Диалекты русинского языка

Диале́кты руси́нского языка́ (русин. русиньскы діалекты) — территориальные разновидности русинского языка, распространённые в Карпатском регионе на востоке Словакии, на западе Украины (в Закарпатской области) и в примыкающем к этому ареалу ряде районов Венгрии и Румынии, а также среди переселенцев, компактно живущих на севере Сербии и на востоке Хорватии, и в рассеянном распространении — в разных районах Польши и Украины. Выделяют две основных диалектных области — восточнославянскую карпаторусинскую, которая находится в едином диалектном континууме с юго-западным наречием украинского языка, и южнорусинскую, объединившую в себе особенности как западнославянской и восточнославянской, так отчасти и южнославянской языковых подгрупп[1][2][3].

Ранее, а нередко и в настоящее время, в славистике, и, прежде всего, в украинской языковедческой традиции, карпаторусинские говоры рассматривались (или до сих пор рассматриваются) как группа карпатских говоров юго-западного украинского наречия, куда включаются лемковские, среднезакарпатские и бойковские говоры[3][4][5][6], а южнорусинские рассматривались (или рассматриваются) как переходные украинские бачванские (бачванско-сремские) говоры со значительным восточнословацким влиянием[7][~ 1].

Южнорусинский диалектный ареал является достаточно однородным, различия между говорами отдельных селений воеводинских русинов в целом незначительны. Карпаторусинский диалектный ареал включает несколько групп и подгрупп говоров, различия между которыми проявляются на всех уровнях языка — в фонетике, включая просодию, в морфологии, синтаксисе и лексике. Чем ближе к западным границам карпаторусинского ареала, тем шире в говорах распространены западнославянские языковые черты, и, наоборот, чем ближе к восточным границам, тем больше в говорах встречается украинских языковых черт[3]. В настоящее время происходит постепенное изменение внутренних диалектных границ исторически сложившегося карпаторусинского ареала под влиянием границ современных государств (официальных языков стран, в которых живут русины)[9].

Русинский является плюрицентрическим языком. В каждой из стран проживания русинов на базе местных говоров созданы или находятся на стадии формирования литературные стандарты[8] — южнорусинский (в Сербии и Хорватии — создан на базе говоров Коцура и Руски-Керестура)[10], пряшевско-русинский (в Словакии — создан на базе восточноземплинских и западноземплинских говоров)[11][12][~ 2], лемковский (в Польше — создан на базе преимущественно западных севернолемковских говоров)[14], закарпатский (на Украине — формируется в разных вариантах, как правило, с учётом особенностей трёх основных закарпатских диалектных регионов, ужского, бережского и мармарошского)[15][16][17] и «венгерско-русинский» (в Венгрии — формируется на базе разнородных закарпатских говоров Украины с учётом элементов местного комлошковского говора)[18][19][20].

Карпаторусинские говоры

Ареал

Карпаторусинские говоры в их исконном ареале распространены на территории Восточной Словакии (в северных и восточных районах Прешовского края), в Закарпатской области Украины (исключая юго-западный регион, заселённый носителями венгерского языка, и восточный Раховский район), в Северной Румынии (в ряде приграничных с Украиной сёл Марамуреша — в окрестностях города Сигету-Мармацией и в долинах рек Вишеу (Вышавы) и Русковы) и в Северо-Восточной Венгрии (в селе Комлошка, в котором лица старшего поколения всё ещё используют в быту местный комлошковский говор)[3].

Кроме того, к карпаторусинским относятся лемковские говоры, рассеянные в настоящее время по Западной Польше и Украине. При упоминании лемковского как единого ареала имеется в виду бывший лемковский ареал, существовавший на северных склонах Карпат в Юго-Восточной Польше до середины XX века. Польские лемковские говоры образовывали до того времени непрерывный диалектный континуум вместе с русинскими говорами Словакии, которые также относят к лемковским (при таком подходе словацкие русинские говоры выступают как южнолемковские по отношению к севернолемковским польским). В 1944 году по соглашению Польши и СССР об обмене населением бо́льшая часть польских лемков (до 65—70 %) вместе с польскими украинцами была выселена на Украину. Оставшаяся часть лемков в 1947 году в рамках операции «Висла» была переселена внутри Польши на Возвращённые земли (в северные и западные районы страны). После того, как правительство Польши в 1956 году разрешило лемкам вернуться обратно, только небольшая часть из них переехала обратно в Лемковину. В результате проведённых переселений исконный лемковский ареал был разрушен, а носители лемковских говоров оказались расселены по разным районам Польши и Украины, где впоследствии были отчасти ассимилированы[21][22][23].

Восточнославянские говоры, сформировавшиеся на территории современного Раховского района Закарпатской области в результате колонизации XVII—XVIII веков, большинство диалектологов не относит к говорам карпаторусинского языка (или карпатской диалектной группы украинского языка). Говоры этого региона, характеризующиеся большим числом диалектных черт, нетипичных для говоров остальной части Закарпатья, включают в состав гуцульского ареала. С закарпатскими говорами их объединяют только по территориальному признаку[24][25].

Карпаторусинская диалектная область размещена на периферии восточнославянского языкового ареала и является продолжением украинского диалектного континуума[1]. При этом карпаторусинская территория находится в относительной географической изоляции от украинского ареала, а в прошлом была длительное время изолирована от него и политическими границами (западная часть карпаторусинских говоров кроме того никогда не находилась в сфере влияния современного украинского литературного языка)[3]. На севере и востоке карпаторусинская диалектная территория граничит с ареалом юго-западного наречия украинского языка — с областью распространения сянских (надсанских), бойковских и гуцульских говоров. На западе карпаторусинские говоры распространены в зоне западнославянского языкового ареала, в том числе в виде языковых островов или чересполосно с западнославянскими говорами — на северо-западе они граничат с ареалом малопольского диалекта, на юго-западе — с ареалом восточнословацкого диалекта. На юге к области распространения карпаторусинских говоров примыкают ареалы венгерского и румынского языков[26].

Классификация

Для карпаторусинского языкового ареала при малых размерах его территории характерна сравнительно большая диалектная дробность, которая в ряде случаев проявляется в ощутимых диалектных различиях между теми или иными диалектными областями на всех языковых уровнях. Причинами формирования большого числа говоров в карпаторусинском ареале, по мнению словацкого исследователя русинского языка Ю. Ванько, являются[3][27]:

  • расселение русинов во все периоды их истории в пределах разных административно-территориальных единиц и/или в пределах разных государств, в которых они никогда не были этническим большинством (и их язык никогда не выполнял официальных функций и не имел литературной формы, которая могла бы оказать нивелирующее воздействие на говоры);
  • внутренняя миграция русинского населения;
  • некомпактное расселение русинов (карпаторусинский диалектный ареал растянут вдоль горного хребта Карпат, образуя на западе «клин», окружённый польской и словацкой языковыми территориями);
  • наличие языковых контактов русинов в разных областях их расселения с носителями различных славянских и неславянских языков;
  • расселение русинов в основном в горных или гористых областях, в которых жители речных долин изолированы друг от друга горными хребтами.

Диалектный ландшафт карпаторусинского языка характеризуется отсутствием компактных пучков изоглосс, выделяющих те ли иные группы говоров. Ареалы многих диалектных явлений не ограничиваются территорией одной диалектной области и, как правило, в разной степени охватывают территории соседних диалектных областей, что вызывает сложности при определении границ между данными областями. Помимо этого, сложность диалектного членения карпаторусинского языка обусловлена фактором лингво-культурной среды государства, в котором находятся те или иные карпаторусинские регионы — в Словакии, Польше, Румынии, Венгрии и на Украине[24].

Пучок изоглосс, разделяющий западные и восточные карпаторусинские говоры, в который входит изоглосса различия по типу ударения[28]

Большинство диалектологов делит область распространения русинского языка на Карпатах на два основных диалектных ареала — западный и восточный. Согласно исследованиям В. П. Латты, З. Штибера и других диалектологов, границей между ними является пучок изоглосс, проходящий с севера на юг по территории юго-востока Польши (по течению реки Ослава) и северо-востока Словакии (по долинам рек Олька, Хотчанка и Лаборец). Основная изоглосса этого пучка — различие по типу ударения: в говорах западного диалектного ареала отмечается фиксированное парокситоническое ударение (всегда падающее на предпоследний слог, как в польском языке и в восточнословацком диалекте), в говорах восточного диалектного ареала — свободное (разноместное) ударение (как в украинском и других восточнославянских языках). С данной изоглоссой в разной мере совпадают изоглоссы других диалектных явлений карпаторусинского языка, в частности, изоглосса распространения твёрдой согласной -т или мягкой согласной -т’ в глагольных флексиях форм 3-го лица единственного и множественного числа[29]. При этом западные карпаторусинские говоры отличаются бо́льшим распространением западнославянских языковых черт (прежде всего, польских — в говорах к северу от Карпат, и словацких — в говорах к югу от Карпат), а восточные карпаторусинские говоры включают большее число элементов украинского языка. Разделение карпаторусинского ареала на западную и восточную части, основанное на различии типа ударения, впервые было предложено И. Г. Верхратским (1889, 1901). Этот принцип классификации впоследствии использовали в своих работах многие другие исследователи, в частности, Г. Ю. Геровский (1934)[24][30].

Говоры юго-западного наречия украинского языка — согласно классификации Ф. Т. Жилко[26]

В современной украинской диалектологии карпатский диалектный ареал аналогичным образом разделяется на западную и восточную части, граница между которыми проходит по пучку изоглосс с изофоной различия типа ударения. При этом западная часть карпатской территории (лемковские говоры) противопоставлена на востоке не одной, а двум группам говоров — закарпатской (среднезакарпатской, подкарпатской, южнокарпатской, долинянской) (на юго-востоке) и бойковской (на северо-востоке, по обеим сторонам Карпат). Такая диалектная дифференциация карпатского региона была предложена, в частности, советским и украинским диалектологом Ф. Т. Жилко в его работе 1958 года[4][5][24].

Согласно классификации, предлагаемой Ю. Ванько (2004), в которой учитываются как лингвистические факторы, так и факторы влияния языковых контактов, западный (иначе — северо-западный) карпаторусинский ареал образуют лемковские говоры, в составе которых различают группу севернолемковских говоров (исконный ареал которой находился на северных склонах Карпат в Польше) и группу южнолемковских говоров (ареал которой размещён на южных склонах Карпат в Словакии), а восточный ареал образуют распространённые главным образом на Украине закарпатские (среднезакарпатские) и севернозакарпатские говоры. Последнюю группу говоров представляет часть бойковского ареала, занимающая узкий пояс по южным склонам Карпатских гор. Каждая из перечисленных групп включает в свою очередь более мелких диалектные образования разного порядка[24].

Восточная граница западного (лемковского) ареала проходит по реке Лаборец, от этой реки примерно по линии Снина — Медзилаборце — Бардеёв — Стара-Любовня — Попрад проходит его южная граница. В настоящее время говоры западной карпаторусинской области распространены в основном на территории Словакии, поэтому северная их граница совпадает со словацко-польской государственной границей. Ранее к западному ареалу относился регион, расположенный на северных склонах Карпат на территории современной Польши — от реки Попрад на западе до реки Солинка на востоке. Реку Лаборец считают также приблизительной западной границей восточных карпаторусинских говоров, которые размещены главным образом в Закарпатской области Украины. Граница между западным и восточным карпаторусинскими ареалами не является в достаточной мере чёткой. Между реками Лаборец и Цироха находится пояс переходных лемковско-закарпатских говоров, в которых, с одной стороны, распространены типично лемковские черты, а, с другой стороны, встречаются черты ужских говоров восточного (закарпатского) ареала[24].

Диалекты карпаторусинского языка — согласно классификации Г. Ю. Геровского[31]

Г. Ю. Геровский, придерживаясь принципа разделения карпаторусинского ареала на западную и восточную части, предложил подробную их классификацию (без учёта лемковских говоров на севере Карпат, которые автор отнёс к «галицким» говорам), выделив следующие диалектные группы[32]:

  • говоры восточного диалектного ареала («говоры древнего происхождения»):
  • говоры западного диалектного ареала («говоры древнего происхождения, на которые оказали влияние северокарпатский галицкий говор, а также, в ещё большей степени, западнославянские языки — словацкий и польский»)[~ 3]:
    • западноземплинские говоры;
    • шаришские говоры;
    • спишские говоры;
  • «говоры нового происхождения»:

По мнению Г. Ю. Геровского, верховинские говоры, а также говор села Росошка, на которые оказали влияние говоры закарпатского типа, имеют «северокарпатскую галицкую» основу. Напротив, бочковско-брустурские говоры, на которые повлияли «галицкие (западномалорусские)» говоры, имеют карпаторусинское происхождение[34].

Позднее подробные классификации карпаторусинского диалектного региона представили И. О. Дзендзелевский (говоры на территории Украины) и З. Ганудель (говоры на территории Словакии)[24][28].

Диалекты карпаторусинского языка — согласно классификациям И. А. Дзендзелевского (говоры на Украине) и З. Ганудель (говоры в Словакии)[28]

В классификации карпаторусинских (украинских — в понимании автора) говоров на территории Закарпатской области Украины, представленной И. А. Дзендзелевским, выделяется четыре диалектных ареала[24][28][35]:

В варианте диалектного членения карпаторусинских (украинских — в понимании автора) говоров Словакии З. Ганудель отмечается шесть диалектных групп[24][28]:

  • северноспишские говоры;
  • южноспишские говоры;
  • шаришские говоры;
  • маковицкие говоры;
  • лаборецкие говоры;
  • снинские говоры.

Классификацию З. Ганудель использует, в частности, словацкая диалектолог Ю. Дудашова-Кришшакова в своей работе «Vývin rusínskeho jazyka a dialektológia» (2015)[13].

Диалектные различия

Карпаторусинские говоры объединяет ряд языковых явлений, которые отличают их от других восточнославянских языков. В их числе различение гласных фонем ы и и — континуантов праславянских *y и *i; наличие в разных говорах на месте праславянских новозакрытых *о, *е, образовавшихся после падения редуцированных, гласных у, ÿ, іу, ы наряду с i (кунь, кÿнь, кіунь, кынь, кінь «конь»); частые случаи сохранения аффрикаты дж — из праславянского *dj (пряджа «пряжа»); стяжение гласных в основах настоящего времени глаголов на -aje-, включая сохраняющие во флексиях т’/т формы 3-го лица единственного числа (чітам «читаю», чітать/чітат «читает»); распространение окончания -ме в формах глаголов 1-го лица множественного числа настоящего времени (несеме «несём») и т. д.[1][2][36] Вместе с этим карпаторусинские говоры характеризуются внутренними различиями, которые отмечаются на всех языковых уровнях — в фонетике, морфологии, синтаксисе, лексике. Эти различия проявляются в первую очередь между основными диалектными областями — западной и восточной. Главным отличием западной диалектной области является относительно широкое распространение в её говорах западнославянских языковых черт, возникших вследствие восточнословацко-русинских и польско-русинских языковых контактов. Восточная диалектная область сохраняет при этом в большинстве случаев архаичные восточнославянские языковые черты[3][37].

Фонетика и фонология
Ареалы диалектных черт из области консонантизма и просодии[38]

Наиболее ощутимо западнославянское языковое влияние проявилось в формировании фонетических черт западного карпаторусинского диалектного ареала (как в целом, так и его отдельных групп говоров). Наряду с появлением фиксированного ударения процессы польско-русинской и словацко-русинской языковой интерференции привели к переходу палатализованных согласных с’, з’ в палатальные: sʲ (с’) > ɕ (ś), zʲ (з’) > ʑ (ź): ш’іно «сено», ж’іл’а «зелье, трава», бою ш’а «боюсь». Данный переход осуществился только в западных областях распространения русинского языка в Словакии (в Спише и Шарише, хотя палатальные согласные ś, ź характерны для большинства говоров восточнословацкого диалекта), в восточных областях (в Земплине, к востоку от Свидника и Гиралтовце) палатализованные с’, з’ сохранились (такое произношение принято нормативным в пряшевско-русинском литературном языке). В лемковских говорах Польши в палатальные помимо с’, з’ перешли также и ц’, д͡з’: sʲ > ɕ (ś), zʲ > ʑ (ź), t͡sʲ (ц’) > t͡ɕ (ć), d͡zʲ (д͡з’/ʒ’) > d͡ʑ (ʒ́). Этот ряд палатальных согласных, характеризующий фонологическую систему польского языка, принят как нормативный в лемковском стандарте[39].

В западном карпаторусинском ареале в Словакии, а ранее и во всей лемковской диалектной области (до выселения польских лемков), под влиянием спишских и шаришских восточнословацких говоров, а также малопольских говоров произошла замена губно-губной u̯/ў (w) на губно-зубную v в начале слова перед согласной с последующим оглушением её в f: фчера «вчера», ф хыжы «в доме». В восточных лемковских говорах Словакии условий для такого фонетического перехода не было, поскольку для распространённых на границе с Украиной восточнословацких земплинских, сотацких и ужских говоров губно-губная u̯ характерна. Отсутствие перехода u̯/ў > в в начале слова отмечается также в восточном ареале карпаторусинского языка на Украине[40].

Ареалы рефлексов праславянских гласных *о, *е в новых закрытых слогах, гласной и < ы и лабиализованной гласной ы[41]

По-разному распределились на западе и востоке карпаторусинской языковой территории рефлексы праславянских гласных *о, *е в новых закрытых слогах. В западном ареале на месте этих гласных преимущественно отмечается рефлекс i (как в украинском литературном языке и в большинстве украинских говоров), исключение составляют некоторые спишские говоры, в которых выступают гласные ы, jу и ÿ. В восточном ареале в новозакрытых слогах в основном распространены гласные у (в восточноземплинских, ужских и мармарошских говорах) и ÿ (в бережских говорах). На периферии восточного ареала, в верховинских говорах распространена гласная i. Данный диалектный признак является одним из основных для дифференциации говоров восточного карпаторусинского ареала[35].

В числе прочих фонетических явлений в западных карпаторусинских говорах отмечают случаи отсутствия л эпентетического после губных согласных (робю «делаю, работаю», спю «сплю», купю «куплю», но земля «земля») и отвердение мягких согласных в конце слова (пят «пять», кед «если», ден «день», палец «палец», смерт «смерть»)[42][43].

В восточных карпаторусинских говорах отмечаются такие диалектные явления в области фонетики, как произношение в соответствии гласной фонеме о узкого закрытого [ô] в позиции перед гласными і, ÿ, у и мягкими согласными (дôбрі «хороший», рôзум «ум, рассудок», ôс’ін’ «осень»); распространение гласного [еи] узкого образования наряду с [е] в соответствии фонеме е в позиции перед мягкими согласными (жнеиц’ «жнец», деин’ «день», тепеир’ «теперь»); сравнительно широко встречаемый переход *е, *ъ > [и] перед слогами с мягкими согласными (дин’ «день», отиц’ «отец», зимл’а «земля»); лабиализация гласной ы, произношение которой приближается к [о], главным образом в позиции после губных согласных (быола «была», мыо «мы», рыоба «рыба»); распространение мягких согласных з’, с’, ц’ в суффиксах -зьк-, -ськ-, -цьк-, -ець-, -иц’а (руський «русский», брацький «братский», купець «покупатель, купец», удовиця «вдова»)[42][43].

Морфология
Ареалы диалектных различий в области морфологии в закарпатском регионе[44]

Среди явлений в области морфологии, выделяющих западную и восточную части карпаторусинского ареала, отмечают распространение у имён и местоимений женского рода в форме творительного падежа единственного числа флексии -ом (за том новом дорогом «за той новой дорогой») — в западном ареале, и флексии -ов (-[оў]) (за тов новов дорогов) — в восточном ареале; омонимию форм творительного и местного падежей единственного числа имён прилагательных и местоимений мужского и среднего рода (с тым добрым, на тым добрым) — в западном ареале, и различие этих форм (з тым добрым, на тому доброму) — в восточном ареале; контракцию в окончаниях форм имён прилагательных (включая местоименные прилагательные) женского рода родительного падежа единственного числа (мойой доброй сусіды) — в западном ареале, и отсутствие контракции в этих формах (мойейі добройі сусіды) — в восточном ареале; образование от глаголов с суффиксом -ува/-ова в инфинитиве типа купувати/куповати «покупать» форм настоящего времени с суффиксом -ію (купію «покупаю», купієш «покупаешь», купіє «покупает») — в западном карпаторусинском ареале, и с суффиксом -ую (купую, купуєш, купує) — в восточном ареале; образование форм будущего времени глаголов несовершенного вида при помощи личных форм вспомогательного глагола быти и l-причастий основного глагола (буду робил, будеш слухал) — в западном ареале, и при помощи личных форм вспомогательного глагола быти и инфинитива основного глагола (буду робити, будеш слухати) — в восточном ареале[42][43].

Также одним из основных морфологических различий западных и восточных карпаторусинских говоров является различие в качестве согласной т во флексиях форм глаголов 3-го лица единственного и множественного числа настоящего времени. В западном карпаторусинском ареале распространены флексии с твёрдой согласной т, сохраняющиеся, вероятно, под влиянием говоров восточнословацкого диалекта (ходит «ходит» — ходят «ходят», робит «делает» — робят «делают»), в восточном ареале — флексии с мягкой согласной т’ (ходит’ — ходят’, робит’ — робят’). Глаголы с твёрдой т во флексиях приняты за норму в лемковском литературном языке, глаголы с мягкой т’ во флексиях приняты за норму в пряшевском литературном языке[45].

К особенностям западного карпаторусинского ареала относят кроме того наличие в суффиксах глаголов мужского рода прошедшего времени гласной л на месте неслоговой u̯/ў (ходил «ходил», робил «делал»), указывающее на тенденцию вытеснения u̯/ў в ряде фонетических и морфологических позиций в западных говорах, в том числе и на месте начального исконного в (u̯/ў отсутствует в соседних с западными карпаторусинскими спишских, шаришских и абовских восточнословацких говорах). В восточных карпаторусинских говорах распространены формы с суффиксом -в- (в произношении — u̯/ў): ходив, робив. Глаголы на л включены в лемковскую литературную норму, глаголы на в — в пряшевскую[45].

Ряд морфологических явлений занимают небольшие по охвату ареалы и характеризуют те или иные группы говоров в западной или восточной карпаторусинских диалектных областях. Например, распространение инфинитива с палатализованным -т’ в окончании в небольшой части говоров западного карпаторусинского ареала по течению реки Ондава: робит’i «делать», ходит’i «ходить», спат’i «спать»[42].

Синтаксис

В области синтаксиса отмечаются такие различия, как использование посессивных конструкций типа мам єдного сына «у меня (есть) один сын», она не мат/мать хыжу «у неё нет дома» (с формой именительного падежа имени существительного или местоимения, называющей обладателя, с личной формой глагола мати «иметь» и именем существительным в форме винительного падежа) в западных карпаторусинских говорах и конструкций типа у мене є єден/один сын, у неї не є хыжі (с глаголом-связкой быти «быть») в восточных карпаторусинских говорах (как и в украинском языке)[42][43].

Южнорусинские говоры

Южнорусинские говоры, распространённые на территории Сербии (в Воеводине) и Хорватии (в Славонии), сформировались в результате переселения русинов с территории современной Восточной Словакии в XVIII веке в Бачку с последующим расселением в Среме и Славонии. Исследователи русинского языка по-разному определяют генезис южнорусинских говоров, выделяя в них или словацкую или восточнославянскую основу. Результатом сложного процесса формирования южнорусинского идиома, в котором участвовали различные славянские диалекты и языки до и после переселения в Воеводину, стало наличие в языковой системе воеводинских русинов как восточнославянских (карпаторусинских), так и западнославянских (восточнословацких) черт (включая черты, специфические для шаришского и земплинского диалектных регионов), а также отчасти южнославянских черт[1][2][46].

Южнорусинские говоры в целом являются достаточно однородными. Незначительные различия фонетического и лексического характера выделяют в речи жителей сёл Руски-Керестур и Коцур, а также селений Срема и Славонии[47]. Отмечается также разная степень влияния сербского языка на южнорусинские говоры в зависимости от соотношения в сёлах русинского и сербского населения — в Коцуре и Руски-Керестуре, в которых преобладает русинское население, сербское влияние на местные говоры проявляется меньше, чем в селениях и городах, в которых русины составляют меньшинство среди сербов[10].

К южнорусинским говорам Сербии и Хорватии близки по своим языковым характеристикам мучоньский говор, распространённый в Венгрии, и восточнословацко-русинские переходные говоры, вымершие в Венгрии в середине XX века.

История изучения

Целенаправленному изучению русинских говоров Карпатского региона предшествовали несистемные попытки описания их диалектных различий и выделения тех или иных диалектных групп, отмечаемые с первой половины XIX века в работах таких учёных, как М. М. Лучкай, Я. Ф. Головацкий, Е. И. Сабов, В. М Гнатюк и других. Полноценное исследование карпаторусинских диалектов началось лишь в конце XIX века, когда в диалектологии всё шире стали применяться методы лингвистической географии. В этот период появляются работы норвежского слависта О. Брока (1887, 1889), в частности, «Угрорусское нарѣчіе села Убли», и галицкого учёного и общественного деятеля И. Г. Верхратского (1899, 1901). Принцип диалектного членения карпаторусинского ареала по различию в типе ударения, предложенный И. Г. Верхратским, является основой современной классификации карпаторусинских диалектов[24].

Исследование говоров карпатских русинов в первой половине XX века привлекают внимание всё большего числа диалектологов. Помимо вопросов языковой структуры говоров и их внутренний классификации также затрагиваются вопросы классификации внешней, направленные на уточнение места карпаторусинских диалектов в семье восточнославянских языков. Большинство исследователей того времени рассматривали говоры русинов как часть юго-западного ареала украинского языка (малоруссского наречия русского языка). Между тем, составители диалектологической карты русского языка 1914 года выделили «карпато-угорские говоры» как одну из трёх самостоятельных групп малоруссского наречия. В 1934 году была предложена классификация карпаторусинских говоров Чехословакии, составленная Г. Ю. Геровским — в ней границы групп говоров отчасти совпадали с границами бывших венгерских комитатов. И. А. Панкевич в своей работе «Українські говори Підкарпатської Руси і сумежних областей» (1938) разделил карпаторусинский ареал Чехословакии на три диалектные группы — лемковскую (от Татр до реки Лаборец), бойковскую (между реками Лаборец и Тересва) и гуцульскую (к востоку от Тересвы). Позднее границы групп говоров были уточнены таким образом, что бойковская группа сохранила только пояс говоров по карпатским склонам, а бо́льшая часть говоров Закарпатья была выделена в отдельную среднезакарпатскую группу (от Тересвы до реки Уг с переходными говорами среднезакарпатско-лемковского типа в междуречье Уга и Лаборца). Говоры Восточного Закарпатья были отнесены к гуцульской группе говоров, которая включается не в карпатский, а в галицко-буковинский диалектный ареал. Подобное диалектное членение говоров Карпатского региона на лемковские, бойковские и закарпатские (среднезакарпатские) представлено в работе Ф. Т. Жилко «Говори української мови» (1958)[24]. Особое место в карпаторусинской диалектологии первой половины XX века заняло изучение лемковского диалектного ареала, которым занимался польский славист З. Штибер (1834—1936). Благодаря его исследованиям сохранились данные о диалектном ареале лемков на северных склонах Карпат, которого уже не существует. Собранный диалектологической материал в 1950-е и 1960-е годы З. Штибер издал в 8 томах как «Лингвистический атлас бывшей Лемковины» (1956—1964). Позднее он опубликовал работу «Диалект лемков. Фонетика и фонология» (1982)[48].

Исследования русинских говоров, главным образом, в Словакии и на Украине во второй половине XX века охватывают самые разнообразные стороны русинской диалектологии и проводятся на разных уровнях от изучения отдельных диалектных явлений до составления диалектологических атласов. В частности, В. П. Латта составил «Атлас українських говорів Східної Словаччини» (1991), подробное описание и классификацию говоров Закарпатской области Украины на основе лексических явлений представил И. О. Дзендзелевский (1958—1960, 1981), классификацию русинских говоров на территории Словакии опубликовала З. Ганудель (1981—1989, 1993)[24]. В этот период слависты обращаются также к изучению южнорусинского языка. Одним из первых его исследователей стал советский языковед А. Д. Дуличенко[49]. На рубеже XX—XXI веков восточнославянские говоры Карпатского региона начинают рассматривать как говоры самостоятельного русинского языка. В частности, с этих позиций дано описание карпаторусинских диалектов Ю. Ванько в издании «Русиньскый язык» из серии «Najnowsze dzieje języków słowiańskich» (2004).

Примечания
Комментарии
  1. В «социалистический период» во всех странах проживания русинов в Восточной Европе, кроме Югославии, русинские диалекты считались частью украинского языка, а сами русины — субэтнической группой украинцев[8].
  2. Группы восточноземплинских и западноземплинских говоров выделены в классификации Г. Ю. Геровского. Говоры примерно этого же ареала в классификации З. Ганудель отнесены к снинской группе говоров[13].
  3. В западном карпаторусинском ареале Г. Ю. Геровский особо выделил по своим фонетическим признакам переходные говоры сёл Звала и Кобылнице[33].
Источники
  1. Русинский язык / Скорвид С. С. // Румыния — Сен-Жан-де-Люз. — М. : Большая российская энциклопедия, 2015. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—2017, т. 29). — ISBN 978-5-85270-366-8. (Дата обращения: 10 ноября 2020)
  2. Скорвид С. С. Серболужицкий (серболужицкие) и русинский (русинские) языки: к проблеме их сравнительно-исторической и синхронной общности // Исследование славянских языков в русле традиций сравнительно-исторического и сопоставительного языкознания. Информационные материалы и тезисы докладов международной конференции. — М.: Издательство Московского университета, 2001. — С. 113—115. — 152 с. — ISBN 5-211-04448-7. (Дата обращения: 10 ноября 2020)
  3. Ванько Ю. Русиньскый язык. Карпатьскы русиньскы діалекты : [арх. 11.09.2012] : [русин.] // Академія русиньской културы в Словеньскій републіцї. — Пряшів. (Дата обращения: 10 ноября 2020)
  4. Жовтобрюх М. А., Молдован А. М. Восточнославянские языки. Украинский язык // Языки мира. Славянские языки / А. М. Молдован, С. С. Скорвид, А. А. Кибрик и др. — М.: Academia, 2005. — С. 541—542, 545. — 656 с. — ISBN 5-87444-216-2.
  5. Гриценко П. Ю. Південно-західне наріччя // Українська мова: Енциклопедія. — Киев: Українська енциклопедія, 2000. ISBN 966-7492-07-9 (Дата обращения: 30 августа 2017)
  6. Чучка П. П. Русиньска мова // Українська мова: Енциклопедія. — Киев: Українська енциклопедія, 2000. ISBN 966-7492-07-9 (Дата обращения: 30 августа 2017)
  7. Белей Л. О. Русиньска мова в Югославiï та в Хорватiï // Українська мова: Енциклопедія. — Киев: Українська енциклопедія, 2000. ISBN 966-7492-07-9 (Дата обращения: 30 августа 2017)
  8. Магочий П. Р. Русиньскый язык: дотеперь досягнуты выслїдкы і задачі до будучности : [арх. 13.01.2021] : [русин.] // Академія русиньской културы в Словеньскій републіцї. — Пряшів. (Дата обращения: 10 ноября 2020)
  9. Рабус А., Шимон А. На новых путях ісслідованя русинськых діалекту : Корпус розговорного русинського языка // Русиньскый літературный язык на Словакії. 20 років кодіфікації — Rusínsky spisovný jazyk na Slovensku. 20 rokov kodifikácie (Зборник рефератів з IV. Міджінародного конґресу русиньского языка. Пряшів, 23. — 25. 09. 2015) / зост. i одп. ред. Кветослава Копорова. — Пряшів: Пряшівска універзіта в Пряшові. Iнштiтут русиньского языка i културы, 2015. — С. 41—42. — ISBN 978-80-555-1521-2. (Дата обращения: 10 ноября 2020)
  10. Чарский В. В. Южнорусинский язык сегодня: статус и перспективы // Язык и социум: Материалы VII Междунар. науч. конф., г. Минск, 1—2 декабря 2006 г. В 2 ч. Ч. 1 / под общ. ред. Л. Н. Чумак. — Минск: РИВШ, 2007. — С. 77—79. — ISBN 978-985-500-097-7. (Дата обращения: 10 ноября 2020)
  11. Ванько, 2007, с. 135.
  12. Dudášová-Kriššáková, 2015, s. 31.
  13. Цітрякова З. К шпеціфічным знакам діалектів ареалу Сниньского окресу на выход од рїкы Цірохы // Дінамічны процесы в сучасній славістіцї присвячени 80. народенинам доц. ПгДр. Василя Ябура / ред. Кветослава Копорова. — Пряшів: Пряшівска універзіта в Пряшові. Iнштiтут русиньского языка i културы, 2016. — С. 2—3.
  14. Алексеева М. М. Лемки-переселенцы в Польше: Этническое самосознание и языковая ориентация // Актуальные этноязыковые и этнокультурные проблемы современности. Книга II / Отв. редактор Г. П. Нещименко. — М.: «Рукописные памятники Древней Руси», 2015. — С. 69. — 376 с. — (Studia philologica). — ISBN 978-5-9905759-8-1.
  15. Падяк В. И. Языкова сітуація на Підкарпатській Руси: проблемы и перспективы // Языкова култура і языкова норма в русиньскім языку — Jazyková kultúra a jazyková norma v rusínskom jazyku (Зборник рефератів із міджінародного научного семінаря Языкова култура і языкова норма в русиньскім языку, котрый ся одбыв 27. — 28. септембра 2007 на Пряшівскій універзітї в Пряшові.) / зост. Анна Плїшкова. — Пряшів: Пряшівска універзіта в Пряшові. Інштітут реґіоналных і народностных штудій, 2007. — С. 79—81. — ISBN 978-80-8068-710-6. (Дата обращения: 24 октября 2020)
  16. Падяк В. И. Повышение статуса карпаторусинского языка до уровня литературного (письменного) стандарта в Украине (2004—2014) // Славянская микрофилология (Slavica Tartuensia XI (Tartu Ülikool / Тартуский университет) — Slavic Eurasian Studies № 34) / Под редакцией Александра Д. Дуличенко и Мотоки Номати. — Sapporo, Tartu: Slavic-Eurasian Research Center, Hokkaido University; Slaavi Filoloogia Osakond, Tartu Ülikool, 2018. — С. 147—149. — ISBN 978-4-938637-94-1. (Дата обращения: 24 октября 2020)
  17. Дуличенко А. Д. Письменность и литературные языки Карпатской Руси (XV—XX вв.). — Ужгород: Издательство В. Падяка, 2008. — С. 20. — 908 с. — ISBN 978-966-387-020-5. Архивированная копия (недоступная ссылка). Дата обращения: 29 января 2021. Архивировано 23 декабря 2019 года. (Дата обращения: 6 ноября 2020)
  18. Капраль М Якый язык мають кодіфіковати мадярські Русины? // Языкова култура і языкова норма в русиньскім языку (Зборник рефератів із міджінародного научного семінаря Языкова култура і языкова норма в русиньскім языку, котрый ся одбыв 27. — 28. септембра 2007 на Пряшівскій універзітї в Пряшові) / Анна Плїшкова (зост.). — Пряшів: Пряшівска універзіта в Пряшові. Інштітут реґіоналных і народностных штудій, 2007. — С. 89—90. — ISBN 978-80-8068-710-6.
  19. Капраль М Kultúrny život a edukácia Rusínov v Maďarsku // Русиньскый літературный язык на Словакії. 20 років кодіфікації — Rusínsky spisovný jazyk na Slovensku. 20 rokov kodifikácie (Зборник рефератів з IV. Міджінародного конґресу русиньского языка. Пряшів, 23. — 25. 09. 2015) / зост. i одп. ред. Кветослава Копорова. — Пряшів: Пряшівска універзіта в Пряшові. Iнштiтут русиньского языка i културы, 2015. — С. 93. — ISBN 978-80-555-1521-2.
  20. Капраль М Русинськый язык у Мадярщинї по 1989 рокови // Рiчник Руской Бурсы. — 2019. — Т. 15 : Русины по 1989 р. — розвитя i змiны. — С. 176—177. — ISSN 1892-222X. — doi:10.12797/RRB.15.2019.15.05. (Дата обращения: 10 ноября 2020)
  21. Dudášová-Kriššáková, 2015, с. 34—35.
  22. Duć-Fajfer O. Lemkovský jazyk v edukačnom systéme Poľska // Rusínska kultúra a školstvo po roku 1989 (Zborník vedeckých a vedecko-populárnych príspevkov I.) / A. Plišková (ed.). — Prešov: Prešovská univerzita v Prešove. Ústav rusínskeho jazyka a kultúry, 2008. — S. 217. — ISBN 978-80-8068-867-7.
  23. Misiak M. Łemkowie — tylko „inni” czy aż „obcy”? // Kształcenie Językowe (Acta Universitatis Wratislaviensis) / Kordian Bakuła (red.). — Wrocław: Издательство Вроцлавского университета, 2018. — Т. 16 (26), № 3854. — S. 63—64. — ISSN 1642-5782. — doi:10.19195/1642-5782.16(26).5.
  24. Ванько Ю. Русиньскый язык. Карпатьскы русиньскы діалекты. Класіфікація карпатьскых русиньскых діалектів : [арх. 11.09.2012] : [русин.] // Академія русиньской културы в Словеньскій републіцї. — Пряшів. (Дата обращения: 10 ноября 2020)
  25. Геровский, 1995, с. 37—38.
  26. Шевельов Ю. Історична фонологія української мови = A Historical Phonology of the Ukrainian Language. — Харків: Наукове видавництво Акта, 2002. — Мапа 1. Сучаснi українськi діалекти (за Ф. Жилком). — XII, 1054 с. — (Класика Української Науки). — ISBN 966-7021-62-9.
  27. Геровский, 1995, с. 7—8, 17—18.
  28. Кушко Н. Літературні стандарти русинської мови: історичний контекст і сучасна ситуація // Русиньскый літературный язык на Словакії. 20 років кодіфікації — Rusínsky spisovný jazyk na Slovensku. 20 rokov kodifikácie (Зборник рефератів з IV. Міджінародного конґресу русиньского языка. Пряшів, 23. — 25. 09. 2015) / зост. i одп. ред. Кветослава Копорова. — Пряшів: Пряшівска універзіта в Пряшові. Iнштiтут русиньского языка i културы, 2015. — С. 52. — ISBN 978-80-555-1521-2.
  29. Dudášová-Kriššáková, 2015, с. 31—33.
  30. Геровский, 1995, с. 18.
  31. Геровский, 1995, с. 35—38, карта-схема «Говоры Подкарпатской Руси».
  32. Геровский, 1995, с. 38.
  33. Геровский, 1995, с. 35.
  34. Геровский, 1995, с. 36—38.
  35. Нимчук В. В. Закарпатський говір // Українська мова: Енциклопедія. — Киев: Українська енциклопедія, 2000. ISBN 966-7492-07-9 (Дата обращения: 10 ноября 2020)
  36. Ванько Ю. Русиньскый язык. Карпатьскы русиньскы діалекты. Головны знакы карпатьскых русиньскых діалектів : [арх. 11.09.2012] : [русин.] // Академія русиньской културы в Словеньскій републіцї. — Пряшів. (Дата обращения: 10 ноября 2020)
  37. Dudášová-Kriššáková, 2015, с. 34.
  38. Панкевич, 1938, Мапа ч III. Мапа ч. VI.
  39. Dudášová-Kriššáková, 2015, с. 32.
  40. Dudášová-Kriššáková, 2015, с. 32—33.
  41. Панкевич, 1938, Мапа ч I. Мапа ч. II.
  42. Ванько Ю. Русиньскый язык. Карпатьскы русиньскы діалекты. Западны карпатьскы русиньскы діалекты : [арх. 11.09.2012] : [русин.] // Академія русиньской културы в Словеньскій републіцї. — Пряшів. (Дата обращения: 10 ноября 2020)
  43. Ванько Ю. Русиньскый язык. Карпатьскы русиньскы діалекты. Выходны карпатьскы русиньскы діалекты : [арх. 11.09.2012] : [русин.] // Академія русиньской културы в Словеньскій републіцї. — Пряшів. (Дата обращения: 10 ноября 2020)
  44. Панкевич, 1938, Мапа ч IV. Мапа ч. V.
  45. Dudášová-Kriššáková, 2015, с. 33.
  46. Дуличенко А. Д. Введение в славянскую филологию. — 2-е изд., стер. — М.: Флинта, 2014. — С. 639—640. — 720 с. — ISBN 978-5-9765-0321-2.
  47. Дуличенко А. Д. Введение в славянскую филологию. — 2-е изд., стер. — М.: Флинта, 2014. — С. 640. — 720 с. — ISBN 978-5-9765-0321-2.
  48. Dudášová-Kriššáková, 2015, с. 35.
  49. Dudášová-Kriššáková, 2015, с. 29.

Литература
  • Ванько Ю. І. Історічно-етноґрафічна і языкова основа. Класіфікація і головны знакы карпатьскых русиньскых діалектів // Русиньскый язык / Redaktor naukowy Paul Robert Magocsi. — Opole: Uniwersytet Opolski — Instytut filologii Polskiej, 2004. — С. 67—85. — 484 с. — (Najnowsze dzieje języków słowiańskich). — ISBN 83-86881-38-0.
  • Ванько Ю. Формованя койне з літературных штандартів // Языкова култура і языкова норма в русиньскім языку (Зборник рефератів із міджінародного научного семінаря Языкова култура і языкова норма в русиньскім языку, котрый ся одбыв 27. — 28. септембра 2007 на Пряшівскій універзітї в Пряшові) / Анна Плїшкова (зост.). — Пряшів: Пряшівска універзіта в Пряшові. Інштітут реґіоналных і народностных штудій, 2007. — С. 133—143. — ISBN 978-80-8068-710-6.
  • Геровский Г. Ю. Язык Подкарпатской Руси / подготовлено к изданию С. В. Шараповым, перевод с чешского. — М., 1995. — 90 с.
  • Dudášová-Kriššáková J Miesto rusínskeho jazyka v rodine slovanských jazykov // Русиньскый літературный язык на Словакії. 20 років кодіфікації — Rusínsky spisovný jazyk na Slovensku. 20 rokov kodifikácie (Зборник рефератів з IV. Міджінародного конґресу русиньского языка. Пряшів, 23. — 25. 09. 2015) / зост. i одп. ред. Кветослава Копорова. — Пряшів: Пряшівска універзіта в Пряшові. Iнштiтут русиньского языка i културы, 2015. — С. 26—39. — ISBN 978-80-555-1521-2. (Дата обращения: 10 ноября 2020)
  • Латта В. П. О классификации украинских говоров // Наукові записки. Культурний союз українських трудящих у ЧССР / Гол. pед. М. Новак. — Пряшів, 1979—1981. — № 8—9. — С. 119—130.
  • Латта В. П. Атлас українських говорів Східної Словаччини. — Видання перше. Наукове і картографічне доопрацування та упорядкування З. Ганудель, І. Ріпка, М. Сопoлига. — Братіслава: Словацьке педагогічне видавництво — Відділ української літератури в Пряшеві, 1991. — 552 с.
  • Панкевич I. А. Українські говори Підкарпатської Руси і сумежних областей : з приложенням 5 діялектологiчних мап = Ukrajinská nářečí Podkarpatské Rusi a sousedních oblastí : s 5 dialektologickými mapami. Частина I : Звучня і морфологія = Část I : Hláskoslovi a tvaroslovi. — Praha: V komisi nakladatelství Orbis, 1938. — 549 с. — (Knihovna Sboru pro výzkum Slovenska a Podkarpatské Rusi při Slovanskem ústavu v Praze; číslo 9).
  • Плїшкова А., Копорова К., Ябур В. Русиньскый язык. Комплексный опис языковой сiстемы в контекстї кодiфiкацiї. — Выданя перше. — Пряшів: Vydavateľstvo Prešovskej univerzity = Выдавательство Пряшівской універзіты, 2019. — 476 с. — ISBN 978-80-555-2243-2.
  • STIEBER, Z. (1956—1964) : Atlas językowy dawnej Łemkowszczyzny. Zeszyt I—VIII. Łódź: Zakład Narodowy im. Ossolińskich we Wrocławiu. STIEBER, Z. (1982) : Dialekt Łemków. Fonetyka i Fonologia. WrocławWarszawa-Kraków-Gdańsk-Łódź.: Zakład Narodowy im. Ossolińskich. Wydawnictwo Polskiej Akademii Nauk.
  • DUDÁŠOVÁ-KRIŠŠÁKOVÁ, J. (2015) : Vývin rusínskeho jazyka a dialektológia. Prešov: Prešovská univerzita v Prešove Ústav rusínskeho jazyka a kultúry PU. 286 s.
  • HANUDEĽOVÁ, Z.: Územné členenie ukrajinských nárečí východného Slovenska. In Slavica Slovaca. roč. 28., č. 1-2., s. 178—184.
This article is issued from Wikipedia. The text is licensed under Creative Commons - Attribution - Sharealike. Additional terms may apply for the media files.