Кармен, Роман Лазаревич

Родился 17 ноября (по старому стилю) 1906 года[6] в рабочем районе Одессы в творческой семье писателя Лазаря Осиповича Кармена[7][8] и Дины Львовны Лейпунер (1885—1938)[4], переводчицы художественной прозы с идиша. В сохранившейся записи в «Метрической книге о родившихся евреях» в канцелярии городского раввина Одессы от 24 ноября 1906 года указывается: «17 ноября родился, 24 обрезан сын Эфраим. Родители: теофипольский мещанин Лейзор Иось-Берович Коренман, жена Дына»[4].

После рождения сына семья переехала в Петербург. Его отец был приглашён в столицу сотрудничать в литературных журналах. Семья проживала в Куоккала, что под Петроградом, где в то время образовалась настоящая литературная колония. Отец общался со многими писателями, дружил с А. И. Куприным, был знаком с Максимом Горьким[9]. Именно отец подарил Роману его первый фотоаппарат — «Кодак»[8]. После Октябрьской революции отец вернулся в Одессу, где посвятил себя пропагандистской работе в большевистской печати, в Политуправлении Красной армии. После захвата Одессы белогвардейскими войсками ему пришлось вместо работы в газете продавать её на улицах, отсидеть в тюрьме, откуда он вышел с обострившимся туберкулёзом, уже фактически обречённый. Весной 1920 года Лазарь Кармен умер[10]. Позже Роман Кармен вспоминал:

После смерти отца учился в трудовой школе, подрабатывал продавцом газет, подручным в гараже Совморфлота. Семья жила бедно, в это тяжёлое время Роман перенёс сыпной тиф[9]. На гонорар, полученный за издание избранных произведений отца, в 1922 году с матерью переехал в Москву. Пытался поступить в Московское высшее техническое училище (ныне МГТУ имени Н. Э. Баумана), работал в Московском городском ломбарде конторщиком, поступил на рабфак[5]. С детских лет занимался фотографией, первые его снимки были опубликованы в рабфаковской стенгазете[9]. Мать, которая перебивалась случайной литературной работой в начавшем тогда издаваться журнале «Огонёк», сумела устроить его там фотокорреспондентом. Как он позже вспоминал, после того как приняли на работу, он вышел из редакции взволнованный, держа в руках свой первый корреспондентский билет: «Подписан он был Кольцовым, я храню его по сей день как дорогую реликвию»[11]. В сентябре 1923 года появился первый снимок Кармена, который он снял по заданию редакции «Огонька», на котором был представлен прибывший в Москву болгарский революционер В. Коларов[9]. Именно начиная с этого времени и с этого номера журнала Кармен начинает фактически вести счёт своей работы в журналистике, а впоследствии и в документальном кино: «Я самозабвенно увлёкся фоторепортажем. Работа в „Огоньке“ была для меня большой школой мастерства»[9]. Первой важнейшей событийной съёмкой для него стала фиксация на плёнку похорон В. И. Ленина, которую он снимал в Колонном зале Дома Союзов[12] .

В 1923—1930 годах работал фотокорреспондентом журналов «Огонёк», «Прожектор», «Советское фото». Участник группы «Российское общество пролетарских фотографов»[13]. Некоторое время сотрудничал с основанным в 1925 году богато иллюстрированным художественно-литературным журналом «Тридцать дней», в который представлял свои тематические репортажи, очерки. Позже он отмечал, что в то время от увлечения яркими зарисовками жизни, от съёмок репортажа, он часто устремлялся в чисто формальные поиски, применение различных оптических эффектов, раздумывал над проблемами композиции кадров[14].

Его фотоработы были достойно оценены на первой выставке советского фоторепортажа в 1926 году, состоявшейся в Доме печати, а также в 1927 году на выставке «10 лет советской фотографии» (он был самым молодым из награждённых)[8][9]. Из наиболее запомнившихся и важных фоторепортажей выделял пуск первой советской гидроэлектростанции в городе Волхове, торжественное открытие Шатурской электростанции, начало работ на Днепрогэсе, строительство города Кукисвумчор, возвращение в СССР Горького, парад войск на Красной площади и др[15]. По его словам: «фоторепортаж был огромным куском моей творческой биографии, он был моей страстью, школой мастерства, школой журналистики»[14]. Во время своих репортажей часто сталкивался с кинооператорами, знакомился с их техникой и начал серьёзно задумываться о смене своей деятельности, осознавая, какие огромные возможности имеет кинорепортаж по сравнению с возможностями статичной фотографии[9].

Главным событием, определившим его стремление к профессии кинодокументалиста, был увиденный им фильм режиссёра В. А Ерофеева «К счастливой гавани»[16].

В 1929 году поступил на операторский факультет Государственного техникума кинематографии, который окончил в 1932 году[8]. Его первые киноработы появились ещё в 1929 году — серия сюжетов о коллективизации[17]. В 1930 году вышел сюжет «Фабрика-кухня», получивший известность и признание среди коллег.

С 1930 года начал работать на кинофабрике «Союзкинохроника» (с 1944 — Центральная студия документальных фильмов)[5]. В июле 1934 года снял памятный для него репортаж о прилёте в Москву Герберта Уэллса, который был любимым писателем его детства. Данный материал являлся первым звуковым киноинтервью Кармена, в котором Уэллс, в частности, сказал ему: «В двадцатом году я был в России и виделся с Лениным. Ленин сказал мне: „Приезжайте к нам через десять лет“. Прошло, правда, четырнадцать лет, но я всё-таки приехал»[18]. В 1936 году участвовал со спортсменами общества «Динамо» в качестве кинооператора в испытательном автопробеге легковых автомобилей «Горький — Каракумы — Памир — Москва»[19][20].

В течение всей жизни много снимал документальных фильмов о войне. Известность к нему пришла после того, как он снимал в Испании во время гражданской войны (1936—39 годы). Кармен с интересом перечитывал сообщения из Испании, у него зрело непреодолимое желание также принять участие в событиях гражданской войны, и он решил, что сделает всё от него зависящее, чтобы попасть в Испанию. С этой целью Кармен написал письмо с просьбой послать его в Испанию, основную мысль которого сжато можно передать следующим образом: «советский кинооператор обязан сегодня быть там»[21]. Это прошение он отнёс в бюро пропусков Кремля, с пометкой: «Иосифу Виссарионовичу Сталину. Лично». Через две недели Кармена вызвали к начальнику Главного управления кинематографии Борису Шумяцкому, который утвердил его командировку и Б. К. Макасеева в Испанию.

Отъезд не афишировался, так как визы в Испанию, охваченную гражданской войной, тогда официально быть не могло[8], кроме того СССР тогда не состоял в дипломатических отношениях с Испанией, а в Москве не было испанского посольства. С пересадкой в Берлине, на самолёте они добрались до Парижа, где были получены визы и откуда добрались до Ируна, где в это время шли жестокие бои. Советские операторы, попав в гущу событий, сразу же начали снимать, после чего вернулись в Париж, чтобы передать первые кадры своей «испанской кинолетописи».

Йорис Ивенс (слева), Эрнест Хемингуэй и Людвиг Ренн во время Гражданской войны в Испании, 1936

Позже кинооператоры вернулись в Испанию — Барселону, Мадрид, где встретились с писателем Кольцовым. В Испании Кармен познакомился с писателями Людвигом Ренном и Эрнестом Хемингуэем, который вместе с Йорисом Ивенсом снимал тогда фильм «Испанская земля» (1937), сценаристом и диктором которого выступил американский прозаик. Позже Кармен сожалел, что не записал в точности разговоры с американским писателем:

Позже, уже во время Великой Отечественной войны, Хемингуэй прислал советскому кинооператору письмо с Кубы, в котором выражал уверенность, что Кармен находится в самой гуще событий, и надежду встретиться после открытия Второго фронта. Письмо заканчивалось таким образом: «Сердечный привет! Салуд! Ваш Хемингуэй»[23].

Кадры, снятые на испанских фронтах им и Б. К. Макасеевым, монтировались в специальные выпуски кинохроники — «К событиям в Испании»[17]. В Испании Кармен писал также репортажи для газеты «Известия». Позже Константин Симонов отмечал, что пристально всматриваясь в кадры Испанской гражданской войны, снятой Карменом, он стал высоко ценить и понимать, какой тяжкий и мужественный труд военного кинооператора стоит за этой работой:

В 1938 году работал в Арктике, на острове Рудольфа, затем в Китае, где снимал боевые действия: «Оттуда, из Китая, Кармен привёз фильм, пахнувший порохом и говоривший о несгибаемом мужестве китайского народа»[24].

Работал также как фоторепортёр для журнала «СССР на стройке»[25].

Призван на военную службу 25 июня 1941 года, работал оператором, начальником киногруппы Северо-Западного фронта, снимал на фронтах Великой отечественной войны во время сражений под Москвой и под Ленинградом. Кроме основной работы — киносъёмки и репортажей в газету «Известия», — работал военным корреспондентом американского агентства печати Юнайтед Пресс, что было вызвано тем, что иностранные корреспонденты на фронт не допускались, и был найден компромиссный выход в их сотрудничестве с советскими журналистами и писателями посредством Совинформбюро[26].

В августе 1942 года в составе киногруппы снимал прибытие в СССР Уинстона Черчилля[27]. Участвовал во взятии Кёнигсберга, форсировании Немана, Вислы и Одера, в освобождении Варшавы, был одним из первых кинооператоров, который снял концлагерь Майданек[5]. Руководил фронтовыми киногруппами Центрального, Западного и 2-го Украинского фронтов. В феврале 1943 года снимал сдачу в плен генерал-фельдмаршала Ф. Паулюса под Сталинградом[28], а его снимок, сделанный 1 февраля 1943 года в присутствии К. К. Рокоссовского — «Допрос Паулюса», — обошёл потом всю мировую печать[29]. Сам репортёр в это время не спал трое суток[30], но на следующий день вместе с напарником Борисом Шером по предварительному согласованию со штабом Рокоссовского срочно вылетел в Москву. Они спешили доставить в столицу киноматериалы всех операторов Сталинградского и Донского фронтов, снимавших Сталинградскую битву и разгром немецких войск[31].

Прошёл боевой путь от Вислы до Одера с частями 2-й танковой армии, руководство которой способствовало его работе, а его телеграммы в Москву отправлялись незамедлительно. В это время, по настоянию руководства, продолжал сотрудничать с американским информационным агентством, впрочем не придавая этому особого значения. Позже ему показали американские и английские газеты, в которых его фронтовые телеграммы, были «напечатаны огромными шрифтами на первых полосах…»[32]

Во время операции по штурму Берлина в одном из его районов Сименштадт, в распоряжение Кармена попал телефон, имеющий связь с центром города и в частности с рейхсканцелярией. У него возникла идея позвонить министру пропаганды Йозефу Геббельсу, чьими призывами защищать до последнего город были увешаны многие дома. С помощью переводчика Виктора Боева советским офицерам удалось с помощью «Шнеллебюро», представившись жителем Берлина, которому надо переговорить с Геббельсом по важному и срочному делу, дозвониться. Их связали с кабинетом рейхсминистра пропаганды, после чего переводчик представился как русский офицер, который хочет переговорить с доктором Геббельсом. Боев поинтересовался у него, сколько ещё будут сопротивляться немецкие войска, на что министр ответил, что несколько месяцев. По словам Кармена, в конце разговора Боев отметил: «Имейте в виду, господин Геббельс, что вас найдём всюду, куда бы вы ни убежали, а виселица для вас уже приготовлена»[33]. По данному факту незамедлительно был составлен в нескольких экземплярах официальный акт, в котором стенографически, как и в телеграмме, посланной Карменом позже в Москву, был воспроизведён телефонный разговор. Через двое суток Геббельс застрелился; негативных последствий для участвующих в этом разговоре со стороны военного руководства этот розыгрыш не имел. Кармен также отмечал: «Корреспонденцию эту Совинформбюро в Юнайтед Пресс не отправило. Вероятно, товарищи сочли всю эту историю неправдоподобной. Или решили, что она не соответствует серьёзному духу времени»[34]. Немецкий публицист Эрих Куби (нем. Erich Kuby) приводит этот эпизод из воспоминаний Романа Кармена, но дополняет его ещё и свидетельством Виктора Боева, с которым он лично общался в Москве. Боев рассказал, что этот случай произошёл 26 апреля 1945 года, когда к ним в занятый 22-м танковым корпусом район Берлина приехали два военных корреспондента, из «Правды» и «Известий», которые подбили его на «дурацкую выходку» позвонить Геббельсу. Насчёт этих событий Боев был абсолютно уверен, так как составил по данному факту служебный рапорт, поскольку он опасался последствий, а эта новость дошла до командира 2-й гвардейской танковой армии С. И. Богданова: «Богданов пришёл в ярость; он и другие командиры считали, что я упустил великолепную возможность обсудить условия капитуляции. От наказания за содеянное меня спасло только произошедшее вскоре быстрое продвижение наших войск»[35].

8 мая 1945-го в Берлине Кармен снимал подписание акта о безоговорочной капитуляции Германии. По его словам, после того как маршал Жуков предложил Вильгельму Кейтелю как главе немецкой делегации подписать акт капитуляции, в зале началось безумное столпотворение из присутствующих фотографов и кинооператоров:

После этого всю ночь продолжался банкет, на котором присутствовали многие советские полководцы, а также представители союзников и иностранные корреспонденты[37]. Как вспоминал режиссёр Ю. Я. Райзман, который руководил съёмочной группой документального фильма «Берлин», куда вошли исторические кадры подписания акта капитуляции Германии, его коллеги шутя называли Кармена «специалистом по капитуляциям»[38]. Симонов, который ранее знал Кармена только по его фильмам и познакомился с ним во время войны, отмечал, что встречался с ним на многих участках фронтов, городах СССР и Германии, писал про него следующее: «Четыре года он летал, ездил, ходил и ползал дорогами войны. И если правильно говорят, что талант — это труд, то это был поистине свирепый труд, густо замешанный на опасностях и лишениях»[39]. По мнению Симонова, кинодокументалистику тех военных лет так же невозможно представить себе без работ Кармена, как публицистику военного времени без статей Ильи Эренбурга[39].

Во время проведения Нюрнбергского процесса в составе киногруппы снимал материалы, вошедшие в фильм «Суд народов» (1946), который он поставил как режиссёр (совместно с Е. Вертовой-Свиловой) и сценарист[5][40]. Здесь он встретился вновь с Паулюсом, который дал обвинительные показания против руководства Третьего рейха и пообщался с советским кинооператором[41].

До середины 1970-х годов снимал в Албании, Вьетнаме, Китае, Бирме, Индии, Индонезии, Южной Америке.
В 1945 году снял военный парад в честь освобождения Албании[42].

В октябре 1948 года снимал последствия Ашхабадского землетрясения.

Получили известность его съёмки во Вьетнаме (он стал первым советским гражданином, побывавшим в джунглях Вьетнама и встретившимся там с Хо Ши Мином[17]). Перед советскими кинооператорами (Карменом, Е. В. Мухиным, В. С. Ешуриным), которые вылетели из Москвы 16 мая 1954 года, была поставлена задача «снять фильм о Вьетнаме, в котором должна быть отражена борьба вьетнамского народа за свою независимость»[43]. При встрече с Хо Ши Мином советских операторов поразила его скромность, доброжелательность и логическое мышление, умение на ходу понимать суть проблемы: «…Хо Ши Мин обещал нам свою помощь, но категорически запретил нам работать днём, несмотря на наши уверения, что мы опытные журналисты, привыкшие в годы Отечественной войны к работе на фронте»[43]. Советские кинематографисты пробыли во Вьетнаме более полугода, а известность Кармена была там настолько велика, что даже после его возвращения в Москву «вьетнамские люди принимали за Кармена каждого европейского кинооператора»[43]. Было отснято около сорока тысяч метров цветной плёнки для документального фильма «Вьетнам» (вьетн. Việt Nam, 1955). В 1955 году Ешурин, Мухин и руководитель группы Кармен были награждёны орденами Труда Вьетнама[44]. Также снимал в Китае, Бирме, Индии, Индонезии. Много снимал в Южной Америке[5].

Среди известных работ такие фильмы, как «Испания» (1939); «Разгром немецких войск под Москвой» (1942); «Ленинград в борьбе» (1942); «Берлин» (1945); «Суд народов» (1946, о Нюрнбергском процессе); «Повесть о нефтяниках Каспия» (1953); «Вьетнам» (1955)[45]; «Утро Индии» (1956); «Широка страна моя» (1958 — первый советский панорамный фильм)[40]; «Покорители моря» (1959); «Пылающий остров» (1961); «Великая Отечественная» (1965); «Гренада, Гренада, Гренада моя…» (1968, совместно с К. М. Симоновым); «Товарищ Берлин» (1969); «Пылающий континент» (1972)[5][40].

Поставленный совместно с Симоновым фильм «Гренада, Гренада, Гренада моя…» Кармен характеризует как интернациональный и антифашистский, о людях, которые тогда стали под знамёна интернациональных бригад, чтобы на испанской земле вступить в бой с фашизмом[46].

С 1960 года преподавал во ВГИКе. Был заведующим кафедрой режиссуры документального кино ВГИКа. Профессор (с 1970)[40].

Автор ряда книг и множества статей для газет и журналов.

Член ВКП(б) с 1939 года. Член Союза писателей СССР с 1940 года. С 1965 года — секретарь правления Союза кинематографистов СССР[40].

Роман Кармен скончался 28 апреля 1978 года в Москве, прощание проходило в Большом зале Дома кино[5]. Похоронен на Новодевичьем кладбище[47].

• 1978 — Неизвестная война

• 1967 — Гренада, Гренада, Гренада моя…

• 1971 — Марк Бернес (документальный)

• 1987 — Роман Кармен, которого мы знаем и не знаем (документальный)
• 2006 — С Романом Карменом… Путешествие в молодость (документальный)
• 2011 — Воины мира. Военные журналисты (документальный)