Кармен (опера)

В Севилье, возле табачной фабрики, остановился драгунский эскадрон. Солдаты любуются красивыми девушками — работницами фабрики и прохожими. В поисках драгуна Хозе появляется Микаэла, но солдат Моралес говорит ей, что Хозе в другом эскадроне, который скоро придёт к ним на смену, и предлагает вместе провести время. Микаэла отказывается и уходит (сцена «Sur la place, chacun passe»). Вскоре происходит смена эскадрона, появляется Дон Хозе, которого встречает хор мальчиков. Капитан Цунига, беседуя с сержантом Хозе, выражает восхищение работницами сигарной фабрики, но Хозе единственный, кто не интересуется ими — у него есть невеста Микаэла, которая ему милее всех (сцена «Avec la garde montante»)[19][22][23][24][21].

Слышится фабричный звонок, и девушки выходят на улицу на перерыв. Все они держат во рту сигареты. Их тут же окружают мужчины (сцена «La cloche a sonné»). Появляется та из них, которую ждут с особым нетерпением — цыганка Кармен. Привыкшая к тому, что все мужчины вокруг не отрывают от неё взгляда, а сама она испытывает наслаждение от издевательства над ними и их чувствами, Кармен исполняет Хабанеру. Однако ей не нравится, что Хозе — единственный, кто не обращает на неё никакого внимания, и она бросает ему под ноги цветок. Снова звенит звонок и девушки уходят обратно на работу (сцена «L’amour est un oiseau rebelle»)[19][22][23][24][21].

Возвращается Микаэла и передаёт Хозе письмо и гостинцы из деревни от его матери, выполняя её просьбу передать материнский поцелуй. Они признаются друг другу в любви. Прочитав письмо, Хозе заявляет, что послушен матери и собирается после возвращения домой жениться на Микаэле (сцена «Parle-moi de ma mère!»). После её ухода доносится шум из фабрики. Оказалось, что Кармен напала на другую работницу с ножом. Капитан Цунига приказывает Хозе стеречь Кармен, а сам отправляется за ордером на её арест (сцена «Tra la la…Coupe-moi, brûle-moi»). В отсутствие Цуниги, Кармен исполняет Сегидилью, в результате чего ей удаётся обольстить Хозе (сцена «Seguidilla: Près des remparts de Séville»). Когда Цунига приносит ордер на арест Кармен, Хозе помогает ей бежать из-под стражи, за что сам попадает в тюрьму (сцена «Finale: Voici l’ordre; partez»)[19][22][23][24][21].

Спустя два месяца Кармен с подругами Фраскитой и Мерседес развлекают посетителей таверны Лиласа Пастья плясками. В числе гостей есть и капитан Цунига (сцена «Les tringles des sistres tintaient»). Он сообщает, что Хозе отбыл тюремный срок и разжалован в солдаты, а теперь вышел на свободу и скоро придёт к Кармен. В сопровождении толпы поклонников входит тореадор Эскамильо (сцена «Vivat! Vivat le torero!»). Он исполняет куплеты тореадора. Красота и обаяние Кармен не ускользают от внимания Эскамильо, однако та отмахивается от него (сцена «Votre toast, je peux vous le rendre»)[19][22][23][24][21].

Сцена «Je vais danser en votre honneur…»[25]

После закрытия таверны для обычных посетителей в ней остаются только контрабандисты и цыганки — Данкайро, Ремендадо, Кармен, Фраскита и Мерседес. Первые собираются избавиться от контрабанды, Фраскита и Мерседес готовы помочь им, однако Кармен отказывается, так как хочет дождаться Хозе, в которого сейчас влюблена. Тогда контрабандисты предлагают ей привлечь Хозе к своим делам (сцена «Nous avons en tête une affaire»). Хозе приходит, и Кармен исполняет для него танец (сцена «Je vais danser en votre honneur … La la la»), однако вскоре издали слышится звук трубы, призывающей его в казарму на вечернюю поверку. На его слова о том, что ему нужно вернуться на службу, Кармен резко отвечает, обвиняя Хозе в том, что для него служба важнее любви. Он долго колеблется между солдатским долгом и любовью к ней, показывая ей брошенный под ноги цветок на площади в Севилье и исполняя песню (сцена «La fleur que tu m’avais jetée»). Вскоре возвращается капитан Цунига и приказывает Хозе возвращаться в казарму. Хозе отказывается выполнить приказ и обнажает шпагу. Так он становится дезертиром и вынужден остаться с Кармен и с контрабандистами. Данкайро и Ремендадо обезоруживают Цунигу и уводят с собой, чтобы он не поднял тревогу и тем самым не расстроил их планы с контрабандой. Контрабандисты провозглашают, что лишь их воля может быть законом для них (сцена «Finale: Holà! Carmen! Holà!»)[26][22][23][24][21].

Финальная сцена третьего действия (1917)

В горном ущелье недалеко от границы по прошествии ещё некоторого времени контрабандисты на очередном деле. Однако Кармен уже охладела к Хозе, с презрением заявляя, что тому пора вернуться к матери; самому Хозе также не по душе быть контрабандистом. Оставив Хозе на страже, контрабандисты уходят к границе (сцена «Écoute, compagnon, écoute»). Фраскита и Мерседес гадают на картах, к ним присоединяется Кармен. Её подруг ждёт богатство и любовь, а сама она читает в картах смерть как себе, так и Хозе (сцена «Mêlons! — Coupons!»). С разведки возвращаются контрабандисты и говорят, что на границе есть таможенные солдаты, от которых нужно избавиться. Цыганки заявляют, что им солдаты не страшны, и их «пленить возможно» (сцена «Quant au douanier, c’est notre affaire»)[27][22][23][24][21].

Превозмогая страх, в горы в поисках Хозе приходит Микаэла. Она видит, как он в кого-то стреляет и прячется (сцена «C’est les contrabandiers le refuge ordinaire»). Однако Хозе промахивается, и перед ним появляется Эскамильо, который признаётся, что тоже ищет Кармен и что он всё знает про самого Хозе. Соперники готовы выяснить отношения на навахах, но в это время возвращаются контрабандисты, среди которых Кармен, и та разнимает Хозе и Эскамильо. Тореадор, обращаясь к каждому из контрабандистов, приглашает на бой быков в Севилью, и заявляет, обращаясь к Хозе, что «кто любит, тот придёт» (сцена «Je suis Escamillo, torero de Grenade!»). Забрав товар, контрабандисты хотят уйти, но замечают Микаэлу. Та заявляет, что пришла за Хозе. Кармен с презрением говорит, что Микаэла права, и здесь не место для него. Изначально Хозе не планировал уходить, поклявшись в том, что заставит Кармен «разделить с ним несчастье», но Микаэла сообщает, что мать Хозе при смерти, и они уходят. В то же время он клянётся найти Кармен и довести этот разговор до конца (сцена «Finale: Holà holà José!»)[27][22][23][24][21].

Финал оперы: «Арестуйте меня! Я убил её.»[25]

Площадь в Севилье рядом с ареной для боя быков. Идут приготовления. Площадь полна народа, в числе которых Цунига, Кармен и Мерседес. Кругом царит веселье; появляется Эскамильо (сцена «Les voici! Voici la quadrille!»). Ликующая толпа приветствует его. Эскамильо и Кармен клянутся друг другу в любви. Когда тореадор выходит на арену, Фраскита и Мерседес предупреждают Кармен, что за ней следит Хозе, но та заявляет, что не боится встречи c ним (сцена «Si tu m’aimes, Carmen»). Все уходят на арену, а Хозе находит Кармен и преграждает ей дорогу. Он напоминает ей о том, как раньше она его любила, и просит вернуться к нему, затем слёзно умоляет и, наконец, угрожает. Кармен остаётся непоколебима — она с презрением бросает кольцо, которое Хозе ей дал, и пытается пройти. Однако он не даёт ей этого сделать и убивает Кармен; толпа приветствует тореадора, одержавшего очередную победу над быком. Во время того, как зрители выходили с арены, Хозе признаётся, что убил женщину, которую любил. Его арестовывают (сцена «C’est toi! — C’est moi!»)[27][22][23][24][21].

Анри Мельяк (портрет Жюля Эли Делоне, ок. 1880)

Анри Мельяк и Людовик Галеви на протяжении нескольких лет писали либретто к операм вместе, разделяя работу. Так, Мельяк не был склонен к музыке, и поэтому обычно писал диалоги, а Галеви создавал стихотворные эпизоды[20]. В этот период они работали параллельно над комическими пьесами традиционными для их творческого дуэта, которые имеют характерные названия: «Маленькая маркиза», «Простушка», «Вдовушка Лулу», не имеющими ничего общего с драмой, к которой стремился Бизе[28]. Точно неизвестно, когда началась работа над оперой «Кармен»[29]. Мельяк и Галеви, как и Бизе, находились в 1873 году в Париже, и могли встретиться[30]. Либретто было создано согласно традициям разговорной оперы (фр. opéra comique), где сцены разделяются диалогом. Сюжет либретто в ряде аспектов стал отличаться от новеллы Проспера Мериме. Так, в оригинале события происходят в более длительный промежуток времени, а повествование идёт от лица Хозе, ожидающего казни в тюремной камере. Также в книге Мериме нет Микаэлы, а вместо тореадора Эскамильо в рассказе фигурирует пикадор Лукас, у которого лишь на некоторое время рождается страсть к Кармен. У последней был муж по имени Гарсия, которого Хозе убивает во время ссоры[31]. Музыковед Мина Кёртисс отмечает изменение образа Кармен в сравнении с новеллой и полагает, что на сцене Кармен бы выглядела неубедительно, как «полнейшее…чудовище», если бы её характер не сделали более ясным и глубоким[32].

Людовик Галеви (фотография Эжена Пиру)

Известно, что первые репетиции были запланированы на октябрь 1873 года. Бизе же начал сочинять музыку приблизительно в январе 1873 и завершил работу над первым действием к лету. Возможно, к тому же времени уже были написаны черновики второго действия. Тогда же случилась «некая заминка», работа над оперой была временно приостановлена[33]. Называлось несколько причин, в их числе — трудность поиска исполнительницы главной роли[34], разногласия между Камилем дю Локлем и Адольфом де Лёвеном по поводу целесообразности постановки оперы. Де Лёвен был против постановки с таким сюжетом, считая, что история напугает зрителей, так как театр был семейным. Тогда Галеви сообщил, что сюжет сделают менее драматичным, а характер главной героини будет смягчён, появится «очень невинная, целомудренная молодая девушка»[К 2] Микаэла. Цыган же представят комичными персонажами, а смерть Кармен в конце будет сопровождаться «триумфальными шествиями, балетами и весёлыми фанфарами»[К 2]. Хотя Адольф де Лёвен перестал возражать, уже в начале 1874 года он ушёл из «Опера-Комик»[35].

Жорж Бизе продолжил работу над оперой в 1874 году. К лету, находясь в пригороде Парижа Буживале, он закончил черновой вариант, состоявший из 1200 страниц музыки. Оркестровка партитуры заняла всего два месяца[36]. Бизе остался доволен результатом, что отразилось в его словах в письме к другу: «Я написал произведение, в котором всё ясно и живо, полно цвета и мелодии»[37]. Во время репетиций Жорж Бизе неоднократно менял музыку как по просьбам оркестра, который счёл некоторые мелодии невозможными для исполнения[34][36], так и по просьбам отдельных певцов; менять музыку приходилось и по требованию руководства театра[38]. Обстановка в театре в период подготовки к постановке оперы для композитора была неблагоприятной . Так, по воспоминаниям Венсана д’Энди, персонал и администрация «Опера-Комик» считали Бизе «малоудачливым», и все, от «директора до консьержа», «поворачивались к нему спиной»[36]. Важное место в музыкальной драматургии оперы должна была играть подвижная, шумная и многоликая толпа, но этот сценический эффект, задуманный композитором, вызвал недовольство и противодействие со стороны актёров и музыкантов, так как не соответствовал традициям «комической оперы». Д’Энди, который регулярно посещал репетиции, писал, что дю Локль, оставаясь приверженным «милым ему и нелепым традициям своего театра», не учитывал интересные и освежающие замечания композитора (например, идею Бизе, чтобы хор в первом действии выходил на сцену не весь сразу, а частями)[36].

Галеви писал 16 марта 1875 года, через 13 дней после премьеры, что испытал во время репетиций оперы самые различные впечатления. Первоначально музыка показалась ему и артистам «неспокойной, запутанной». Постепенно участники постановки стали лучше понимать оригинальные идеи, которыми насыщена эта «очень любопытная и очень особенная партитура», а последние репетиции были «превосходны»: «В качестве публики были завсегдатаи, которые жили все в этой музыке в продолжение трёх или четырёх месяцев и имели поэтому время проникнуть в её красоты. Мы были полны веры в вечер первого представления. Но, увы!..»[39].

Бизе опубликовал вокальную партитуру в марте 1875 года; в ней наблюдались значительные изменения по сравнению с январской версией, проданной издательству Choudens. Также отличается дирижёрская версия, которая была представлена во время премьеры, и, таким образом, окончательного варианта не существует. Это вызывает споры музыковедов о том, каковы были настоящие намерения Жоржа Бизе[34][40]. Известно, что он также изменил либретто, добавив собственные стихи и изменив последовательность некоторых реплик, так как считал, что ни Галеви, ни Мельяк не поняли смысл новеллы Мериме и потому существенно исказили оригинал[41]. Он изменил текст Хабанеры, исполняемой Кармен[40], и слова главной героини в сцене третьего действия во время гадания на картах (сцена «Mêlons! — Coupons!»). Помимо этого Бизе переписал начало Сегидильи в первом действии[42].

Композитор посвятил партитуру оперы дирижёру Жюлю Падлу, объяснив посвящение следующими словами: «Крёстному отцу моих четырёх детей». Дело в том, что Падлу был первым исполнителем четырёх симфонических сочинений Бизе: Скерцо, симфонии «Рим», сюиты «Арлезианка» и увертюры «Отчизна»[43][44].

Большинство персонажей оперы (а именно, солдаты, контрабандисты, Микаэла и Эскамильо) типичны для традиционной разговорной оперы[29]. Хозе и Кармен, напротив, не вписываются в жанровые рамки даже с учётом того, что из кровожадного разбойника и беспринципной интриганки их превратили в более мягких героев, характерных для стиля веризма, свойственного Джакомо Пуччини[45]. Уинтон Дин считает, что главным персонажем оперы является Дон Хозе: «Нас интересует не судьба Кармен, а его судьба»[46]. Музыка Жоржа Бизе подчёркивает, как Хозе на протяжении спектакля превращается из честного сержанта в убийцу[47]. Главный герой оперы — единственный персонаж, образ которого претерпевает психологическое и музыкально-драматическое развитие. На протяжении действия в его вокальной партии нарастает экспрессия[48]. В «Музыкальном словаре Гроува» отмечается, что «мастерство в отражении эволюции главного героя драмы» — яркое свидетельство того, что оперу Бизе можно отнести к числу шедевров[49]. В отличие от Хозе, образы других персонажей не развиваются, а представляют собой образы-символы, выражающие определённую сторону человеческого характера[48]. Таким образом персонажи оперы практически не изменяются: «Они не индивидуализированы, выступают скорее как идеи — мужского и женского — и разные их воплощения (Цунига — власть, Тореадор — успех, Хозе — всепоглощающая собственническая страсть и ревность, Кармен — абсолютная свобода желания)»[50].

Образ Кармен, по мнению Дина, таков: «Она искуплена от любого подозрения в пошлости благодаря её качествам мужества и фатализма, столь ярко реализованных в музыке»[47][51]. Другой музыковед, Мина Кёртисс, предполагает, что характер Кармен, созданный музыкой Бизе, отражает также его бессознательную волю к свободе, которую отнял у него брак[52]. Гарольд Шонберг считает, что Кармен — так называемая женская версия Дон Жуана, которая скорее умрёт, чем изменит своим ценностям[53]. В советском музыковедении конфликт Кармен и Хозе рассматривался с классовых позиций. Так, Борис Асафьев писал, что смысл оперы заключается в классовой и этически глубокой силе противодействия Кармен «крестьянски-собственнической психике Хозе». По его мнению, Бизе создал новый яркий образ женщины грядущего мира ценой жизни отрицающей насильственный эгоизм Хозе. Асафьев видел некоторую связь Кармен с образом Дездемоны в драме Шекспира «Отелло»[54]. Образ Кармен, отличающийся драматической индивидуальностью, требует исключительно талантливых исполнителей, что приводит к частым проблемам, связанным с поиском певцов. Так, Мария Каллас, хотя и записала партию Кармен, ни разу не выступила в этой роли на публике[55]. Хью Макдональд считает, что во французской опере никогда ранее не было такой роковой женщины, как Кармен, а вне Франции «потомками» можно считать Саломею из оперы Рихарда Штрауса и Лулу из оперы Альбана Берга[29].

Известно, что Жорж Бизе презирал написанную им музыку для тореадора Эскамильо, заявляя, что «они получили лишь то, что попросили». По словам Дина, «ложь скрывается не в музыке, а в характере»[46], и напротив, музыка, написанная к партиям Микаэлы, «обладает гораздо большей силой, чем у любой героини Шарля Гуно», хотя критики отмечали сходство с его произведениями[56].

Селестина Галли-Марье — первая исполнительница партии Кармен

Уже летом 1873 года начались поиски певицы на роль Кармен. В прессе часто фигурировало имя Зульмы Буффар, которая, возможно, считалась предпочтительным исполнителем Кармен и среди либреттистов. Буффар пела главные роли во многих произведениях Жака Оффенбаха, однако для оперы Бизе Камиль дю Локль счёл её неподходящей[57]. В сентябре главная роль была предложена Мари Розе, известной выступлениями в «Опера-Комик», Парижской национальной опере, в Лондоне. Розе сразу отказалась, когда узнала, что Кармен по сюжету умирает на сцене[58]. После этой неудачи начались переговоры с Селестиной Галли-Марье, которые продолжались несколько месяцев. В итоге, певица сумела договориться с дю Локлем[59]. Галли-Марье разделяла мнение Бизе о том, что не стоит смягчать сюжет, на чём всегда настаивало руководство театра[60]. В период репетиций, как считалось, у певицы был роман с Жоржем Бизе[29].

Главную мужскую роль — исполнение Дона Хозе — поручили Полю Лери, восходящей звезде «Опера-Комик», который незадолго до того выступал в спектаклях Лео Делиба и Жюля Массне[61]. Исполнение Эскамильо было поручено Жаку Буи, молодому баритону из Бельгии. Буи имел опыт исполнения роли Мефистофеля в «Фаусте» Шарля Гуно, принимал участие в «Свадьбе Фигаро» Вольфганга-Амадея Моцарта[62]. Маргарита Шапюи, выбранная для роли Микаэлы, несмотря на свою молодость, исполняла главные партии в лондонском театре Друри-Лейн. Импресарио Джеймс Генри Мейплсон отзывался о ней как об одной из наиболее обаятельных певиц, которых он знал[63].

Иллюстрация 1875 года к опере в Journal amusant

Поскольку репетиции не начались до октября 1874 года, а затем продолжались дольше, чем изначально было запланировано, премьера была отложена[64]. Последние репетиции прошли успешно, и премьера была назначена на 3 марта 1875 года. В этот же день Жоржу Бизе был присвоен Орден Почётного легиона[65]. Дирижировал во время премьеры Адольф Делофр, первое представление посетили Массне, Оффенбах, Делиб, Тома, Лекок, д’Энди и Гуно[66][43]. Последний заявил, что Бизе украл у него музыку для арии Микаэлы[67]. Кроме указанных композиторов, на премьере присутствовали известные лица: дирижёр Жюль Падлу, писатели Альфонс и Эрнест Доде, Александр Дюма (сын), Людовик Галеви, скульптор князь Паоло Трубецкой. Одним из зрителей был ученик и друг Петра Чайковского Владимир Шиловский, который, восхитившись музыкальными достоинствами оперы, послал русскому композитору только что изданный клавир «Кармен»[43].

Либреттист Галеви описывал свои впечатления в письме к другу. Он отметил, что первое действие и первая часть второго действия были тепло приняты публикой. После арии тореадора почувствовалось охлаждение, в третьем действии аплодисментов удостоилась лишь ария Микаэлы, а в последнем в зале стояла тишина. Самого Бизе утешали лишь несколько его друзей[68]. Даниэль Галеви (сын либреттиста) писал, что публика, которая присутствовала на премьере, «разделилась, изумлённая музыкой, шокированная реализмом сюжета»[69]. Позднее критик Эрнест Ньюман отмечал, что сентиментальные зрители были шокированы реализмом действия, низким социальным положением и моральной неполноценностью большинства персонажей[70]. По словам композитора Бенжамена Годара, Бизе резко ответил на его комплимент: «Разве ты не видишь, что все эти буржуа не поняли ни одного жалкого слова из моего труда, который я для них написал?[71]». Жюль Массне же поздравил Бизе, отправив ему записку со словами: «Вы должны быть сейчас счастливы — это большой успех![72]».

На следующий день пресса неодобрительно высказалась о премьере: мнения варьировались от разочарования до возмущения. Консервативные критики жаловались на «вагнеризм»[73], но основные возмущения были связаны с тем, что Кармен оказалась аморальной соблазнительницей, а не добропорядочной женщиной[74]. Исполнение Галли-Марье один критик вовсе назвал «воплощением порока»[73]. Про её исполнение роли Кармен одна из газет писала: «Какая правдивость, но какой скандал!»[69] Другие сравнивали оперу с постановками Даниэля Обера и Франсуа-Адриена Буальдьё, чей репертуар считался традиционным и «Кармен» сильно выделялась из него, что вызывало негодование. Леон Эскюдье высказался о музыке в журнале L’Art Musical следующим образом: «Скучно и мрачно… уши устают от ожидания того, что никогда не наступит»[75]. Казалось, что Бизе не удалось оправдать ожидания и тех, кто ожидал от оперы нечто вроде произведений Оффенбаха (так как имена либреттистов ассоциировались именно с этими операми), и тех, кто ожидал от оперы вагнеровскую драму (например, среди таковых был музыковед Адольф Жюльен). Среди других часто встречаемых рецензий:

Последний отзыв, по оценке исследователей, является хрестоматийным примером неосведомлённости и непонимания критикой того времени творчества Бизе. Биограф композитора, Анна Хохловкина, писала следующее: «О каком „погонщике мулов“ идёт здесь речь. По-видимому, автор рецензии объединил действующих лиц „Арлезианки“ и „Кармен“, не зная ни той, ни другой»[77]. Среди критиков были и те, кто поддержал оперу Бизе: поэт Теодор де Банвиль с восторгом и аплодисментами встретил оперу, отметив, что наконец были показаны реальные мужчины и женщины, а не «марионетки»[78]. В ответ композитор отправил ему записку, в которой благодарил поэта за его «очаровательную статью» посвящённую опере: «Я очень горжусь, что смог вдохновить столь восхитительную фантазию»[79]. 10 марта Камиль Сен-Санс отправил Бизе ободряющую записку следующего содержания: «Наконец-то я увидел Кармен. Нахожу её чудесной, говорю вам истинную правду»[79]. Бизе в ответ писал Сен-Сансу, что его слова, «подписанные художником и благородным человеком» его безмерно утешили после оскорблений «Кометтанов, Лозьеров и прочих задниц»: «Ты сделал меня гордым и счастливым, и я обнимаю тебя от всего сердца»[79].

Эмилия Амбр в роли Кармен. Картина Эдуара Мане (1880)

Первый показ в «Опера-Комик» не вызвал сильного ажиотажа; тогда «Кармен» ставили одновременно с гораздо более успешным «Реквиемом» Джузеппе Верди[80]. Часто залы пустовали, даже когда организаторы раздавали большое количество билетов[34]. Утром 3 июня 1875 года Жорж Бизе внезапно скончался от сердечной болезни, на тот момент опера «Кармен» была показана 33 раза. Из-за этого общественный интерес к опере возрос, хотя на непродолжительное время — до окончания театрального сезона[29]. В ноябре 1875 года опера была возвращена в репертуар и показана ещё 12 раз в оригинальном исполнении. В итоге, оперу показали 48 раз[81]. Опера произвела большое впечатление на Ивана Тургенева, который слушал её вскоре после премьеры, и в 1875 году, скорбя о ранней смерти Бизе, в одном из писем писал: «Это самое оригинальное, что появилось во Франции со времени „Фауста“ Гуно»[82]. На одном из последних показов, состоявшемся 8/20 января 1876 года, присутствовал Пётр Чайковский со своим братом Модестом Чайковским, о чём последний позже писал: «Редко в жизни я видел брата таким взволнованным от театрального зрелища!»[83] Русский композитор, получив от Шиловского клавир оперы, подробнейшим образом с ним ознакомился[84]. В 1880 году в письме Надежде фон Мекк он восторженно отзывался об опере:

В 1880 году Чайковский писал брату, что проиграл оперу полностью «и воспламенился снова любовью и удивлением к этой чудной опере», и у него возник план статьи, где была бы отражена мысль, что эта опера представляет собой «едва ли не самое выдающееся лирико-драматическое произведение нашей эпохи…», но статья так и не была опубликована, так как он опасался, что у него не хватает навыков. В этом наброске, изложенном в письме к брату, русский композитор, отмечая, что смело может назвать Бизе гениальным композитором, писал: «Bizet — художник, отдающий дань испорченности вкусов своего века, но согретый истинным, неподдельным чувством и вдохновением»[86]. В письме 1883 года Чайковский упоминает, что его прежнее увлечение оперой «Юдифь» Александра Серова «сменилось припадком страсти» к опере Бизе, которую он «вот уже третий день проигрывает сплошь»[87].

Композитор Эрнест Гиро создал вариант оперы с речитативами

Незадолго до смерти Жорж Бизе подписал контракт на постановку «Кармен» в Венской государственной опере. Друг композитора, Эрнест Гиро заменил диалоги речитативами. «Кармен» приняла вид большой оперы, в ней появилась балетная сцена во втором действии, основанная на музыке из произведения Бизе «Арлезианка»[88]. При данной адаптации кое-что из прозаических диалогов пришлось несколько сократить, что, как замечает советский музыковед Иван Соллертинский, привело к некоторым сюжетным несообразностям в «на редкость осмысленном либретто оперы»[89].

Незадолго до первых показов в Вене австриец Франц фон Яунер создал смешанную версию, совместив оригинальные диалоги с речитативами из версии Гиро. Такие постановки стали очень популярны на протяжении последующего столетия[90].

Несмотря на изменения по сравнению с первоначальным вариантом оперы Жоржа Бизе, венская постановка 1875 года завершилась успехом. Помимо тёплого приёма местной публики, опера получила хвалебные отзывы от Рихарда Вагнера и Иоганнеса Брамса. Вагнер, известный своими нелицеприятными высказываниями в отношении многих современников-коллег, отозвался о работе французского композитора следующим образом: «Слава Богу, наконец-то появился человек с идеями в голове»[91], а Брамс, известный музыкальный антагонист Вагнера, видел оперу 20 раз и говорил, что «пошёл бы на край света, чтобы обнять Бизе»[88]. Брамс очень хотел получить партитуру оперы не на время, а в полное собственное распоряжение, о чём писал Фрицу Зимроку в 1882 году: «Мне же хотелось бы иметь её, поскольку это поистине превосходное сочинение и мне оно совершено дорого и интересно»[92].

Восхождение к мировой славе началось с венского триумфа. Далее последовал показ оперы в феврале 1876 года в брюссельском театре Ла Монне, а спустя год опера вошла в постоянный репертуар этого театра с Галли-Марье в главной партии. Далее последовала постановка в Лондоне в Театре Её Величества, где в течение долгого времени Кармен стала исполнять Минни Хаук. Итальянская версия оперы, исполненная Театром Её Величества в Дублине, также возымела успех у публики. Другая постановка в столице Великобритании в театре Ковент-Гарден была отменена после того, как Аделина Патти отказалась от роли. 23 октября 1876 года состоялась премьера в Музыкальной академии Нью-Йорка. В ближайшие пять лет опера была поставлена во множестве европейских и американских городов, а также в России[81].

В 1883 году оперу восстановили в репертуаре «Опера-Комик», главную партию исполняла Адель Изаак. В результате изменения сюжета были устранены вызвавшие спорную реакцию моменты оригинальной постановки. За это Карвальо был резко осуждён критиками, которые сочли, что он поставил «пародию на шедевр»; тем не менее публика встретила постановку с восторгом. Учитывая пожелания критиков, в дальнейшем Карвальо пересмотрел свою позицию и вернул постановку 1875 года с Галли-Марье в главной роли[93]. В 1894 году в главной роли дебютировала Эмма Кальве[94].

Ирина Архипова (Кармен) и Владислав Пьявко (Хозе) в Большом театре (1972)

В России впервые опера «Кармен» была показана 16 февраля 1878 года в Санкт-Петербурге[81][95] на сцене Большого Каменного театра (исполняла итальянская труппа), а спустя семь лет, 30 сентября 1885 года, первый спектакль состоялся в Мариинском театре[24]. В Москве впервые опера «Кармен» была показана 27 ноября 1898 года в Большом театре; режиссёром той постановки был Антон Барцал, дирижировал Ипполит Альтани[96], Кармен — Елизавета Азерская[97]. Партию Цуниги исполнял отец композитора Игоря Стравинского — Фёдор Стравинский[98]. 15 мая 1922 года на сцене «Большого» представили новую постановку оперы под руководством дирижёра Вячеслава Сука[99]; в 1924 году здесь дебютировала в главной партии Мария Максакова[94]. В России опера вскоре стала одной из наиболее репертуарных. Так, в середине 1890-x годов опера успешно шла уже во многих провинциальных театрах Казани, Саратова, Киева, Перми[100]. По состоянию на 2019 год, на сцене Большого театра состоялось десять постановок оперы Бизе, премьера последней — 15 июля 2015 года (режиссёр Алексей Бородин, дирижёр Туган Сохиев, Кармен — Агунда Кулаева)[101]. Среди известных исполнительниц главной партии в России выделяют Веру Давыдову, Надежду Обухову, Елену Образцову, Тамару Синявскую, Ирину Архипову[97]. В Санкт-Петербурге в 1908 году на сцене Мариинского театра поставили оперу с декорациями художника Александра Головина, который уже успел создать постановки в Большом театре в начале XX века; она стала одной из лучших постановок театра[102]. Особое место среди мировой оперной классики опера заняла в советский период, когда преобладала ориентация на массового зрителя. Российский музыковед Марина Раку, которая исследует вопросы рецепции классической музыки в советскую эпоху, писала, что в это время «Кармен» воспринималась «как символ самого оперного жанра с его демократичностью, заразительностью и театральными штампами, как своеобразный и особенно выразительный символ извечной коллизии „мужское/женское“, и, конечно, как символ Испании»[103]. Широкую известность получила своеобразная постановка в московском Зелёном театре в парке Горького, состоявшаяся 13 июня 1935 года. В ней принимало участие около тысячи человек, а смотрели десятки тысяч зрителей. В прессе были опубликованы ряд откликов и коллективных заметок, а «Рабочая Москва» на своих страницах даже поместила статью с характерным названием — «Рецензия на оперу „Кармен“. Писали шесть тысяч зрителей»[104].

Оперу очень полюбили в Германии, где канцлер Отто фон Бисмарк смотрел её 27 раз, и где Фридрих Ницше был в восторге от услышанной оперы, считая музыку Бизе совершенной. Философ утверждал, что сам он становится «лучшим человеком, когда со мной говорит этот Бизе»[105][106]. В своей работе «Казус Вагнер» (1888) Ницше противопоставил оперу «Кармен» произведениям Рихарда Вагнера. По его наблюдению, чувственная, естественная «музыка Юга», созданная Бизе, контрастирует с холодной, сырой, сентиментальной, надуманной вагнеровской «музыкой Севера»: «Тут говорит другая чувственность, другая чувствительность, другая весёлость. Эта музыка весела; но не французской или немецкой весёлостью. Её веселость африканская; над нею тяготеет рок, её счастье коротко, внезапно, беспощадно»[107]. По мнению немецкого философа, музыка Бизе «зла, утончённа, фаталистична», но при этом остаётся популярной, обладая утончённостью расы, а не отдельной личности: «Она богата. Она точна. Она строит, организует, заканчивает: этим она представляет собою контраст полипу в музыке, „бесконечной мелодии“»[107]. В 1908 году в Берлине роль Кармен исполнила Эмма Дестинова, а в 1912 году на сцене Штутгартской оперы в главной роли дебютировала шведская певица Сигрид Онегин[94].

«Кармен» была поставлена в ряде городов Франции, таких как Марсель, Лион и Дьеп, где Галли-Марье вернулась к исполнении роли в 1881 году. Певица написала в августе 1881 года вдове Бизе, что испанская премьера в Барселоне возымела «очередной великий успех»[108]. Леон Карвальо, ставший руководителем «Опера-Комик», продолжал считать оперу аморальной и отказывался восстановить её в репертуаре театра. Мельяк и Галеви поддержали возобновление постановки при условии, что Галли-Марье не будет участвовать: они обвинили певицу в неудаче премьеры[105]. Ги де Мопассан в своём очерке «Сицилия» (1885) писал, что на итальянском острове сицилийцев «приводит в восторг» опера Бизе, и там с утра до ночи можно услышать, как «прохожие на улице напевают знаменитого „Тореадора“»[109].

Джеральдина Фаррар, Энрико Карузо и Паскуале Амато в Нью-Йорке (1915)

9 января 1884 года состоялась премьера спектакля на сцене Метрополитен-оперы в Нью-Йорке, которая была по-разному оценена прессой. The New York Times назвала постановку «приятной и эффектной», однако исполнение главной партии Селией Требелли было принято не так радушно в сравнении с Минни Хаук[110]. Затем «Кармен» быстро вошла в постоянный репертуар Метрополитен-оперы, в 1885 году главную роль исполняла Лилли Леман[94]. В феврале 1906 года Энрико Карузо впервые исполнил роль Хозе и продолжал выступать вплоть до 1919 года[110]. 17 апреля 1906 года во время гастролей он пел в оперном театре в Сан-Франциско, а после исполнения читал рецензии в газетах до трёх часов утра[111], а спустя ещё два часа произошло землетрясение в городе и певцы незамедлительно покинули отель, где находились[112]. Позднее на сцене в Нью-Йорке главную партию исполняли Роза Понсель (1935) в постановке с хореографией Джорджа Баланчина, Дженни Турель (1937), Ризе Стивенс (исполняла главную роль с 1946 по 1961 годы)[94].

В Америке популярность оперы «Кармен» сохраняется в течение нескольких поколений, а в 2011 году в Метрополитен-опере спектакль был показан в тысячный раз[110]. Успех сопутствовал опере не только в Америке, но и во многих странах мира[113]. Хабанера из первого действия, а также куплеты тореадора из второго, стали одними из самых популярных оперных арий в мире[114]. Большинство постановок за пределами Франции следовали «смешанной» версии Франца фон Яунера и были насыщены балетными сценами и антрактами. В то же время Камиль Сен-Санс в 1919 году считал добавление балета в оперу «пороком» и всегда удивлялся, почему вдова Бизе, которая на тот момент была ещё жива, позволяла делать это[115].

Магдалена Кожена (Кармен) и Йонас Кауфман (Хозе) в Зальцбурге (2012)

В «Опера-Комик» после возобновления 1883 года опера «Кармен» всегда исполнялась только в диалоговом первоначальном варианте с минимальным количеством музыкальных «украшений»[116]. К 50-летию рождения Жоржа Бизе в 1888 году опера была исполнена там 330 раз[113], в 1891 году её повторили 500 раз[117], в 1904 году 1000 раз[117], а к 1938 году число представлений составило 2271[118]. Габриэль Форе в своей статье, написанной в 1904 году по случаю тысячного представления оперы, отмечал, что её премьера безусловно могла изумить и ошеломить завсегдатаев «Опера-Комик», и показаться мало соответствующей традициям этого театра, писал: «Но необъяснимо, как музыка Бизе, полная света, красочности, искреннего чувства и очарования, не покорила публику с первого же появления; как могли не взволновать эту публику её драматизм, её патетика и огромная сила страсти»[117]. Речитативная версия оставалось нормой в течение многих лет; первыми известными примерами с новой версией диалогов являются постановки оперной компании Карла Розы в Лондоне (1947) и «Комише опер» в Берлине (1949)[116][119]. Однако ни одно из этих нововведений не закрепилось, как не оказалась удачной и попытка сделать то же самое в Ковент-Гардене в 1953 году. Аналогично сложилась судьба постановки в американском Колорадо[116].

Уинтон Дин отмечал, что попытка изменения диалогов приводит к искажению драматической части: опера звучит не плавным движением, а рывками; роль второстепенных персонажей уменьшается[116][120]. К концу XX века версии с диалогами получили распространение за пределами Франции, однако и в XXI веке встречаются различные постановки. Постановка Фрица Эзера должна была компенсировать эти проблемы, однако она также оказалась неудачной, так как несмотря на то, что Эзер вернул удалённые после первых репетиций Жоржем Бизе фрагменты, он не учёл последующие изменения, которые происходили в течение многих лет[34]; в результате, по мнению Сьюзен Макклари, «непреднамеренно сохраняется ранний вариант оперы»[40]. В XXI веке появились новые варианты, созданные Робертом Дидионом и Ричардом Лангэмом-Смитом. Они были опубликованы Шоттом и Питерсом, соответственно[121]. Оба варианта значительно отличаются от вокальной партитуры Бизе 1875 года[34]. Музыковед Хью Макдональд считает, что запоминаемость музыки из оперы Бизе сделает её бессмертной, а её статус оперной классики не подвергается сомнению[29].

Опера «Кармен» и по сей день является одним из самых популярных театральных представлений[122], над постановкой которой трудилось множество известных деятелей искусства, таких как Франко Дзеффирелли, который в 1978 году поставил «Кармен» на сцене Венской оперы. В его постановках были массивные декорации, помимо этого он наполнял сцену множеством людей и даже животных[123][124]. Дзеффирелли затем ставил «Кармен» и на сцене Арена ди Верона. В Эдинбурге, Гамбурге и Милане над постановкой оперы Бизе трудился Пьеро Фаджони, в Цюрихе — Жан-Пьер Поннель[125].

Некоторые современные постановки вызывают споры и критику. Так, поставленная в Парижской национальной опере в 2013 году режиссёром Ивом Бонэ, который перенёс действие оперы в современную Испанию, «Кармен» была с негодованием принята как зрителями, так и СМИ[126]. Иногда главная героиня оперы Бизе превращается из роковой женщины в «икону феминизма»[127]. Среди современных постановок в России выделяют спектакли в Большом театре, постановка 2008 года была основана на «разговорном» оригинале Жоржа Бизе 1875 года, действие которого было перемещено в бордель, а постановка 2015 года основана на «речитативной» версии Гиро, которая, напротив, отличается аккуратностью[128]. В постановке Мариинского театра 1996 года на первый план выходят мужчины-контрабандисты и Мануэлита, которую режиссёр решил представить в качестве «экс-Кармен»[125].