Обнищание пролетариата

В конце XIX века в среде германской социал-демократии возник так называемый ревизионизм, главным представителем которого был Э. Бернштейн («бернштейнианство»). В дальнейшем к ревизионизму примкнул и такой известный социал-демократ, как Карл Каутский[4].

Бернштейн отрицал сами основы экономической теории Маркса и требовал ревизии (то есть пересмотра) марксизма. В вопросе об обнищании пролетариата он ссылается на противодействующие этому факторы: деятельность профсоюзов, рост товарного производства, невозможность потребления капиталистами значительной доли производимых материальных благ.

Бернштейну возражал Г. В. Плеханов. Он утверждал, что выкладки Бернштейна основаны на сфальсифицированных статистических данных. Он считал, что увеличение заработной платы является лишь номинальным и что в действительности эксплуатация пролетариата растёт: «Нам говорят о смягчении противоречий в современном обществе, но это ошибка, а иногда и прямо ложь»[9].

Каутский, полемизируя с Бернштейном, допускал обнищание пролетариата только как возможную тенденцию, складывающуюся из тенденций к обнищанию и к подъёму. Он признавал относительное обнищание («нищету в социальном смысле»), но отрицал абсолютное обнищание («нищету в физическом смысле»)[4][9]:

В дальнейшем Западной Европе идеи Бернштейна нашли широкую поддержку в среде социал-демократии (Джон Стрейчи, Э. Кросленд (Англия), В. Таймер (ФРГ), Рэмбер, Лора (Франция) и др.). Они отмечали, что «распределение личного дохода не определяется исключительно формами собственности…» и «…зависит от…многих разнообразных факторов…»[4]:

В целом, экономисты не пришли к единому мнению, что помогло мировой экономике выйти из Великой депрессии. Прекращение падения, а затем рост экономики развитых стран в 1939 г. стал следствием многих факторов. Некоторые считают, что в США этому способствовала политика Франклина Рузвельта по ограничению капитала в США, в том числе: гарантии занятости, установлению минимального размера оплаты труда, выплаты соц.пособий безработным, привлечение безработных к оплачиваемым государством общественным работам, — то есть борьба с обнищанием населения и падением спроса. Другие указывают, что причиной окончания Великой депрессии стала Вторая мировая война, вызвавшая массовые закупки государствами вооружения.

В России судьба марксистской концепции тесно связана с парадигмой кризиса и пауперизации, которая сложилась в конце XIX — начале XX в. Согласно этой парадигме, обнищание в России связано с крепостным правом и половинчатыми реформами 1860—1870-х годов и является главным доказательством кризиса и несостоятельности политического режима, которые привели к Октябрьской социалистической революции 1917 г.[10].

На российской почве марксистская концепция обнищания пролетариата органично слилась с этой парадигмой, и в таком виде они стали одним из постулатов советской идеологии. Этот постулат обнищания распространялся и на крестьянство и даже на период феодализма. Так, например, экономист С. Г. Струмилин утверждал, что в металлургической промышленности в 1647 г. реальная зарплата была в 18,4 раза, а в 1860 г. — в 2,46 раза выше, чем в 1913 г. Выводы Струмилина нашли некоторую поддержку в научном сообществе[10].

Официальная советская идеология расценивала ревизионистские взгляды западных социал-демократов как «идеалистические» и как «отступничество». Указывалось, что они противоречат объективным законам развития капитализма, и что никакая сознательная деятельность не может отменить этих законов до тех пор, пока существует капитализм. «Всякое улучшение жизненных условий пролетариата», согласно официальным советским авторам, «при капитализме носит частичный и временный характер»[2][4].

Однако во второй половине XX века и в Советском Союзе концепция обнищания фактически подверглась ревизии в духе Каутского. Для периода империализма снимался в исходной форме тезис об абсолютном обнищании, то есть допускалось, что материальное благосостояние рабочих могло повышаться[10]. При этом сам тезис видоизменился, давалась его уточнение: абсолютное обнищание есть не просто понижение дохода, но «ухудшение всей совокупности условий жизни и труда рабочих и включает такие решающие моменты, как рост безработицы, интенсификация труда и многие другие». Заявлялось, что Каутский сводил абсолютное обнищание к понижению дохода, «извращая сущность абсолютного ухудшения положения пролетариата»[4]. В связи с ревизией сама концепция стала фигурировать уже под названием «абсолютное и относительное ухудшение положения пролетариата»[3], термин «пауперизация» применительно к пролетариату также стал употребляться значительно реже.

В конкретных исследованиях эта ревизия была принята не всеми и не сразу. Но исследователи постепенно стали признавать повышение уровня жизни рабочих в некоторых странах в некоторые исторические периоды[10].

В СССР также были выступления против низкой оплаты труда рабочих, например, забастовка в 1962 г. в Новочеркасске. Следует также отметить, что в СССР право на труд, жилье, бесплатное образование и медицину было гарантировано в Конституции, многие работники крупных предприятий получали квартиры бесплатно (на условиях бесплатного социального найма у государства)[11][12], и к 1989 году свыше 83 % семей в СССР жили в отдельных государственных квартирах (оставшаяся часть — это кооперативное жилье и так называемый частный сектор).[13] Это во многом компенсировало низкие доходы населения в СССР.

С началом перестройки 1986 г. и с развалом Советского Союза концепция обнищания пролетариата утратила статус обязательной идеологемы. Утверждение о том, что при капитализме доходы рабочих постоянно снижаются или что вся совокупность условий их жизни и труда неуклонно ухудшаются, противоречит общеизвестным фактам за прошедшие, с конца 2-й мировой войны, 50 лет. Уровень жизни в развитых капиталистических странах, по мнению Е. М. Примакова, превышает аналогичные данные для социалистических в прошлом режимов[14].

Второй вопрос концепции — об относительном обнищании — в современной постановке может рассматриваться как вопрос о распределении национального дохода, о доле дохода наёмных работников по сравнению с доходами предпринимателей, руководителей предприятий и владельцев капитала. На этот счёт имеются самые разные взгляды. Но, во всяком случае, значительную поддержку получила та точка зрения, что после мировых войн происходило заметное перераспределение доходов в сторону выравнивания, тогда как экономический рост сам по себе может влиять на перераспределение разве что в долгосрочной перспективе[15].

Например, после истребления в Германии и Японии значительной части трудоспособного населения во 2-й мировой войне (десятки миллионов погибших), в этих странах возникал дефицит квалифицированной рабочей силы[16] для восстановления экономики. В итоге, концепция социальной рыночной экономики была впервые разработана и реализована Людвигом Эрхардом и Альфредом Мюллер-Армаком в 1947—1949 годах в целях послевоенного восстановления ФРГ. Данная модель представляет собой компромисс между экономическим ростом и равномерным распределением богатства. В центр системы поставлена предпринимательская деятельность под контролем государства, обеспечивающего равномерное распределение социальных благ в обществе.[17]

США, чья территория и промышленность не были затронуты мировыми войнами, увеличили свой финансовый и промышленный потенциал за счёт поставок военной техники по ленд-лизу, а затем за счёт инвестиций в восстановление разрушенной экономики Западной Европы в рамках «плана Маршалла», поставок в страны Западной Европы своих промышленных товаров, что привело к увеличению числа квалифицированных и высокооплачиваемых рабочих мест в США.[18]

Одним из немаловажных факторов в восстановлении экономики Японии после Второй мировой войны стала война в Корее, начавшаяся в 1950 году — Япония стала новым плацдармом для американской армии. Резко возрос спрос на вооружение и военные материалы, перевозки и услуги, продовольствие. Поступления в Японию от американских военных заказов в 1950—1953 гг. достигли $2,5 млрд.[18] «Японское экономическое чудо» — быстрый рост экономики Японии в 1950—1980-х годах, базировался на следующих принципах:

• низкие налоги и интенсивное освоение новых технологий,
• объединение производителей, поставщиков ресурсов, сбытчиков продукции и банков в тесно связанные группы;
• взаимовыгодные отношения предпринимателей с правительством;
• гарантия пожизненной занятости в больших корпорациях;
• активное профсоюзное движение.

К концу XX века связь между рабочим классом и профсоюзами стала разрушаться, новое поколение в развитых странах предпочитало «культ потребления» вместо «классовой борьбы». Быстрое сокращение рабочих мест в промышленности в результате роботизации, научно-технической революции и деиндустриализации развитых стран, послужило поводом для появления социологических теорий о «конце пролетариата» и даже «конце работы». Так, американский социолог Джереми Рифкин в середине 1990-х заявлял, что мир находится «на пути к экономике без работы». Немецкий социолог Оскар Негт писал в 1996 году, что К. Маркс «переоценил способность рабочего класса покончить с капитализмом раньше, чем тот примет варварские формы». Разочарование относительно возможностей пролетариата и профсоюзов было также результатом поражений массовых забастовок шахтёров и рабочих металлургии и транспорта в 1980-х годах в Англии, во времена правления Маргарет Тэтчер, проводившей политику дерегуляции экономики. Та же ситуация затем повторилась в Западной Европе и США. Традиционные методы «классовой борьбы» рабочих — забастовки не срабатывали. Проигранные забастовки завершались массовыми увольнениями, после которых прежняя численность рабочих в сокращаемых секторах промышленности больше не восстанавливалась[19].

Однако, промышленные рабочие места на самом деле не сокращались, а лишь перемещались в страны периферии мировой капиталистической системы, с более дешёвой рабочей силой. К концу 1990-х это привело к быстрому росту промышленности и усиления рабочих профсоюзов в новых индустриальных странах Азии (Китай, Южная Корея, Индия, Индонезия), а также в некоторых государствах Латинской Америки (Бразилия, Мексика).

В развитых странах вырос сектор сферы услуг и торговли, но так как труд в этом секторе в среднем хуже оплачиваемый, ненормированный и менее квалифицированный, чем в промышленности, то он не смог равноценно заменить собой сокращение высокооплачиваемых промышленных рабочих мест.

Известный российский социолог и политолог Борис Кагарлицкий считает, что в 1990-е годы, несмотря на технологические прорывы, мир не приблизился к «постиндустриальному обществу», появление которого предсказывали западные социологи, а напротив — показал абстрактность этой теории[19]:

Технологические прорывы всегда были необходимы капиталу, как средство снижения издержек производства, в том числе и для увеличения давления на наёмных работников. Резкое повышение технологического уровня производства почти всегда приводило к сокращениям персонала, обесцениванию рабочей силы и росту безработицы. Но на определённом этапе даже очень совершенные машины начинают проигрывать конкуренцию с очень дешёвым работником, так как затраты на модернизацию производства зачастую проще заменить очень дешёвым трудом. То есть, снова, в соответствии с марксистской теорией, рост резервной армии безработных создаёт дополнительное давление на рабочих, понижая стоимость рабочей силы и заставляя ее работать более интенсивно.

В XXI веке в мире снова растёт давление на наёмных работников, из-за интенсификации труда, сокращений персонала, безработицы и снижения зарплат[19][31]. Социально нестабильный пролетариат, не имеющий полной трудовой занятости и социальных гарантий, в современной экономической науке называется прекариат.

Например, как считают эксперты, нагрузка на рабочих в Китае уже доведена до физического предела[30].

Иностранные трудовые мигранты в России, в теневой занятости работают по 12-14 часов в сутки, 6 дней в неделю[32]. Владельцы промышленных предприятий России, вместо модернизации производств, требующей значительных капитальных вложений, предпочитают увеличивать производительность и свою прибыль только за счет повышения нагрузки на персонал (сокращений персонала, снижения зарплат и найма низкооплачиваемых иностранных трудовых мигрантов). В 2013 году 73 % работников российских промышленных предприятий получали зарплату ниже средней зарплаты по России[33].

Существует и «анархия капиталистического производства». Так как целью любого капитала является максимальная прибыль, то бизнес, при отсутствии ограничений, для этого идет на любые меры, в том числе: импорт дешёвой рабочей силы, которая готова работать за минимальную оплату, скупка сельскохозяйственных земель, под застройку и прекращение сельхозпроизводства[34][35], скупка и банкротство градообразующих предприятий, банкротство городов в США из-за снижения спроса на производимую продукцию и тому подобное. Всё это, при отсутствии контроля за бизнесом со стороны государства, (то есть «анархии капиталистического производства») приводит к безработице, перенаселению, повышению уровня преступности, и, соответственно, к обнищанию населения отдельных территорий, как это уже происходило в ряде стран Латинской Америки и в некоторых крупных городах США, таких как Детройт.

Немаловажным для стабильности экономического положения наёмных работников является и демографический фактор, в том числе:

 — демографический переход (резкое падение рождаемости), завершившийся в развитых капиталистических странах, России и Китае;

 — контроль экономической миграции населения (избытков трудоспособного населения) из более бедных стран.

В наиболее бедных странах Африки и Азии, в которых резкого падения рождаемости не произошло, обнищание населения напрямую связано с перенаселением, экономическим кризисом или военными конфликтами.
Примером экономической миграции могут служить миллионные потоки экономических беженцев в ЕС из стран Африки и Азии, трудовая миграция в Россию из стран Закавказья, Средней Азии и Украины, у которых с Россией заключены соглашения о безвизовом режиме. Так, по данным ФМС России, за 2015 год в России поставлено на миграционный учёт по месту жительства 11,5 млн иностранных мигрантов[36], большинство из которых трудоспособного возраста[37].
Неконтролируемая иностранная трудовая миграция приводит к снижению уровня жизни, обнищанию местного населения, маргинализации и люмпенизации слоёв общества, так как мигранты занимают рабочие места местных жителей, соглашаясь работать за более низкую оплату труда[38], в теневой занятости.

Таким образом, с некоторыми оговорками, вызванными неизвестными в XIX веке К. Марксу мировыми войнами, «зеленой революцией», НТР, совершенствованием общественных механизмов, — концепция обнищания наемных работников, выведенная К.Марксом, остается актуальной и в XXI веке[19]. В то же время обнищание населения пока нельзя назвать неуклонным в долгосрочной перспективе, так как за прошедшие 100 лет, если не считать революций и мировых войн, у капиталистических государств были частично выработаны механизмы контроля и регулирования взаимоотношений капитала, государства и наемных работников: профсоюзы, забастовки, социальные обязательства государства, мрот, экономическая миграция, выборы правящих партий и т. п..