Фонетика и фонология вологодских говоров

В сильной позиции (под ударением не между мягкими согласными) в большинстве вологодских говоров различаются пять фонем. Системы вокализма с шестью или семью фонемами встречаются в вологодском ареале довольно редко — говоры с такими системами гласных образуют по всей территории группы мелкие разрозненные ареалы. В остальных русских диалектах шестифонемный и семифонемный вокализм представлен или в единичных говорах или, гораздо реже, в пределах одной определённой части диалектной территории[5][9][10]. Кроме этого, наряду с указанными системами вокализма в области распространения вологодских говоров известны диалектные ареалы с системой гласных из 12 фонем[11][12].

Наиболее распространённый в вологодских говорах пятифонемный вокализм, преобладающий также во всех остальных русских говорах и являющийся системой гласных русского литературного языка[~ 5][13][14], включает фонемы, которые различаются по степени подъёма, по ряду и по наличию или отсутствию лабиализации[7]:

Семифонемный вокализм, представляющий собой архаичную древнерусскую систему гласных, характеризуется четырьмя ступенями подъёма и включает гласные верхнего подъёма и, у; гласные средне-верхнего подъёма ê, ô; гласные среднего подъёма е, о и гласный нижнего подъёма а[14]. Шестифонемный вокализм включает дополнительно к пятифонемному только гласную ê (гласные ô и о в говорах с таким вокализмом совпадают в одной фонеме о)[7][15][16]:

В шестифонемной и семифонемной системах гласных различаются открытые и закрытые гласные среднего подъёма. Открытое о (другое обозначение фонемы — ɔ) реализуется чаще всего как гласный среднего подъёма [о] (в МФА — [o̞]); открытое е — как гласный среднего подъёма [е] (в МФА — [e̞]). Закрытое о (другие обозначения — ô, ω) реализуется как гласный средне-верхнего подъёма [ọ] (в МФА — [o]) или дифтонг [у͡о]; закрытое е (другие обозначения — ê, ҍ) — как гласный средне-верхнего подъёма [ẹ] (в МФА — [е]) или дифтонг [и͡е]. Кроме этого, известна реализация, при которой на месте /ô/ (о закрытого) произносится гласный среднего подъёма [о] (в МФА — [o̞]), а на месте /о/ (о открытого) — гласный средне-нижнего подъёма [ǫ] (в МФА — [ɔ]) или дифтонг [о͡у]; на месте /ê/ (е закрытого) произносится гласный среднего подъёма [е] (в МФА — [e̞]), а на месте /е/ (е открытого) — гласный средне-нижнего подъёма [ę] (в МФА — [ɛ]) или дифтонг [е͡и]. Возможно также, что на месте /ô/ произносится гласный средне-верхнего подъёма [ọ] (в МФА — ([о]) или дифтонг [у͡о], в то время как на месте /о/ — гласный средне-нижнего подъёма [ǫ] (в МФА — [ɔ]) или дифтонг [о͡у], и на месте /ê/ произносится гласный средне-верхнего подъёма [ẹ] (в МФА — ([е]) или дифтонг [и͡е], в то время как на месте /е/ — гласный средне-нижнего подъёма [ę] (в МФА — [ɛ]) или дифтонг [е͡и]. Для открытой о при этом характерна меньшая лабиализация, чем для закрытой[15][17]. Исторически о (открытое о) восходит к *о под праславянским нисходящим ударением, а также к гласным *ъ, *е и *ь, а ô (закрытое о) — к *о под праславянским восходящим ударением; е (открытое е) выступает на месте *е и *ь, а ê (закрытое е) — на месте праславянской *ě (*ҍ)[18].

Ареал произношения твёрдых и полумягких согласных в соответствии мягким[19]

Произношение особых звуков в соответствии *о под восходящим ударением и в соответствии *ě (исключая произношение гласной [и] на месте *ě) во всей их совокупности представлено в основном в говорах юго-западной части ареала Вологодской группы[20]. Между тем реликтовый характер шестифонемных и семифонемных систем гласных как в ареале вологодских говоров, так и в других русских диалектных ареалах, выражается в настоящее время не только их территориально ограниченным распространением. Разрушение таких вокалических систем проявляется также в неотчётливом противопоставлении гласных средне-верхнего и среднего подъёма в речи носителей современных говоров, которое может даже и не восприниматься на слух. Зачастую гласные средне-верхнего подъёма сохраняются только в сильной фразовой позиции и встречаются в основном в речи лиц старшего поколения[7][14]. Помимо этого, на распад шестифонемных и семифонемных систем вокализма могут указывать, по мнению А. И. Сологуб, случаи произношения закрытых звуков, дифтонгоидов и дифтонгов не только в соответствии *о под восходящим ударением и *ě, но и в соответствии *о под нисходящим ударением и е из *е, *ь[20].

Особые системы вокализма отмечаются в ряде говоров, распространённых в юго-западной части ареала Вологодской группы, в частности, в говорах Харовского и Биряковского сельских поселений Вологодской области. В фонетической системе этих говоров не сформировалось корреляции согласных по твёрдости — мягкости, поэтому различение минимальных пар, которое реализуется в литературном языке и в большинстве русских говоров за счёт артикуляции согласных, в указанном ареале реализуется при помощи гласных[12]. Вокализм рассматриваемых юго-западных вологодских говоров может включать при этом до 12 фонем: /ê/, /е̙/ и противопоставленные по ряду /и̙/ — /ы̙/, /у̘/ — /у/, /ô̘/ — /ô/, /o̘/ — /о/, /a̘/ — /а/[~ 6][21]. Твёрдые согласные (или полумягкие) произносятся в такой фонетической системе не только перед звуком [ы], но и перед звуком, соответствующим звуку [и] литературного языка, в связи с чем, выступая в одной и той же позиции, эти звуки представляют разные фонемы. Звук на месте /и/ при этом сдвинут в передне-средний ряд — [и̙] (как звук [ɪ] в украинском языке — на письме «и»), а звук на месте /ы/ сдвинут в задний ряд — [ы̙]. Фонемам /а/, /о/ и /у/ противопоставлены фонемы /а̘/, /о̘/ и /у̘/, которые реализуются как дифтонги [е͡а], [е͡о], [и͡у], либо как гласные звуки передне-среднего ряда [а̘], [о̘], [у̘]: [ме͡а]т «мять», [ма]т «мать»; [не͡о]с «нёс», [но]с «нос». Гласные на месте фонем /а̘/, /о̘/ и /у̘/ соответствуют звукам русского литературного языка [•а], [•о], [•у], выступающим в позиции после мягких согласных[11]. Единственным положением, в котором в рассматриваемой фонетической системе возможно смягчение согласных — это позиция перед звуками, реализуемыми на месте фонемы /ê/[22].

Ареал произношения гласного /ô/ ([ô], [у], [о^у], [у^о]) под ударением в соответствии о разного происхождения[23]

Произношение гласной ô, изначально возможное только после твёрдых согласных, не встречается в абсолютном начале слова, после гласных, после мягких согласных и отвердевших ш, ж, ц (отдельные случаи произношения ô в позиции после мягких и ш, ж, ц являются следствием аналогических процессов). Также ô не может выступать как рефлекс редуцированных гласных. Помимо этого, реализация ô определяется рядом иных фонетических или грамматических условий, например, ô всегда выступает как вторая гласная в полногласных сочетаниях -оло-, -оро- или как гласная в именных суффиксах и окончаниях -ов[24]. В вологодских говорах в соответствии *о под восходящим ударением гласная /ô/ ([ô], [у], [о^у], [у^о], [у͡о], [^уо])[~ 7] произносится (как правило, наряду с преобладающим произношением /о/)[25]:

• в корнях слов: вор[ố]на, мор[ố]зно, бол[ố]то, к[ố]зы, в[ố]л’а, выс[ố]кий, сн[ô]п, г[у͡о]рки, мн[ố]го, к[ố]шка, на л[у͡о]дках, ох[ố]та, ст[ô]л, жыв[о^у]т;
• в окончаниях имён существительных среднего рода в форме именительного и винительного падежей единственного числа: сел[ố], окн[ố], добр[ố], помел[у͡о];
• в окончаниях кратких прилагательных в форме именительного падежа единственного числа и образованных от них наречий: давн[ố], смешн[ố], т’ажел[ố];
• в окончаниях глаголов прошедшего времени: наросл[у͡о], прошл[ố];
• в окончаниях -ов имён существительных мужского рода в форме родительного падежа множественного числа: год[ố]в, двор[ố]в, дом[ố]в;
• в окончаниях имён прилагательных мужского и среднего рода в форме родительного падежа единственного числа: друг[ố]во, шест[ố]во;
• в окончаниях имён прилагательных женского рода в формах родительного, дательного, творительного и предложного падежей единственного числа: у зл[ô]й, к бол’н[ố]й, бол’н[ố]й ногốй, в родн[ố]й;
• в окончаниях имён существительных женского рода в форме творительного падежа единственного числа: стен[ố]й, за вод[ố]й, ног[ố]й.

Произношение ô отмечается в основном в западной и южной частях территории Вологодской группы говоров[25]. За пределами Вологодчины отдельные разрозненные ареалы произношения ô встречаются по всей области распространения севернорусского наречия. Практически полностью отсутствуют подобные ареалы в среднерусских говорах и в говорах южнорусского наречия, за исключением рязанских и оскольских говоров, для которых различение ô и о (наряду с ê и е) является одной из основных черт их диалектных характеристик[26][27].

В некоторых вологодских говорах гласная ô ([ô], [у͡о], [у]) может произноситься не только в соответствии *о под восходящим ударением, но и в соответствии *о под нисходящим ударением. Такие говоры встречаются очень редко и произношение ô в них представлено, как правило, единичными примерами: к[ô]рм, мн[ố]го, с[ố]нц’о «солнце», в[ô]лк, пл[ố]хо, нар[ố]с «нарост», кр[у͡о]т, с[у͡о]хн’от «сохнет», г[у͡о]род, м[у͡о]с «мост», б[у]г «бог». Кроме того, существуют редкие говоры, в которых в соответствии *о под восходящим ударением произносится [о͡у] и [о^у] (дом[о͡у]й, выс[о^у]ко) или, реже, [о͡у] и [о^у] произносится в соответствии *о под нисходящим ударением (р[о^у]ж, н[о^у]ж)[20].

Произношение гласных в соответствии ě перед твёрдыми согласными[28]

Произношение рефлекса *ě возможно только после мягких согласных. Наиболее характерная позиция для рефлекса *ě — перед одиночными твёрдыми согласными и на конце слова. Часто гласный на месте *ě выступает в какой-либо определённой морфеме, например, в окончании -е имён существительных единственного числа 1-го склонения в форме дательного и предложного падежей и имён существительных единственного числа 2-го склонения в форме предложного падежа, в окончании личных и возвратных местоимений единственного числа в форме дательного и предложного падежей, на месте первого гласного суффикса в формах сравнительной степени имён прилагательных и наречий и т. д.[29] В вологодских говорах особое произношение рефлекса *ě перед твёрдыми согласными, распространённое непоследовательно и всегда в сосуществовании с е, представлено гласными ê, и͡е и и[23][30]:

• в корнях слов: [ли͡е]с, по[ли͡е]но, х[лê]б, [бế]лыйе, [би́]лой, пок[ри́]пце «покрепче» (существует группа слов, в которых ê, и͡е и и употребляется наиболее часто: хлеб, лес, дед, нет, ме́сто, те́сто, хлев, свет, де́вка, се́но, бе́лый, де́ло, обе́д, снег, бе́гать и т. д.);
• в суффиксах глаголов и деепричастий в формах прошедшего времени: си[ди́]ла, за[пи͡е]w «запел», бо[ли́]w «болел», смот[ри́]ла, гл’а[дế]ла, у[мê]w «умел», смот[ри́]вши;

Менее широко распространение и (реже — ê), почти всегда наряду с е, отмечается во флексиях[31]:

• в окончаниях имён существительных женского рода с твёрдой основой в форме дательного и предложного падежей единственного числа: к во[ди́], к же[нế], на во[дế], о же[ни́];
• в окончаниях имён существительных женского рода с мягкой основой и с основой на заднеязычные согласные: по зем[ли́], к зем[ли́], по зем[лế], к зем[лế], на ру[ки́], к ру[ки́], на ру[кế], к ру[кế]; в окончаниях имён существительных мужского рода и среднего рода: на ок[ни́], в меш[ки́], при от[ци́], на сто[ли́];
• в окончаниях местоимений 1-го и 2-го лица, а также возвратных местоимений в форме дательного и предложного падежей единственного числа: м[ни], м[нê], м[ни͡е], те[би́], те[бế], те[би͡е], се[би́], се[бế], се[би͡е];
• в словах две, все, где, везде́: д[ви], в[си], г[ди], вез[ди́], редко — д[вê], д[ви͡е], вс[сê], в[си͡е], г[дê], г[ди͡е], вез[дế], вез[ди͡е].

Сохранение случаев произношения особых гласных на месте этимологической *ě после твёрдых согласных представлено небольшими ареалами по всей территории Вологодской группы говоров, исключая её центральные районы. Гласная и встречается в западных и восточных частях вологодской диалектной территории, а также в районах к северу от Тотьмы. Островные ареалы распространения гласной ê отмечены в западных, южных и восточных окраинах территории группы. Произношение и͡е также отмечается в виде островных ареалов, но преимущественно в западной части вологодской территории. При общем рассеянном распространении формы типа к во[ди́], о же[ни́] чаще встречаются в южной части вологодского диалектного ареала, формы типа по зем[ли́], на ру[ки́], на ок[ни́], на сто[ли́] чаще отмечены в ареале к северо-востоку от Вологды, формы типа м[ни], те[би́], се[би́] шире распространены к западу от линии Коноша — Солигалич[31].

Произношение гласных ê, и͡е и и перед твёрдыми согласными характерно для всех севернорусских говоров, причём как и рефлекс *ě последовательно реализуется в ладого-тихвинских говорах. Произношение ê известно также рязанским и оскольским говорам, в части которых различаются как ê и е, так и ô и о.

Произношение гласных в соответствии ě перед мягкими согласными[28]

В положении между мягкими согласными под ударением в говорах Вологодской группы повсеместно распространено произношение гласной и ([си́]м’о «семя», ско[ри́]йе «скорее», [ви́]тер, на не[ди́]ли «на неделе»), причём в ряде говоров и отмечается в исключительном распространении. На значительной части вологодского ареала произношение и сосуществует с произношением е. Довольно редко в сосуществовании с и встречается произношение ê и и͡е ([дế]ти, в[ми͡е]с’те), которое почти полностью отсутствует в центральных районах вологодской диалектной территории[30][32].

Произношение и (редко ê, и͡е) в соответствии этимологической *ě между мягкими согласными представлено[20]:

• в корнях слов: [ви́н]ик «веник», [пи́с’]ни «песни», [ми́с]ец «месяц», су[си́д’]ам «соседям», в [ли́с]и «в лесу», з[вêр’];
• в суффиксах имён существительных: тер[пи́н’]йа «терпения», вла[ди́н’]йо «владение»;
• в формах глаголов:
  • в инфинитивах и в формах прошедшего времени: ре[ви́т’], смот[ри́т’], жа[ли́т’], пог[ри́т’], за[пи́л]и, сго[ри́л]и, бо[ли́л]и;
  • в формах настоящего времени и в формах повелительного наклонения с основой на -ее-: у[ми́й]у, бо[ли́й]у, по[си́й]ут, ус[пи́й]ете, жа[ли́й], сог[ри́й];
• в формах сравнительной степени: ско[ри́й]е, сы[ри́й]е «сырее».

Гласная и встречается в указанной позиции также в именах собственных: Онд[ри́й], Алек[си́й], Сер[ги́й], Анд[ри́й]евна[20].

Произношение гласной и между мягкими согласными распространено помимо вологодских говоров повсеместно по всему ареалу севернорусского наречия.

В единичных вологодских говорах, рассеянно распространённых по территории группы, гласная ê ([ê], [и͡е], [е͡и], [и]) может произноситься не только в соответствии *ě, но и в соответствии е из *е, *ь при условии, что перед ней мягкий или отвердевший согласный, а не исконно твёрдый: д[вêр’], [вế]рба, [сê]м «семь», [си͡е]рп, [ви͡е]рх, [де͡ин’], к[ли́в]ер, д[ви́р]и. В некоторых, редко встречающихся говорах, в соответствии этимологическому *ě произносится [е͡и], [е^и]: х[ле͡и]б, забо[ле͡и]ла, [де͡и]лай, го[ре^и]w «горел», [ре^и]па[20].

В целом, по мнению С. С. Высотского, относительно устойчивому сохранению закрытых гласных среднего подъёма способствует «общая тенденция артикулирования всего потока речи со значительной напряжённостью», характерная для части севернорусских говоров, в особенности для вологодских. Такого рода напряжённость распространяется на все ударные гласные, в том числе на гласные монофтонги ô и ê[33].

Сохранение гласной е, не перешедшей в о под ударением перед твёрдыми согласными в корнях слов и суффиксах, а также наличие гласной е в личных формах глаголов I спряжения настоящего времениа[34]

В соответствии этимологической /е/ из *е, *ь под ударением после мягких согласных перед твёрдыми произносится гласный [о]: [л’о]н «лён», [н’о]с «нёс», с[в’о́]кла[30]. В редких случаях на месте /е/ может также произноситься гласный [е]: бе[рé]сто, ко[тé]л, бе[рé]за, п[лé]нки. Произношение [е] отмечается также и в том случае, если перед ним не только парный мягкий согласный, но и мягкий или отвердевший шипящий согласный: [жé]лудь, [жé]рнов, ме[жé]й, [чé]рненький, у[чé]ба, ре[шé]тка, у[шé]л, [ш̅é]тка «щётка». Помимо исконно твёрдых согласных после [е] могут находиться также отвердевшие мягкие согласные ([дé]ргать, о[дé]жа, за[мé]рз) и сочетания твёрдого с мягким согласным ([дé]гтем, на се[рé]дке, радиопри[йé]мник). Грамматикализованный случай произношения гласной е, не изменившейся в о, под ударением представлен произношением [е] в формах глаголов I спряжения настоящего времени (всегда наряду с гласной о и чаще всего только в одной из глагольных форм): не[сé]м, не[с’о́]ш, не[с’о́]т или не[с’о́]м, не[сé]ш, не[с’о́]т или не[с’о́]м, не[с’о́]ш, не[сé]т (формы 2-го лица в вологодских говорах всегда безударные: несе[т’о́], несе[тé])[35][36].

В соответствии этимологической /е/ из *е, *ь под ударением после мягких согласных перед мягкими произносится [е] — д’[е]н’[30]. Гласный [е] при этом отмечается в вологодских говорах также и в тех случаях, в которых в литературном языке и в других говорах фиксируется переход е в о в результате аналогических процессов: на бе[рé]зе, не[сé]тся, б[рé]вен, зем[лé]й. В сравнении с прочими говорами, сохранившими произношение [е] в подобных случаях, в говорах Вологодской группы отмечается наибольший охват слов с сохранившейся гласной [е][35].

Гласный [е] из *е, *ь перед твёрдыми согласными представлен в вологодских говорах в следующих морфемах[35]:

• в корнях слов: бе[рé]сто, напе[рé]д, по[вé]л, при[бé]г «прибежал», бе[рé]г «берёг», ве[рé]wками, [Фé]дор, Се[ме́]н, [Пе]тр, [дé]гот’, че[рé]муха, пома[лé]хон’ку, к[ле]н, [ве́]сла, пет’ [де]н «пять дней», ма[те́]рый, ве[се́]лойе, те[не́]та «тенёта (паутина)», ве[де́]рко, [се́]стры, из [те́]плово, [те́]мныйе, с[ве́]кор, под с[те́]клам «под стёклами», [йе́]лка «ёлка», при[не́]с, втро[йе́]м;
• в суффиксах имён существительных: жере[бе́]нок, поро[се́]нок;
• в суффиксах имён прилагательных и причастий: зе[ле́]найа, ва[ре́]ныйе, обне[се́]ны.

Перед мягкими согласными гласный [е] из *е, *ь представлен[35]:

• в корнях слов: на к[лéн]е, ве[се́л]ен’кой, [Ле́н’]а «Лёня», пар[нéц]ек «паренёчек», сту[дéн]ен’кой, ко[лéс]ико, о[вéс]сец’ «овёсец», зас[тéг]иват «застёгивает»;
• в окончаниях:
  • имён существительных женского рода в форме творительного падежа единственного числа: зем[лéй], коноп[лéй];
  • возвратных глаголов в форме 3-го лица единственного числа: не[сéц’]а «несётся», ве[дéц’]а «ведётся»;
  • возвратных глаголов в форме 2-го лица единственного числа: не[се́с’]а «несёшься», п[ре́с’]а «прёшься».

Кроме этого, в вологодских говорах [е] может произноситься в конечном открытом слоге — в окончании глагольных форм 2-го лица множественного числа: нес[ите́], вед[ите́][37].

Случаи произношения е, не изменившейся в о, перед твёрдыми согласными в корнях и суффиксах слов типа к[ле]н, о[ве]с, с[вé]кла, бе[рé]за, ко[тé]нок фиксируются мелкими ареалами как в вологодском диалектном ареале, так и по территории остальных периферийных русских говоров (исключая говоры в районах Пскова и Новгорода), отсутствуя при этом на территории центральных говоров. Ареал говоров, в которых переход е в о задержался, если учитывать также случаи произношения е перед мягкими и отвердевшими согласными, занимает несколько бо́льшую территорию, чем ареал произношения е только перед твёрдыми согласными[~ 8][38]. Ударная тематическая гласная е в формах глаголов I спряжения настоящего времени (не[сé]м, не[сé]ш, не[сé]т) встречается в вологодских говорах также в рассеянном распространении и только в западной части территории группы. Подобное рассеянное распространение форм глаголов с ударной е фиксируется в остальных севернорусских говорах. Для говоров южной и юго-западной диалектных зон такие формы глаголов имеют почти исключительное распространение[39]. Формы типа зем[лéй] и не[сéц’]а в большинстве вологодских говоров отмечены в исключительном употреблении, в меньшей части говоров они сосуществуют с формами, в которых произошёл переход е > о: не[сéц’]а и не[с’о́ц’]а. Произношение е в формах типа не[се́с’]а встречается по территории Вологодской группы небольшими ареалами, преимущественно в западной её части[35]. Формы глаголов типа нес[ите́], вед[ите́] широко распространены в северных вологодских говорах, а также в лачских и белозерско-бежецких говорах (в южных вологодских говорах, а также в костромских, владимирско-поволжских и северо-восточных белорусских с частью примыкающих к ним западных южнорусских говоров, этим формам глаголов противопоставлены формы типа нес[ит’о́], вед[ит’о́])[37].

Ареал чередования гласных а с е под ударением в корнях слов и в суффиксах глаголов[40]

Ареал изменения гласной а в е в словах племя́нник и опя́ть, а также в суффиксах глаголов типа кричáть и дышáть[40]

В соответствии этимологической /а/ после мягких согласных перед твёрдыми в вологодском диалектном ареале произносится гласный [а]: [п’а́]той «пятый». Перед мягкими согласными в соответствии /а/ произносится гласный [е]: [пет’] «пять». Произношение [е] в соответствии /а/ в позиции между мягкими согласными в вологодских говорах не имеет ограничений ни морфологического, ни лексического характера, реализуясь тем самым в неограниченном круге слов: [нéн’]а «няня», гу[лéт’] «гулять», д[нéм]и «днями» и т. д.[30][41] Таким образом, в говорах Вологодской группы образуется регулярное чередование /а/ с /е/: [п’а́]той — [пет’], в[з’а́]той «взял» — в[зéт’] «взять». При этом чередование гласных может выступать в[42]:

• в корнях слов: г[р’а́]зной — г[рес’] «грязь»;
• в суффиксах личных форм глаголов и форм, образованных от основы прошедшего времени глаголов с инфинитивом на -ать: гу[л’а́]л, гу[л’а́]ла — гу[ле́л]и, гу[ле́й]у, гу[ле́й]еш, гу[ле́й]ет, гу[ле́й]ем, гу[ле́й]ете, гу[ле́й]ут, гу[лéт’];
• в окончаниях имён существительных с мягкой основой в форме творительного падежа множественного числа: гвоз[д’а́]м «гвоздям» — гвоз[де́м]и «гвоздями», ко[н’а́]м «коням» — ко[не́м]и «конями», по[л’а́]м «полям» — по[ле́м]и «полями».

В некоторых вологодских говорах встречаются случаи перехода /е/ (из *а) в /и/, отмечаемые единичными примерами: о[пит’] «опять», [си́д]ет «сядет», [сит’] «сядь», [си́д’]ти «сядьте», гу[ли́й]ет «гуляет», го[ри́ц’]а «горячая», [пит’] «пять», поте[ри́й]у «потеряю», в[зи́л]и «взяли», сто[йи́л]и «стояли», го[ни́й]ут «гоняют», уго[ни́л]и «угоняли», го[ни́л]ис’ «гонялись», прого[ни́л]и «прогоняли». В этих же говорах [и] может произноситься также в соответствии *ě и *е, *ь, чем объясняется возможность появления [и] на месте е любого происхождения[43].

В ряде вологодских говоров встречаются примеры произношения [е] в соответствии /а/ также и перед твёрдыми согласными. Такие примеры образуют три группы слов и форм[44]:

• сложившиеся по аналогии — гу[ле́]нка «гулянка» (гу[лéт’] — перед мягким согласным), в[зе]л «взял» (в[зéл]и — перед мягким согласным), г[ре́]дка «грядка» (г[ре́д’]йо «грядьё (грядки)» — перед мягким согласным);
• перед сочетанием твёрдого и мягкого согласных — [пе́тн]ица «пятница», по[ме́кч’]е «помягче», о[зе́бл]и «озябли»;
• перед твёрдыми шипящими согласными — раз[ве́ж]ется «развяжется», к[ре́ш] «кряж».

Исключением из правила произношения [е] между мягкими согласными в соответствии /а/ являются формы сравнительной степени прилагательных: ско[р’ай]е «скорее», теп[л’ай]е «теплее», бе[л’ай]е «белее»[44].

Чередование /а/ с /е/, реализуемое без каких-либо ограничений, помимо Вологодской группы говоров встречается также в рязанских мещёрских говорах и в говорах Архангельской (Поморской) группы[45]. Наиболее последовательно данное чередование в вологодском диалектном ареале отмечается в районе Никольска и в районе, расположенном к юго-востоку от Тотьмы. В остальных говорах произношение [е] на месте *а может в разной степени сосуществовать с произношением [а][41]. В окончаниях имён существительных с мягкой основой в форме творительного падежа множественного числа чередование /а/ с /е/ ограничивается только северной частью территории Вологодской группы, в которой отсутствует совпадение именных форм дательного и творительного падежей: к ко[н’а́]м «к коням» — за ко[не́м]и «за конями» (в северных говорах); к ко[н’а́]м — за ко[н’а́]м (в южных говорах)[42]. Последовательно в вологодских говорах чередование /а/ с /е/ реализуется в основах инфинитивов глаголов II спряжения типа кри[че́т’], ды[ше́т’] (как морфологизованные случаи такие формы распространены с разной степенью последовательности в восточных среднерусских, в южнорусских и северо-восточных белорусских говорах) и в словоформе о[пе́т’] (как лексикализованный случай данная словоформа распространена рассеянными ареалами в восточных среднерусских и в восточных южнорусских говорах). Вместе с тем словоформа пле[ме́н’]ник, достаточно часто встречающаяся в южнорусских говорах, в вологодском ареале представлена в незначительной части говоров, что может быть связано с происхождением этого слова от основы племен-[46].

Ареал различения гласных в предударных и заударных слогах после твёрдых согласных[47]

Диалектные различия, связанные с реализацией гласных в безударном положении, затрагивают только часть системы вокализма, которая включает гласные неверхнего подъёма /о/, /е/ и /а/. Фонемы /у/, /и/, /ô/ и /ê/ в схемах безударного вокализма не рассматриваются. Гласные верхнего подъёма /у/ и /и/ в безударном положении всегда различаются, то есть /у/ в большинстве случаев реализуется как [у], а /и/ — как [и] (после мягких согласных) или как [ы] (после твёрдых согласных). Гласные средне-верхнего подъёма /ô/ и /ê/ в безударном положении не имеют своих особых реализаций — /ô/ в безударных слогах совпадает с /о/, а /ê/, отмечаемая только после мягких согласных, совпадает с /е/ или /и/[48][49].

Реализация гласных неверхнего подъёма /о/, /е/ и /а/ в окающих говорах зависит от их положения по отношению к ударному гласному (в первом предударном слоге, во втором предударном слоге, в заударном слоге), от позиции в слове по отношению к соседним согласным (после или перед мягкими или твёрдыми согласными), от типа конечного слога (в открытом или закрытом конечном слоге) и т. п.[48] Различают две основные позиции безударных гласных. В первой из них, после парных твёрдых согласных, диалектные различия касаются произношения гласных в соответствии /о/ и /а/ (гласная /е/ после парных твёрдых согласных не встречается, если не считать недавних заимствованных слов). Во второй, после мягких согласных, в дополнении к произношению гласных на месте /о/ и /а/ рассматривается реализация гласных в соответствии /е/. С этимологической точки зрения /о/, /е/ и /а/ после мягких согласных являются рефлексами *е/*ь, *ě и *а. Различаемые гласные обозначаются при этом схемами типа е — е — а, е/о — е — а, е/и — и/е — е и т. п. (вторым гласным после косой черты обозначается менее распространённый гласный, сосуществующий с шире распространённым, первым гласным)[49].

Важнейшей чертой безударного вокализма вологодских говоров является оканье в широком смысле — полное или частичное различение гласных неверхнего подъёма /о/, /е/, /а/ во всех безударных слогах. Эта диалектная черта объединяет Вологодскую группу говоров со всеми остальными говорами севернорусского наречия[50]. Оканье, часто встречающееся в речевом потоке говорящих, представляет собой одну из наиболее ярких фонетических характеристик, которая противопоставляется аканью литературного языка и южнорусских говоров (а также говоров южного среднерусского пояса)[51][52].

Произношение лабиализованных гласных и случаев неразличения гласных в русских окающих говорах[53]

После парных твёрдых согласных в первом предударном слоге в вологодских говорах в соответствии /о/ произносится [о], а в соответствии /а/ произносится [а] (такое различение гласных называется оканьем в узком смысле). Безо всяких исключений различаются гласные, представленные при словоизменении в пределах одной морфемы как в безударной позиции, так и под ударением: в[о́]ды — в[о]да́ (в[о^у]да́), д[о]м — д[о]ма́ (д[о^у]ма́), тр[а́]вы — тр[а]ва́. Также регулярный характер в вологодских говорах имеет различение гласных во втором предударном слоге: г[о́]ловы — г[о]лова́, г[о]вори́ть, д[а]л’око́. Неударные слоги во всех случаях в окающих говорах противопоставляются ударному в меньшей степени, чем в акающих говорах. Произношение [о] отмечается во всех предударных слогах с этимологическим /о/, в том числе и в тех случаях, в которых в литературном языке установилось правописание графемы а: р[о]сска́з, р[о]бо́та, р[о]сти́, ст[о]ка́н и т. п.[51][54][55]

Как и в остальных севернорусских говорах в вологодских могут отмечаться отклонения от различения гласных в отдельных словах, не влияющие на систему оканья в целом. Лексикализованные случаи произношения [о] в соответствии /а/ и [а] в соответствии /о/ характеризуют говоры территориально разрозненных населённых пунктов, которые распространены по всему ареалу Вологодской группы говоров[41]. Колебания в различении или неразличении гласных затрагивают группу исконных слов, в которой этимологически оправданным было бы /о/ (кр[о]пи́ва — кр[а]пи́ва), или исконные слова с этимологическим /а/ (тр[о]ва́ — тр[а]ва́, к[о]пу́ста — к[а]пу́ста), или случаи, когда колебание /о/ и /а/ в исконных словах оправдано с этимологической точки зрения и отражено по славянским языкам (г[о]ра́зд — г[а]ра́зд, тв[о]ро́г — тв[а]ро́г). Колебание в употреблении /о/ и /а/ отмечается по говорам также в словах, заимствованных из соседних русских диалектов и литературного языка (часто вместе с распространением новых реалий): к[а]нфе́та, к[а]раси́н «керосин», к[а]мба́йн или с[о]ра́й, к[о]фта́н, т[о]ре́лка[56].

При различении гласных в предударных слогах помимо гласного среднего или средне-нижнего подъёма и средней степени лабиализации [о] (обозначаемого как [o̞] и [ɔ] в МФА) могут выступать и другие гласные звуки, независимо от их фонетического окружения и каких-либо иных условий. В первую очередь, таким гласным является закрытое о (или ô), выступающее как звук [ọ] (в МФА — [o]), более высокий по подъёму и сильнее лабиализованный, чем [о] (по говорам закрытое ô может иногда производить на слух впечатление полного совпадения с гласным [у]). Кроме того, ô нередко реализуется как дифтонгоид [о^у]: в[ọ]да́, н[ọ]га́, д[ọ]ма́ или в[о^у]да́, н[о^у]га́, д[о^у]ма́. Территория, на которой распространено подобное различение гласных в первом предударном слоге, представляет собой разрозненные островные ареалы в северной части Вологодчины. Ещё реже распространена лабиализация и повышение подъёма /о/ во втором предударном слоге. В ряде говоров, как правило, единичных, могут также встречаться типы различения с иными по качеству гласными, в том числе и в соответствии /а/. Такие типы отмечаются почти всегда только в первом предударном слоге. Так, в говорах трёх вологодских сёл на месте /о/ может произноситься более открытый гласный с пониженной лабиализацией [о^а]; в говорах 11 вологодских сёл отмечен тип различения, при котором на месте /о/ произносится [о], а на месте /а/ — [ъ]: г[о]вори́ть — н[ъ]руби́ть; в говорах 7 вологодских сёл, напротив, на месте /а/ произносится [а], а на месте /о/ — [ъ][41][57].

В заударных слогах после парных твёрдых согласных в вологодских говорах также повсеместно в соответствии /о/ произносится [о], а в соответствии /а/ произносится [а]. Это относится и к неконечным слогам, и к конечным закрытым слогам, и к конечным открытым слогам: в го́р[о]де, го́р[о]д, на́д[о]. Совпадение заударных гласных в [а] или [ъ] отмечено в единичных говорах, небольшой ареал такого совпадения отмечен в говорах к юго-востоку от озера Воже. Различение гласных в заударных слогах отражено в наиболее последовательном распространении в вологодских говорах в сравнении с прочими окающими говорами таких явлений грамматического характера, как склонение существительных с суффиксами -ушк, -ишк по типу слов мужского — среднего рода (дếдушк[о], дếдушк[а], дếдушк[у], дếдушк[о], дếдушк[ом], о дếдушк[е]); наличие безударного окончания -а в формах именительного падежа множественного числа существительных среднего рода с твёрдой основой (п’а́тн[а], о́кн[а]) и различение безударных окончаний 3-го лица множественного числа глаголов I и II спряжения (па́ш[ут], про́с’[ат])[41][58].

В целом вокализм вологодских говоров после парных твёрдых согласных в безударных слогах не отличается от типов вокализма всех остальных севернорусских говоров. Все особенности вологодского вокализма имеют частный характер и сводятся к меньшей интенсивности в лабиализации предударных слогов и к более последовательному различению гласных в заударных слогах[41][59].

В соответствии гласному е (из е, ь) после мягких перед твёрдыми согласными в первом предударном слоге чаще всего произносится [е]. В западной части вологодского ареала и разреженно в восточной части наряду с [е] также может произноситься [о]: н[е]су́, в[е]ду́т и н’[о]су́, в’[о]ду́т. Развитие [и] на месте е характерно для единичных говоров, рассеянных по всей территории Вологодской группы. Реализация е как [е] является для вологодских говоров исконным типом произношения, а реализация как [о] относится к поздним по происхождению явлениям[60].

Распространение типов предударного вокализма после мягких согласных перед твёрдыми[61]

В соответствии этимологической гласной ě после мягких перед твёрдыми согласными повсеместно распространено произношение [е]: р[е]ка́, в[е]дро́. На некоторых территориях (в районе Никольска и к северу от него, к востоку от Вологды, а также на северо-западе ареала Вологодской группы говоров) произношение [е] сосуществует с произношением [о] (р’[о]ка́, в’[о]дро́). Как правило, в этих же говорах [о] произносится на месте е. Повсеместно [о] наряду с [е] отмечено в словах дева́ть, одева́ть, поспева́ть, ведро́, пету́х, секу́т, цветы, река́, седо́й ([о] в данном ареале часто реализуется и в ударных слогах: од’[о́]жа, в’[о́]дра, цв’[о́]л, с’[о́]к). Вероятнее всего, в говорах с произношением [о] переходу ě в о предшествовало совпадение ě с е: ě > е > о. В единичных вологодских говорах в предударном слоге на месте ě наряду с [о] и [е] может также произноситься гласный [и]. Произношение [и] в этих говорах также отмечено на месте ě под ударением перед твёрдыми согласными[62][63].

В соответствии гласной а после мягких перед твёрдыми согласными в первом предударном слоге произносится [а]: пр’[а]ду́, п’[а]то́к «пяток». В вологодских говорах, имеющих редкое рассеянное распространение по всему вологодскому ареалу, наряду с [а] встречается произношение [е] (чаще всего в отдельных словах или группах слов): пр[е]ду́. В единичных говорах наряду с [а] может произноситься [о]: пр’[о]ма́йа «прямая», пл’[о]са́т «пляшет». В в единичных говорах южной части вологодского диалектного ареала известно произношение [и] в сосуществовании с [а]: пр[и]ма́йа, п[и]ток[62].

Наиболее распространённой схемой безударного вокализма после мягких перед твёрдыми согласными является е — е — а, то есть на территории Вологодской группы говоров повсеместно в указанной позиции различаются две гласные е и а[64]. Если учитывать колебания в произношении, то по говорам встречаются также такие схемы, как е/о — е — а, е/о — е/о — а и е/о — е/о — е/а. Характерной особенностью говоров с колебаниями в произношении является их распространение преимущественно на окраинах ареала Вологодской группы говоров[65].

В соответствии /о/ (из е, ь) после мягких перед мягкими согласными в первом предударном слоге произносится [е]. Как, правило, только в отдельных словах в соответствии /о/ может произноситься гласный [и] — говоры с таким произношением известны по всему ареалу Вологодской группы говоров[66].

В соответствии /е/ (из ě) после мягких перед мягкими согласными отмечается произношение [е]. В ряде говоров, распространённых в основном в западной части вологодского ареала и в районе Тотьмы, произношение [е] сосуществует с произношением [и]. В восточных вологодских говорах произношение [и] встречается в единичных говорах и нередко представлено единичными примерами[66][63].

Распространение типов предударного вокализма между мягкими согласными[61]

В соответствии /а/ во всех вологодских говорах так же, как и в позиции под ударением, отмечается произношение [е]: пр[е]ди́ «пряди», без п[е]ти́ «без пяти» (так же, как пр[е]с’т’ «прясть», п[е]т’ «пять»)[66]. При этом образуются чередования /а/ с /е/ в позициях перед твёрдыми и мягкими согласными: [п’а]то́к — без [пе́т]и[42]. В значительной части говоров произношение [е] между мягкими согласными сосуществует с произношением [а], но произношение [е] в них зачастую является преобладающим. Отмечается ряд территорий, в частности, в районе Тотьмы и к северо-западу от неё, в которых [е] зафиксирован в исключительном распространении. Гласный [и] на месте /а/ характерен для единичных вологодских говоров, в которых отмечается, как правило, в отдельных словах[66].

Преобладающей схемой безударного вокализма после мягких перед мягкими согласными в вологодских говорах является е — е — е — полное совпадение всех гласных в позиции между мягкими согласными в гласной е[64]. В разных частях ареала Вологодской группы говоров с учётом колебаний в произношении представлены также такие схемы, сосуществующие с основной, как е — е — е/а, е — е/и — е, е — е/и — е/а, е/и — е — е/а и е/и — и — а. Наибольшее распространение получил тип с сосуществованием гласных [е] и [а] на месте /а/ (е — е — е/а), отмечаемый на значительной части, но не на всей территории распространения вологодских говоров. Остальные типы произношения, для которых характерно колебание в реализации гласного на месте /е/ ([е] или [и]), локализованы в основном в западных районах Вологодчины. Отчасти распространение таких типов территориально совпадает с ареалом ě > и под ударением[66].

Меньшая последовательность в распространении [о] на месте е перед твёрдыми согласными (н’[о]слá и н[е]слá) объединяет вологодские с архангельскими, костромскими, лачскими, онежскими, белозерско-бежецкими и тверскими говорами. В ладого-тихвинских, новгородских и владимирско-поволжских (без тверских) говорах гласный [о] в этой позиции распространён, как правило, повсеместно и последовательно. Изменение ě > [и] между мягкими согласными (р’[и]ки́) при отсутствии этого изменения перед твёрдыми (р[е]кá) объединяет говоры Вологодской группы с говорами Костромской и Онежской групп, а также с белозерскими говорами, и противопоставляет их говорам Ладого-Тихвинской группы и лачским говорам, в которых [и] отмечается как перед мягкими, так и перед твёрдыми согласными, и говорам Архангельской и Владимирско-Поволжской групп, а также новгородским и бежецкими говорам, в которых на месте ě в любой позиции развился гласный [е] (или [о] перед твёрдыми согласными во владимирско-поволжских говорах). По изменению а > [е] только между мягкими согласными (п’[е]ти́, п’[а]тáк) вологодские говоры схожи с частью архангельских говоров и белозерскими говорами. Им противостоят костромские и бежецкие говоры с другой частью архангельских говоров, в которых гласная а перешла в [е] как перед мягкими, так и перед твёрдыми согласными, а также ладого-тихвинские, онежские, лачские, новгородские и владимирско-поволжские говоры, в которых на месте а произносится [а] в любой позиции[64][67][68].

В заударном положении после мягких согласных перед твёрдыми согласными в вологодских говорах наряду с [е] широко распространено произношение [о], называемое заударным ёканьем[69]. Реализация гласного [о] при этом ограничена определёнными морфемами и отчасти зависит от открытости / закрытости заударного слога. Так, [о] произносится в конечных и неконечных закрытых слогах в корнях слов, в суффиксах причастий и в окончаниях имён существительных и глаголов: о́з’[о]ро, ку́пл’[о]н, ка́мн’[о]м , де́н’[о]г, вы́н’[о]с, бу́д’[о]т; в конечном открытом слоге в окончаниях имён существительных и прилагательных среднего рода в форме именительного падежа единственного числа: мо́р’[о], бол’шо́й[о], си́н’ой[о][66].

Для остальных случаев реализации гласных в соответствии /е/ в заударных слогах характерны территориальные различия. Так, в южной части вологодского ареала произношение [о] наряду с [е] характерно для заударных конечных закрытых слогов перед мягкими согласными во флексиях имён существительных в форме творительного падежа единственного числа и во флексиях имён прилагательных в формах косвенных падежей: йа́бло[н’о]й, дере́в[н’о]й, о си́[н’о]й; в конечном открытом слоге глаголов в форме 2-го лица множественного числа и в форме повелительного наклонения: иди́[т’о], зна́и[т’о]; в конечном открытом слоге имён прилагательных в форме именительного падежа множественного числа: кра́сны[йо], молодэ́[йо], бол’шы́[йо]. В северной части вологодского ареала в указанных позициях распространено произношение [е]: йа́бло[не]й, о си́[не]й, иди́[те], кра́сны[йе]. Произношение [о] при этом связывает южные вологодские говоры с костромскими говорами, а произношение [е] — со всеми говорами севернорусского наречия, за исключением костромских. Во многом разделение территории вологодской группы на два ареала по сходству безударного вокализма заударных слогов соответствует случаям противопоставления форм с ударением: коноп[л’о́]й, иди[т’о́] — на юге и коноп[л’е́]й, иди[те́] — на севере[70].

Область распространения согласной /г‎/ взрывного образования[71][72]

В говорах Вологодской группы сохраняется архаический тип произношения звонкой заднеязычной согласной фонемы /г/ смычного (взрывного) образования с чередованием её с к в конце слога и слова: [г]ора́, но[г]а́, л’а́[г]у — у но[к], ул’о́[к]с’а. Распространение согласной /г/ объединяет вологодскую консонантную систему с системами согласных севернорусских и среднерусских говоров, противостоящих системе согласных южнорусского типа с преобладающим произношением фрикативной велярной /ɣ‎/ (реже — глоттальной /ɦ‎/)[72][73].

Как и в других севернорусских говорах произношение фрикативной /ɣ‎/ в вологодском диалектном ареале может отмечаться только в отдельных словах[72][74]:

• церковно-книжного происхождения — бо́[ɣ]а‎ — бо[х], убо́[ɣ]а‎ — убо[х], бла́[ɣ]о‎ — бла[х], [ɣ]оспо́д’‎;
• в звукоподражательных словах и междометиях — [ɣ]у́кает‎, ре[ɣ]о́чет‎, [ɣ]о[ɣ]о́чет‎, [ɣ]у́мчит‎, а[ɣ]а́, о[ɣ]о́‎;
• в некоторых словах, заимствуемых из литературного языка, по аналогии со словами церковно-религиозного обихода — бри[ɣ]а́да, бри[ɣ]ади́р, [ɣ]еро́й (или [й]еро́й), [ɣ]ерма́нийа (или [й]ерма́нийа).

Область распространения ассимилятивного прогрессивного смягчения заднеязычных[75]

В вологодском диалектном ареале известно такое явление, как ассимилятивное прогрессивное смягчение заднеязычных согласных к, г, х в положении после парных мягких согласных, /j/ и /ц’/: ба́[н’к’а] «банька», Ва́[н’к’а], де́ву[ш’к’а], ча[й’к’у́] «чайку», ру́[ц’к’а], или ру́[ч’к’а] «ручка» — в говорах с различением аффрикат или с их совпадением в /ч’/, де[н’г’а́]ми «деньгами», о[л’х’а́] «ольха». Данное явление распространено в южной части ареала Вологодской группы говоров и граничит с территорией распространения смягчения заднеязычных в костромских и владимирско-поволжских говорах[76].

Основную часть словоформ, в которых наблюдается ассимилятивное прогрессивное смягчение, составляют словоформы с заднеязычной к. Примеры со смягчением г и х являются единичными, поскольку сочетания парных мягких согласных, /j/ и /ц’/ с этими заднеязычными встречаются в словарном составе говоров очень редко. Круг подобных слов ограничивается следующими примерами: О́[л’г’а́], де[н’г’а́]ми «деньгами», о[л’х’а́] «ольха» и, в случае, если в рассматриваемой позиции в говоре произносится мягкий /р’/, словоформы коче[р’г’а́] «кочерга», де́[р’г’а]т’ «дёргать», четве[р’г’а́] «четверга», ве[р’х’] «верх», све́[р’х’у́] «сверху», наве́[р’х’у́] «наверху»[77].

В ряде случаев смягчение заднеязычной к распространяется на именные суффиксы -к- после твёрдых шипящих и после твёрдых парных согласных: руба́[шк’а], ко́[шк’а], ло́[шк’а] «ложка», насе́[тк’а] «наседка», Ве́[рк’а], в’аза[нк’а], корзи́[нк’а] при одновременно сохраняющемся произношении твёрдой к в тех же позициях в других словах. Как правило, суффикс -к- смягчается после твёрдых согласных в тех словах, которые имеют параллели со словами со смягчением после мягких согласных, например, в уменьшительных именах собственных: Ма́[н’к’а] и Ни́[нк’а][78].

В говорах, распространённых в районе Тотьмы, смягчение заднеязычных не наблюдается после /ц’/, что, возможно, свидетельствует о протекающем в этих говорах процессе замены одной модели смягчения на другую[79].

Ассимилятивное прогрессивное смягчение заднеязычных помимо южных вологодских говоров сравнительно широко распространено в значительной части диалектных объединений русского языка[80]. В положении после парных мягких согласных и /j/ смягчение заднеязычной к встречается в говорах юго-восточной диалектной зоны (в говорах Курско-Орловской группы к смягчается только в позиции после парных мягких согласных и /j/ при отсутствии смягчения после /ш’/, выступающей на месте литературной /ч’/; в говорах Рязанской группы и межзональных говорах Б смягчение к отмечается после парных мягких согласных, /j/ и /ч’/). В говорах Донской группы как и в курско-орловских к смягчается только после парных мягких согласных и /j/[81]. Не смягчаются заднеязычные в позиции после согласной, соответствующей /ч’/ литературного языка, также в говорах с твёрдым цоканьем (в восточных среднерусских говорах отдела Б и в рязанских мещёрских говорах), а также в севернорусских говорах с твёрдым /ч/ (в районах Тихвина и Боровичей). В говорах Костромской группы и северной части Владимирско-Поволжской группы смягчение к, г, х отмечается после парных мягких согласных при отсутствии смягчения после /ч’/ и /j/. Среди всех перечисленных говоров наиболее последовательно, лексически неограниченно ассимилятивное прогрессивное смягчение заднеязычных реализуется и устойчиво сохраняется только в южных вологодских и рязанских говорах[82][83].

Для значительной части вологодских говоров характерно употребление особого комплекса губных спирантов, при котором губно-зубной [в] произносится перед гласными, чередуясь (факультативно) с губно-губным [w] в конце слова и слога: тра[в]а́ — тра́[w]ка/тра́[ф]ка, тра[w]/тра[ф]; [в]ода́; [в]оз’ми́; пра́[w]да/пра́[в]да; [w]дова́/[в]дова́; [w]торо́й/[ф]торо́й; ла́[w]ка/ла́[ф]ка; дро[w]/дро[ф]; коро́[w]/коро́[ф]. Губно-губной лабиовелярный звук [w] северо-восточного типа схож по звучанию со звуком [ў] юго-западных русских говоров и белорусского языка, на слух они почти не различаются, [ў] при этом является чуть более вокальным и огублённым, чем [w][84][85][86].

Колебание в употреблении губных /w/ или /в/ наиболее часто отмечается в позиции середины слова перед глухими согласными. Замена в на у или у на в в начале слова, а также употребление предлога ув — уво, характерных для юго-западных русских говоров, в вологодских говорах не встречается[87].

В говорах, знающих чередование губных спирантов [в] — [w], в заимствованных словах чаще всего встречаются фонемы /ф/ и /ф’/. В некоторых говорах ф в заимствованиях может заменяться на [х], [хв] (единично — на [п]): [Хв]или́пп «Филипп», [Х]или́пп или очень редко [П]или́пп[73]. В ряде вологодских говоров отмечено произношение ф на месте хв, х: [ф]ост, [ф]ата́т’, [ф]аста́т’[88][89][90].

Наиболее последовательно чередование губных спирантов [в] — [w] отмечается в западных вологодских говорах, в центральных и восточных оно представлено в виде разрозненных ареалов на территории с исключительным распространением чередования [в] — [ф]. Тем не менее, чередование [в] — [w] в вологодских говорах распространено намного интенсивнее, чем во всех остальных говорах новгородского происхождения. Случаи замены ф на [х], [хв] и произношение ф на месте хв, х встречаются в говорах, занимающих небольшой ареал на северо-западной части вологодской диалектной территории. Случаи замены ф на [п] отмечены всего лишь в трёх населённых пунктах[73]. Чередование фонем /в/ с /w/ и /х/ в слабой позиции, замена /ф/ на х, хв и произношение [ф] в соответствии сочетанию хв широко распространены в белозерско-бежецких говорах. Подобный комплекс губных спирантов характерен для мещёрских говоров и для говоров юго-западной диалектной зоны.

Для значительной части вологодских говоров характерна ассимиляция по назальности бм > мм на стыке морфем в слове (приставки и корня): о[мм]а́н, о[мм]е́р’ал, , о[мм]ен’а́т’, о[мм]е́н, о[мм]оро́зил, о[мм]а́н, о[мм]а́зал, о[мм]оло́тит, о́[мм]орок, и на стыке предлога об с началом слова: о[мм]а́ме «об маме». Одновременно с этим в вологодских говорах почти полностью отсутствует часто сопутствующая данному явлению ассимиляция дн > нн (о[нн]а́ «одна»)[91][92].

Ассимиляция по назальности бм > мм в отличие от остальных говоров севернорусского наречия, на вологодской диалектной территории распространена непоследовательно, отсутствуя в тех или иных её частях. Помимо севернорусских говоров ассимиляция в сочетании бм известна западным среднерусским говорам и примыкающим к ним южнорусских говорам. Отчасти данное явление встречается в ряде говоров белорусского языка[91][93].

В части вологодских говоров известно такое явление, как отвердение губных согласных в конце слова: го́лу[п] «голубь», кро[ф] «кровь», се[м] «семь», це[п] «цепь». Произношение твёрдых губных в позиции конца слова относится к явлениям западно-северной локализации и охватывает бо́льшую часть русских говоров раннего заселения, включая все говоры севернорусского наречия и все говоры западной диалектной зоны. Кроме того, это явление известно говорам белорусского и украинского языков. На вологодской диалектной территории произношение твёрдых губных имеет особый характер распространения. В исключительном употреблении эта языковая черта присуща меньшей части вологодских говоров, чаще она встречается в сосуществрвании с различением в произношении мягких и твёрдых губных (кро[ф’] «кровь» и кро[ф] «кров»). Имеются в вологодском ареале также и значительные по охвату территории, на которых отмечено исключительное распространение различения мягких и твёрдых губных. В целом исключительное или преимущественное употребление твёрдых губных характерно для южных вологодских говоров[76][94].

В части вологодских говоров известно произношение носовой губной согласной м на месте в в словоформе внук — [м]нук[76].

Общесевернорусское отсутствие среднеязычной /j/ в интервокальном положении в вологодских говорах часто сосуществует с его наличием. Выпадение /j/ с последующими ассимиляцией и стяжением в возникающих при этом сочетаниях гласных с разной степенью последовательности характерно для личных форм глаголов с сочетаниями -а́jе-, -аjе-, -еjе-, -оjе-, -уjе- (дếл[аэ]т, дếл[аа]т, дếл[а]т; зн[а́э]т, зн[а́а]т, зн[а́]т; ум[е́э]т, ум[е́]т; м[о́э]т, м[о́]т), а также для прилагательных и местоимений (но́в[аа], но́в[а]; молод[а́а], молод[а́]; но́в[уу], но́в[у]; молод[у́у], молод[у́]; но́в[ы]; молод[ы́])[73].

Сосуществование форм с сохранением /j/ (зн[а́йе]т, но́в[айа]), с выпадением /j/ без ассимиляции (зн[а́э]т), с выпадением /j/ с ассимиляцией без стяжения (зн[а́а]т, но́в[аа]), с выпадением /j/ с ассимиляцией и стяжением (зн[а]т, но́в[а]), отражают в вологодских говорах разные этапы перехода к утрате согласной /j/[73].

Выпадение /j/, ассимиляция и стяжение гласных в образуемых сочетаниях чаще отмечаются в формах глаголов с -а́jе-, -аjе- и очень редко встречаются в формах с -еjе-, -оjе-, -уjе-[73].

Наиболее распространённая глагольная форма со стяжением в ударном сочетании -а́jе- типа зн[а]т известна повсеместно, но в исключительном употреблении встречается только на периферийных частях вологодской диалектной территории. Форма типа зн[а́э]т чаще встречается в западных вологодских говорах. Равноправное сосуществование форм типа зн[а́э]т и зн[а́а]т характерно для восточных вологодских говоров. Форма с сохранением /j/ типа зн[а́йе]т известна в исключительном распространении в центральных районах вологодской территории. Глагольные формы с выпадением /j/, ассимиляцией и стяжением в безударном сочетании -аjе- типа ду́м[аэ]т, ду́м[аа]т и ду́м[а]т распространены на периферийных частях ареала Вологодской группы, причём наиболее последовательно в северной части. Форма типа дум[а́йе]т известна в большинстве вологодских говоров, в исключительном распространении эта форма известна преимущественно в центральных районах вологодской диалектной территории. Ареалы со стяжением в сочетаниях -а́jе- и -аjе-, как правило, не совпадают друг с другом[95].

Область распространения глагольных форм с выпадением /j/ в сочетаниях -еjе-, -оjе-, -уjе- представляет собой разрозненные ареалы, локализующиеся преимущественно в западной части вологодской диалектной территории, реже — в крайне южной и крайне восточной частях. В центральных районах ареала Вологодской группы говоров указанные глагольные формы неизвестны. Стяжение в подобных формах в вологодских говорах наблюдается только в случае с -еjе- (ум[е́э]т, ум[е́]т «умеет»), в остальных случаях стяжение не встречается: м[о́э]т, м[о́о]т «моет» и торг[у́э]т «торгует». Формы глаголов с заударным сочетанием -аjу- отмечены в нескольких разрозненных населённых пунктах[96].

Повсеместно на территории распространения вологодских говоров встречаются формы имён прилагательных и местоимений женского рода именительного падежа с сохранением /j/ в ударных и безударных сочетаниях аjа: молод[а́йа], друг[а́йа], так[а́йа], до́бр[айа], кра́сн[айа]. Почти повсеместно наряду с ними известны стяжённые формы: молод[а́], друг[а́], так[а́], до́бр[а], кра́сн[а]. Формы имён прилагательных и местоимений с выпадением /j/, но без стяжения типа молод[а́а] и кра́сн[аа] распространены наряду с двумя предыдущими формами в основном в западных и восточных вологодских говорах небольшими разрозненными ареалами, очень редко встречаясь на севере вологодской диалектной территории. Исключительное распространение таких форм известно только в единичных вологодских говорах. В сосуществовании с повсеместно распространёнными формами винительного падежа типа молод[у́йу], глух[у́йу], кра́сн[уйу] представлены в виде разрозненных ареалов в основном в западных, южных и восточных периферийных частях Вологодской группы формы типа молод[у́], глух[у́]. Сравнительно шире известны формы типа кра́сн[у], но и они отсутствуют в центральной части вологодской диалектной территории. Формы типа молод[у́у], глух[у́у] отмечены в единичных говорах[97].

Формы имён прилагательных и местоимений среднего рода именительного падежа с сохранением /j/ в ударных и безударных сочетаниях оjе типа молод[о́йе] и кра́сн[ойе] известны по всей территории Вологодской группы, причём в центральных вологодских говорах в исключительном распространении. В сосуществовании с этими формами также по всей вологодской диалектной территории, но в виде разрозненных ареалов, сгущающихся на юго-западе, встречаются формы типа молод[о́э] и молод[о́]. Формы типа кра́сн[о], си́н[е] распространены в периферийных областях вологодского ареала наряду с формами типа кра́сн[ойе], си́н[ейе][98].

Распространение стяжённых форм в прилагательных множественного числа[98]

Повсеместно распространены в вологодских говорах также и формы имён прилагательных и местоимений множественного числа именительного падежа с сохранением /j/ в ударных и безударных сочетаниях ыjе типа молод[ы́йе] и кра́сн[ыйе]. В сосуществовании с ними отмечаются формы с выпадением /j/: формы с уподоблением гласных, но без стяжения типа молод[ы́э] и кра́сн[ыэ] распространены достаточно редко, небольшими ареалами преимущественно в западной части вологодской диалектной территории; стяжённые формы типа молод[ы́] известны в рассеянных говорах и в говорах, образующих мелкие ареалы, по всей территории Вологодской группы; стяжённые формы типа кра́сн[ы] распространены шире, чем формы типа молод[ы́], чаще они встречаются в северных вологодских говорах, реже — в центральных и юго-западных[99].

Отсутствие интервокальной /j/, являющееся одной из характерных черт севернорусского наречия, известно также в среднерусских говорах, преимущественно в окающих, причём в восточных среднерусских говорах эта черта распространена с наибольшей последовательностью, а в западных среднерусских известна лишь отчасти[100]. В вологодских и некоторых соседних с ними говорах северо-восточного ареала в отличие от многих севернорусских и среднерусских говоров, выпадение /j/ с последующими ассимиляцией и стяжением гласных распространено достаточно непоследовательно, а в ряде грамматических форм глаголов и прилагательных отмечается очень редкое распространение этого явления, представленное в виде мелких разрозненных ареалов, или почти полностью отсутствует[101].

Для значительной части вологодских говоров характерно употребление одной аффрикаты [ц’] (мягкое цоканье)[76]. Данное явление встречается также в говорах Онежской группы. Твёрдое цоканье известно говорам Псковской группы и говорам отдела Б восточных среднерусских акающих говоров.

Последовательно и повсеместно на территории вологодских говоров представлено общесевернорусское упрощение конечных сочетаний ст, с’т’: мо[с], хво[с], кре[с]; го[с’], ко[с’], о́бла[с’][91]. Упрощение сочетания ст распространено в основном только в пределах северного наречия (и отчасти в южнорусском наречии — в ареале верхнеднепровских говоров). Упрощение сочетания с’т’ известно помимо северного наречия как непоследовательное, а порой и как последовательное диалектное явление во всех среднерусских и в значительной части южнорусских говоров. При этом последовательность распространения рассматриваемого явления часто выражается наличием случаев упрощения сочетаний ст, с’т’ на стыке конца слова и гласной постпозитивной частицы (гво́[с’о]т «гвоздь-от»; по́jе[с’о]т «поезд-от»), в формах косвенных падежей существительных (бе́дно[с]и — бе́дно[с]jу, го́[с]и — го[с’]а́м, ста́ро[с]и, жи́[с]jу «жизнью»; хво́ро[с]а — хво́ро[с]ом, мо[с]а́ — на мо[с]у́) и в позиции середины слова существительных, прилагательных, глаголов (допу́[с]им, бесче́[с]jе; боро́[с]ка, иску́[с]во, ца́р[с]во, ли́[с]венныj). Упрощение сочетания с’ц’ (из с’т’) известно также в части говоров белорусского языка[102].

В вологодском ареале распространены случаи произношения архаичных мягких шипящих ж’ и ш’ в соответствии твёрдым /ж/ и /ш/ литературного языка: [ш’]и́бко, [ж’]ест’, [ш’]а́пка, [ж’]ал’, [ш’]ит’jо́, [ж’]и́ли, [ш’]есто́й, [ж’]ар, [ж’]ена́[91]. В настоящее время сохранение мягких шипящих отмечается только в части севернорусских говоров и в большинстве из этих говоров реализация рассматриваемого явления непоследовательна. В основном в тех говорах, в которых известно произношение ж’ и ш’, мягкие шипящие встречаются перед гласными е, о (из е), и ([ш’е]ст’ [ши́]шка, [ж’о́]лтыj) и перед мягкими согласными (ква[ш’н’]а́, коко́[ш’н’]ик). В остальных позициях произносятся твёрдые шипящие. Произношение ж’ и ш’, преобладающее перед произношением ж и ш, встречается только в отдельных говорах, ж’ и ш’ при этом могут выступать перед всеми гласными, согласными и на конце слова. Чаще мягкие шипящие ж’ и ш’ встречаются в западной части севернорусского ареала, в восточных говорах северного наречия, к которым принадлежат вологодские говоры, пооизношение данных шипящих отмечается намного реже[103].

Вологодским говорам известны случаи произношения звуков типа ш’ч’, шч’, шч (наряду с более обычным долгим [ш:]). Произношение вопросительных местоимений что как [шч’]о или [шт’]о, и когда как ко[вды́], ко[лды́] с ы под ударением[76].

Вологодским говорам известно употребление пары смычно-проходных боковых (латеральных) согласных l и л’. Первая выступает перед гласными непереднего ряда, согласными и на конце слова, вторая — в тех же позициях и сверх того перед гласными переднего ряда[91]. Так называемый европейский или средний звук [l] является нейтральным по звучанию, на слух производящим впечатление среднее между мягким (палатализованным) [л’] и твёрдым велярным [л]. В отличие от артикуляции характерного для литературного языка и большинства русских говоров звука [л] (в МФА — [ɫ]) при артикуляции [l] кончик языка касается альвеол без веляризации — дополнительного напряжения задней спинки языка с её подъёмом к мягкому нёбу. Отношение l — л’ соответствует отношениям твёрдых и мягких парных согласных. При этом l и л’ различаются во всех позициях в слове, кроме позиции перед ê и е, в которой возможна только мягкая л’, и перед ô, в которой возможна только l: [lо́]шад’ «лошадь» — [л’о]д «лёд», [lа́]па «лапа» — [л’а́]мка «лямка», [lу]к «лук» —[л’у́]бит «любит», [lы́]ко «лыко» — [ли́]хо «лихо» (но [ле́]зет «лезет», [лê]c «лec», [lố]дка «лодка», се[lố] «село»[~ 9]), во[lн]а́ «волна» — во́[л’н]а «вольна», по́[lз]ат’ «ползать» — по́[л’з]а «польза», сто[l] «стол» — пы[л’] «пыль»[104].

Для большинства вологодских говоров характерно различение боковых согласных в соотношении l (w) — л’, при котором l чередуется с губно-губным спирантом w в середине слова перед согласной и на конце слова (l в этом случае произносится в позиции перед гласными): па́[lо]чка «палочка» — па́[wк]а «палка», упа́[lа] «упала» — упа́[w] «упал», сто[lа́] «стола» — сто[w] «стол», мы́[lа]с’ «мылась» — мы́[wс’]а «мылся», бе́[lо]к «бе́лок» — бе́[wк]а «белка», до́[lо]г «долог» — до́[wг]о «долго»[91].

В части вологодских говоров сохраняется архаичное соотношение боковых согласных типа л (w) — л’ без изменения л в l. Такие говоры распространены на периферии вологодского ареала — в северо-восточных, северо-западных, крайне юго-восточных и юго-западных говорах, а также в части говоров к востоку от Вологоды. Также в ряде говоров на северо-востоке и северо-западе отмечается сохранение ещё более древнего соотношения л — л’ без чередования с w. Кроме того, в вологодском ареале известны говоры, отмечаемые в рассеянном распространении, со средней l на месте w (сто[l]), что указывает на произошедшие в них более поздние по времени изменения[105][91].

В некоторых вологодских говорах архаичное состояние может сохраняться лишь частично — твёрдая л (сто[л]) на месте губной w при этом отмечается нерегулярно[~ 10]. В тех вологодских говорах, в которых отсутствует чередование l с w, согласная l употребляется зачастую факультативно: в пределах фонетической системы одного говора может отмечаться колебание в употреблении l и л или же l может встречаться в речи только отдельных носителей говора. Кроме этого, по говорам может отмечаться разная степень палатализации l[105]. В целом все типы соотношений боковых согласных в вологодских говорах редко выступают в чистом виде из-за взаимовлияния говоров с разным типом соотношений друг на друга, а также из-за воздействия на говоры литературного языка[106].

Разновидность различения боковых согласных типа l (w) — л’ помимо говоров Вологодской группы распространена также в ряде других говоров восточной части северного наречия, в основном соседних с вологодскими. Вместе они образуют единый ареал, который узкой полосой окружает территория говоров с разновидностью различения типа л (w) — л’. Основной же ареал с разновидностью различения типа л (w) — л’ находится в западных районах территории южного наречия и продолжается в области распространения белорусского языка. В остальных частях ареалов северного и южного наречий, а также почти во всём ареале среднерусских говоров отмечается различение боковых согласных типа л — л’ (как и в литературном языке). На этой же территории размещены мелкие разрозненные ареалы различения типа l — л’ без чередования с w. В целом тип l — л’ вместе с его разновидностью l (w) — л’ более характерны для восточной части области распространения русских говоров раннего формирования[107].

Ареал произношения сочетаний согласных в соответствии с -льш-[108]

В вологодских говорах известна ассимиляция согласных по твёрдости в сочетаниях -льн-, -льш-: бо́[лн]о; да́[лш]е, бо[лш]о́j. Твёрдая велярная л в рассматриваемых сочетаниях отмечается в центральных и южных говорах Вологодской группы наряду со средней l. Ареалы лн и лш, как правило, совпадают. При этом лн, лш и lн, lш известны как в исключительном распространении на указанной территории, так и в сочетании друг с другом и в сочетании с произношением сочетаний л’н, л’ш. Варианты сочетаний ўн, ўш известны единичным говорам в рассеянном распространении по вологодскому ареалу. Исключительное распоостранение сочетаний л’н, л’ш отмечается в северных вологодских говорах. Появление велярной л в сочетаниях -льн-, -льш- объясняется её уподоблением последующей твёрдой согласной. Случаи отвердения боковой согласной перед мягкой типа колоко́[лн’]а могут рассматриваться как процессы выравнивания по аналогии с формами типа колоко́[л], в которых л является твёрдой. В отличие от сочетания лн, которое отмечается в неограниченном круге слов, сочетание лш регулярно встречается в словах, производных от основы больш-, и реже в таких словах, как да́лше[108].

Особенности в произношении некоторых слов: мо́[в]нийа «молния», д[и]ра́ «дыра», по́м[л’]у «помню» и т. д.

В целом в диалектной системе вологодских говоров преобладают просодические характеристики, известные всем говорам севернорусского наречия. Данные характеристики, связанные со слогоделением, ритмической структурой фонетического слова, интонационным оформлением синтагмы и темпом речи, противопоставляют севернорусские говоры среднерусским и южнорусским говорам, а также литературному языку[109].

Вологодские вместе с поморскими и некоторыми другими севернорусскими говорами противопоставляются всем остальным русским говорам по характеру выражения фонетических границ между слогами в интервокальных сочетаниях шумных или сонорных согласных. Если в большинстве говоров русского языка слогоотделение никак не выражено, первые слоги в случаях типа камни, пастух, сверло и т. п. ощущаются как закрытые (ка-мни, па-стух, све-рло), так и как открытые (кам-ни, пас-тух, свер-ло), то в вологодских и поморских говорах такие слоги всегда закрытые. Закрытость слога в данных говорах выражается в большей длительности и интенсивности конечнослогового согласного в отличие от того же согласного в начале слова[109].

Для ритмики фонетического слова вологодских говоров характерно равенство безударных слогов по длительности[110].

Как и остальные говоры северного наречия вологодские говоры характеризуются высоким темпом речи в сравнении с темпом речи литературного языка, среднерусских говоров и говоров южного наречия[111].

Формирование целого ряда фонетических явлений в вологодском диалектном ареале связывается с новгородским генезисом вологодских говоров и длительным сохранением тесных междиалектных связей вологодских с центральными новгородскими говорами. В частности, этим объясняется относительно устойчивое произношение гласных средне-верхнего подъёма ô и ê, противопоставленных гласным среднего (или средне-нижнего) подъёма о и е (в ростово-суздальском диалекте переход к пятифонемному вокализму произошёл сравнительно рано)[20]. Сохранение случаев произношения е из *е, *ь перед твёрдыми и мягкими согласными, не перешедшего в о, связывается с тем, что процесс перехода е в о, по мнению К. В. Горшковой и С. К. Пожарицкой, затронул древненовгородский диалект позднее, чем остальные древнерусские диалекты. Поэтому в говорах новгородского происхождения случаи отсутствия перехода е в о сохранились в сравнительно большем числе. В вологодских говорах задержка этих изменений оказалась наиболее значительной и окончательно е перешёл в о в вологодском ареале под влиянием говоров центральных территорий[112][41]. Также продвижение а в более переднее и верхнее положение как в ударной, так и в безударной позициях между мягкими согоасными, вероятнее всего, было тенденцией, присущей древним новгородскому и смоленско-полоцкому диалектам. Такое предположение объясняет как последовательное изменение а > е в вологодских и архангельских говорах, продолживших развитие древненовгородских особенностей, так и переход а в е, отмечаемый в морфологизованных и лексикализованных формах в западных южнорусских и северо-восточных белорусских говорах. Позднее в центральных новгородских говорах результаты изменения а > е были утрачены под московским влиянием, а в смоленских говорах этот процесс прекратился после включения смоленских земель в Литовское княжество. П. С. Кузнецов считал, что изменение а > е стало возможным после появления в русском языке закрытых слогов в результате падения редуцированных, что отмечено в новгородских и псковских памятниках XIII—XIV веков: освѧщеѥть, обнищеша наряду с освящает, обнищаша. Изменение а > е могло протекать и в XIV—XV веках вместе с распространением, или стабилизацией, других новгородско-смоленских явлений, таких, как мягкое цоканье, употребление губно-губной w, чередование w с л и т. д. О том, что изменение а > е произошло достаточно рано, свидетельствуют такие процессы, как появление гласной е по аналогии перед твёрдыми согласными и появление форм сравнительной степени типа тепляе, ставших, по мнению С. В. Бромлей, продуктивными к XVII—XVIII векам. То есть переход а в е уже давно не являлся в вологодских говорах живым фонетическим процессом[113].

Архаичная система различения гласных после твёрдых согласных, сохранившаяся на восточнославянской территории в севернорусском и украинском ареалах, была характерна как для древненовгородского, так и для ростово-суздальского диалектов, на основе которых сложились вологодские говоры[114]. Возможность лабиализации предударного о определяется, вероятно, особым качеством этого гласного в севернорусских говорах. Лабиализация развилась под влиянием говоров новгородского происхождения, в которых различение фонем ô и о было наиболее устойчивым и могло привести в дальнейшем к их совпадению в гласной не средне-нижнего, а средне-верхнего подъёма. А поскольку безударная позиция в говорах севернорусского типа не является слабой, то произношение лабиализованной ô перешло и в безударные слоги как в случае чередования ô под ударением и без ударения, так и в случае без такого чередования[59].

Согласно исследованиям А. И. Сологуб, проведённым на основе анализа данных лингвистической географии, изначальной системой безударного вокализма после мягких согласных перед твёрдыми следует признать е (на месте е, ь) — е (из ě) — а, которая остаётся повсеместно распространённой в вологодских говорах и в настоящее время: н[е]су́, р[е]ка́, пр’[а]ду́). В этой схеме рефлексы е (ь) и а отражают архаический тип произношения, а рефлекс ě, возможно, стал следствием более сильного влияния ростово-суздальского вокализма, поскольку переход ě > [и], распространявшийся из западных областей Новгородской земли, охватил только ладого-тихвинские говоры. В части вологодских говоров, в основном периферийных, в разное время происходило изменение системы е — е — а, вероятнее всего, под влиянием процессов, происходивших в гласных под ударением. Так, в соответствии е в ряде говоров распространилось произношение гласного [о] (н’[о]су́, в’[о]ду́т). Такое произношение могло складываться под влиянием соседних севернорусских говоров, в которых произношение [о] установилось раньше, или в соответствии с характерными для части говоров внутренними тенденциями развития системы гласных, возможно, связанными с переходом е в о под ударением. Как правило, в этих же говорах, после совпадения ě с е по аналогии с развитием гласных на месте древних е, ь произошло дальнейшее преобразование ě > е > о; р’[о]ка́, в’[о]дро́. Произношение [е] в соответствии а (пр’[е]ду́) в отдельных вологодских говорах предположительно явилось следствием процессов аналогии с развитием [е] между мягкими согласными[62][115].

Исконным типом предударного вокализма между мягкими согласными так же, как и после мягких перед твёрдыми, был, по всей видимости, тип е — е — а (в современных говорах: н[е]си́, р[е]ки́, пр[е]ди́). Произношение [е] на месте е, ь и на месте ě сохранилось прежним. В некоторых вологодских говорах отмечено также развитие ě > [и], которое произошло, вероятнее всего, по аналогии с развитием ě под ударением. В отличие от рефлексов е и ě гласная в соответствии а подверглась преобразованию, охватившему весь вологодский ареал. Повсеместно а изменилось в е (пр’[а]ди́ > пр[е]ди́). Этот процесс протекал сравнительно поздно в период самостоятельного развития вологодских говоров после снижения интенсивности их языковых контактов с первичными новгородскими говорами[116][117].

По характеру заударного вокализма после мягких согласных отмечается различие северных вологодских говоров, сохранивших архаичные формы типа дере́в[не]й, иди́[те] и южных говоров, в которых распространилась инновация с костромской территории: дере́в[н’о]й, иди́[т’о][70].

В целом несоответствие в вологодских говорах произношения гласных на месте е (ь) под ударением, с одной стороны, и в безударной позиции — с другой, объясняется поздним по времени переходом о > е во всех говорах новгородского происхождения ([н’о]с, но [не]су́). Исходя из чего поздними следует считать формы [н’о́]с и [н’о]су́[66]. На это указывает, по мнению В. Г. Орловой, также колебание в произношении е и о в первом предударном слоге перед твёрдыми согласными ([н’о]су́ и [не]су́) в северных вологодских говорах в совокупности с возможным произношением е под ударением (с[ве́]кла) и отсутствием перехода а в е перед твёрдыми согласными (п[ре]ла́)[118]. Колебания в произношении гласных на месте ě в предударной позиции перед твёрдыми и мягкими согласными также известна во многих говорах новгородского происхождения и является общей тенденцией, затронувшей также и вологодские говоры[66].

В ряде случаев вологодская система гласных оказала влияние на вокализм костромских говоров. Так, например, развитие в костромских говорах произношения е в соответствии *е, *о в первом предударном слоге ([не]су́) могло произойти только под влиянием междиалектных контактов с вологодскими говорами, в которых переход е > о произошёл сравнительно поздно. Изначально на месте *е, *о в костромских говорах, как и во всех остальных говорах ростово-суздальского происхождения, сложилось произношение гласной о как под ударением так и в безударной позиции ([н’о]с, [н’о]су́)[118][119]. Также под влиянием вологодских говоров в костромском ареале развилось произношение е в соответствии этимологической а (п[ре]ду́, п[ре]ди́). Отсутствие перехода в е под ударением (п[р’а]л, п[р’а́]ли) может свидетельствовать о том, что фонетическая закономерность вологодских говоров была заимствована и пребразована в костромском диалектном ареале в фонетически незакономерную систему[118][120][121].

Для консонантной системы вологодских говоров в равной степени характерны как архаичные черты, так и инновации. К архаизмам, восходящим к праславянской эпохе, относится, например, взрывное образование звонкой заднеязычной фонемы /г/[122]. К сочетанию архаичных и инновативных черт относится комплекс губных согласных, объединяющий древнерусскую губно-губную /w/ и ростово-суздальскую инновацию — губно-зубную /в/, оглушаемую в /ф/[123].

Прогрессивная ассимиляция по мягкости заднеязычных согласных в вологодском ареале распространялась с территории костромских говоров в XV—XVI веках[76]. На вторичность прогрессивной ассимиляции в вологодских говорах говорит, во-первых, расширение условий смягчения в вологодском ареале на все мягкие согласные, включая j и ц (в костромских говорах заднеязычные после j и ц не смягчаются), и, во-вторых, распространение смягчения во всём костромском ареале и только в некоторых частях ареалов соседних говоров — в северной части территории владимирско-поволжских говоров и в южной части территории вологодских говоров[124]. К явлениям ростово-суздальского происхождения, распространившимся из костромского диалектного ареала в южные вологодские говоры, относятся также произношение слова «внук» с начальным согласным м и такое грамматическое явление, тесно связанное с фонетикой, как наличие [о] на месте /е/ в конечном открытом слоге в окончании глагольных форм 2-го лица множественного числа (нес[ит’о́], ид[и́т’о]) и в окончании формы местоимения 3-го лица женского рода винительного падежа единственного числа (йе[йо́]). Усиление взаимодействия костромских и вологодских говоров стало возможным после включения вологодских и ярославско-костромских земель с конца XV века в состав Московского Великого княжества. Ярко выраженной ведущей роли в междиалектном взаимодействии при этом не было ни у вологодских, ни у костромских говоров, о чём говорит распространение произношения е в соответствии *е, *о в первом предударном слоге и произношения е в соответствии этимологической а после мягких согласных из вологодской диалектной территории на юг — в ярославско-костромскую[125].

По мнению В. Г. Орловой, изначально губно-губной согласный на месте /w/, распространявшийся с центра Новгородской земли на восток по территории будущего севернорусского наречия, имел бо́льшую сонорность и звучал как [ў] (звук, представленный в современных юго-западных русских говорах и в белорусском языке). Одновременно с этим на север с центральных районов Ростово-суздальской земли распространялись губно-зубные фонемы /в/ — /в’/, /ф/ — /ф’/. В результате междиалектных контактов в севернорусских ареале носителей новгородских и ростово-суздальских говоров произошло ослабление сонорности [ў] > [w]. Это привело в сравнительно ранний период к более интенсивному переходу /w/ > /в/, /в’/ в сильных позициях и к дальнейшему появлению /в/, /в’/, оглушаемых в [ф], [ф’], также и в слабых позициях. Кроме того, ослабление сонорности губно-губного препятствовало появлению чередований /в/ и /у/ в начале слова, появлению предлогов ув, уво и замене /ф/ на хв или х. В самих же центральных новгородских говорах употребление губно-губной /w/, как и другие местные диалектные черты, подверглись нивелировке во время переселения в Новгород жителей восточных русских областей[126].

Такая ранняя инновация, широко известная русским говорам западной и северной локализации, как ассимиляция по признаку назальности сочетания бм (о[мм]а́н, о[мм]е́р’ал) сложилась в центральных новгородских говорах в XII—XIII веках. В вологодских говорах это явление, вероятно, распространилось намного позднее, поскольку на некоторых частях ареала оно осталось неизвестным[127].

Образование твёрдых губных на конце слова, ставшее возможным после падения слабых редуцированных и прояснения сильных, появилось изначально в XIII—XIV веках в южных и западных частях восточнославянской территории, откуда в XV—XVI веках распространилось на север в пределы Псковской и Новгородской земель[128][129]. При распространении произношения твёрдых губных далее на восток рассматриваемое явление утратило свою интенсивность, с чем связана непоследовательность его бытования в вологодских говорах, размещённых на крайнем востоке территории новгородской колонизации[76].

Процесс выпадения интервокальной /j/ с последующими ассимиляцией и стяжением гласных, известный также во многих славянских языках, в ареале русского языка возник, предположительно, в конце XIV века во владимирско-поволжских говорах, с территории которых постепенно стал распространяться в диалектные ареалы севернорусского наречия и западных среднерусских говоров. В вологодских говорах интервокальная /j/ утрачивалась в основном в сочетании -аjе-, причём часть говоров Вологодчины этот процесс не затронул. Среди тех говоров, в которых произошло выпадение /j/, только в некоторой их части осуществились дальнейшие ассимиляция и стяжение в рассматриваемом сочетании. В других сочетаниях (-еjе-, -оjе-, -уjе-) выпадение /j/ затронуло лишь незначительную часть говоров[130][131]. Распространение в вологодских говорах глаголов с утратой /j/ с последующей ассимиляцией и стяжением в сочетаниях -аjе-, -еjе-, -оjе- и подобных шло с запада и юга, с территорий говоров ростово-суздальского происхождения, на которых данная диалектная черта сформировалась сравнительно рано. На направление распространения утраты /j/ в глаголах указывает локализация форм с сочетаниями -еjе-, -оjе-, -уjе- с выпавшим /j/ преимущественно в крайне западных и крайне южных вологодских говорах, на границе с регионами, в которых в настоящее время указанное явление последовательно и широко распространено. Процесс утраты /j/ в сочетаниях -а́jе-, -аjе- был более интенсивным и привёл к более широкому его распространению по всему вологодскому ареалу. Аналогичным образом преимущественно в крайне западных и крайне южных вологодских говорах размещены ареалы форм имён прилагательных и местоимений с выпавшим /j/ в интервокальном положении, за исключением ударных и безударных форм имён прилагательных и местоимений женского рода именительного падежа единственного числа, получивших в ареале Вологодской группы говоров относительно широкое распространение. Исходя из данных лингвистической географии формы с утратой интервокального /j/ появились в вологодских говорах в результате междиалектного взаимодействия позднее, чем в остальных говорах северного наречия. Относительно позднее время распространения указанной черты подтверждает наличие в вологодских говорах форм затопл[е́йе]т «затопляет», управл[е́е]т «управляет», вы́ставл[е]м «выставляем» с переходом а в е ранее утраты j[98][91].

Упрощение конечных сочетаний ст, с’т’ развилось в вологодских и других севернорусских говорах сравнительно поздно, предположительно к XVIII веку. В этот период севернорусское наречие уже оформилось как самостоятельное диалектное объединение, на территории которого возникали и распространялись собственно местные диалектные черты. Вероятнее всего, сначала упрощение затронуло сочетания с’т’, а затем охватило сочетания ст. П. С. Кузнецов связывал появление рассматриваемого языкового явления с присущим русскому языку и особенно севернорусским говорам тихого отступа, наблюдаемого при произношении согласных на конце слова[91][132].

Сохранение мягких шипящих ж’, ш’ относится к архаичным явлениям русского языка, отмечаемым в настоящее время на территории распространения северного наречия в виде редких разрозненных ареалов. Отвердение шипящих, ставшее общерусским процессом, вначале произошло в ростово-суздальском диалекте (предположительно уже к XV веку), а затем в древненовгородском диалекте, в связи с чем мягкие шипящие ж’, ш’ сравнительно шире представлены в западных севернорусских говорах и в части западных среднерусских говоров и очень редко встречаются на востоке севернорусского ареала, включая вологодские говоры[133].

Изначальным соотношением боковых согласных в вологодских говорах было л (w) — л’. Это объясняется, по словам А. М. Селищева, тем, что по артикуляционным особенностям произношения средней l и губной w предпосылок для замены одной согласной на другую нет и, напротив, замена велярного л на w представляется естественной для речевого аппарата. Также в пользу изначального распространения соотношения боковых л (w) — л’ говорит их ареальное размещение на периферии области с распространением разновидности l (w) — л’. Предположительно, инновация с заменой л на l распространялась из центральной части вологодского ареала, но не охватила окраин территории с чередованием л с w, на которых сохранилось архаичное состояние соотношения боковых согласных[134][108].

Разновидность соотношения согласных л (w) — л’ возникла в XIII веке после падения редуцированных, не позднее первой половины XIV века, когда северные и южные западнорусские земли стали изолироваться друг от друга. Чередование л с w распространилось с территории, на которой размещены современные белорусские и западные южнорусские говоры, на север в псковские и новгородские говоры, а затем на восток и северо-восток в говоры новгородского происхождения, включая вологодские[~ 11][135]. Затем в северо-восточных говорах в системе согласных л (w) — л’ произошло устранение морфологических и лексических ограничений, которые установлены для чередования л с w, например, в западных южнорусских говорах. В этих говорах w чаще всего последовательно выступает только в формах глаголов прошедшего времени (да[ла́] — да[w] «дал») и в конце слога перед согласным после гласной о (д[о́ло]г «долог» — д[о́wг]о «долго»), а также вне чередования на месте древнерусского ъл между согласными (в[оw]к «волк», т[о́w]стыj «толстый»). В вологдских говорах чередование л с w приобрело фонетический характер, охватив среди прочего позиции на конце имён существительных (сто[lа́] «стола» — сто[w] «стол», по́[lа] «пола» — по[w] «пол») и на месте л перед исторически редуцированной ъ (па́[lо]к «палок» — па́[wк]а «палка» — из палъка)[104]. Позднее в вологодских говорах предположительно в XV веке или позднее произошла замена л на l, которая наслоилась на чередование с w[108]. В дальнейшем под влиянием литературного языка после устранения чередования с w в ряде говоров сложилось соотношение боковых согласных типа l — l. Ряд исследователей и, в частности, Р. И. Аванесов считали замену л на l явлением, возникшим из языка-субстрата. Между тем наличие мелких ареалов произношения l по всей восточной части территории распространения русских говоров первичного формирования может свидетельствовать о самостоятельно сложившейся тенденции в русском языке к переходу л в l, которая была характерна и для других славянских языков. Данная тенденция сложилась после отделения западных русских земель от восточных, не ранее конца XIV — начала XV века, поскольку белорусскому языку переход л в l неизвестен. В дальнейшем указанный переход прекратил своё развитие и распространение во многих восточнорусских областях под влиянием литературного языка[136].