Hunky Dory

После того, как Дэвид Боуи завершил работу над своим третьим альбом, The Man Who Sold the World, в мае 1970 года, он снизил творческую активность как в студиях звукозаписи, так и на сцене. Контракт артиста с музыкальным издательством Essex подошёл к концу, и его новый менеджер, Тони Дефрис, столкнулся со сложностями предварительного соглашения с будущим лейблом[6][7]. Кроме того, в августе Боуи остался без аккомпанирующей группы, так как музыканты, записавшие с ним The Man Who Sold the World, включая продюсера и басиста Тони Висконти, гитариста Мика Ронсона и барабанщика Мика Вудманси, отказались работать с ним из-за личных конфликтов[6][7]. Тем не менее, Дефрис выбил для певца новый контракт с лейблом Chrysalis Records, услышав и впечатлившись демоверсией песни «Holy Holy» записанной Боуи осенью того же года, однако, в дальнейшем больше сосредоточился на других музыкальных проектах. Боуи, который полностью посвятил себя написанию песен, познакомился с главой Chrysalis Бобом Грейсом, которому тоже понравилось демо «Holy Holy» и вскоре он забронировал для музыканта место в лондонской студии Радио Люксембурга, чтобы он мог записать эту песню[6][8]. Однако выпущенное в качестве сингла, в январе 1971 года, новое творение Боуи обернулось коммерческим провалом[9][10].

В ноябре 1970 года The Man Who Sold the World был выпущен на американском рынке компанией Mercury Records[10]. Альбом плохо продавался, однако получил позитивный приём от местных критиков, в отличие от британских[7]. Его «хард-роковый материал» часто крутили на американских радиостанциях, повышая интерес к артисту[11]. Успех пластинки у критиков подтолкнул руководство Mercury Records отправить музыканта в промотур по радиостанциям США в феврале 1971 года[12]. Поездка вдохновила Боуи написать трибьют-песни для трёх идолов из американской культуры: художника Энди Уорхола, автора-исполнителя Боба Дилана и рок-группы The Velvet Underground, а точнее — их фронтмена Лу Рида[13][14]. По окончании турне Боуи вернулся в свою квартиру в Бекенхэме, где записал бо́льшую часть демоверсий начала 1970-х годов, и начал писать новые тексты[15]. По словам его тогдашней жены Анджелы, музыкант сочинял песни на фортепиано, а не на акустической гитаре, что в дальнейшем «придаст особый колорит новому альбому»[7]. В общей сложности таким образом музыкант написал более тридцати песен, многие из которых будут выпущены на альбоме Hunky Dory, а также на его пятой пластинке — The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Spiders from Mars[16]. Первой вещью, которую Боуи сочинил для Hunky Dory, была песня «Oh! You Pretty Things» — в январе 1971 года. После записи её демо в студии Радио Люксембург Боуи отдал плёнку Грейсу, который продемонстрировал её Питеру Нуну из группы Herman’s Hermits. Последний решил записать свою версию композиции и выпустить её в качестве дебютного сингла[7][17].

Выпущенная в апреле 1971 года версия Нуна оказалась коммерчески успешной достигнув 12-й строчки в британском сингловом чарте. Со времён «Space Oddity» (1969) это была первая песня Боуи, которая находилась на слуху у широкой аудитории[18][12]. В интервью журналу NME Нун заявил: «Я считаю, что на данный момент Дэвид — лучший сонграйтер в Британии … определённо лучший со времён Леннона и Маккартни»[19]. После успеха сингла Дефрис попытался аннулировать контракт Боуи с Mercury, срок действия которого истекал в июне[6][7]. По мнению менеджера, компания обделяла Боуи в финансовом плане. Хотя руководство Mercury намеревалось продлить соглашение на более выгодных условиях, Дефрис вынудил лейбл расторгнуть контракт в мае, пригрозив выпустить проходной альбом. Затем он выплатил накопившиеся долги музыканта перед Mercury через фирму Gem Productions, и лейбл согласился отказаться от авторских прав на альбомы Space Oddity и The Man Who Sold the World[7].

После того, как в феврале распалась созданная Боуи группа Arnold Corns (просуществовавшая всего несколько месяцев), в мае музыкант вернулся в студию, чтобы начать запись своей следующей пластинки[20]. Он пришёл к выводу, что не сможет работать над проектом без Ронсона, который был счастлив, когда тот связался с ним впервые за девять месяцев[7]. Вудманси вернулся вместе с гитаристом, который тут же начал искать басиста на смену Висконти. Первоначально он предложил Рика Кемпа, с которым Боуи сотрудничал в середине 1960-х, однако последнего не впечатлило его прослушивание, проходившее в квартире Дэвида в Хэддон-Холле. В свою очередь, по данным биографа Николаса Пегга, Кемпа отверг Дефрис из-за «залысины» музыканта[7]. Затем Ронсон предложил своего знакомого Тревора Болдера, бывшего парикмахера и настройщика фортепиано, который побывал на одном из концертов Боуи в 1970 году[7][20]. После того, как Болдер был нанят, трио собралось в Хэддон-холле, чтобы отрепетировать новый материал[7]. Боуи и его обновлённый аккомпанирующий состав, который вскоре получит название The Spiders from Mars, впервые выступили вместе 3 июня в радиопрограмме Джона Пила In Concert на Би-би-си. Во время концерта впервые были исполнены несколько новых песен, в том числе «Queen Bitch», «Bombers», «Song for Bob Dylan» и «Andy Warhol», а также было объявлено название будущего альбома — «Hunky Dory»[20][21].

Работа над альбомом стартовала в лондонской Trident Studios 8 июня 1971 года[20]. Кен Скотт, звукорежиссёр двух предыдущих пластинок Боуи, был приглашён в качестве сопродюсера[3]. Скотт согласился на эту должность с целью получить дополнительный опыт (так как это был его первый продюсерский проект), хотя на тот момент не верил, что Боуи станет большой звездой[22]. В ходе работы он позаимствовал некоторые акустические звуки из альбома Джорджа Харрисона All Things Must Pass (1970), где выступал в качестве звукорежиссёра[7][23]. Впоследствии Скотт сохранит за собой роль сопродюсера трёх следующих альбомов музыканта: Ziggy Stardust, Aladdin Sane и Pin Ups[14]. Боуи показал ему демо, и они вдвоём выбрали, какие из песен попадут на альбом[23]. 8 июня группа записала «Song for Bob Dylan»[20], хотя, по словам Пегга, эта версия была забракована, а выпущенная на альбоме записывалась позже — в период до 23 июня[7]. Позднее Скотт вспоминал, что работа продвигалась очень быстро: «Почти всё записывалось с первого дубля»[20]. Было нехарактерно, когда у него или у кого-то из трёх музыкантов возникала мысль о перезаписи вокальной или гитарной партии, однако Боуи говорил: «Нет, подождите, давайте сперва послушаем», и когда дорожки воспроизводили вместе, материал «звучал идеально»[23]. Скотт так говорил относительно вокального таланта Боуи: «Он был уникален. [Он] единственный певец, из тех с кем мне приходилось работать, каждый вокальный дубль которого звучал мастерски»[22]. В свою очередь Болдер называл свой первый опыт работы с Боуи «нервным», вспоминая: «Когда в студии загорался красный свет [сигнализирующий о начале записи], это было чем-то вроде — Боже, из огня да в полымя!»[20]. В роли сопродюсера Боуи проявлял живой интерес к звучанию и аранжировкам альбома, что резко контрастировало с его отстранённой позицией во время сессий The Man Who Sold the World[6][7].

Клавишник Рик Уэйкман, известный сессионный музыкант и участник группы Strawbs[7], был приглашён поучаствовать в записи альбома в качестве пианиста[23], ранее он уже сотрудничал с Боуи на его пластинке Space Oddity (1969) — сыграв там на меллотроне[24]. В 1995 году он вспоминал, что встречался с Боуи в конце июня 1971 года в Хэддон-холле, где ознакомился с демозаписями «Changes» и «Life on Mars?» в «их чистом великолепии … лучшая подборка песен, которые я когда-либо слышал, за один присест, за всю свою жизнь… Мне не терпелось попасть в студию и начать их запись»[25]. Инструментом, на котором играл Уэйкман, было то же пианино фирмы Бехштейн 1898 года выпуска, которое использовал Пол Маккартни для записи «Hey Jude», а позже — группа Queen для «Bohemian Rhapsody»[7]. По словам Уэйкмана, первые несколько сессий проходили не очень удачно, так как группа ещё толком не знала песни. Он вспоминал, что Боуи пришлось прервать запись, отчитав музыкантов и попросив их вернуться, когда они разучат материал. Через неделю, когда сессии возобновились, Уэйкман поймал себя на мысли, что «группа звучала круто! Они были очень хороши, а песни буквально сочились [с их пальцев]»[7]. Тем не менее, эта история опровергалась другими музыкантами, включая Болдера, который заявил биографу Кевину Канну: «[Это] чушь. Дэвид никогда бы не отругал группу в студии. Тем более, что Мик и Вуди уже однажды уходили от него, а теперь всё только начало налаживаться. Группа не пережила бы этого — такого определённо не было на самом деле». Скотт также утверждал: «Я точно не припоминаю такого, я бы этого не забыл. Я сто процентов оспариваю эту версию»[7][25].

9 июля, вместе с Уэйкманом и остальными музыкантами, Боуи записал по два дубля песен «Bombers» и «It Ain’t Easy», последнюю — с бэк-вокалом певицы Даны Гиллеспи. Пять дней спустя, 14 июля, группа записала четыре дубля «Quicksand», последний из которых вошёл в альбом[25]. 18 июля группа провела день, репетируя и микшируя. Дальнейшие сеансы сведе́ния проводились с 21 по 26 июля с целью создания промоальбома для Gem Productions. К этому моменту уже были записаны песни «Oh! You Pretty Things», «Eight Line Poem», «Kooks», «Queen Bitch» и «Andy Warhol»; миксы «Eight Line Poem» и «Kooks», из промоальбома, отличались от финальных версий на Hunky Dory[25]. Два дубля «The Bewlay Brothers» были записаны 30 июля — второй включили в финальную версию пластинки; он был записан на аудиокассету, которая также содержала забракованные версии «Song for Bob Dylan» и «Fill Your Heart»[25]. 6 августа группа записала «Life on Mars?» и «Song for Bob Dylan», на этом завершив сессии[комм. 1]. Перед окончанием сессий Боуи спросил Уэйкмана, хочет ли он стать частью The Spiders from Mars. Музыкант отказался и вместо этого присоединился к прогрессив-рок-группе Yes[25].

Четвёртый альбом Боуи демонстрирует стилистический сдвиг в сторону арт-попа и мелодичного поп-рока, контрастируя с хард-роковым звучанием своего предшественника — The Man Who Sold the World[28]. Большая часть песен написана под аккомпанемент фортепиано, а не акустической гитары[7]. Биограф Марк Шпиц считает, что благодаря этому инструменту альбом вызывает более тёплые чувства по сравнению с двумя его предшественниками[16]. По мнению биографа Кристофера Сэндфорда, «песням [свойственна] пышная атмосфера, создаваемая благодаря вокалу Боуи и [звуку] фортепиано», и наряду с Элтоном Джоном и Филом Коллинзом он стал бенефициаром музыки в «доступном для рядового слушателя континууме»[29]. Мнение о понятности материала развивает Лиор Филлипс из Consequence of Sound отмечая, что песни удобоваримы как в музыкальном, так и в лирическом плане, что позволяет слушателю анализировать их снова и снова[30]. С этим соглашается музыкальный журналист Питер Доггетт, считая Hunky Dory «сборником необременительных, и за счёт этих привлекательных, поп-песен, с помощью которых Боуи опробовал донести свою точку зрения о природе славы и власти»[31].

В эссе для альманаха «1001 альбом, который вы должны услышать, прежде чем умереть» музыкальный журналист Бруно Макдональд назвал альбом «коробкой для игрушек, полной акустических диковинок, данью уважения героям и сюрреализму»[32]. Стивен Томас Эрлевайн из AllMusic описывает его как «калейдоскоп поп-стилей, связанных между собой только личным видением автора: размашистая, кинематографическая смесь высокого и низкого искусства, неоднозначной сексуальности, китча и шика»[33]. Майкл Галуччи из Ultimate Classic Rock отмечал, что это первая пластинка Боуи, включающая в себя «смесь поп-музыки, глэма, арт-попа и фолка, заключённую в бисексуальную обёртку, которая стала характеризующей для артиста»[3]. Джеймс Пероне так же описывает альбом как «уникальное сочетание фолка, поп-музыки, глэма и прогрессивного рока», которое выгодно отличало Боуи от других музыкантов того времени[34]. По мнению Питера Ормерода из The Guardian, музыка Hunky Dory прославляет «внутреннюю неуверенность, отсутствие корней, внутренний хаос, различие, непохожесть, сомнение и непостоянство» и делает это с «привлекательностью, шиком и харизмой»[35].

Первая сторона

(аудио)
	«Changes»
	Гимн эволюции и толерантности, по словам Боуи она начиналась как «пародия на песню из кабаре, своеобразный пустячок», став одним из самых известных произведений музыканта. По мнению редакции Far Out Magazine эта песня — своего рода манифест карьеры «хамелеона рок-н-ролла», отражающая его характер и артистический путь[4].
Помощь по воспроизведению

(аудио)
	«Oh! You Pretty Things»
	Боуи превратил эту задорную мелодию, чем-то напоминающую The Beatles в их поп-помпезности, в не́что более текстурированное и интригующее. Тематически песня воспринималась как отражение влияния Алистера Кроули, Фридриха Ницше и романа Эдуарда Бульвера-Литтона «Общество Врил», предвещая «надвигающееся устаревание человеческой расы в пользу союза между инопланетянами и нынешней молодежью»[4].
Помощь по воспроизведению

Открывающая альбом песня «Changes» выстроена на фортепианном риффе[26]. Текст сосредоточен на компульсивной природе художественного переосмысления и дистанцировании от мейнстрима в рок-музыке[23]. Музыкант использовал интересный приём, схожий с песней The Who «My Generation», имитируя заикающийся вокал — «ch-ch-ch-changes»[5] Биограф Дэвид Бакли пишет, что «странное очарование» — это фраза, которая «олицетворяет непрерывный поиск нового и причудливого»[23]. Пегг резюмирует лирику метафорой: Боуи «подносит зеркало к лицу», когда он вот-вот достигнет славы[36]. Текст песни способствовал появлению характеристики артиста как «хамелеона рока» и одного из величайших новаторов этого жанра[23][37]. Доггетт отмечал, что «Changes» — это «заявление о намерении»: являясь прежде всего вступительной композицией, песня резко контрастировала с хард-роковым звучанием третьего альбома. Песня также отличалась от «Space Oddity» из одноимённой пластинки, представляя собой «чистую, беззастенчиво мелодичную, радостно-коммерческую, великолепно сладкозвучную поп-музыку»[26].

«Oh! You Pretty Things» является первой песней, написанной для альбома[18]. Фортепианную мелодию сравнивали с «Martha My Dear» группы The Beatles[23][38]. Биограф Крис О’Лири писал, что «Oh! You Pretty Things» единственная композиция пластинки где Боуи самостоятельно сыграл на этом инструменте[27]. Тем не менее, в интервью Би-би-си 2017 года Уэйкман утверждал, что Боуи играл на фортепиано только в её начале, а остальную часть трека исполнил он[39][40]. Текст песни ссылается на учения оккультиста Алистера Кроули и его орден «Золотой зари», а также философа Фридриха Ницше, особенно в строчках «the homo superior», «the golden ones» и «homo sapiens have outgrown their use»[23]. «Homo Superior» относится к теории Ницше о Übermensch или «Сверхчеловеке»[18]. Музыка контрастирует с этими тёмными темами. Доггетт описывает вокальное исполнение Боуи как «совершенно неприкрашенное, оно преподносится так резко … что [почти] вызывает тревогу»[41]. По мнению Фила Мэйа из The Pretty Things, название песни целенаправленно отсылает к его группе и Боуи использовал эту фразу в качестве эвфемизма[5].

Созданная так, чтобы звучать как «продолжение» предыдущей композиции[26], «Eight Line Poem» описывалась Пеггом как самая «недооценённая» песня альбома[42]. Её мелодия содержит мягкие, редкие фортепианные пассажи, а также гитарную партию Ронсона в стиле кантри[27][42]. Состоящий всего из восьми строк текст[26] описывает комнату, где кошка только что опрокинула телефон, а на окне стоит кактус[43]. Лирическое содержание песни называли одним из самых туманных в карьере музыканта, тем не менее отмечая, что в нём содержатся одни из первых отсылок к «легендарному» будущему авторскому почерку «хамелеона рок-музыки»[4]. По мнению Доггетта, в песне заложена метафора между кактусом и прерией[26]. Во время продвижения альбома Боуи давал песне такое же загадочное описание, коим являлся её текст, «Город — это своего рода светская бородавка на задворках прерии»[42][5]. Во время разговора с музыкантом в 1973 году писатель Уильям Берроуз сказал ему: «Прочитал я это ваше восьмистрочное стихотворение, и оно очень напоминает Т. С. Элиота». «Никогда не читал его» — ответил Боуи[5].

«Life on Mars?» описывалась Бакли как «воздушная, кинематографичная баллада»[23]. Хотя в период записи Боуи уже задумывался о будущем перевоплощении в Зигги Стардаста, песня не имеет никакого отношения к Марсу; название является отсылкой к ажиотажу в СМИ по поводу космической гонки между США и Советским Союзом, стремящимися попасть на красную планету[26]. В музыкальном плане песня является пародией на «My Way» певца Фрэнка Синатры и использует ту же последовательность аккордов в первых тактах[23]. Это подтверждает фраза на обратной стороне обложки альбома: «Вдохновлено Фрэнки»[26][44]. Как и в большинстве песен пластинки ведущим инструментом «Life on Mars?» является фортепиано, помимо этого мелодия также содержит струнную аранжировку Ронсона — его первую[44] — которую Доггетт назвал «грандиозной»[26]. Вокал Боуи — записанный с первого дубля — звучит страстно во время припева и почти гнусаво в куплетах[23][26]. В тексте упоминается «девушка с волосами мышиного цвета», по поводу личности которой мнения биографов разделились[комм. 2][44], и которая, по словам Грина, «ходит в кино, чтобы сбежать от обыденности»[13]. По мнению портала Far Out Magazine это одна из самых мощных и пронзительных песен музыканта, которая одинаково хорошо звучала бы и в рок-опере, отмечая, что Боуи «действительно преуспел как артист»[4].

Через несколько дней после рождения сына, Данкана Зоуи Хейвуда Джонса (30 мая 1971 год), Боуи закончил работу над «Kooks» и посвятил эту песню своему отпрыску. Версия из альбома Hunky Dory, записанная музыкантом уже 3 июня, включает струнную аранжировку Ронсона, а также партию на трубе — Болдера[45]. «Kooks» заметно легкомысленнее двух треков, между которыми она расположена, однако, по словам Пегга, если копнуть поглубже — она «несёт намёк на зацикленность [альбома] стремлением к воображаемой жизни, поскольку Боуи приглашает своего сына „остаться в нашей романтической истории“»[45]. Доггетт пишет, что включение песни в Hunky Dory «обеспечило альбому непреходящую привлекательность среди тех, кому были менее интересны исследования его остальных тем — политики, психологии и оккультизма»[46]. По мнению портала Far Out Magazine эта песня превзошла свою намеченную цель и стала для слушателей своего рода успокоением, примером вдохновляющего творчества. В ней автор принимает нелепые черты характера и странные манеры каждого и признает их уникальное очарование[4]. В сопроводительном тексте, на задней стороне обложки, Боуи написал «For Small Z»[27].

По словам Пегга, «Quicksand» была вдохновлена поездкой Боуи в Америку в феврале 1971 года[47]. Доггетт выражал мнение, что песня «была посвящена недостатку вдохновения и написана как средство доступа к нему». В одной из глав книги «The Occult: A History» (1971) британский философ Колин Уилсон пишет, что мысль является формой зыбучих песков, позволяющих сознанию удерживать бессознательное вне досягаемости. В связи с этим Доггетт пришёл к выводу, что «„Quicksand“ (рус. «Зыбучие пески») была призывом Боуи копну́ть вглубь себя, чтобы найти свой путь»[26]. В середине 1970-х музыкант описал эту песню как «смесь нарратива и сюрреализма» и как «предшественницу» звучания альбома Low 1977 года . На протяжении всего текста Боуи делает многочисленные отсылки в отношении Алистера Кроули и «Ордена Золотой Зари», Уинстона Черчилля, Генриха Гиммлера и идеи «сверхчеловека» Фридриха Ницше[26][47]. «Quicksand» также ссылается на спиритизм — упоминая буддийские учения, таких как бардо[47]. В музыкальном плане композиция состоит из нескольких акустических гитарных партий[23], наложенных друг на друга, эта мелодическая концепция была предложена продюсером Кеном Скоттом[47].

Вторая сторона

(аудио)
	«Life On Mars?»
	По мнению редакции Far Out Magazine благодаря «Life On Mars?» Дэвид Боуи в одночасье изменил правила игры в шоу-бизнесе. Добившись признания на поп-сцене с художественно-ориентированным произведением. По мнению издания, в музыкальном плане песня почти идеальна. В то время как её текст относится к числу самых сюрреалистичных и намеренно запутанных работ артиста[4].
Помощь по воспроизведению

«Fill Your Heart» единственная песня в альбоме написанная не Дэвидом Боуи (авторами являются Бифф Роуз и Пол Уильямс); это первая кавер-версия артиста за шесть лет[48]. Вначале он хотел поместить на ей место «Bombers», однако передумал ближе к концу работы над альбомом. «Fill Your Heart» — одна из наиболее динамичных композиций пластинки[49], и, по словам Доггетта, она «практически идентичен» оригинальной версии Роуза, хотя и более «задорная» и менее «качающая»[50]. Фортепианная аранжировка отличалась от версии исполняемой музыкантом на концертах 1970 года, где доминировала акустическая гитара. Пегг пишет, что этот трек представляет собой «убедительный контрапункт» «тревоге» «Quicksand» и «предостерегающим предупреждениям» «Changes» и лучше всего запоминался по саксофонному брейку Боуи, струнной аранжировке Ронсона и фортепианному соло Уэйкмана[49].

Песня «Andy Warhol» — это дань уважения художнику, продюсеру и режиссёру Энди Уорхолу[23], который вдохновлял Боуи с середины 1960-х и был назван им «одним из лидеров» «уличных медиа, рупоров улиц»[51]. Первоначально написанная для подруги Боуи Даны Гиллеспи[52], песня основана на риффе, сыгранном на двух акустических гитарах, что очень напоминает вступление к «Silent Song Across the Land» Рона Дэвиса[53]. Лирика подчёркивает веру Уорхола в то, что жизнь и искусство — едины[51]. В начале песни Скотт говорит: «Это „Andy Warhol“, дубль первый», после чего Боуи поправляет его произношение фамилии художника[16][53]. Когда Боуи встретился с Уорхолом в сентябре 1971 года и сыграл для него эту песню, она так ему не понравилась, что он вышел из комнаты. Боуи вспоминал в 1997 году, что он нашёл встречу «увлекательной», потому что художник «вообще не имел никакого мнения, ни по какому вопросу»[53].

В свою очередь «Song for Bob Dylan» — дань уважения автору-исполнителю Бобу Дилану[23]. В то время Боуи описывал её как «взгляд некоторых людей на Дилана со стороны». Название трека является своеобразной пародией на песню Дилана, которая, в свою очередь, была его собственной данью уважения фолк-певцу Вуди Гатри, «Song to Woody»[54]. На протяжении всей песни Боуи обращается к Дилану по настоящему имени — «Роберт Циммерман»[55]. Пегг и Доггетт считают, что этот нюанс подчёркивает внутреннюю борьбу Боуи с собственной идентичностью, начиная с его настоящего имени Дэвид Джонс, заканчивая его сценическим псевдонимом Дэвид Боуи и, появившимся вскоре, Зигги Стардастом[54][55]. В тексте поётся, что Дилан больше не является героем рок-музыки, автор призывает его вернуться своим музыкальным корням и прийти на помощь другим перебежчикам[23][54]. Боуи излагает мысли по поводу дальнейшей судьбы жанра, в котором отсутствовал лидер, тем самым намекая, что сам готов встать в его авангарде, о чем позднее говорил в интервью[5]. Музыка содержит «дилановскую» последовательность аккордов, а припев обыгрывает названия двух песен The Velvet Underground: «Here She Comes Now» и «There She Goes Again». Бакли расценивает эту композицию как «самую слабую» на альбоме, а Пегг считает её «малоизвестной»[23][54]. По словам Доггетта, Боуи изначально написал её для своего друга Джорджа Андервуда[55].

Последняя трибьютная песня альбома, «Queen Bitch», во многом вдохновлена рок-группой The Velvet Underground, в частности их солистом Лу Ридом[23] — скопировав вокал и аранжировки этого исполнителя во время создания композиции[56]. В одном из ранних интервью Боуи напрямую заявил, что The Velvet Underground оказала на него самое большое влияние в рок-музыке[57]. В свою очередь аннотации на задней стороне обложки гласят: «some V.U. White Light returned with thanks»[58]. Музыкальный обозреватель газеты The Guardian Джон Сэведж охарактеризовал песню глэм-роком, а Джо Линч из Billboard называл её прото-панком[59][60]. В отличие от большинства композиций пластинки, движущей силой «Queen Bitch» является гитара, а не на фортепиано[58]. В припеве поётся о Боуи, козыряющим своим «атласом и кричащей одеждой», что является отсылкой к танцовщику и учителю музыканта — Линдси Кемпу. По мнению Пегга: «Отчасти гениальность „Queen Bitch“ заключается в том, что она отфильтровывает насмешливое лукавство Марка Болана и Кемпа через призму хулиганского, уличного мировоззрения Рида: это песня, которая преуспела в том, чтобы фраза „bipperty-bopperty hat“ звучала похабно и круто»[58]. Дэрил Исли из BBC Music отмечал, что глэм-роковый звук этой песни предвосхитил музыкальное направление, к которому Боуи перейдёт с амплуа Зигги Стардаста в следующем году[61].

«[Это] еще один анекдотический сюжет о моих чувствах к себе и моему брату, или какому-то другому моему двойнику. Я никогда не был до конца уверен, какое реальное положение Терри занимал в моей жизни, был ли Терри реальным человеком или я действительно имел в виду другую часть себя самого, на мой взгляд, «Bewlay Brothers» как раз таки об этом»[62].

Дэвид Боуи, размышляет о песне «The Bewlay Brothers» в документальном фильме BBC Golden Years

Песня «The Bewlay Brothers» была добавлена в последний момент и являлась единственным треком альбома, у которого не было демо[62]. В инструментальном плане она перекликается с музыкой The Man Who Sold the World — демонстрируя «зловещие» звуковые эффекты и вокал под аккомпанемент акустической гитары Ронсона[23][62]. Туманный текст вызвал замешательство и споры среди биографов и фанатов Боуи[26]. Перед записью вокала музыкант сказал Скотту: «Не вслушивайся в слова, они ничего не значат»[22]. Пегг описывал её как «вероятно, самую загадочную, таинственную, непостижимую и совершенно пугающую запись Боуи»[62], а Бакли считал, что это «одно из самых тревожных произведений артиста, воплощение какого-то далёкого, неопределимого уровня экспрессионистского ужаса»[23]. Многие рецензенты нашли в песне гомоэротический подтекст; другие полагали, что она ссылается на отношения Боуи с его сводным братом-шизофреником Терри Бёрнсом, что Боуи подтвердил в 1977 году[62]. Бакли подвергал сомнению правдивость текста. Некоторые строчки которого ссылаются на другие треки Hunky Dory, включая «Song for Bob Dylan», «Oh! You Pretty Things» и «Changes». Боуи также использует в этой песне слово «хамелеон», термин, которым впоследствии часто характеризовали самого музыканта[23][62].

Лорен Бэколл

Грета Гарбо

Фотография для обложки была сделана Брайаном Уордом, которого Боб Грейс познакомил с Боуи в студии фотографа на Хеддон-стрит. Первоначально Боуи намеревался нарядиться фараоном, что было навеяно шумихой в СМИ по поводу выставки Тутанхамона в Британском музее[7]. По словам Пегга, были сделаны несколько снимков музыканта, изображающего «сфинкса и в позе лотоса» — один из них была выпущена на внутренней обложке переиздания Space Oddity 1990 года — но от них в итоге отказались. Боуи вспоминал: «Мы не стали заостряться на этой теме. Но, идея была хорошая»[7]. Он выбрал более минималистичный образ, отражающий «зацикленность альбома на голубом экране». Позже Боуи отмечал: «На мне были одеты оксфордские штаны, которые можно увидеть на обратной стороне обложки. [Я пытался], как я полагал, выглядеть подобно Эвелину Во, по-оксбриджски»[комм. 3][7]. Центральное изображение — крупный план музыканта, смотрящего в камеру, поправляя волосы назад. По мнению Пегга, на эта поза была вдохновлена актрисами Лорен Бэколл и Грета Гарбо[7]. Первоначально сделанное в монохромном варианте, изображение было перекрашено иллюстратором Терри Пэстором, коллегой Джорджа Андервуда по недавно открытой дизайнерской студии Main Artery в Ковент-Гардене; позже Пэстор разработал обложку и дизайн конверта для Ziggy Stardust. Пегг отмечал: «Решение Боуи использовать перекрашенную фотографию наводит на мысль о раскрашенном вручную мини-постере времен немого кино и одновременно на знаменитое шелкографическое полотно „Диптих Мэрилин“ Уорхола»[7]. Димери также писал, что Боуи взял с собой на фотосессию альбом, в котором было несколько снимков Марлен Дитрих[32][63].

Хотя обычно Боуи подбирал название для своих альбомов до последнего момента, словосочетание «Hunky Dory» было объявлено на радиосессиях у Джона Пила. Боб Грейс услышал его от владельца паба в Ишере. Согласно его воспоминаниям, описанным Питером и Лени Гиллманами в книге «Alias David Bowie», у хозяина питейного заведения был необычный словарный запас, наполненный «жаргоном высшего общества» — словечками, типа «prang», «whizzo» и «everything’s hunky-dory». Грейс рассказал об этом Боуи, и тому понравилось. Пегг отмечал, что в 1957 году американская ду-воп-группа Guytones выпустила песню под названием «Hunky Dory», которая также могла сыграть роль[7]. По словам Шпица «hunky-dory» — это английский сленговый термин, означающий, что в мире «всё путём»[16]. На оригинальной британской обложке были указаны имя Боуи и название альбома; в США название было напечатано на наклейке и помещено поверх полупрозрачной упаковки. По словам Канна, первоначальный британский тираж был ламинированным, что усиливало насыщенность обложки и создавало «превосходный эффект»; теперь такие пластинки являются коллекционной редкостью. На задней стороне обложке находились рукописные примечания Боуи к каждой песне[14]. А также была фраза «Спродюсировано Кеном Скоттом (при участии актёра)» — как сам себя называл Боуи, чьё «животное тщеславие», по словам критиков NME Роя Карра и Чарльза Шаара Мюррея, позволяло ему «воображать себя таковым»[64].

Через несколько месяцев после расторжения контракта музыканта с Mercury, Дефрис представил недавно записанный альбом Hunky Dory нескольким лейблам в США, включая RCA Records в Нью-Йорке. Дефрис сказал RCA, что у них «не было громких имён с 1950-х годов», но они могли бы «подмять под себя 1970-е», если бы подписали контракт с Боуи. «Так как Дэвид Боуи собирается перекроить десятилетие, точно так же, как The Beatles в 1960-х»[65]. Глава лейбла, Деннис Кац, прежде никогда не слышал о Боуи, но осознал потенциал фортепианных песен, которые продемонстрировал ему Дефрис, и подписал артиста. Боуи заключил контракт на три пластинки 9 сентября 1971 года, в итоге RCA станет постоянным лейблом музыканта до конца десятилетия[66][67].

Hunky Dory был выпущен 17 декабря 1971 года на лейбле RCA[комм. 4][3][68][69]. К тому моменту уже вовсю шла подготовка к записи Ziggy Stardust[68]. 7 января 1972 года выпуск альбома был поддержан синглом «Changes»[27]. Звукозаписывающая компания не стала вкладывать много сил в продвижение пластинки из-за странного изображения на обложке и тревоги, что музыкант может поменять имидж для своего следующего альбома. По словам Пегга также имелись разногласия по поводу того, сколько денег было вложено в запись альбома и был ли Боуи «сомнительной сенсацией, с единственным хитом в багаже»[7]. В 1986 году менеджер по маркетингу Джефф Ханнингтон вспоминал: «Вскоре мы поняли в какое положение попали — артист будет время от времени меняться, как хамелеон»[68]. Из-за этого первые продажи альбома были низкими и он не смог высоко подняться в альбомном чарте Великобритании[70]. По словам Сэндфорда, в первом квартале было продано всего 5 000 пластинок[71].

Только после прорыва следующей пластинки — Ziggy Stardust — в середине 1972 года Hunky Dory добился коммерческого успеха. Альбом поднялся на 3-е место в хит-параде Великобритании (на две строчки выше, чем Ziggy Stardust)[7][72], и продержался в чарте 69 недель. Также лонгплей занял 39-ю строчку в австралийском рейтинге Kent Music Report[73]. Галуччи отмечал, что, хотя альбом не сделал Боуи звездой, он «привлёк к нему внимание» публики, а успех следующей записи музыканта помог ему собрать бо́льшую аудиторию[3]. 22 июня 1973 года компания RCA Records выпустила «Life on Mars?» в качестве второго сингла[27], который также занял 3-е место в национальном чарте Великобритании[74]. Переиздание альбома, выпущенное в январе 1981 года, вернуло альбом в британский чарт, где он оставался ещё 51 неделю[75].

Ретроспективные
Оценки критиков
Источник	Оценка
AllMusic	[33]
Blender	[76]
Chicago Tribune	[77]
Christgau's Record Guide	A−[78]
Encyclopedia of Popular Music	[79]
Pitchfork	10/10[80]
Rolling Stone	[81]
The Rolling Stone Album Guide	[82]
Spin	[83]
Spin Alternative Record Guide	9/10[84]

Hunky Dory был очень высоко оценён рядом британских и американских изданий[7][64]. Так, рецензент одного из ведущих английских музыкальных СМИ, Melody Maker, назвал его «самой изобретательной коллекцией музыкальных произведений и текстов за долгое время», в то время как Дэнни Холлоуэй из NME описал его словами — «Боуи в своих лучших проявлениях»[7][85]. Холлоуэй добавил, что «[Hunky Dory] — глоток свежего воздуха в сравнении с типичными мейнстримовыми рок-альбомами [1972 года]. Вполне возможно, что он станет важнейшей записью среди альбомов выпущенных начинающими артистами в этом году, потому что он не следует тенденциям — он сам их создаёт»[85]. В свою очередь Джон Мендельсон из журнала Rolling Stone назвал Hunky Dory «самой привлекательной пластинкой в музыкальном плане», на данный момент, а также похвалил поэтический дар автора, особенно его способность выражать идеи, не прибегая к «шквалу, казалось бы, неприступного словоблудия»[86]. Обозреватель из американского издания Billboard также отозвался о пластинке в положительном ключе, назвав её «мощнейшим дебютом [нового артиста] для лейбла RCA Records, наполненным привлекательным материалом в духе чарт-топперов из FM-диапозона, который должен помочь проложить альбому дорогу в музыкальных хит-парадах. Сильный материал, написанный самим автором, видится важным подспорьем на его будущих концертах, особо отмечу песни: „Changes“, „Oh! You Pretty Things“ и „Life on Mars?“»[87].

Несколько рецензентов хвалили Боуи как артиста. В статье газеты The New York Times отмечалось, что с Hunky Dory Боуи стал «интеллектуально одарённый человек, который еще не выбрал долгоиграющий альбом в качестве средства самовыражения», в то время как журнал Rock назвал его «самым одарённым артистом, создающим музыку на текущий момент. Он обладает талантом, чтобы стать в 1970-х тем, кем были были Джаггер, Дилан, Леннон и Маккартни в 1960-х»[7]. Музыкальный критик американского еженедельника The Village Voice Роберт Кристгау похвалил Боуи как «автора-исполнителя обладающего интеллектом, воображением и хорошими идеями по поводу использования микшерной консоли». Также положительно высказавшись по поводу самого альбома, назвав его «стремительно меняющимся [на всём его протяжении] — будто велопробег „Тур де Франс“ — одновременно прилипчивым и броским и, в то же время, глубоким»[88].

По прошествии лет, Hunky Dory получил ещё большее признание критиков и стал считаться одной из лучших работ Боуи. Многие рецензенты особенно хвалили тексты песен, а обозреватель Blender назвал их одними из лучших, которые выходили из-под пера музыканта[76]. Другие, в том числе Брайан Вавзенек из Ultimate Classic Rock, высоко оценили широкий спектр жанров, представленных в композициях пластинки, и их способность сочетаться между собой[89]. Редактор музыкального портала AllMusic Стивен Томас Эрлевайн писал: «На первый взгляд, [наличие] такого широкого диапазона стилей и звуков должно было сделать альбом бессвязным, но отточенный поэтический талант Боуи и его волевое чувство стиля превратили „Hunky Dory“ в пробный камень для [последующего] переосмысления классической поп-музыки в свежую, постмодернистскую поп-музыку»[33]. Схожее мнение разделял Грег Кот из Chicago Tribune описавший альбом как «первый пример многогранного гения Боуи»[77].

В опросе о лучшем альбоме Дэвида Боуи, проведённом среди читателей журнала Rolling Stone в 2013 году, Hunky Dory занял второе место, уступив лишь Ziggy Stardust[90]. В 2015 году Дуглас Воулк из Pitchfork проанализировал ремастер лонгплея для бокс-сета Five Years 1969—1973, присудив ему высшую оценку — 10 баллов. Автор подытожил, назвав песни пластинки «разрозненными, но великолепными», а поэтический почерк Боуи «огромным скачком», по сравнению с его предыдущими работами[80]. Ещё один обозреватель из Pitchfork, Райан Шрайбер, заявил: «Альбом отнюдь не является его самым цельным релизом, но он остаётся одним из самых очаровательных и, несомненно, одним из лучших»[91]. После смерти Боуи в 2016 году Роб Шеффилд из Rolling Stone назвал лонгплей одной из важнейших записей музыканта, написав: «„Hunky Dory“ был альбомом, на котором он заявил о себе как о наиболее видоизменяемом артисте в рок-н-ролле»[92]. Редакция портала Far Out Magazine подытожила: «Прежде всего „Hunky Dory“ — это знакомство с иконой. Эта первая вещь, которую вы должны посоветовать человеку, незнакомому с творчеством Боуи, не в последнюю очередь из-за огромного разнообразия песен и стилей»[4]

Клайв Оуэн: «Боуи оказал на меня огромное влияние. Если выбирать любимый альбом, то это будет „Hunky Dory“, потому что с него началось моё знакомство с его творчеством. Это единственная причина, по которой я отдаю преимущество этой пластинке. Я люблю всё, что он делал»[94].

Многие биографы и музыкальные критики сходятся во мнении, что Hunky Dory положил начало творческому успеху Боуи. По словам Пегга: «„Hunky Dory“ стал первой важнейшей вехой в карьере музыканта. Также, это был его последний альбом, до релиза „Low“, который представлял собой исключительно звуковой артефакт, а не подспорье для драматического визуального элемента [альтер-эго], с помощью которых он вскоре сделает себе имя как артист»[7]. Бакли отмечал, что 1971 год стал поворотным для Боуи, так как он превратился «в нечто вроде агента-провокатора от поп-арта»[23]. В то время, когда другие рок-музыканты обращались к традициям и устоявшимся музыкальным стандартам, Боуи выглядел радикально отличным от остальной сцены и бросал вызов основам, заново изобретая себя снова и снова, тем самым создавая новые стандарты и ориентиры[23]. Биограф подчеркивал: «Статус „Hunky Dory“ как пластинки с простой для восприятия музыкой и традиционной поп-музыкальностью не умаляют тот факт, что в лирическом плане она закладывает основы для будущей карьеры Боуи»[95]. В свою очередь, Марк Шпиц писал, что у многих артистов есть альбом где «все звёзды сошлись воедино. Для Дэвида Боуи это „Hunky Dory“»[16]. По мнению биографа Пола Тринки, эта запись ознаменовала «новую главу» в истории исполнителя и в ней есть «свежесть», которой не хватало всем предыдущим альбомам музыканта, в первую очередь потому, что создавая их Боуи работал, с целью удовлетворения [амбиций] руководителей звукозаписывающих фирм. Работая над «Hunky Dory», он старался угодить самому себе, что нашло отражение в альбоме[22].

Дэрил Исли из BBC Music писал, что на Hunky Dory Боуи обрёл авторский почерк после «копошения в стилях» почти целое десятилетие, и «наконец-то продемонстрировал [свой] огромный потенциал широкой аудитории»[61]. В свою очередь Шрайбер заявил: «„Hunky Dory“ ознаменовал истинное начало того, что станет одной из самых успешных карьер в рок-музыке, породив миллионы одержимых поклонников»[91]. Майкл Галуччи из Ultimate Classic Rock разделял это мнению, отмечая Hunky Dory — это «тот альбом, на котором Боуи начинает становиться тем самым Боуи» с лирической и стилистической тематикой, к которой он будет возвращаться на следующих релизах. Автор подытожил, что все будущие образы Боуи выкристаллизовываются на Hunky Dory[3]. Обозреватель журнала NME Эмили Баркер назвала Hunky Dory альбомом Боуи «лучше других выдержавшим проверку временем», подытожив: «[Его] невероятные способности к написанию песен [продемонстрированные на этой пластинке] убедили нас в том, что он был послан звёздами»[96]. Английский писатель Колин Ларкин назвал Hunky Dory самым «эклектичным» альбомом артиста, ставшим репетицией к его дальнейшим изменениям в музыкальном плане[97]. В 2016 году Джо Линч из Billboard заявил, что Hunky Dory сделался чем-то вроде «шаблона» для лоу-фай инди-поп-альбомов на следующие 25 лет, сославшись на Ариэля Пинка как исполнителя, олицетворяющего влияние пластинки[60].

Многие музыканты отмечали влияние Hunky Dory на своё творчество. В 1999 году Дэйв Стюарт из дуэта Eurythmics так высказался о пластинке: «Мне нравится его звучание. Я до сих пор использую его как своего рода ориентир»[7]. Хотя он признал авторитет других альбомов Боуи, Стюарт отметил что Hunky Dory оказал на него наибольшее воздействие, вспоминая случай, когда он и его партнёрша — Энни Леннокс — вместе с оркестром исполнили «Life on Mars?» вместо одной из их собственных песен на международном концерте[98]. В 2002 году Бой Джордж из Culture Club назвал Hunky Dory записью, которая изменила его жизнь, заявив: «Альбом в целом настолько необычен, так далёк от всего, что вы слышали по радио [до этого]. [При этом] он настолько целостный, что всё сочетается друг с другом»[7]. В интервью Mojo 2007 года KT Tunstall назвала Hunky Dory своим любимым альбомом, сказав: «Это единственная запись, при прослушивании которой я испытала абсолютное благоговение от всего материала, потому что он вызывает столь сильное чувство отрешения и перемещения в другое измерение»[7]. Годом позже в интервью NME Гай Гарви из Elbow назвал Hunky Dory альбомом, который оказал на него наибольшее влияние[7].

Альбом многократно переиздавался. После выпуска на компакт-диске в середине 1980-х[99], в 1990 году Hunky Dory был переиздан лейблами Rykodisc/EMI с бонус-треками, включая неизданную песню «Bombers»[100]. В 1999 году оригинальный альбом был переиздан Virgin/EMI с 24-битным цифровым ремастерингом материала[101]. Этот релиз был переиздан в 2014 году фирмой Parlophone, выкупившей ранее принадлежащий Virgin каталог музыканта[102]. В 2015 году альбом был ремастирован для бокс-сета Five Years (1969—1973)[103][104]. Он был перевыпущен на CD, виниле и в цифровом формате, как часть этого сборника, так и отдельно[105]. В 2021 году Parlophone объявил о новом переиздании Hunky Dory в виде винила с вшитым изображением изображением в честь 50-летия альбома. Релиз этой версии состоялся 7 января 2022 года — в день, когда Боуи должно было исполниться 75 лет. Анонс совпал с выходом нового микса «Changes» за авторством Кена Скотта[106].

Hunky Dory регулярно фигурирует в списках лучших альбомов всех времён. Так, в 1998 году читатели журнала Q присудили пластинке 43-е место в опросе «Лучший альбом всех времён», а в 2000 году это же издание поставило лонгплей на 16-ю строчку списка «100 величайших британских альбомов всех времён»[107]. Запись также была отмечена на 16-й и 23-й позиции рейтинга музыковеда Колина Ларкина «1000 лучших альбомов всех времён» (второе и третье издание, 1998 и 2000 года соответственно)[97][108]. В 2003 году альбом занял 107-е место в списке журнала Rolling Stone «500 величайших альбомов всех времён»[109] number 108 in the 2012 revised list,[110], 108-е в пересмотренном списке 2012 года и 88-е в списке — 2020-го[111]. В 2004 году он занял 80-е место в хит-параде «100 лучших альбомов 1970-х» по версии портала Pitchfork Media[91]. В том же году телеканал VH1 присудил ему 47-ю строчку в списке «100 величайших альбомов всех времён»[112], а в опросе лейбла Virgin Records «1000 лучших альбомов в истории» он занял 16-е место. В январе 2006 года журнал Time вместе с публицистом Джошем Тиранджилом выбрал его в качестве одного из «100 лучших альбомов всех времён», похвалив «стремление Боуи стать богемным поэтом с замашками повесы»[113][114]. В том же году портал Consequence of Sound поместили альбом на 18-е место своего списка «100 величайших альбомов всех времён»[115]. В 2013 году журнал NME присудил пластинке 3-е место в списке «500 величайших альбомов всех времен»[96]. В 2015 году портал Ultimate Classic Rock включил его в список «100 лучших рок-альбомов 1970-х годов»[116]. Помимо этого, лонгплей отметился на 45-м месте «самых крутых» альбомов по версии журнала GQ, а также занял 86-е в списке французского ритейлера Fnac — «величайших альбомом в истории»[107]. Журнал Classic Rock поставил лонгплей на 32-е место списка «100 величайших британских рок-альбомов»[117]. Hunky Dory фигурирует в альманахе 1001 Albums You Must Hear Before You Die[32]. Согласно Acclaimed Music, пластинка занимает 70-е место среди самых знаменитых записей в истории популярной музыки[107].

Все песни написаны Дэвидом Боуи, за исключением «Fill Your Heart» написанной Биффом Роузом и Полом Уильямсом.

1. «Changes» — 3:37
2. «Oh! You Pretty Things» — 3:12
3. «Eight Line Poem» — 2:55
4. «Life on Mars?» — 3:53
5. «Kooks» — 2:53
6. «Quicksand» — 5:08
7. «Fill Your Heart» — 3:07
8. «Andy Warhol» — 3:56
9. «Song for Bob Dylan» — 4:12
10. «Queen Bitch» — 3:18
11. «The Bewlay Brothers» — 5:22

Примечания: В оригинальной версии полноформатной пластинки на первой стороне расположены треки 1—6; на второй стороне — 7—11.

Данные об участниках записи указаны на обложке Hunky Dory, а также в книге биографа Николаса Пегга[7][120].

Комментарии

Источники

• Иган, Шон. David Bowie: встречи и интервью (рус.). — Москва: АСТ, 2017. — 448 p. — ISBN 978-5-17-096480-2.
• Buckley, David. Strange Fascination – David Bowie: The Definitive Story (англ.). — London: Virgin Books, 2000. — 641 p. — ISBN 0-7535-0457-X.
• Buckley, David. Strange Fascination – David Bowie: The Definitive Story (англ.). — London: Virgin Books, 2005. — 566 p. — ISBN 978-0-75351-002-5.
• Cann, Kevin. Any Day Now – David Bowie: The London Years: 1947–1974 (англ.). — Croydon, Surrey: Adelita, 2010. — 336 p. — ISBN 978-0-95520-177-6.
• Carr, Roy; Murray, Charles Shaar. Bowie: An Illustrated Record (англ.). — London: Eel Pie Publishing, 1981. — 120 p. — ISBN 978-0-38077-966-6.
• Christgau, Robert. «B» — Christgau's Record Guide: Rock Albums of the Seventies (англ.). — Boston: Ticknor and Fields, 1981. — 471 p. — ISBN 0-89919-026-X.
• Dimery, Robert. 1001 Albums You Must Hear Before You Die (англ.). — London: Quintet Publishing, 2005. — 960 p. — ISBN 978-1-84403-392-8.
• Doggett, Peter. The Man Who Sold the World: David Bowie and the 1970s (англ.). — New York: HarperCollins, 2012. — 512 p. — ISBN 978-0-06-202466-4.
• Griffin, Roger. David Bowie: The Golden Years (англ.). — London: Omnibus Press, 2016. — 448 p. — ISBN 978-0-85712-875-1.
• Kent, David. Australian Chart Book 1970–1992 (англ.). — St Ives, N.S.W.: Australian Chart Book, 1993. — 444 p. — ISBN 0-646-11917-6.
• Larkin, Colin. All Time Top 1000 Albums (англ.). — London: Virgin Books, 1998. — 304 p. — ISBN 0-7535-0258-5.
• Larkin, Colin. All Time Top 1000 Albums (англ.). — London: Virgin Books, 2000. — 320 p. — ISBN 0-7535-0493-6.
• Larkin, Colin. «Bowie, David» — The Encyclopedia of Popular Music (англ.). — London: Omnibus Press, 2011. — ISBN 978-0-85712-595-8.
• O'Leary, Chris. Rebel Rebel: All the Songs of David Bowie from '64 to '76 (англ.). — Winchester: Zero Books, 2015. — 567 p. — ISBN 978-1-78099-244-0.
• Pegg, Nicholas. The Complete David Bowie (англ.). — London: Titan Books, 2016. — 800 p. — ISBN 978-1-78565-365-0.
• Perone, James E. The Words and Music of David Bowie (англ.). — Westport, Connecticut: Greenwood Publishing Group, 2007. — 198 p. — ISBN 978-0-27599-245-3.
• Roberts, David. The Guinness Book of British Hit Albums (англ.). — London: Guinness Publishing Ltd, 1996. — ISBN 0-85112-619-7.
• Sandford, Christopher. Bowie: Loving the Alien (англ.). — New York: Da Capo Press, 1998. — 400 p. — ISBN 0-306-80854-4.
• Sheffield, Rob. «David Bowie» — Spin Alternative Record Guide (англ.). — New York: Vintage Books, 1995. — 468 p. — ISBN 0-679-75574-8.
• Sheffield, Rob. «David Bowie» — The New Rolling Stone Album Guide (англ.). — New York: Simon & Schuster, 2004. — 930 p. — ISBN 0-7432-0169-8.
• Spitz, Marc. Bowie: A Biography (англ.). — New York: Crown Publishing Group, 2009. — 448 p. — ISBN 978-0-307-71699-6.
• Sullivan, Steve. Encyclopedia of Great Popular Song Recordings (англ.). — Lanham, Maryland: Rowman & Littlefield, 2017. — 830 p. — ISBN 978-1-44225-449-7.
• Trynka, Paul. David Bowie – Starman: The Definitive Biography (англ.). — New York City: Little, Brown and Company, 2011. — 440 p. — ISBN 978-0-31603-225-4.

• Рецензия Blender
• Рецензия Rolling Stone
• Рецензия Роберта Кристгау