Лефевр, Анри

Родился в Ажетмо, департамент Ланды. Изучал философию в Сорбонне и закончил её в 1920 г. Совместно с Жоржом Политцером, Полем Низаном, Норбертом Гутерманом и другими в 1924 г. создал дискуссионный философский кружок (фр. Philosophies), который имел связи с сюрреалистами и дадаистами, и склонялся в сторону ФКП. Позже занял должность профессора в Прив (Ардеш), где оживил местную коммунистическую ячейку. Под угрозой увольнения после участия в демонстрации против политика Андре Тардье, он был автоматически переведен в 1931 году в Монтаржи (Луаре), где преподавал до войны. В 1935 году он был избран муниципальным советником из списка (меньшинства) антифашистских подразделений.

Лефевр присоединился к ФКП в 1928 году и стал одним из самых известных французских марксистских интеллектуалов во второй четверти 20-го века, прежде чем присоединиться к французскому сопротивлению.[6] В 1930—1940 г. — работает профессором философии, после немецкой оккупации Франции — в рядах Сопротивления. Среди его работ был очень влиятельный, антисталинский текст по диалектике под названием «Диалектический материализм» (1940). Эта работа была поддержана и центрально заимствована Жаном-Полем Сартром в «Критике диалектического разума» (1960).

Семь лет спустя Лефевр опубликовал свой первый том «Критики повседневной жизни», в котором Лефевр анализирует мифологию «частной», «приватной» жизни в буржуазном обществе и показывает, как она связана с отчуждением.[7] Эта работа имеет большое влияние на теоретические разработки ситуационистов (Ги Дебор, Рауль Ванейгем) и авангардистов из движения «КоБрА». Во время тридцатилетнего пребывания Лефевра в ФКП, он был выбран для публикации критических атак на оппозиционных теоретиков, особенно экзистенциалистов, таких как бывший коллега Лефевра Низан. По иронии судьбы он перешел от того, что служил основным интеллектуалом для ФКП, к тому, чтобы стать одним из самых важных критиков политики ФКП во Франции (например, из-за отсутствия мнения об Алжире и, в более общем плане, из-за продолжения сталинистского курса в партии) и одного из интеллектуальных направлений в партии (то есть структурализма, особенно работ Луи Альтюссера).[8] В 1944—1949 гг. — директор одной из радиостанций (фр. Radiodiffusion Française) в Тулузе.

В 1958 г. Лефевра исключают из ФКП, откуда он уходит в ситуационизм. В 1963 г. его исключают из Ситуационистского Интернационала. В творчестве Лефевра присутствуют переклички с идеями Франкфуртской школы и французской историографической школы «Анналы» (Люсьен Февр, Марк Блок, Фернан Бродель). В 1960 году подписал манифест 121 о праве на восстание в алжирской войне, был одним из сторонников Движения против атомного вооружения при его создании. В 1961 году Лефевр стал профессором социологии в Страсбургском университете, прежде чем присоединиться к факультету в университете в Нантере в 1965 году.[9] Он был одним из самых уважаемых профессоров, и оказал влияние на восстание студентов в мае 1968 года. Лефевр представил концепцию права на город в своей книге 1968 года «Le Droit à la ville» (публикация книги предшествует восстаниям мая 1968 года, которые произошли во многих французских городах).[10] После публикации этой книги Лефевр написал несколько влиятельных работ о городах, урбанизме и пространстве, в том числе «Производство пространства» (1974), которая стала одним из наиболее влиятельных и широко цитируемых работ по теории городов. К 1970 Лефевр опубликовал некоторые из первых критических высказываний о работе постструктуралистов, особенно Мишеля Фуко.[11] В последующие годы он принимал участие в редакционной группе «Аргументы», журнале «Новые левые», который в основном помог французской общественности познакомиться с центральноевропейским ревизионизмом[12].

Лефевр умер в 1991 году. В своем некрологе журнал Radical Philosophy отметил его долгую и сложную карьеру и влияние:

наиболее плодовитая французская марксистская интеллигенция умерла ночью 28-29 июня 1991 года, менее чем через две недели после своего девяностого дня рождения. За свою долгую карьеру его работа несколько раз выходила из моды и оказала влияние на развитие не только философии, но и социологии, географии, политологии и литературоведения.

Одним из наиболее важных вкладов Лефевра в общественную мысль является идея «критики повседневной жизни», которую он впервые высказал в 1930-х годах. Лефевр диалектически определял повседневную жизнь как пересечение «иллюзии и истины, власти и беспомощности; пересечение сектора, которым управляет человек, и сектора, которым он не управляет»[13], и именно здесь происходит вечно трансформирующий конфликт между различными, специфическими ритмами: полиритмические узлы организма с естественными ритмами, физиологическими (естественными) ритмами и социальными ритмами (Lefebvre and Régulier, 1985: 73).[14] Каждый день был, в общем, пространством, в котором происходила вся жизнь и между которой происходили все раздробленные действия.[15] Хотя эта тема была представлена ​​во многих работах, она была особенно заметна в его одноимённом трехтомном исследовании, которое вышло отдельными частями, с разницей в десятилетия в 1947, 1961 и 1981 годах.

Лефевр утверждал, что повседневная жизнь была слаборазвитым сектором по сравнению с технологиями и производством, и более того, что в середине 20-го века капитализм изменился так, что повседневная жизнь стала колонизированной — превратилась в зону чистого потребления. В этой зоне повседневности (скуки), разделяемой всеми в обществе независимо от класса или специальности, критика повседневных реалий скуки и социальные обещания свободного времени и досуга могут привести к пониманию людьми, а затем и к революции в их повседневной жизни. Это было важно для Лефевра, потому что в повседневной жизни капитализм выживал и размножался. Без революции в повседневной жизни капитализм продолжал бы ухудшать качество повседневной жизни и препятствовать реальному самовыражению.[16]

Работа Лефевра над повседневной жизнью сильно повлияла на французскую левую теорию, особенно на ситуационистов, а также на политику (например, на студенческие восстание в мае 1968 года).[17] Третий том также оказал влияние на ученых, пишущих о цифровых технологиях и информации в наши дни, так как в нём есть раздел, посвященный этой теме.[18]

Лефевр посвятил большую часть своих философских работ пониманию важности производства пространства которую он определял как воспроизводство общественных производственных отношений. Эта идея является центральным аргументом в книге «Выживание капитализма», написанной как своего рода прелюдия к «Производству пространства» (1974). Эти работы оказали глубокое влияние на современную урбанистическую теорию, в основном в рамках человеческой географии, на таких авторов, как Дэвид Харви, Долорес Хейден и Эдвард Сожа, а также в современных дискуссиях о понятии пространственной справедливости. Лефевр широко известен как марксистский мыслитель, который значительное расширил сферы марксистской теории, охватив повседневную жизнь и современные значения и последствия постоянно увеличивающегося темпа урбанизации в западном мире на протяжении всего 20-го века. Обобщение промышленности и её отношение к городам (что рассматривается в работах «Марксистская мысль и город», «Право на город» и «Городская революция») — все это было темами работ Лефевра в конце 1960-х годов, которые касались, в частности, аспектов глубокой трансформации «городского» в «урбанистический», кульминацией которой стала её вездесущность («полная урбанизация общества»).

Вкладом Лефевра в социологию явилось смещение его фундамента с проблемы времени на проблему пространства.

Современная диалектика больше не скреплена с историчностью и историческим временем, или с временным механизмом подобным «тезис-антитезис-синтез»… Это следовательно что-то новое и парадоксальное: диалектика больше не скреплена с темпоральностью. Следовательно отвержение гегелевской историчности не должно рассматриваться как критика диалектики.

Лефевр утверждает, что существуют разные способы производства пространства от естественного пространства («абсолютного пространства») к более сложным пространствам и потокам, смысл которых создается социальным способом (то есть социальным пространством).[19] Лефевр анализирует каждый исторический способ как трехчастную диалектику между повседневными практиками и восприятием (воспринимаемым), представлениями или теориями пространства (разработанным) и пространственным воображением времени (жилым).[20]

Аргумент Лефевра в «Производстве пространства» заключается в том, что пространство является социальным продуктом или сложной социальной конструкцией (основанной на ценностях и общественном производстве смыслов), которая влияет на пространственные практики и восприятия. Этот аргумент подразумевает смещение перспективы исследования с пространства на процессы его производства; охват множества пространств, которые производятся обществом и становятся продуктивными в социальных практиках и на противоречивый, конфликтный и, в конечном итоге, политический характер процессов производства пространства.[21] Как марксистский теоретик (но очень критично относящийся к экономическому структурализму, который доминировал в академическом дискурсе в его период), Лефевр утверждает, что это общественное производство городского пространства является фундаментальным для воспроизводства общества, а следовательно, и самого капитализма. Общественным производством пространства в капиталистическом обществе управляет класс-гегемон, организуя его как инструмент для воспроизведения его господства.

Такая теория позволяет демистифицировать пространство продуцируемое капитализмом (как форму идеологии, которая проявляет себя в организации как социально-телесных практик, так и в организации жизненного пространства) через анализ его структуры, а также норм и ценностей, благодаря которым эта структура создается и воспроизводится.[22]

Лефевр утверждал, что каждое общество — и, следовательно, каждый способ производства — производит определённое пространство, свое собственное пространство. Город древнего мира не может быть понят как простая агломерация людей и вещей в пространстве — у него была своя пространственная практика, создававшая свое собственное пространство, — Лефевр утверждает, что интеллектуальный климат города в древности мир был очень сильно связан с общественным производством своей пространственности. Тогда, если каждое общество создаст свое собственное пространство, любое «общественное существование», стремящееся быть или объявляющее себя реальным, но не создающее свое собственное пространство, было бы странной сущностью, очень своеобразной абстракцией, неспособной покинуть идеологическую или даже культурную сферы. Основываясь на этом аргументе, Лефевр раскритиковал советских градостроителей на том основании, что им не удалось создать социалистическое пространство, просто воспроизведя модернистскую модель городского дизайна (вмешательства в физическое пространство, которых было недостаточно для захвата социального пространства), и применил их к этому контекст:

Измени жизнь! Измени общество! Эти идеи полностью теряют свой смысл без создания соответствующего пространства. Урок, который можно извлечь из советских конструктивистов 1920-х и 30-х годов и их неудачи, заключается в том, что новые общественные отношения требуют нового пространства, и наоборот.[23]

• Спатиализация

Публикации на русском языке:

• Лефевр А. Производство пространства / Пер. с фр. И. Стаф. — М.: Strelka Press, 2015. — 432 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-906264-41-1.

• Лефевр А. Введение в современность. Прелюдия первая. Об иронии, майевтике и истории / Пер. с франц. С. Б. Рындина // «Неприкосновенный запас» 2012, № 2(82).
• Лефевр А. Введение в современность. Прелюдия шестая. Творческий радикализм как коммунизм вкуса. Об иронии, майевтике и истории.