшихся евреев на оккупированных территориях перед отступлением немцев.

Территория Белоруссии оказалась разделённой на следующие зоны[21][22][23]:

• Тыл группы армий «Центр». Сюда вошли Витебская, Могилёвская, значительная часть Гомельской, восточные районы Минской и несколько районов Полесской области.
• Генеральный округ Белоруссия Рейхскомиссариата Остланд — около трети БССР.
• Частичное вхождение в Рейхскомиссариат Украина — юг Брестской области, бо́льшая часть Гомельской и часть Пинской и Полесской областей.
• Частичное включение в состав Третьего рейха — вся Белостокская и часть Гродненской области.
• Небольшой участок на северо-западе был включён в Генеральный комиссариат «Литва».

В первой зоне действовали военные власти, а в остальных преследованием и уничтожением евреев занималась гражданская оккупационная администрация[24]. Генеральный округ Белоруссия был разделён на 10 округов (нем. Gebiet), во главе которых стояли гебитскомиссары[25]. Полномочия от военных властей гражданским на территории генерального округа Белоруссия были переданы 1 сентября 1941 года[26].

Доктор исторических наук Олег Романько пишет также о третьей ветви власти — полицейской, подчинявшейся рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру. На территории Рейхскомиссариата Остланд им назначался Главный фюрер СС и полиции (нем. Hohere SS-und Polizeifuhrer; HSSPf). В Генеральном округе Белоруссия был создан аппарат фюрера СС и полиции генерального округа Белоруссия (нем. SSPfWeissruthenien), которому подчинялись начальник полиции безопасности и СД (нем. Kommandeur der Sicherheitspolizei und SD Weissruthenien) и начальник полиции порядка (нем. Kommandeur der Ordnungspolizei Weissruthenien). В рамках генерального округа было создано шесть полицейских округов, которые были несколько крупнее, чем округа гражданской администрации: Лида — Новогрудок; Слоним; Барановичи — Ганцевичи; Вилейка; Глубокое; Минск — Слуцк[27]. Именно эти структуры были основными исполнителями акций уничтожения в зоне ответственности гражданских властей[5].

Массовые убийства евреев на оккупированных территориях шли с востока на запад в целях «очистки тылов» группы армий «Центр». В западной части шла изоляция евреев от местного населения. Часть убивали сразу, а остальных загоняли в специально выделенные для проживания евреев места — гетто. Для евреев вводились специальные опознавательные знаки — нашивки жёлтого цвета, которые необходимо было носить на одежде спереди и сзади[28].

Бо́льшая часть евреев Белоруссии была убита в 1941 — первой половине 1942 года, главным образом в восточной части республики[29].

Во многих населённых пунктах убийства евреев начались в первые же дни после прихода немцев. Уже 28 июня в Белостоке были убиты 2 тысячи евреев, а спустя несколько дней — ещё несколько тысяч[30]. 10 июля в Брест-Литовске было расстреляно, по разным данным, от 5 до 10 тысяч евреев. С 5 по 7 августа в Пинске было убито 10 тысяч евреев[20][31].

14—15 августа рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер посетил Минск, где лично наблюдал за показательным расстрелом 100 узников Минского гетто[32][33].

До начала зимы свыше 50 тысяч человек были убиты. В первые месяцы оккупации было истреблено также большинство евреев Витебска, Гомеля, Бобруйска и Могилёва. В частности, 8 октября ликвидировано Витебское гетто, убито 16 тысяч евреев[34]. 30 октября солдаты вермахта расстреляли 4,5 тысячи евреев в Несвижском гетто[35]. 8 декабря 1941 года из 7 тысяч евреев, живших в Новогрудке, было убито 4,5 тысячи[20]. К концу 1941 года были полностью уничтожены евреи из тридцати пяти крупных гетто[36].

С 1 по 31 января 1942 года в Белоруссии айнзатцкомандами расстреляно 33 210 евреев. На той части оккупированной территории, которая находилась под контролем гражданских властей Генерального округа Белоруссия, к концу января осталось в живых 139 тысяч евреев[37].

Летом и осенью 1942 года нацисты приступили к акциям по ликвидации гетто Западной Белоруссии. Были уничтожены евреи Мира, Клецка, Ляховичей, Несвижа, Коссово и многих других мест[38]. 17 июля 1942 года были убиты все 1137 евреев гетто посёлка Городея[39].

31 июля 1942 года генеральный комиссар Вильгельм Кубе доложил рейхскомиссару Остланда Генриху Лозе, что «за последние десять недель в Белоруссии ликвидировано около 55 тысяч евреев. В Минской области евреи полностью истреблены»[40].

15—18 октября 1942 года было уничтожено Брестское гетто, спаслись всего 19 человек[41]. 28 октября было уничтожено Пинское гетто, убито около 17 тысяч евреев[42].

По некоторым данным, немцы планировали переселить на место уничтоженных евреев голландских фермеров, однако дело, по всей вероятности, ограничилось ознакомительным визитом и речью генерального комиссара Кубе перед представителями миссии в 1942 году[43][44].

8 февраля 1943 года было ликвидировано Слуцкое гетто[45]. К 12 марта было полностью уничтожено еврейское население Гродно — более 25 тысяч человек[46]. Зимой, поверив немецкой пропаганде, вернулись из леса сбежавшие евреи местечка Ивье — и были впоследствии уничтожены[47].

21 июня 1943 года рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер подписал секретный приказ о ликвидации с 1 августа всех гетто в Рейхскомиссариате Остланд и переводе всех оставшихся в живых евреев в концентрационные лагеря[48]. 16—20 августа были убиты последние узники белостокского гетто[31]. К концу лета были ликвидированы последние гетто в западной Белоруссии — в городах Глубокое и Лида[36].

7 августа 1943 года в Новогрудском гетто были расстреляны все дети и часть взрослых узников. В живых остались лишь семьи специалистов, вывезенные в здание суда и мастерские по улице Кореличской. Они были убиты в феврале 1944 года[49].

К концу лета 1943 года во всех гетто Белоруссии вместе взятых оставалось около 30 тысяч евреев[50]. Оставшиеся в живых евреи в Бобруйске были убиты в сентябре 1943 года[36]. 21 октября 1943 года начался последний погром в минском гетто. Все его жители были уничтожены, до освобождения Минска дожили всего 13 человек[51]. 17 декабря было ликвидировано гетто в Барановичах (убиты 3 тысячи человек, остальные переведены в концлагеря)[52].

Уже с весны 1942 года по приказу Гиммлера начались работы по сокрытию следов массовых убийств, которые продолжались до самого конца оккупации[53]. В частности, в первой половине 1944 года в ходе операции «Метеосводка» было организовано сожжение ранее захороненных трупов убитых[54].

В определении кого считать евреем нацисты обычно базировались на Первой поправке к закону о гражданстве рейха от 14 ноября 1935 года. В Белоруссии политика определения еврейства была основана на «Временных директивах по обращению с евреями на территории рейсхкомиссариата „Остланд“» от 13 августа 1941 года и была намного более жёсткой. Согласно «Директив» евреем объявлялся любой, у кого один дед или бабка из четырёх были евреями. К евреям были также отнесены супруги евреев, состоявшие в браке до 20 июня 1941 года[57].

Все евреи на оккупированной территории обязаны были зарегистрироваться в местных органах власти. Также евреи обязаны были носить отличительные знаки — так называемые латы. Чаще всего это были разной формы куски ткани или шестиконечные звёзды жёлтого цвета, которые должны были быть пришиты на одежде спереди и сзади[58][59]. Согласно приказу № 1 от 7 июля 1941 года командующего тылом группы армий «Центр» генерала Максимилиана фон Шенкендорфа, вводились обязательные для ношения евреями с 10 лет нарукавные повязки белого цвета с нарисованной жёлтой звездой[28]. 21 августа он же издал приказ, который в целях «строгого контроля за деятельностью евреев» запрещал им покидать район местожительства[3]. В дальнейшем евреям запрещалось менять не только район, но и дом. Во многих гетто евреи должны были носить на одежде также номер дома, в котором они жили[60].

От руководства детских домов немцы в первую очередь требовали незамедлительную передачу еврейских детей в гетто. Директора и воспитатели детских домов были обязаны сообщать о наличии еврейских детей, а детей, подозреваемых в том, что они евреи, требовалось направлять на комиссию при городском комиссариате. В состав комиссии входили немцы, которые решали, еврей ли данный ребёнок, и направляли его, соответственно, в гетто или обратно в детский дом. Член комиссии немец Ребигер лично посещал по очереди детские дома и с целью выявления евреев осматривал детей и опрашивал воспитателей и воспитанников[61].

Выселение евреев в Могилёве в июле 1941 года

Основной инфраструктурой изоляции евреев были гетто, концентрационные лагеря и лагеря смерти.

Создавая места принудительного изолированного содержания евреев, нацисты преследовали следующие цели[62]:

• Облегчение предстоящей ликвидации евреев.
• Предотвращение потенциального сопротивления.
• Получение бесплатной рабочей силы.
• Приобретение симпатий остального населения, которому нацисты преподносили это как наказание большевистской власти за предыдущие лишения народа. Нацистская пропаганда отождествляла евреев и коммунистов[63].

Евреям запрещалось менять место жительства, пользоваться тротуарами, посещать театры, кино, библиотеки и музеи, а также торговать и даже общаться с местным населением[58]. Пойманных за пределами гетто без специального разрешения евреев, как правило, расстреливали на месте[64]. Документы оккупационной администрации, касающиеся жизни населения, часто содержали отдельные указания по дискриминации евреев. Так, в приказе генерального комиссара Кубе от 10 сентября 1941 года относительно организации обязательного школьного обучения было указано, что для евреев не устанавливается никакого обязательного обучения, а создание еврейских школ запрещено[65].

Кандидат исторических наук Геннадий Винница выделяет 4 варианта режимов принудительного содержания евреев[66]:

• Без изоляции в пределах населённого пункта;
• Изоляция без перемещения с места постоянного проживания;
• Изоляция с перемещением в отдельный район (квартал, улицу, здание) с правом в определённые часы свободно перемещаться в пределах населённого пункта
• Изоляция с перемещением в отдельный район (квартал, улицу, здание) с полным запретом покидать предназначенную территорию.

Первый вариант применялся в некоторых небольших отдалённых от райцентров населённых пунктов, где уничтожение еврейского населения происходило в считанные дни. Например, в местечке Староселье Шкловского района и в деревне Баево Дубровенского района, все жители которых были расстреляны в сентябре 1941 года.

Второй вариант был характерен для населённых пунктов, где евреи проживали достаточно компактно, что обеспечивало необходимую нацистам изоляцию без переселения в гетто. Примером таких населённых пунктов могут быть местечки Бобр, Черея Чашникского района, Камень Лепельского района и некоторые другие.

Во всех белорусских городах были созданы еврейские гетто, крупнейшим из которых было Минское гетто[25]. Приказ о его создании появился 20 июля 1941 года. В течение пяти дней около 80 тысяч евреев Минска и его окрестностей были сконцентрированы в этом гетто. В августе 1941 года было создано гетто в Белостоке (50 тысяч человек) и в Гродно (25 тысяч человек)[67].

Всего в Белоруссии было создано, по разным данным, от 111[68] до более чем 200[69], а по данным доктора исторических наук Эммануила Иоффе — 299 гетто в 277 населённых пунктах на довоенной территории БССР, из которых на современной территории Белоруссии — 238 гетто в 216 населённых пунктах[70]. Сложность учёта состоит в том, что многие гетто существовали очень непродолжительное время, некоторые — буквально несколько дней до полного уничтожения их населения или вывоза в лагеря смерти. Например, гетто в посёлке Калинковичи Гомельской области было создано и полностью уничтожено за 3 дня, с 20 по 22 сентября 1941 года[53]. Энциклопедия «Белоруссия в Великой Отечественной войне. 1941—1945» (белор. «Беларусь у Вялікай Айчыннай вайне. 1941—1945») утверждает, что «гетто были созданы во всех городах и населённых пунктах, где проживало еврейское население»[71], однако ряд источников указывает, что там, где евреев было мало, гетто иногда не создавались, а отдельные еврейские семьи переселяли в более крупные населённые пункты[72][73]. В Пружанах немцы предприняли уникальную попытку создать еврейский город («Judenstadt»). Сюда было переселено свыше 6,5 тысяч евреев из 14 населённых пунктов (включая 4,5 тысячи из Белостока)[1].

Все гетто, по мнению историков, условно можно разделить на два основных типа: «открытые» и «закрытые». Открытые гетто без физической изоляции евреев в отдельном охраняемом квартале существовали только до уничтожения жителей либо их переселения в «закрытые» гетто или депортации в лагеря. В таком гетто в обязательном порядке создавались юденраты либо назначались (избирались) старосты[62][74].

Создание «закрытых» гетто осуществлялось с обязательным переселением всех евреев в охраняемое место (квартал, улица, отдельное помещение). Вокруг закрытого гетто силами узников и за их счёт возводилась ограда в виде колючей проволоки или глухих стен и заборов. Вход и выход осуществлялся через контрольно-пропускные пункты, которые охранялись с обеих сторон[74].

В зоне военной администрации и прилегающих к ней районах Генерального округа Белоруссия гетто были ликвидированы к концу 1941 года, а в зонах гражданской оккупационной администрации сохранялись до лета-зимы 1943 года[75].

Колонна узников минского гетто на улице. 1941 год

В гетто евреи жили в тяжелейших условиях. Как правило, в одной комнате проживало несколько семей, на человека приходилось менее одного квадратного метра жилой площади[58]. Спали на полу. Из-за скученности, отсутствия бань и недостатка воды царила антисанитария. Эпидемии тифа и дизентерии были отмечены в Слониме, Новогрудке, Бресте, Белостоке, Гродно, Пружанах и других населённых пунктах. Электроэнергией пользоваться запрещалось[8].

Питание узников гетто в основном обеспечивалось за счёт обмена ими с нееврейским населением вещей на продукты. При этом, если полиция замечала такие контакты, то виновных расстреливали на месте. Нормы питания, установленные оккупационными властями для евреев, были в несколько раз ниже, чем для нееврейского населения, и регулярно снижались[8]. Работающие получали 100—200 грамм хлеба в день и несколько ложек супа, неработающие чаще всего не получали ничего. Смерть от голода и болезней была самым обычным явлением. В минском гетто из помещения юденрата, куда узники обращались за помощью, ежедневно выносили по 6—7 трупов умерших от голода[41][58][60]. Узник Слонимского гетто Яков Шепетинский утверждает, что с середины августа до начала ноября 1941 года в их гетто умерло от голода, холода и эпидемий около 10 тысяч человек[76].

Выход за пределы гетто был запрещён, кроме выхода на работу. На работу узников водили в колоннах под вооружённой охраной, причём они должны были идти по мостовой, пользоваться тротуарами не разрешалось. Во время движения колонны и во время работы охрана часто избивала и даже убивала узников[77].

Юденраты (нем. Judenrat — «еврейский совет»), или еврейские комитеты, создавались немецкими оккупационными властями как органы самоуправления еврейских гетто. Еврейская коллаборация, в отличие от белорусской, никогда не имела под собой идеологической основы. Кроме того, юденраты, в отличие от других местных коллаборационистских органов, часто формировались в принудительном порядке[78].

Так, по версии Василия Гроссмана, в Минске немцы просто задержали на улице 10 первых попавшихся мужчин-евреев и объявили, что они являются еврейским советом, обязанным исполнять немецкие приказы. Как утверждал руководитель подполья минского гетто Гирш Смоляр, офицер просто спросил группу евреев «Кто знает немецкий?» Илья Мушкин сделал шаг вперёд и тут же был назначен руководителем юденрата[79].

В полномочия юденрата входило обеспечение хозяйственной жизни и порядка в гетто, сбор денежных средств и других контрибуций, отбор кандидатов для работы в трудовых лагерях, а также исполнение распоряжений оккупационной власти. Юденрату формально подчинялась еврейская полиция[80].

Кандидат исторических наук Евгений Розенблат делит еврейских коллаборантов на две большие группы[78]:

• Сторонники стратегии коллективного выживания.
• Лица, осуществлявшие стратегию индивидуального выживания.

Первая группа отождествляла себя со всеми остальными жителями гетто и старалась по возможности добиться системы, при которой целому ряду категорий еврейского населения предоставлялись дополнительные шансы на выживание — например, опека юденратов над многодетными семьями, малоимущими, стариками, одинокими людьми и инвалидами. Представители второй группы противопоставляли себя остальным евреям и использовали все средства для личного выживания, в том числе ведущие к ухудшению положения или гибели остальных.

Члены юденратов по-разному относились к сопротивлению и акциям вооружённого подполья в гетто. В некоторых случаях они налаживали связь и сотрудничество с подпольем и партизанами, в других — стремились не допустить акций сопротивления, опасаясь, что немцы будут мстить всем жителям гетто[78]. Существовали также активные пособники нацистов. Часть из них была убита подпольщиками и партизанами[81].

Более тяжёлой формой изоляции являлись концентрационные лагеря. Такие лагеря создавались для сортировки узников на полезных и бесполезных либо для использования их на тяжёлых неквалифицированных принудительных работах. Мужчины и женщины содержались раздельно в помещениях барачного типа под охраной полиции и СД. Посещение родственниками не допускалось. Медицинское обслуживание отсутствовало. Смертность узников от непосильного труда и тяжёлых условий содержания была очень высокой[88]. Одним из наиболее известных примеров концлагерей в Белоруссии является лагерь на улице Широкой в Минске[62][89]. Его узником был будущий руководитель восстания в лагере смерти Собибор Александр Печёрский[90].

На территории Белоруссии нацисты создали ряд концентрационных лагерей, специально предназначенных для уничтожения людей. Крупнейшим из них был лагерь Малый Тростенец в 10 километрах от Минска. В этом лагере и прилегающих к нему урочищах Благовщина и Шашковка было убито более 206 500 человек, в основном евреев и военнопленных[91]. Второе и третье места по общему числу погибших занимают Леснянский лагерь смерти в Барановичском районе (88 407 человек) и Масюковщинский лагерь смерти в Минске (более 80 тысяч человек). Существенную часть погибших в лагерях смерти составили евреи[92].

Лагерь смерти в Колдычёво в 18 км от Барановичей был создан в марте 1942 года. В этом лагере было уничтожено около 22 тысяч человек, в том числе множество евреев города Барановичи и окрестностей[93][94]. В лагере смерти Шталаг 353 в деревне Колбасино (пригород Гродно) находилось 55 тысяч человек. Только в декабре 1941 года здесь было уничтожено 27 тысяч евреев Гродненской и Белостокской областей[95].

Всего в Белоруссии было создано около 260 лагерей смерти[25][96].

Евреи на принудительных работах в Минске. Февраль 1942 года

С установлением оккупационного режима любое имущество, принадлежащее евреям, могло быть конфисковано в любой момент. Например, 2 июля 1941 года в Минске был окружён дом № 21 по улице Мясникова, где жило 300 человек. Всех их вывели во двор и поставили лицом к стене. Под предлогом поиска оружия полиция забрала из квартир всё, что считала нужным, в том числе одежду, постельные принадлежности и даже продукты питания. Такие акции повторялись неоднократно и в дальнейшем. Немцы и коллаборационисты могли в любое время зайти в любой еврейский дом и забрать любой предмет. За попытки сопротивления убивали на месте[58].

С еврейского населения взимались контрибуции. Евреи обязаны были сдать всё имеющееся золото, серебро и другие драгоценности. В минском гетто контрибуции накладывались каждые две недели, для гарантии их выполнения брались заложники. После того, как все ценности у еврейского населения иссякали, поступали новые требования сдать обувь, кожаную одежду, одеяла, меховые изделия, электроприборы и так далее[58][97]. Аналогичная политика проводилась и в других гетто[41].

Трудоспособных евреев привлекали к принудительным работам. Заявки от предприятий поступали через биржи труда. Квалифицированных специалистов немцы учитывали отдельно, они работали по специальности. Остальных, включая женщин и детей, отправляли на тяжёлые вспомогательные работы — уборку мусора, чистку туалетов, погрузочно-разгрузочные работы, рытьё ям и тому подобное[77][97]. Особыми приказами запрещалось использовать евреев в сфере обслуживания, торговли или на канцелярской работе, в служебных помещениях, воинских частях и в качестве прислуги[98].

В гетто по приказу властей создавались обувные, швейные, столярные, слесарные и прочие мастерские, работавшие на экономику Германии. Одним из радикальных вариантов эксплуатации еврейского населения были так называемые «трудовые лагеря» (разновидность концлагерей)[88].

Массовые расстрелы евреев начались уже с первых дней войны[97] и были широко распространены ещё до завершения концентрации евреев в местах изоляции. Так, в сводке событий из СССР от 24 июля 1941 года шеф полиции безопасности и СД докладывал в Берлин, что «в Минске ликвидированы все слои еврейской интеллигенции (учителя, профессора, адвокаты и т. д., исключая медицинских работников). … Для начала было ликвидировано 1050 евреев. Остальные евреи ежедневно доставляются на экзекуцию»[60]. Аналогичные акции проводились по всей республике.

24 ноября 1941 года военный комендант Белоруссии генерал-майор Густав фон Бехтольсхайм подписал приказ, согласно которому евреи должны «исчезнуть с лица земли». Кроме евреев, согласно приказу Бехтольсхайма, уничтожению подлежали также цыгане[99].

После изоляции евреев в гетто проводились массовые облавы с последующим вывозом всех задержанных на расстрел. В первую очередь уничтожались нетрудоспособные узники — дети, пожилые люди, инвалиды и больные[60].

Скорость уничтожения существенно зависела от позиции местных чиновников оккупационной администрации. Некоторые из них полагали, что массовое убийство трудоспособных евреев наносит ущерб Третьему рейху, лишая государство бесплатной рабочей силы. Они стремились ограничить уничтожение неквалифицированными и нетрудоспособными, аргументируя это тем, что без ряда еврейских специалистов страдает производство[8]. Другие полагали уничтожение евреев важнейшим приоритетом и не считались с экономическими потерями[88]. Также существовали противоречия между позицией вермахта и СД с одной стороны и гражданской администрацией — с другой. Военные настаивали на скорейшем уничтожении евреев в целях большей безопасности, а генеральный комиссариат считал это долгосрочной задачей[24].

По многочисленным показаниям свидетелей, во время массовых расстрелов людей часто хоронили заживо, в частности раненых и детей. Задокументированы многочисленные случаи издевательств, изнасилований и пыток перед уничтожением, случаи сожжения заживо и тому подобные проявления жестокости[100][53][101].

Большая часть жертв — свыше 550 тысяч человек — была убита с февраля 1942 года до осени 1943 года, в период, когда нацисты массово уничтожали гетто в Центральной и Западной Белоруссии[102].

Всего в Белоруссии в 1941—1944 годах находилось 448 мест уничтожения еврейского населения (в современных границах — 337)[103].

При проведении массовых акций уничтожения использовались следующие способы[104]:

• доставка к заранее вырытым ямам или оврагам, где производились расстрелы;
• умерщвление газом (Циклон Б) в специально оборудованных автомобилях («душегубках»);
• сожжение людей в их собственных домах и отдельно стоящих зданиях;
• утопление в реках, протекающих вблизи населённых пунктов;
• умерщвление током высокого напряжения после размещения людей на металлических платформах.

В Восточной Белоруссии нацисты убивали также детей от смешанных браков и даже нееврейских супругов евреев. Эта политика была уникальной, поскольку на других оккупированных территориях и тем более в странах Оси такие лица, хотя и ограничивались в правах, но, как правило, не подвергались уничтожению[57].

Илья Альтман отмечает, что участие в Холокосте военнослужащих вермахта было наиболее активным именно на территории Белоруссии[105]. В июне 1941 года немецкие войска расстреляли около 50 евреев в местечке Видзы. В июле 1941 года солдаты 354-го пехотного полка 286-й охранной дивизии уничтожили около 2000 евреев в посёлке Крупки и местечке Холопеничи. В том же месяце солдаты вермахта утопили около 2000 евреев — детей, стариков, женщин — в Витебске при переправе их через Западную Двину. 30 октября 1941 года 8-я рота пехотного полка расстреляла 4500 узников Несвижского гетто, 2 ноября — сотни евреев в Ляховичах, 5 ноября — в Турце и Свержене, 9 ноября — 1800 узников гетто в посёлке Мир[35][81].

На систематическое и целенаправленное использование армии для уничтожения еврейского населения Белоруссии обращает внимание также немецкий историк Ханнес Хеер в статье «Вермахт и Холокост». Хеер отмечает, что это были не антипартизанские операции, а массовые убийства мирного населения, и указывает на особую жестокость и садизм, свойственные немецким военнослужащим[24][106].

Кроме армейских частей, активное участие в уничтожении евреев принимали кавалерийская и 1-я моторизованная бригады СС. Только на территории Генерального округа Белоруссия они уничтожили в июле-августе 1941 и октябре-ноябре 1942 около 25 тысяч человек, в основном евреев[107].

На начальном этапе войны для операций по уничтожению еврейского населения использовались так называемые немецкие айнзатцгруппы, распределённые по территориальному принципу. Белоруссия была зоной ответственности Айнзатцгруппы B, штаб которой располагался в Волковыске (с 3 июля 1941 года), а затем в Слониме (с 5 июля того же года), Минске (с 6 июля) и Смоленске (с 5 августа)[108]. С конца сентября 1941 года Минская область была отнесена к ведению айнзатцгруппы А[109].

Группы были разделены на айнзатцкоманды и зондеркоманды (нем. Sonderkommando, особая команда), имевшие в своём составе от 70 до 120 человек и подразделявшиеся на подкоманды по 20—30 человек. Айнзатцкоманды действовали в глубоком тылу, в то время как зондеркоманды использовались в непосредственной близости к линии фронта[21].

Метод массовых убийств, применяемый айнзатцгруппами, в основном состоял в том, что евреев выводили из жилищ, доставляли к заранее вырытым вблизи населённого пункта ямам и там расстреливали. Затем трупы сбрасывали в ямы и присыпали землёй[110][111]. В ряде случаев использовались так называемые «душегубки» — грузовики, где людей убивали угарным или выхлопным газом, подаваемым в непроницаемый кузов[93][112][113].

Немцы охотно передоверяли функции исполнителей репрессий местным коллаборационистам[5]. В частности, доктор исторических наук Эммануил Иоффе пишет, что «значительную роль в геноциде евреев Минска сыграли украинские, литовские, латышские, белорусские и русские коллаборационисты, а в охране гетто принимали участие солдаты-испанцы из „Голубой дивизии“»[81]. Доктор исторических наук, заведующий отделом военной истории Академии наук Белоруссии Алексей Литвин[114] указывает, что «организаторами и вдохновителями массовых акций уничтожения еврейского населения были служащие полиции безопасности и СД»[5].

На территории генерального округа Белоруссия действовали 3 украинских и 8 прибалтийских (3 литовских, 4 латвийских и 1 эстонский) батальонов охранной полиции — так называемые «шуцманшафты»[5].

Геннадий Винница рассматривает 5 видов антиеврейской деятельности коллаборационистов[115]:

• разжигание межнациональной розни и антиеврейская пропаганда;
• помощь оккупантам в поиске и определении евреев;
• надзирательские функции, например караульная служба вокруг гетто;
• репрессивные действия: грабёж, издевательства, насилие;
• непосредственное участие в уничтожении евреев.

В Белоруссии, в отличие от Прибалтики и Украины, немцам на первом этапе почти не удавалось привлечь местное население к участию в массовом уничтожении евреев^{[уточнить]}. Тем не менее в ряде мест после прихода немцев произошли еврейские погромы. Участие в уничтожении евреев приняли несколько сот белорусских коллаборационистов — в частности, при уничтожении гетто Борисова, Молчади, Барановичей, Минска, Кореличей, Наровли, Зембина, Островно, а также в ликвидации евреев в Колдычёвском лагере смерти[21][81][93].

Особенно «отличился» в уничтожении евреев Борисова назначенный немцами бургомистр города Станислав Станкевич[5]. 19 октября 1941 года на банкете, организованном по случаю предстоявшей на следующий день акции по полному истреблению обитателей гетто в Борисове, Станкевич дал полиции указание о «чётком выполнении этого важного дела, которое, наконец, навсегда очистит город от жидовского засилья»[116][117].

Как указывает доктор исторических наук Леонид Смиловицкий, роль белорусской полиции в массовых убийствах стала особенно заметной с февраля-марта 1942 года, когда сами полицейские структуры были уже укомплектованы, а немецкие войска перебрасывались на фронт[53].

Согласно материалам НАРБ, 1-й вспомогательный полицейский батальон был сформирован 10 июля 1941 года в Белостоке из военнослужащих-украинцев и тех, кто, «желая облегчить своё положение, выдавал себя за украинцев». Позднее он был переброшен в Минск и переименован в 41-й батальон. В октябре 1941 года 1-я рота 41-го батальона принимала участие в расстреле евреев из Минского гетто[5].

В акции против еврейского населения Могилёва 2 октября 1941 года, когда было убито 2208 человек, принимали участие 23 офицера и солдата украинской полиции[5].

6—7 ноября 1941 года в Минском гетто произошёл крупный погром с массовыми убийствами. Активное участие в этом приняли украинские полицейские. Очевидец событий Рая Абрамовна Чертова рассказала[81]:

Внутрь гетто вошли вооружённые команды полицейских и гитлеровцев, полицейских солдат украинской добровольческой армии. Погромщики хватали первых встречных, независимо от возраста и пола, в том числе стариков и детей. Тех, кто не мог двигаться, убивали на месте. Других погружали в машины и увозили неизвестно куда. Самых маленьких детей разрывали на части, взяв этих крошек за ножки. Резали кинжалами. Душили. Некоторых закапывали живыми.

Осенью 1941 года в Белоруссию начали прибывать полицейские формирования, созданные на территории Прибалтики. В начале октября в Минск прибыл 2-й литовский охранный батальон (в дальнейшем 12-й литовский полицейский батальон, командир — майор Антанас Импулявичюс. Батальон, принимавший участие в карательных акциях против партизан и в истреблении еврейского населения[5], уничтожил свыше 19 тысяч евреев Белоруссии в течение 1941—1943 годов[118]. Жестокостью литовских полицейских 12-го батальона при ликвидации слуцкого гетто возмущались даже немцы[119]:

Что касается самого способа проведения акции, я должен с глубоким прискорбием отметить, что он граничил с садизмом. Сам город во время акции представлял собой ужасающую картину. С неописуемой жесткостью, как со стороны немецких полицейских, так и со стороны литовских партизан, еврейское население, а также немало белорусов, были выведены из домов и согнаны в одно место. Повсюду в городе была стрельба, и на некоторых улицах валялись трупы евреев. Мало того, что с еврейским населением, в том числе и с ремесленниками, обращались по-зверски прямо на глазах у белорусского населения, но и само белорусское население точно так же подвергалось избиению резиновыми дубинками и прикладами.

— из рапорта гебитскомиссара Слуцка Вильгельму Кубе

При минском отделении СД было создано специальное подразделение, состоящее из латышей, — так называемая «латышская добровольческая рота». Солдаты этого подразделения принимали активное участие в ликвидации Борисовского гетто, уничтожении евреев Слонимского округа, Слуцка и в других населённых пунктах[120].

В дальнейшем в Белоруссию прибыло 4 латышских полицейских батальона: 18-й, 24-й, 26-й и 266-й «Е». Батальоны дислоцировались соответственно в Столбцах, Станьково, Бегомле и Минске. К концу 1942 года из Латвии в Ганцевичи прибыл ещё один — 271-й батальон. Летом 1942 года латышский 18-й батальон под командованием майора Рубениса на протяжении нескольких дней принимал участие в уничтожении гетто в городе Слониме[121][122]. 2658 евреев и 30 цыган было убито в Слонимском районе солдатами 271-го батальона[123]. В уничтожении евреев Белоруссии принимала участие так называемая команда Арайса[124].

В августе 1942 года в акции по уничтожению еврейского населения в районе города Новогрудок принимали участие солдаты и офицеры 36-го полицейского батальона, сформированного в начале 1942 года из добровольцев на территории Эстонии (Тарту, Курессааре, Хийумаа, Сааремаа). Согласно показаниям задержанных после войны бывших участников акции, 3—4 августа весь 36-й полицейский батальон был направлен в Белоруссию, где на станции Новоельня его выгрузили, направили в Новогрудок и разместили в казармах на окраине города. Массовые казни солдатами этого батальона производились в районе Новогрудка, станции Новоельня и около села Дятлово, в 20—30 километрах от Новогрудка. Ночью полицейские оцепляли дома, выгоняли жителей, в том числе женщин и детей, на площадь, заставляли в ожидании погрузки лечь ничком на землю, а затем утром отдельными партиями вывозили на грузовиках к местам расстрела. Задержанных самих заставляли копать рвы, в которые затем сбрасывали расстрелянных. Всего в районе Новогрудка, по показаниям задержанных, было уничтожено около 1000 человек, в селе Дятлово — от 1000 до 1500 человек. Батальон находился в данном районе около месяца, после чего был переброшен под Сталинград[125][126][127].

В уничтожении евреев в восточной Белоруссии принимали участие русские коллаборационисты из так называемой Русской национальной народной армии. Штаб РННА в марте 1942 года находился в посёлке Осинторф Дубровенского района. В местечке Ляды Дубровенского района 2 апреля 1942 года члены этого формирования численностью около 100—150 человек участвовали в убийстве около 2000 евреев[128].

В конце 1941 года — начале 1942 года под руководством начальника русской криминальной полиции Андрея Лазаренко и начальника полиции Андрея Семёнова была проведена акция по уничтожению евреев в деревне Полынковичи (Могилёвская область).[129]

С 20 по 22 октября 1941 года при уничтожении борисовского гетто полиция расстреляла 7 тысяч человек. Среди тех, кто убивал евреев, был Константин Пинин, ленинградец, отличавшийся невероятной жестокостью. Всего в очистке гетто участвовало 200 полицейских, некоторую часть из них составляли русские — Архип Орлов, Пётр Артёмов, Геннадий Васильев, Леонид Глазов, Владимир Горбунов, Владимир Карасёв, Михаил Добровольский, Григорий Кононов и др.[130]

Известен один случай, когда в убийствах евреев Белоруссии приняли участие еврейские коллаборационисты. В октябре 1942 года немцы приказали сотрудникам еврейской полиции вильнюсского гетто расстрелять 1500 евреев (стариков, женщин и детей) в гетто белорусского города Ошмяны. В результате переговоров с немцами число жертв расстрела удалось снизить до 406 стариков. Начальник еврейской полиции Яков Генс пытался оправдаться тем, что эти старики так или иначе бы умерли в течение зимы, а женщин и детей нужно было сохранить[131].

Проанализировав публикации о Холокосте, Евгений Розенблат выделил основные темы современных исторических исследований[15]:

1. нацистские планы и политика уничтожения еврейского населения, статистические сведения о жертвах Холокоста;
2. еврейское сопротивление: подполье, гетто и участие евреев в партизанском движении;
3. евреи Белоруссии на фронтах Великой Отечественной войны;
4. особенности нацистской антисемитской пропаганды в различных оккупированных областях Белоруссии;
5. антисемитизм в СССР как условие массового геноцида в Белоруссии;
6. историография Холокоста;
7. источники по истории Холокоста;
8. спасение евреев в годы войны. Праведники народов мира.

Однако множество вопросов в рамках темы Холокоста остаются нерешёнными и малоизученными[15].