Кубе, Вильгельм

После начала Великой Отечественной войны 17 июля 1941 года Кубе был назначен генеральным комиссаром Белоруссии (со штаб-квартирой в Минске). Генеральный комиссариат «Белорутения» был образован в составе «Рейхскомиссариата „Остланд“», который, в свою очередь, входил в специально созданное Имперское министерство оккупированных восточных территорий рейхсляйтера Альфреда Розенберга. Приход Кубе на эту должность ознаменовался казнью 2278 заключённых Минского гетто. Находясь в должности генерального комиссара, проводил жестокую оккупационную политику, сопровождавшуюся убийствами сотен тысяч мирных жителей.

Одновременно Кубе оказывал помощь коллаборационистским организациям, разрешил к использованию на оккупированных территориях бело-красно-белый флаг и герб «Погоня»[6][7].

Роль В. Кубе и степень его компетенции всегда преувеличивались в исторической литературе. На исследователей, по-видимому, действовала магия его должности, во многом представительской. Тем не менее, оказавшись в Белоруссии со своей подмоченной репутацией склочника и неуравновешенного человека, только по протекции А. Гитлера, вопреки воле всех своих будущих начальников, В. Кубе вынужден был действовать в очень жёстких рамках. Он стал во главе не сложившегося до конца Генерального округа, половина которого весь период оккупации оставалась под властью военных, а от оставшейся половины отрезали куски то «в пользу» Литвы, то Украины. Сразу же обострились отношения гауляйтера с командованием вермахта, которое никогда не считалось с формальной компетенцией гражданских властей и подмяло под себя десятки сельскохозяйственных имений, мастерских, заводов (например, Минский радиозавод и др.). В. Кубе лишь номинально контролировал в известных пределах деятельность полиции и СД. Пользуясь «особыми полномочиями», ведомство Г. Гиммлера имело несомненно большую и более реальную власть, чем гауляйтер, — это касалось всех областей жизни вплоть до социальной сферы. Вне ведения В. Кубе были почты, железные дороги, дорожные службы, большинство строительных организаций, Организация Тодта, военные комендатуры и т. д. Лишь формально ему подчинялись ключевые экономические структуры, входившие в состав гражданской администрации — все показатели им доводились аппаратом Уполномоченного по четырёхлетнему плану Г. Геринга, который жёстко контролировал выполнение плановых заданий и не допускал никакой самодеятельности как в вопросах планирования, так и распределения. Значение В. Кубе как администратора, как управителя резко возросло бы только в случае победы в восточной кампании, но таковой не предвиделось.

Единственной сферой, в которой В. Кубе чувствовал себя полновластным хозяином, была политика. И его задачей как руководителя, болезненно чувствовавшего своё ущербное положение, было достижение политическими методами того, чего не в состоянии достигнуть его соперники методами военно-полицейскими — «умиротворения» территории. Здесь же был только один путь — коль нельзя обеспечить людям сносный уровень жизни в условиях затягивающейся войны, нужно, как минимум, идти навстречу их организационным и культурным притязаниям, с одной стороны не носящим прокоммунистический характер, а с другой альтернативным опасному польскому влиянию. Идя по этому пути, В. Кубе использовал слабый белорусский национализм (ни в коей мере не сопоставимый по своему влиянию, например, с национализмом украинским) и сделал всё для его организационного, количественного и идейного роста. Как администратор он не мог стать на прагматичный путь, которым пошёл в сфере политики вермахт, то есть путь индифферентного отношения к национальному вопросу, ибо неизбежно вставал другой вопрос — о смысле существования «пограничного», «неполноценного» округа, коли на его территории не требуются особые политические решения и особые подходы. Желающих же разделить округ было предостаточно. И гауляйтер сделал всё от него зависящее, чтобы спасти гражданскую администрацию в Белоруссии, а вместе с ней свою карьеру руководителя. Отнюдь не в его интересах было культивировать широко расхожее в руководящих кругах Германии мнение о том, что белорусы не являются самостоятельной нацией.

Вместе с тем В. Кубе никогда в своих действиях не шёл вразрез с линией своего министерства (скорее вразрез с этой линией зачастую шёл на Украине Э.Кох). И А. Розенберг, и Г. Лозе поддерживали ряд начинаний своего подчинённого и во многом разделяли его подходы. В тактике ограниченного «национального либерализма» относительно «покорённых народов» В. Кубе был отнюдь не оригинален. Так, Й. Геббельс уже в 1942 г. писал в своём дневнике: «Лично я думаю, что мы должны существенно изменить нашу политику по отношению к народам Востока. Нам бы удалось значительно уменьшить опасность со стороны партизан, если бы мы сумели в какой-то мере завоевать их доверие… Может быть было бы полезным организовать в различных районах марионеточные правительства, чтобы переложить на них ответственность за неприятные и непопулярные мероприятия». В июне 1942 г. СД, проанализировав деятельность Восточного министерства в Остланде и на Украине, сделала вывод о том, что для обеспечения спокойствия в тылу немецкой армии необходимо обращаться с населением «должным образом», предоставить возможность культурной деятельности и развития местного самоуправления «в рамках возможного и только на период войны. С целью денационализации великорусского пространства и для предотвращения существующей или возможной великорусской идеи нужно поддерживать усилия национального самосознания белорусского народа».[8]

Гауляйтер Кубе в Минске. Май 1943 года

Крайний антисемитизм выражен известным высказыванием Кубе: «Что чума и сифилис для человечества, то евреи для белой расы. Чума должна быть уничтожена»[9]. Гауляйтер планировал очистить город от населения и заменить его немецкими поселенцами, дав городу новое название — Асгард. Кубе участвовал в зверстве 2 марта 1942 года в Минском гетто. Во время обыска немецкие и белорусские полицейские схватили группу детей и бросили их в глубокий ров. Среди прибывших в этот момент нескольких офицеров СС был и Вильгельм Кубе, одетый в безупречно чистый и отглаженный мундир. Он бросал сладости визжащим от страха и ужаса детям. Все они погибли — ров был засыпан землёй[10].

У Кубе были некоторые противоречия с органами СС и СД в вопросе уничтожения евреев. Органы безопасности настаивали на скорейшем уничтожении евреев в рамках проводимой политики окончательного решения еврейского вопроса. Гражданская администрация во главе с Кубе возражала против массового уничтожения трудоспособных евреев, поскольку это наносило ущерб экономике генерального комиссариата[11][12][13][14][15]. Кроме того, Кубе, как и Франк, считал себя полновластным хозяином на подконтрольной территории, а руководство местных органов полиции и СС с ним не считалось и даже не ставило в известность о планируемых акциях. Возмущение Кубе вызвало ещё и то, что среди немецких евреев, депортированных в Минское гетто, было немало участников Первой мировой войны, воевавших в кайзеровской армии и имевших награды[11].

Кубе сообщал 31 июля 1942 года: «На углубленных встречах с бригадефюром СС Ценнером и превосходным умелым руководителем СД, оберштурмбаннфюрером СС д-р юр. Штраухом, мы ликвидировали в Белоруссии за последние десять недель около 55 000 евреев. В земле Минская область вопрос иудаизма полностью исчерпан»[9].

Находясь у власти, был причастен к уничтожению мирного населения, партизан, заложников, советских военнопленных — евреи, коммунисты, советские военнопленные, местные активисты, уклонявшиеся от работы на Германию — все они погибли в результате казней, карательных операций, голода и болезней. На этом основании советское руководство включило Кубе в список нацистских функционеров, подлежащих ликвидации. 12 спецгрупп, действующих в Минской области, получили приказ о его уничтожении[16].

Партизаны устроили засаду в лесу, подстерегая его во время охоты, они убили около 50 немцев, но Кубе среди них не было. 6 сентября 1943 года в офицерской столовой удалось заминировать зал: в результате взрыва погибли 36 высокопоставленных офицеров вермахта, но гауляйтер и на этот раз остался жив, его называли «счастливчиком»[17].

Ночью 22 сентября 1943 года в 00:40 в своём особняке на Минской Театерштрассе в результате операции, организованной советскими партизанами, Кубе был убит[18].

Непосредственным исполнителем уничтожения гауляйтера стала Елена Мазаник[19] [20]. Она работала служанкой в доме В. Кубе, была связана с партизанским подпольем, и подложила под матрас кровати, на которой спал гауляйтер, мину с часовым механизмом. Доктор исторических наук Эммануил Иоффе писал, что в отчёте командира спецгруппы при Центральном и Белорусском штабе партизанского движения майора Степана Ивановича Казанцева утверждается о гибели Кубе от мины, заложенной узником Минского гетто Львом Либерманом, работавшим в квартире Кубе чернорабочим[21]. После проверки обстоятельств операции 29 октября 1943 года Елене Мазаник (вместе с Марией Осиповой и Надеждой Троян) было присвоено звание Героя Советского Союза.

Узнав о гибели Кубе, Гиммлер сказал: «Это просто счастье для отечества»[22][23].

В ответ на уничтожение Кубе в тот же день было расстреляно 300 заключённых минской тюрьмы. Всего в качестве мести за уничтожение гауляйтера в первую неделю в Минске гитлеровцами было казнено около 2000 человек[24]. На его вакантную должность исполняющим обязанности был назначен группенфюрер СС Курт фон Готтберг.

Посмертно 27 сентября 1943 года В. Кубе награждён Рыцарским крестом за военные заслуги с мечами. В Германии был объявлен траур, организованы пышные похороны. Похоронен В. Кубе на кладбище Ланквиц в Берлине.

Супруга гауляйтера Анита умерла в Германии в возрасте 98 лет в доме престарелых. Написала книгу о муже[25].