Перикл

Перикл принадлежал к древней аттической аристократии, которая вела своё происхождение от мифологических героев. По мужской линии он был представителем знатного жреческого рода Бузигов, основанного, согласно легенде, одним из спутников героя-земледельца Триптолема и предположительно связанного родством с афинской царской династией Кодридов[1]. Резиденция той ветви Бузигов, к которой принадлежал Перикл, находилась в деме Холарг городской триттии филы Акамантида[2], совсем рядом с Афинами, и с этой близостью было связано активное участие семьи в жизни полиса[3]. Один из предков Перикла Арифрон (возможно, прапрадед[4]) был близок к тирану Писистрату, дед Перикла, тоже Арифрон, был пританом (старостой) одной из навкрарий — военных округов Аттики[5].

По женской линии Перикл был потомком Алкмеонидов — одного из самых знатных и влиятельных родов Аттики, происходившего, по разным мнениям, от местных автохтонов или от царей Пилоса в Мессении[6]. Дед Перикла, по одной из гипотез, был женат на представительнице этого рода, сестре реформатора Клисфена и Гиппократа[7]. Сын Арифрона Ксантипп женился на своей предполагаемой двоюродной сестре Агаристе, дочери Гиппократа[8], которая стала матерью Перикла. Для последнего происхождение от Алкмеонидов стало важным и неоднозначным фактором; с одной стороны, его предки по матери были заметно знатнее и влиятельнее предков по отцу, но с другой, их считали ответственными за убийство в VII веке до н. э. сторонников Килона, прибегнувших к защите божества. Поэтому Алкмеониды и их потомки считались «осквернённым», «проклятым» родом, и враги Перикла не раз пытались использовать это против него[9][10].

В числе предков Перикла по матери были и тираны. Агариста получила своё имя в честь бабки по отцу, дочери тирана Сикиона Клисфена[11], а её мать была дочерью Гиппия, тирана Афин. Таким образом, Перикл приходился праправнуком Писистрату; именно с этим могло быть связано внешнее сходство между двумя политиками[12], которое, по словам Плутарха, замечали во времена молодости Перикла «очень старые люди»[13].

Кроме Перикла, у Ксантиппа и Агаристы родились сын Арифрон (кто из братьев был старше, неясно[14]) и дочь, чьё имя неизвестно[15][16][17][11]. Имя Перикл, означающее «окружённый славой», было редким в Афинах и не зафиксировано у других членов семьи; по мнению историка И. Е. Сурикова, оно образовано от имени Периклимен, которое носил легендарный внук Посейдона, один из представителей пилосской династии Нелеидов. Прямой потомок Периклимена Кодр был последним афинским царём и ценой своей жизни спас Аттику от завоевания дорийцами. Возможно, называя сына таким именем, Ксантипп и Агариста подчёркивали древность генеалогической традиции своих родов[18].

Остракон с именем отца Перикла Ксантиппа, сына Арифрона

Перикл родился примерно в 494 или 493 году до н. э.[2] Его детство проходило в тревожной обстановке 80-х годов V века до н. э., когда усилилась персидская угроза и обострилась внутриполитическая борьба[19]. Остракофории, инициированные вождём «народной партии» Фемистоклом, были направлены в первую очередь против Алкмеонидов[20]: в 486 году до н. э. был изгнан Мегакл, дядя Перикла по матери, а в 484 году до н. э. остракизму подвергли отца Перикла[21]. Эти события оставили тяжёлый след в душе мальчика[20] и заставили его осознать высокие риски, связанные с борьбой за власть над Афинами[22]; отсюда боязнь остракизма, которую чувствовал Перикл во взрослой жизни[13].

Ксантиппу пришлось покинуть Аттику, а его семья осталась на родине, сохранив имущество и всю совокупность гражданских прав. Сохранившиеся источники почти ничего не сообщают об этом периоде в жизни Перикла и, в частности, о его образовании[23], но известно, что программа обучения аристократов в то время была довольно поверхностной и не предусматривала углубленное изучение какого-либо предмета[24]. Плутарх пишет, что музыке Перикла учили Дамон и Пифоклид, а философии — Зенон Элейский и Анаксагор[25]. Однако, по современным оценкам, эти люди были примерно ровесниками Перикла, а значит, не могли учить его в юности[24].

В 480 году до н. э., когда Афинам угрожало нашествие персов, подвергнутым остракизму гражданам разрешили вернуться на родину. Ксантипп возглавил афинский флот[26] и одержал победу при Микале совместно со спартанским царём Леотихидом II (479 год до н. э.). Между двумя командующими сложились хорошие взаимоотношения: был даже заключён союз гостеприимства-побратимства, проксения, который действовал и между потомками флотоводцев, включая Перикла[27]. На глазах у последнего в эти годы происходили крайне драматичные события: персы взяли Афины и сожгли акрополь, греки в один день изменили ход войны, разгромив вражеский флот при Саламине, после первых успехов начались раздоры между союзниками, Афинами и Спартой. Всё это должно было подтолкнуть юного аристократа к простым выводам, имевшим принципиальное значение для политического курса, которого он придерживался в зрелом возрасте. Перикл должен был оценить жизненную необходимость для Афин мощных укреплений, которые бы защищали город от нападений со стороны суши, и ключевое значение флота. Кроме того, он должен был понять, что не стоит слишком доверять былым соратникам — в частности, Спарте[28].

В возрасте 18 лет (предположительно летом 476 или 475 года до н. э.) Перикл должен был поступить на военную службу, обязательную для всех афинских юношей. В течение двух лет мобилизованные учились обращаться с оружием и сражаться в строю, участвовали в манёврах и в патрулировании границы, а потом приносили торжественную клятву на верность общине и зачислялись в резерв[29].

Плутарх, рассказывая о молодости Перикла, сообщает, что тот «в походах был храбр и искал опасностей»[13]. О каких именно кампаниях идёт речь, биограф не уточняет, но известно, что в 470-х — начале 460-х годов до н. э. Афины продолжали войну с персами в разных частях Эгеиды. Эти боевые действия не отличались размахом; тем не менее участие в них, по-видимому, обеспечило Перикла опытом, необходимым для продолжения карьеры[30].

Первое упоминание о Перикле относится к 473[31] или 472[32] году до н. э. Молодой аристократ выступил в роли хорега, поставив на свои деньги во время Великих Дионисий тетралогию Эсхила — цикл, включавший трагедии «Персы», «Финей» и «Главк Потнийский», а также сатировскую драму «Прометей-огневозжигатель». По видимому, это было выполнение литургии, унаследованной Периклом от отца, который умер незадолго до этого[33]. Театральные представления во время Великих Дионисий имели огромную общественную значимость, и Перикл добился успеха: поставленные им пьесы заняли в состязании первое место[34].

Как представитель знатного рода, обладатель богатства и разветвлённых родственных связей, Перикл должен был с ранних лет выделяться на общем фоне и принимать активное участие в афинской политической жизни. В молодости он принадлежал к аристократической «партии», образовавшейся примерно в 480 году до н. э. благодаря союзу Алкмеонидов, Филаидов и Кериков и противостоявшей «народной» партии во главе с Фемистоклом. Вероятно, поэтому в трагедии «Персы», которую Перикл поставил на сцене, Фемистокл совсем не упоминается, хотя речь там идёт о Саламинской битве. В 471/470 году до н. э. Фемистокла подвергли остракизму, и в последующие годы самым влиятельным политиком Афин был Филаид Кимон; Перикл, по-видимому, принадлежал к окружению последнего, оставаясь на втором плане[35].

Всё изменилось в 460-х годах до н. э., когда Перикл достиг 30-летнего возраста и получил, таким образом, всю совокупность гражданских прав (в том числе возможность баллотироваться на должность стратега)[36]. В Афинах к тому моменту ощущался дефицит ярких политиков: как пишет Плутарх, «Аристид умер, Феми­стокл был в изгна­нии, а Кимо­на похо­ды удер­жи­ва­ли по боль­шей части вне Элла­ды»[13], так что перед Периклом открылись прекрасные перспективы. Вопреки семейной традиции, сын Ксантиппа повёл себя как сторонник демократии. Это могло быть связано с его политическими взглядами, с идейным влиянием Фемистокла[37], но могло быть и тактическим приёмом в борьбе с вождём аристократической «партии» Кимоном за влияние. Особенно чётко последнюю версию сформулировал Плутарх[38]: по его словам, Перикл выбрал такой политический курс «вопре­ки сво­им при­род­ным наклон­но­стям, совер­шен­но не демо­кра­ти­че­ским. По-види­мо­му, он боял­ся, как бы его не запо­до­зри­ли в стрем­ле­нии к тира­нии, а кро­ме того видел, что Кимон сто­ит на сто­роне ари­сто­кра­тов и чрез­вы­чай­но любим ими. Поэто­му он и зару­чил­ся рас­по­ло­же­ни­ем наро­да, чтобы обес­пе­чить себе без­опас­ность и при­об­ре­сти силу для борь­бы с Кимо­ном»[13].

Перикл часто выступал с речами в Народном собрании и в судах, причём демонстрировал выдающееся красноречие, из-за которого (по одной из версий) получил прозвище «Олимпиец». Он высказывался и против Кимона — сначала осторожно, но постепенно усиливая напор[39]. В 464/463 году до н. э. Перикл впервые занял должность стратега. Вместе с коллегой, Эфиальтом, он предпринял морской поход в Восточное Средиземноморье, контролировавшееся персами, и вернулся домой, не встретив ни одного персидского корабля. Цель этой экспедиции остаётся неясной: возможно, Перикл с Эфиальтом хотели добиться разрыва заключённого незадолго до этого с Ахеменидской державой мирного договора и дискредитировать таким образом Кимона, либо пытались повысить свою популярность внутри полиса, либо их целью было просто продемонстрировать персам мощь Афин[40].

Вскоре после этого похода Кимон был привлечён к суду по делу о взятке. Перикл стал одним из его обвинителей[41][42], но не смог добиться осуждения (463 год до н. э.)[43]. Тем не менее в последующие годы позиции Кимона заметно ослабели из-за внешнеполитических неудач, и на этом фоне активизировалась демократическая «партия» во главе с Эфиальтом, в которой Перикл занимал видные позиции (некоторые исследователи полагают даже, что он был истинным вождём, а Эфиальта использовал для прикрытия[44][45]). Демократы использовали ситуацию, чтобы провести важную политическую реформу — ограничить полномочия Ареопага, главного оплота аристократии и олигархии. Кимон заявил протест, но не нашёл поддержки и был подвергнут остракизму; по разным данным, он ушёл в изгнание до преобразований или сразу после них (461 год до н. э.)[46][47].

Реформу Ареопага античные авторы описывают по-разному. Диодор Сицилийский[48] и Плутарх[49] называют Эфиальта единственным её автором, у Аристотеля[50] Эфиальт — всего лишь первый реформатор, чьё дело после 451 года до н. э. продолжил Перикл[51][52]. Согласно Филохору, Эфиальт отнял у Ареопага все функции, за исключением уголовного судопроизводства; согласно Аристотелю, отняты были «дополнительно приобретённые… права», связанные с «охраной государственного порядка»[50]. Все эти сообщения стали предметом историографической дискуссии, но учёные согласны с тем, что суть изменений состояла в уменьшении власти Ареопага и, соответственно, в усилении власти демоса. Часть полномочий Ареопага перешла к государственному совету, Народному собранию и суду, Ареопаг лишился права надзора за соблюдением законов (др.-греч. νομοφυλακία). Это было достигнуто путём введения магистратуры номофилаков и «жалоб на противозаконие» (др.-греч. γραφή παρανόμων), которые теперь следовало подавать в суд. Если ранее Ареопаг мог отменять решения Народного собрания, то после реформы он лишился этого права. Кроме того, этот орган власти утратил[53][54]:

• право рассмотрения обвинений в преступлениях, которые угрожают государству, — исангелий;
• право проведения докимасий — проверки человека на соответствие определённым критериям перед занятием государственных должностей;
• право рассматривать отчёты должностных лиц.

Благодаря реформе афинская демократия приобрела свой завершённый классический облик. С ней связывают появление самого термина др.-греч. δημοκρατία[55] и наступление так называемого «Периклова века» — времени наивысшего расцвета Афин[56][57][54].

Вскоре после реформы Эфиальт был убит[58]. Обстоятельства его смерти остаются неясными, и некоторые античные авторы (в частности, Идоменей из Лампсака) называют заказчиком убийства Перикла, ставшего теперь вождём демократической «партии». Исследователи не считают эту версию правдоподобной, так как она совершенно не сочетается с репутацией Перикла как великого просвещённого политика, покровителя наук и искусств. По мнению латвийского историка Х. Туманса, убийство Эфиальта стало следствием осторожности Перикла: последний провёл руками своего союзника реформу Ареопага, которую многие афиняне восприняли враждебно, и таким образом подставил Эфиальта под удар, а сам остался в тени[59][60][61][62].

Во внешнеполитической сфере Перикл выступал за экспансию и демонстрацию силы по отношению к Спарте. Он принял активное участие в Малой Пелопоннесской войне (460—445 годы до н. э.) и в первые годы этого конфликта, возможно, избирался стратегом[63]. Впрочем, наиболее влиятельными и прославленными полководцами в той войне были Миронид, Толмид и Леократ, а Перикл (по крайней мере, в начале конфликта) оставался на втором плане[64].

Первое сообщение об участии Перикла в военных действиях связано с битвой при Танагре в 457 году до н. э., когда афинская армия была побеждена спартанцами. Перед боем в лагере афинян появился изгнанник Кимон, который хотел сражаться на стороне соотечественников. Формально он не нарушал при этом закон, так как остракизм предполагал изгнание только из Аттики, а Танагра находилась в Беотии; однако сторонники Перикла заявили, что Кимон, известный своими симпатиями к Спарте, замыслил предательство, и потребовали его ухода. Поэтому Совет Пятисот запретил стратегам принимать Кимона в войско. Изгнанник удалился, а его сторонники продемонстрировали в бою небывалую храбрость[65], чтобы, по словам Плутарха, «подвигами своими оправдаться перед согражданами»[66][67]. Перикл при Танагре тоже «сра­жал­ся осо­бен­но храб­ро, не щадя жиз­ни, и отли­чил­ся перед все­ми»[67] (был ли он тогда рядовым воином или стратегом в подчинении у Миронида, остаётся неясным[68])[69]. Вскоре после этого, видя, что демос сочувствует Кимону, Перикл инициировал принятие закона, разрешавшего этому политику досрочно вернуться в Афины. Таким образом Перикл продемонстрировал политическую гибкость и умение прислушиваться к общественному мнению[70][71].

Вторая описанная в источниках военная кампания с участием Перикла датирована 455[72] или 454/453[73] годом до н. э. Перикл (на тот момент стратег) получил под своё начало флот в 50 или 100 кораблей с тысячей гоплитов на борту. Выйдя из гавани Паги в Мегариде, он направился к Сикиону, разбил местных жителей и осадил их город, но вскоре снял осаду, так как узнал о приближении спартанской армии[74]. Затем Перикл добился (по одной из версий античной традиции) перехода на сторону Афин региона Ахея на севере Пелопоннеса, переправился через Коринфский залив в Центральную Грецию и опустошил Акарнанию. Узнав о тяжёлых поражениях афинян в Египте, он был вынужден снять осаду с союзных Коринфу Эниад и вернуться домой[75][76][72][77].

Следующая военная экспедиция под командованием Перикла стала частью Второй Священной войны. Союзники Афин фокидяне заняли священный для греков город Дельфы, спартанцы его освободили, и тогда на Дельфы двинулось войско афинян под командованием Перикла, вернувшее этот город под власть Фокидского союза[78][79]. Боевые действия прошли в промежутке между 449 и 447 годами до н. э.[80] Афиняне в результате получили особые права при посещении Дельфийского оракула[81][79].

Вмешательство Афин в дельфийские дела было негативно воспринято в других греческих полисах. По всей видимости, это стало одной из причин восстания в 447 году до н. э. в Беотии, которая до этого 10 лет находилась под контролем Афин. В Народном собрании Толмид (возможно, при поддержке Клиния) настаивал на походе против восставших. Перикл возражал, утверждая, что Афины не смогут удерживать в повиновении многолюдные и богатые территории Центральной Греции, и предлагал хотя бы отложить поход[82]; возможно, он понимал, что попытка удержать Беотию закончится тяжёлым поражением[83][84]. Однако Толмиду удалось убедить афинян в необходимости похода. Он лично возглавил армию, попал в засаду и в битве при Коронее был разгромлен и убит[85][86][87][84]. Беотия оказалась навсегда потерянной для Афин[88][89].

Карта Греции с указанием основных союзов, которые сложились по окончании Малой Пелопоннесской войны

Поражение Толмида привело к восстанию на Эвбее. Афинская армия во главе с Периклом переправилась на остров, но в это время взбунтовались Мегары, на помощь которым пришла спартанская армия под командованием царя Плистоанакта. Спартанцы вторглись в Аттику, опустошили страну и дошли до Элевсина и Фриасийской равнины в непосредственной близости от Афин[90][91][92]. Ситуация стала очень серьёзной, так что Периклу пришлось вернуться с Эвбеи; он не решился вступить в бой с сильным врагом, но Плистоанакт вскоре сам увёл армию домой (446 год до н. э.)[93]. Некоторые античные авторы утверждают, будто Периклу удалось подкупить царя и его советника Клеандрида. Историки, как правило, относятся к этим сообщениям скептически, хотя некоторые не исключают подкуп[94]. Существует и гипотеза о том, что Плистоанакт действительно вёл переговоры с Периклом, но не о взятке, а о заключении мира на выгодных для Спарты условиях[95][96][97].

Вскоре был заключён Тридцатилетний мир[98][99][100], по условиям которого афиняне отказывались от всех земель и городов, занятых ими на Пелопоннесе и в Мегариде[101][100], но Спарта признавала их власть над членами морского союза. По оценкам как древних авторов, так и современных антиковедов этот договор был блестящей дипломатической победой Афин: они потеряли только то, что не могли удержать с более слабой (по сравнению со спартанской) армией, сохранили своё господство в Эгейском море и возможность беспрепятственно завозить зерно из Причерноморья[102]. Однако мир был крайне шатким. В условиях, когда установился баланс двух сил, Пелопоннесского и Афинского союзов, любой конфликт между второстепенными участниками этих коалиций мог стать началом общегреческой войны. Плутарх утверждает со ссылкой на Теофраста, что Перикл после заключения договора ежегодно посылал в Спарту большую сумму денег в качестве взятки, с помощью которой он оттягивал начало нового конфликта[103]. Возможно, это только пересказ слухов, но в афинском бюджете в это время действительно появилась статья расходов «на необходимое» (др.-греч. εις то δέον), по которой Перикл ежегодно без отчёта расходовал 10 талантов[104][105].

После заключения мира со Спартой Перикл без труда подавил антиафинское восстание на Эвбее[106].

Ещё во время борьбы с Кимоном Перикл начал серию политических реформ, которые продолжились в 450-х годах до н. э. и ознаменовали собой важный этап демократизации Афин[107]. В частности, он ввёл мистофорию — плату за исполнение магистратур. Сначала это новшество распространялось только на присяжных, заседавших в гелиэе, позже — на членов Совета пятисот и на множество других должностей. В результате расширился доступ к политической деятельности для бедных граждан, а аристократия утратила негласную монополию на главные посты в государстве. Важным шагом в том же направлении стал допуск к архонтату зевгитов — третьего и самого многочисленного класса афинских граждан (457 год до н. э.). С определённого момента избираться архонтами могли даже феты (беднейшие граждане): им достаточно было промолчать о своём статусе во время жеребьёвки[108].

Порядок избрания должностных лиц был изменён таким образом, что у знати осталось намного меньше возможностей повлиять на исход процедуры. Присяжных гелиэи начали выбирать тайным голосованием, а не открытым; всё чаще магистратов разных уровней выбирали не голосуя, а бросая жребий (этот вариант считался в древности более демократичным). Даже избрание кандидатов для жеребьёвки, происходившее по демам, было отменено, что стало ещё одним ударом по позициям аристократии. В 453 году до н. э. появились «судьи по демам» — судебные коллегии, которые выезжали из Афин в сельскую местность, чтобы рассматривать тяжбы между местными жителями. Благодаря этому укреплялся авторитет центральной власти, а сельская знать теряла свои позиции. В результате этих реформ заметно уменьшилось и значение имущественных классов, учреждённых при Солоне[109].

Народное собрание теперь собиралось чаще, чем раньше. Примерно в 460 году до н. э. собрания перенесли с рыночной площади, где они мешали повседневной городской жизни, на холм Пникс; там появилось специальное сооружение с трибуной для ораторов и скамьями для зрителей[109].

Ещё одно важное новшество, введённое Периклом, — закон о гражданстве, принятый в 451/450 году до н. э. Он предусматривал, что полноправным афинянином может считаться только тот, кто доказал своё происхождение от афинских граждан как по отцу, так и по матери. До этого учитывались только предки по мужской линии, и новшество могло стать очередным ударом по родовой знати, так как аттические аристократы нередко женились на знатных чужеземках[110]. Например, Кимон по матери был внуком фракийского царя, а потому мог оказаться перед угрозой потери гражданства (впрочем, неизвестно, имел ли закон Перикла обратную силу). Данный закон превратил гражданский коллектив Афин в закрытое сообщество, члены которого могли пользоваться всеми благами демократии[111]. Перикл же благодаря своим реформам стал со временем лидером демократических Афин[112].

Политический строй, при котором широкие массы граждан участвовали в управлении, был весьма дорогостоящим. Афины обладали необходимыми средствами благодаря форосу — взносам полисов-членов Афинского морского союза в общесоюзную казну[113]. В 454 году до н. э., когда греки были разгромлены в Египте, Перикл под предлогом усилившейся персидской угрозы добился переноса этой казны из Делоса в Афины. В результате военный союз-симмахия превратился в Афинскую морскую державу, а форос — в дань, которой афиняне распоряжались по своему усмотрению[114][115]. В изложении Плутарха Перикл так высказался об этом: «Афиняне не обязаны отдавать союзникам отчёт в деньгах, потому что они ведут войну в защиту их и сдерживают варваров, тогда как союзники не поставляют ничего — ни коня, ни корабля, ни гоплита, а только платят деньги; а деньги принадлежат не тому, кто их даёт, а тому, кто получает, если он доставляет то, за что получает»[116].

С определённого момента Перикл стремился сделать Афины крупнейшим религиозным и культурным центром Эллады. Сразу после подписания Каллиева мира, положившего конец 50-летним греко-персидским войнам (449 год до н. э.), политик внёс, по словам Плутарха, «предложение о том, чтобы все эллины, где бы они ни жили, в Европе или в Азии, в малых городах и больших, послали на общий съезд в Афины уполномоченных для совещания об эллинских храмах, сожжённых варварами, о жертвах, которые они должны принести за спасение Эллады по обету, данному богам, когда они сражались с варварами, о безопасном для всех плавании по морю и о мире»[117]. Таким образом, Перикл предлагал созвать общегреческий конгресс и обсудить на нём вопросы послевоенного устройства (главным образом религиозного характера)[118]. Если бы эта идея была реализована, Афины смогли бы стать главным религиозным центром Греции, оттеснив Дельфы, но Спарта и (под её влиянием) другие члены Пелопоннесского союза отказались прислать своих представителей. В итоге конгресс не состоялся[118][119].

Эта неудача оказалась на руку Афинам: они показали свою приверженность идее греческого единства, а теперь могли открыто преследовать свои интересы. Поскольку провести «совещание об эллинских храмах» не удалось, Перикл в 447 году до н. э. предложил начать восстанавливать храмы в Афинах, не согласуя этот процесс с другими полисами. Его инициатива была одобрена, и началось грандиозное строительство. Надзирал за работами сам Перикл, лично вникавший во все детали[120][121], а главным архитектором стал Фидий[122].

Реконструкция Афинского Акрополя V века до н. э. и его современный вид

Строительство шло по единому плану, в основе которого лежала идея прославления богини Афины, покровительницы полиса. На западном подъёме на Акрополь под руководством Мнесикла были воздвигнуты Пропилеи — крытая колоннада из мрамора, которая вела на вершину и была увенчана небольшим храмом богини победы Ники. В центре площади появилась колоссальная бронзовая статуя Афины Промахос (Защитницы) работы Фидия; о ней говорили, что гребень шлема богини и наконечник её копья виден морякам, проплывающим мимо Суния (юго-восточной оконечности Аттики). В южной части Акрополя архитекторы Калликрат и Иктин построили храм Афины Парфенос (Девы), известный как Парфенон. Фидий с учениками украсил стены этого храма фризом, изображающим торжественное шествие во время Панафиней, и изваял из слоновой кости и золота статую богини[123][124][125].

Ещё одной новой постройкой на Акрополе стал Эрехтейон — небольшой храм, в котором хранились главные святыни полиса (в том числе палладиум). К югу от Акрополя появилось сооружение для музыкальных состязаний — Одеон, построенный из дерева и имевший форму шатра или шлема; его из-за этого часто называли Периклов шлем. Неподалёку появился театр Диониса, на агоре был достроен Гефестейон (святилище бога кузнечного ремесла), новые храмы были воздвигнуты в Элевсине[126] и Рамнунте. Полностью программа строительства была реализована только к концу V века до н. э., когда Перикла уже не было в живых, но политик успел увидеть Парфенон и Пропилеи, достроенные к 432 году до н. э.[120][127]

Инициированное Периклом строительство имело важные последствия. Афины благодаря «зда­ниям, гран­ди­оз­ным по вели­чине, непо­д­ра­жае­мым по кра­со­те»[128], преобразились, стали неформальной столицей Греции, «Элладой Эллады»[129]. Местная беднота получила практически постоянную работу, дававшую хороший заработок; по словам Плутарха, Перикл задумал строительство в том числе для того, чтобы получить возможность распределять общественные деньги между беднейшими гражданами[130][131]. В результате укреплялась социальная база демократического строя и усиливалась популярность самого Перикла[132].

После смерти Кимона в 450 году до н. э. лидером аристократической группировки стал его зять Фукидид, сын Мелесия. Начался новый этап борьбы между двумя «партиями», причём Фукидид в этой борьбе опирался исключительно на знать (И. Е. Суриков пишет даже о создании аристократической гетерии[133]), а Перикл использовал своё влияние на демос, претендуя на роль выразителя интересов всего полиса. Существует мнение, что именно к этому периоду, 440-м годам до н. э., относится рассказ Плутарха о новом политическом стиле Перикла[134]. Последний «пере­ме­нил… весь свой образ жиз­ни. В городе его видели идущим лишь по одной дороге — на площадь и в Совет. Он отказался от приглашений на обеды и от всех такого рода дружеских, коротких отношений, так что во время своей долгой политической деятельности он не ходил ни к кому из друзей на обед; только, когда женился его родственник Эвриптолем, он пробыл на пире до возлияния и тотчас потом встал из-за стола»[13]. Перикл демонстративно разорвал связи с родственниками-аристократами, отдалился от всех сограждан, а его друзьями стали метэки Анаксагор, Протагор, Геродот и другие. Теперь он позиционировал себя как чисто публичную личность, которая ни при каких условиях не поступится законностью и интересами государства ради дружеских или родственных связей[135].

Между двумя «партиями» регулярно происходили столкновения в связи с разными проблемами внутренней и внешней политики. Так, Фукидид и его сторонники были категорически против масштабного строительства на Акрополе, заявляя, что это бессмысленное и нецелевое расходование средств, собранных с союзников на военные нужды. Они были уверены, что эксплуатация членов морского союза чрезмерна[136]. Однако Перикл был заметно более влиятелен, и аристократическая группировка, как правило, не могла помешать его политическому курсу[137].

Один из эпизодов межпартийной борьбы связан с основанием Фурий — колонии в Великой Греции, недалеко от разрушенного кротонцами Сибариса. По-видимому, Перикл стремился сделать этот город орудием афинской экспансии на западе, в то время как Фукидид хотел сделать колонию панэллинской, то есть добивался реального равноправия колонистов из разных полисов[138]. Примерно в 446 году до н. э. Афины направили на помощь сибаритам 10 кораблей во главе с прорицателем Лампоном и Ксенокритом (оба принадлежали к периклову окружению). Это должно было означать очередную победу Перикла, однако вскоре Афины сами обратились к пелопоннесцам и эллинам из других регионов с просьбой прислать в Великую Грецию своих колонистов. В итоге образовалась колония, в которой афиняне, по-видимому, контролировали только одну из 10 фил — Афинию. Первоначальный замысел Перикла по созданию форпоста Афин в Италии провалился[139][140].

Существует гипотеза о том, что этот поворот в судьбе Фурий стал следствием временного усиления Фукидида в Афинах: Перикл не был переизбран стратегом в 444 или 443 году до н. э., Фукидид ненадолго пришёл к власти и успел сделать Фурии панэллинской колонией[141]. Однако вскоре, в 444 или 443 году до н. э. (альтернативные датировки — 445, 442, 438—436 годы до н. э.[142]) Перикл счёл момент удобным, чтобы инициировать остракофорию. Для него это был крайне рискованный шаг, так как гипотетическая угроза изгнания нависла и над ним, но именно Фукидид набрал больше всего голосов и был вынужден удалиться в изгнание[143][144].

Остракизм Фукидида стал несомненной победой Перикла и переломным моментом в его политической карьере. Плутарх пишет, что «после падения Фукидида и изгнания его остракизмом он [Перикл] не менее пятнадцати лет обладал непрерывной, единоличной властью, хотя должность стратега даётся на один год»[145]. Этот отрывок историк Т. Уэйд-Гири трактует как указание на 15 стратегий, следовавших одна за другой[146]. Власти Перикла внутри полиса в этот период ничто не угрожало: вероятно, сторонники Фукидида, ощущая свою слабость, не предпринимали никаких действий, но готовились к реваншу[147].

Афины и их союзники в 431 году до н. э.

С 443 года до н. э. Перикл ежегодно занимал должность стратега. Около 15 лет он обладал безусловным лидерством в Афинах, превратившись, согласно выражению историка Эдуарда Мейера, «из главы партии в правителя государства»[148]. При этом формально Перикл был только одним из ежегодно избираемых магистратов, членом коллегии, включавшей 10 стратегов, и не имел никаких чрезвычайных полномочий, так что его влияние основывалось исключительно на его личном авторитете[149].

Под управлением Перикла Афины развивали экспансию в разных направлениях. Так, на западе они стремились усилить свои позиции в Сицилии и Южной Италии. Ещё в 450-е годы до н. э. афиняне заключили союз с Эгестой, затем — с Регием, Леонтинами, возможно, Метапонтом и Неаполем в Кампании. Фактически эта политика противоречила условиям Тридцатилетнего мира 446 года до н. э., так как речь шла о сфере влияния Коринфа, главного союзника Спарты; интересы коринфян задевались афинской конкуренцией[150]. После неудачи, связанной с основанием Фурий как панэллинской колонии, Афины на время остановили экспансию в регионе[151], но в Фуриях при жизни Перикла оставалась достаточно сильная проафинская «партия»[152].

Одной из главных сфер афинских интересов было северное побережье Эгейского моря — регион, богатый корабельным лесом и металлами (включая золото и серебро), расположенный на пути в Понт. Ряд местных городов входил в состав Афинского союза[153]. Интересы последнего противоречили македонским, так что Периклу приходилось ради беспрепятственной колонизации региона вмешиваться в династические распри между потомками царя Македонии Александра Пердиккой и Филиппом[154]. Чтобы упрочить своё влияние, в 430-х годах до н. э. афиняне основали в этих местах две колонии — Брею и Амфиполь, с помощью которых планировалось удерживать под контролем Халкидику и стратегически значимую переправу через реку Стримон[155].

Важным событием в ходе афинской экспансии стала Понтийская экспедиция Перикла. О ней сообщает только Плутарх[156], но учёные (за редкими исключениями) всё же признают этот поход историческим событием. По всей видимости, информацию о нём Плутарх почерпнул из несохранившихся трудов Феопомпа[157]. Причерноморье интересовало афинян как один из трёх потенциальных источников привозного зерна наряду с Египтом и Великой Грецией. Его важность чрезвычайно выросла в связи с превращением Афин в один из самых населённых городов Эллады, а также в связи с поражением египетской экспедиции и провалом колонизационной политики Перикла в Фуриях. К тому же афиняне контролировали торговые пути из Эгейского моря в Чёрное море, не имея там серьёзных конкурентов. Ещё в 447 году до н. э. Перикл вывел тысячу афинских колонистов в область Херсонеса Фракийского и построил укрепления, чтобы обезопасить этот полуостров от набегов фракийцев[76][158]. В ходе Самосской войны Афины установили контроль над Византием и соответственно над Боспором Фракийским — воротами в Чёрное море[151][159].

Руины столицы Боспорского царства Пантикапеи

Понтийскую экспедицию чаще всего датируют 437 или 436 годами до н. э., но некоторые исследователи говорят о 435 годе до н. э. как возможной дате[160]. Афинскую эскадру возглавил сам Перикл[161]. Достоверно известно, что афиняне побывали в Синопе и Амисе, где основали колонии — клерухию и апойкию соответственно[160]. В Синопе были оставлены 13 кораблей для борьбы с изгнанным тираном Тимесилеем[162]. Единого мнения о маршруте экспедиции у исследователей нет. Большинство полагает, что главной целью афинян было Боспорское царство как крупнейший экспотёр зерна в регионе[156]. При этом И. Суриков предположил, что на пути в Боспор Перикл проплыл вдоль западного побережья Чёрного моря, где принял в Афинский союз Ольвию, Аполлонию Понтийскую и другие города; М. Высокий считает, что на обратном пути афиняне прошли вдоль всего восточного побережья Чёрного моря, основав ещё ряд колоний (в том числе крупных)[163]; по версии В. Строкина, Перикл плыл в Боспор по кратчайшему маршруту, но в ходе экспедиции вовлёк в Афинский союз многие полисы на южном побережье Малой Азии[164].

С проблемой маршрута связаны споры о результатах экспедиции: есть и скептики, и сторонники версии о масштабных успехах афинского флота, и приверженцы «золотой середины». Афины действительно могли расширить свою морскую державу (в том числе за счёт форпостов на северном побережье Чёрного моря), упрочить контроль над хлебной торговлей и наладить дружеские отношения с Боспором, но для всего этого, возможно, понадобилась целая серия походов, данные о которых оказались утрачены[165]. Главным результатом экспедиции могло стать превращение Эгейского моря во «внутреннее море» Афинского союза, который теперь выглядел как сплочённая и мощная держава с обширной сферой влияния[161][166].

Командующий флотом Самоса — философ Мелисс (Нюренбергская хроника)

В 441 году до н. э. между двумя входящими в Афинский морской союз полисами, Милетом и Самосом, началась война, победу в которой одержали самосцы. Милетяне, в свою очередь, при поддержке оппозиционных, ранее изгнанных из города самосских демократов, отправили посольство в Афины[167][168]. Ситуация привлекла внимание афинского демоса, так как создавала нежелательный прецедент военных столкновений между членами Афинского морского союза. Также в Афинах увидели возможность покончить с широкой автономией богатого и сильного Самоса, подчинить его своей власти. Официальным поводом начала военных действий стал отказ самосцев от третейского посредничества Афин[167]. Согласно Плутарху, виновницей начала войны стала возлюбленная Перикла уроженка Милета Аспасия, которая уговорила «первого гражданина» помочь своему родному городу[169][170][168].

В начале лета 441 года до н. э. сорок афинских кораблей под командованием Перикла отплыли к Самосу и без боя заняли город[171]. Они отстранили от власти олигархов[172], установили демократическое правление, взяли заложников, которых отправили на Лемнос, наложили на островитян контрибуцию, после чего вернулись домой. Согласно Плутарху, Перикла безуспешно пытались подкупить персы, чтобы тот передал им город; самосцы, чтобы им не вводили демократию; заложники, чтобы остаться дома[173][174][169][167].

Действия афинян вызвали негодование местных жителей. Самосцы предпочитали олигархическое правление демократии. Изгнанные с острова аристократы заручились поддержкой персидского сатрапа Лидии Писсуфна и захватили власть на Самосе[175][176][169][167]. Первым делом они отправили посольства в Спарту с просьбой о помощи. Для Афин такое развитие событий предполагало возможность широкой антиафинской коалиции с участием Спарты и империи Ахеменидов. Также возникла угроза восстания других подконтрольных полисов в Эгейском море. В 440 году до н. э. к Самосу был отправлен сильный флот под командованием Перикла[177].

В морском сражении в начале мая[171] 440 года до н. э. Перикл одержал победу над самосским флотом, после чего приступил к осадным работам. В это время афиняне получили известия, что на помощь Самосу приближается персидский флот. Взяв с собой шестьдесят триер, Перикл вышел им навстречу, стремясь перехватить их как можно дальше от Самоса. По мнению Плутарха, Перикл совершил оплошность, так как ослаблением афинян не преминули воспользоваться самосцы. Их военачальник Мелисс убедил сограждан совершить вылазку. В морском бою самосцы потопили сторожевые корабли и взяли много пленных. Блокада была прорвана, и город получил возможность пополнить запасы для следующей осады[178].

В историографии обсуждается вопрос относительно действий персов во время Самосской войны. Угроза начала войны со стороны империи Ахеменидов против Афин была высокой. Этим можно объяснить отплытие Перикла из-под Самоса. Афинский стратег стремился не допустить вражеский флот в Эгейское море, так как его появление могло спровоцировать восстания в других полисах морского союза. Историк С. Эдди предположил, что персидский флот действительно совершил демонстративное плавание вдоль линии, которая, согласно условиям Каллиева мира, была установлена в качестве морской границы между владениями греческих полисов и империей Ахеменидов. Не исключена возможность того, что слухи о персидской угрозе инспирировали самосцы. Также обсуждается возможность подготовки к войне со стороны сатрапа Писсуфна, который, не получив разрешения на её начало со стороны царя царей Артаксеркса, был вынужден лишь наблюдать за происходящими на Самосе событиями[178][179][180][181].

Перикл, узнав о событиях под Самосом, срочно вернулся обратно. К тому же, сообщения об угрозе со стороны персидского флота оказались ложными. В очередном морском сражении Перикл победил Мелисса и вновь блокировал город. Во время осады афинские войска использовали осадные машины, бывшие тогда новинкой военной техники. В лагере также находился механик Артемон из Клазомен, которого в античной традиции называли первым изобретателем осадных орудий. Самосцы, согласно античным источникам, продержались девять месяцев, после чего в начале 439 года до н. э.[182] предприняли безуспешную попытку вырваться из порта. Потеряв надежду на спасение, город сдался[183][184][178]. По версии Диодора Сицилийского, афиняне при помощи осадных машин, изобретённых Артемоном, разрушили стены, после чего захватили город[185].

Плутарх со ссылкой на Дурида Самосского рассказывает о жестокости, с которой действовал Перикл во время Самосской войны. Он приказывал ставить пленным на лбу клеймо. Впрочем, самосцы поступали с захваченными афинянами таким же образом. После победы афинский стратег привёз самосских военачальников в Милет, где сначала продержал их десять дней в оковах, а затем приказал убить и оставить тела без погребения. Самосец Дурид не мог быть беспристрастным в вопросе, который непосредственно касался его родного острова. Также он не был современником событий. В связи с этим данное сообщение в историографии считается недостоверным[186][187].

Захватив город, Перикл первым делом покарал зачинщиков восстания. Афиняне заставили самосцев срыть стены и выдать флот. Часть земельных наделов олигархов была конфискована. Во время надгробной речи в Афинах в честь павших Перикл назвал их подобными богам: «Ведь и богов мы не видим, …, но по тем почестям, которые им оказывают, и по тем благам, которые они нам даруют, мы заключаем, что они бессмертны; эти черты свойственны и тем, которые погибли в бою за отечество»[188][189]. Плутарх передаёт обращённые к Периклу слова сестры Кимона Эльпиники. Женщина с издёвкой сказала, что подвиги Перикла действительно достойны восторгов, так как он погубил много достойных граждан в войне с родственным и союзным островом. На это «первый гражданин» процитировал Архилоха: «Не стала бы старуха мирром мазаться». Это обозначало, что Эльпинике также неприлично вмешиваться в государственные дела, как и старухе мазаться мирром[186].

Сам Перикл, согласно Плутарху, который цитирует Иона Хиосского, очень гордился победой над Самосом. Античный историк приводит слова «первого гражданина»: «Агамемнон в десять лет взял варварский город, а я в девять месяцев покорил первых, самых сильных ионян»[186]. Современные историки подчёркивают, что у Перикла не было особых поводов для хвастовства. Расправа над союзным городом при явном преимуществе сил и средств в течение девятимесячной осады не представляет собой грандиозного подвига. Однако ничего более заметного в полководческом «багаже» Перикла просто не было[190].

В конце 430-х годов до н. э. против близких к Периклу людей был инициирован ряд судебных процессов. Враги знаменитого стратега, не имея возможности нанести ему какой-либо вред, отыгрывались на его близких. Этим они подготавливали общественное мнение к тому, что раз друзья Перикла порочны и преступны, то и сам он «не без греха». Историки отмечают, что серьёзные внутриполитические проблемы у Перикла возникли по истечении срока изгнания Фукидида. Первым, кто попал под удар, был софист и теоретик музыки Дамон. Об его изгнании из Афин путём остракизма свидетельствуют Аристотель[191], называя его Дамонидом, Плутарх, причём неоднократно[192][193][194], и другие античные источники[195]. Достаточно красноречивым выглядит фраза из сочинения Плутарха «Аристид»: «ведь и Дамон, учитель Перикла, отправился в изгнание за то, что казался согражданам чересчур разумным»[193]. Из этих сообщений бесспорно следует, что причиной остракизма Дамона стала его близость к Периклу. Историк А. Раубичек на основании изучения источников датировал это событие 430-ми годами до н. э., хотя существуют и другие оценки времени остракизма Дамона, как более ранние, так и более поздние[196]. Не все историки признают историчность остракизма Дамона[197].

Также под удар попала возлюбленная Перикла Аспасия. Её непосредственным обвинителем выступил комедиограф Гермипп. Он поставил в вину возлюбленной Перикла «нечестие» и содержание притона. Аспасия, как женщина, да ещё и метэк, не могла выступать в афинском суде. Роль защитника-простата взял сам Перикл. По свидетельству Плутарха и Афинея, которые цитировали Эсхина и Антисфена, он «вымолил ей пощаду, очень много слёз пролив за неё во время разбирательства дела»[198][199][200]. Не исключено, что весь процесс над Аспасией является позднеантичной выдумкой[201]. Согласно ещё одной гипотезе, данные о реальном процессе могли смешаться с обвинениями в адрес Аспасии, высказанными в комедиях (в частности, в пьесах Гермиппа)[202].

Также в античных источниках содержатся противоречивые данные о суде над учителем Перикла — знаменитом натурфилософе Анаксагоре. Его обвинителем выступил Клеон или Фукидид. Возможно, имел место кратковременный союз между радикальными демократами, которых представлял Клеон, и аристократической партией во главе с Фукидидом. Анаксагору вменяли в вину «безбожие», так как он называл Солнце «огненной глыбой», что противоречило традиционным представлениям о боге Гелиосе, а также «персидскую измену». По одной версии, его защитником выступал сам Перикл. Афинский стратег спросил: «Даёт ли его, Перикла, жизнь какой-нибудь повод к нареканиям?» Получив отрицательный ответ, сказал: «А между тем, я ученик этого человека. Так не поддавайтесь клевете и не казните его, а послушайтесь меня и отпустите». По другой версии, Перикл помог философу бежать из Афин до суда. В итоге Анаксагора признали виновным. Его приговорили к уплате штрафа в пять талантов и изгнанию, либо заочно вынесли смертный приговор[203][204][205][206].

Под удар попал и друг Перикла знаменитый архитектор Фидий. Согласно позднеантичным источникам, его вначале обвинили в краже золота, которое ему выделили для постройки статуй. Когда архитектор смог доказать невиновность, ему было предъявлено обвинение в том, что на щите статуи Афины Парфенос, в наиболее сакральном месте Древних Афин, он изобразил себя и Перикла. Фидия посадили в тюрьму, где он и умер при невыясненных обстоятельствах: либо от болезни, либо от яда[207].

Развязыванию Пелопоннесской войны способствовали три инцидента, произошедшие во второй половине 430-х гг. до н. э. В 433 г. до н. э. Керкира, остров в Ионическом море, в борьбе со своей метрополией — Коринфом — обратилась за помощью к афинянам. Афиняне приняли керкирян благосклонно и заключили с ними оборонительный союз[208]. Это привело к возмущению коринфян, которые посчитали этот союзный договор вмешательством в их внутренние дела. С Керкирой связан эпизод со стратегом Лакедемонием, который, по мнению историков, даёт возможность воспроизвести личные качества и методы политической борьбы Перикла. По инициативе Перикла сына его бывшего политического оппонента Кимона Лакедемония отправили во главе эскадры из десяти кораблей в область Керкиры. Таким образом Перикл не только нарушил условия мирного договора между Афинским и Пелопоннесским союзами, но и сознательно «подставил» Лакедемония. Отношения между домом Кимона и спартанцами были дружественными. Соответственно, Лакедемония можно было обвинить в измене в случае неудачи похода, либо испортить его отношения со спартанцами при успехе. К тому же, флот из десяти кораблей был слишком мал, чтобы представлять какую-либо реальную угрозу для противника. Перикл опасался детей Кимона, которые могли бы, учитывая происхождение, стать во главе аристократической оппозиции. Поэтому он актуализировал слух, возможно им же и инспирированный, о незаконнорожденности Лакедемония с братьями. В свою защиту дети Кимона подчёркивали знатное происхождение своей матери Исодики из Алкмеонидов. В это же время «случайно» был вновь поднят вопрос о наследственной «скверне» этого рода, что снова дискредитировало сыновей Кимона и Лакедемония в частности[209][210][211]. Историк П. Д. Родс считал, что Лакедемоний мог быть обязанным своим назначением тем афинянам, которых не устраивала готовность Перикла идти на конфронтацию с Пелопоннесским союзом[212].

В 432 году до н. э. афиняне приказали Потидее, входившей в Афинский морской союз колонии коринфян, разорвать все связи с метрополией[213]. Потидейцы подняли восстание и заявили о своём выходе из союза[214]. В ответ афиняне осадили Потидею[215], а коринфяне в помощь ей отправили военный отряд добровольцев, что ещё более ухудшило отношения Афин и Коринфа[216].

В 433—432 годах до н. э. Афины ввели жёсткие экономические санкции против Мегары, которая в 446 году до н. э. перешла на сторону Спарты. Перикл провёл через Народное собрание псефизму, по которой купцам Мегары было запрещено торговать на рынках Аттики, а их кораблям — заходить в порты Афинского морского союза[217]. Экономика Мегары быстро пришла в упадок[218]. Большинство античных источников называют истинными причинами декрета личные мотивы Перикла. Диодор Сицилийский объяснял мегарскую псефизму желанием Перикла переключить внимание народа на внешнеполитические вопросы, тем самым решив собственные проблемы[219]. Современные учёные приводят несколько версий относительно принятия мегарской псефизмы. По одной из них, Перикл стремился вынудить Мегару покинуть Пелопоннесский союз и вновь стать одним из союзных Афинам полисов. По другой, Афины стремились заблокировать доступ пелопоннесцам к необходимым для создания морского флота товарам[220]. Перикл был уверен, что доведённые до голода блокадой мегарцы будут вынуждены пойти на все необходимые Афинам уступки[221]. Кроме непосредственно Мегары, от псефизмы сильнее других членов Пелопоннесского союза пострадал Коринф. Торговая блокада города на восточном побережье Коринфского перешейка нарушала торговые пути через Коринф[221].

Война между Спартой и Афинами назревала в течение длительного времени. Балансирование на грани могло продолжаться и далее, если бы не настойчивые требования недовольных действиями и внешней политикой Афин членов Пелопоннесского союза Коринфа и Мегары начать военные действия. Спартанцы пригласили в 432 году до н. э. на собрание как афинян, так и своих союзников. После того, как обе стороны высказались, представители спартанских властей удалились на совещание[222]. На нём выступили царь Архидам и эфор Сфенелаид. Первый настаивал на том, что Спарта не готова к войне и выступал за её отсрочку. Второй был сторонником немедленного объявления войны. Спартанцам приходилось также учитывать ультиматум Коринфа, который заявил, что если война не начнётся, то он выйдет из Пелопоннесского союза[223]. Возобладала позиция Сфенелаида, и большинство членов совета высказались за начало военных действий с Афинами[224][225][226].

Между решением начать войну и непосредственно началом военных действий прошло около года. За это время из Спарты в Афины было отправлено по меньшей мере два посольства. Первое, по всей видимости, имело лишь пропагандистские задачи, так как выставило изначально невыполнимые требования, среди которых было изгнание Перикла[227][228]. Следующее посольство было настроено более конструктивно. Спартанцы высказали ряд требований, основным из которых было отменить или приостановить действие Мегарской псефизмы. Согласно Плутарху, главным противником уступок спартанцам был Перикл. Он сослался на закон, которым запрещалось уничтожать доски с законами. Тогда член спартанского посольства Полиалк предложил: «А ты не уничтожай доску, а только переверни её: ведь нет закона, запрещающего это»[217][229]. Хоть эти слова и показались остроумными (предлагалось не отменять режим антимегарских санкций, а просто их не соблюдать, то есть пойти на разумный компромисс и снизить политическую напряжённость), афиняне не уступили. Фукидид передаёт речь Перикла, в которой тот указывал на неизбежность войны. Также Перикл доказывал, что уступки лишь ослабят Афины и не предотвратят войны. Более того, если спартанцы начнут войну, то именно Афины выйдут из неё победителями[230]. Впоследствии из-за непримиримой позиции и нежелания идти на уступки афинского стратега стали считать главным и чуть ли не единственным виновником войны[231][229][228].

Перикл считал, что Афины уже готовы к решающей схватке за гегемонию[232]. Также на его непримиримую позицию повлияли внутриполитический и личностный факторы[232]. К концу 30-х годов V века до н. э. положение Перикла несколько пошатнулось[233]. В демосе нарастало недовольство его властью. У Перикла появился новый враг — молодой политик-демагог Клеон[233]. Перикл решил ускорить начало войны, чтобы в условиях военных действий заставить народ сплотиться вокруг своего испытанного лидера[234][235]. После провала дипломатических миссий Пелопоннесский союз на новом конгрессе, заручившись поддержкой Дельфийского оракула, объявил Афинам войну[235]. Весной 431 года до н. э. фиванцы напали на союзные Афинам Платеи[236]. Это событие стало началом Пелопоннесской войны[237].

В 431 году до н. э. крупное войско Пелопоннесского союза[к 1] под командованием спартанского царя Архидама собралось на Истме. Перед началом похода Архидам отправил в Афины посла, которого даже не выслушали. Сначала армия отправилась к Платеям, а затем повернула в сторону Аттики. При описании этих событий Фукидид использовал едва ли не все известные ему синонимы для обозначения медлительности[239][240]. По мнению современных историков опытный военачальник Архидам стремился заставить афинян начать мирные переговоры, используя тактику усиливающегося давления. Не добившись успеха, он был вынужден начать вторжение и разграбление Аттики[241].

Действия спартанского царя и военачальника Архидама II вызвали политический кризис в Афинах, ставший серьёзным испытанием для Перикла
Изображение Архидама на гравюре XVII века к «Истории» Фукидида

Войско Архидама направилось к Элевсину и Фриасийской равнине, после чего расположилось лагерем у Ахарн. Спартанцы опустошали Аттику, что вызывало закономерное недовольство афинян. Архидам стремился вынудить врага принять битву. Также, нахождение армии спартанцев на территории Аттики имело и психологический эффект. Ахарны находились в непосредственной близости от Афин. Эвакуированные за городские стены жители, среди которых были и ахарняне, могли видеть с городских стен, как Архидам уничтожает их поля и дома[242]. Они во всём винили Перикла. С большим трудом ему удалось удержать народ от необдуманных действий[243]. Ещё до начала вторжения афинский политик, согласно Плутарху, пообещал, что если его гостеприимец-проксен[к 2] Архидам сознательно сохранит его владения от разорения, то они перейдут во владение государства[238]. Полиэн писал, что Перикл передал свои загородные владения государству ещё до вторжения, чтобы не дать Архидаму возможности себя скомпрометировать[244]. Он был вынужден любыми способами оттягивать проведение Народного собрания, на котором афиняне могли совершить ошибку и принять решение сражаться на поле боя[245]. Среди сторонников решительных действий следует указать политика-демагога Клеона, который впервые упоминается в источниках именно в связи с критикой Перикла по поводу его стратегии ведения войны[246]. По мнению современных историков действия Архидама были хорошо продуманными и небезосновательными. Разграбление полей чуть не вынудило афинян выйти из-за неприступных стен и начать сражение, которое они бы, с наибольшей вероятностью, проиграли. Действия Архидама были направлены не только на принуждение Афин к миру, но и наносили удар непосредственно по Периклу[247]. По мнению историка Э. Бледова Перикл не только понял планы спартанского царя, но своими действиями, в ущерб популярности, смог спасти город от неминуемого поражения[245].

Пока пелопоннесцы стояли в Аттике, афинская эскадра из 100 кораблей вышла в море и курсировала вокруг Пелопоннеса, нанося неожиданные удары по прибрежным поселениям спартанцев и их союзников. Архидам, не добившись генерального сражения, осенью отступил обратно. Сразу же после этого афинская армия вторглась в Мегариду под командованием Перикла и опустошила территорию. На похоронах афинских воинов, погибших в первый год войны, Перикл произнёс «Надгробную речь», которая дошла до нашего времени в пересказе Фукидида[248][249].

В следующем 430 году до н. э. пелопоннесцы вновь вторглись в Аттику и стали грабить приморские области[250]. Афинский флот под командованием Перикла совершил экспедицию к восточным берегам Пелопоннеса. Сначала он напал на Эпидавр, затем разграбил область городов Трезена, Гермиона и Галий. Затем эскадра направилась на юг и разграбила город периэков Прасии[251]. Начавшаяся эпидемия, вошедшая в историю как «Афинская чума», спутала все планы Перикла[252]. Скученность населения, которое было вынуждено прятаться за городскими стенами, способствовала большому количеству жертв. Народ был озлоблен на Перикла, который, по их мнению, был виноват в том, что «загнал деревенский люд в городские стены и ни на что не употребляет такую массу народа, а спокойно смотрит, как люди, запертые подобно скоту, заражаются друг от друга, и не дает им возможности изменить свое положение и подышать свежим воздухом»[253][254]. В религиозных представлениях афинян чума была расценена как очередная кара богов за родовое проклятие Алкмеонидов[255]. Это привело к новой атаке на Перикла и окончательной утрате им былого влияния. Он был досрочно отстранён от должности стратега[256]. Затем его обвинили в финансовых злоупотреблениях[234]. Перикл был приговорён к уплате крупного денежного штрафа[256][257][258].

Вся стройная система управления, которую создавал Перикл в течение жизни, стала разрушаться. Вместо стабильности, уверенности, безупречно работающих органов власти, в Афинах наступал период правления иррационально настроенной и эмоциональной толпы, которую направляли политики-демагоги. Всё, что создавал в течение всей жизни Перикл, начинало разрушаться у него на глазах. Период стабильности в жизни Афин уходил в прошлое. Впоследствии его назовут «Перикловым веком», так как он прочно ассоциировался с личностью Перикла[259].

На этом фоне в жизни Перикла произошло несколько личных трагедий. От эпидемии умер старший сын Перикла — Ксантипп, который уже давно не ладил с отцом[260]. Тем не менее, эта утрата была большим горем для Перикла. Затем умер его второй сын — Парал. На похоронах бывшего стратега впервые увидели рыдающим. В античных источниках зафиксирована и противоположная версия, что Перикл после смерти сыновей сохранял спокойствие и самообладание, чем снискал уважение у демоса[261]. Теперь у Перикла не было законного потомства, и ему пришлось ходатайствовать перед народным собранием о присвоении гражданских прав его младшему сыну от Аспасии — Периклу Младшему[262][263][264]. Просьба была удовлетворена[265]

В 429 году до н. э. Перикла вновь избрали стратегом[266][15]. Правда, это была уже просто милость демоса, посчитавшего, что Перикл искупил свою вину[265]. В том же году Перикл заболел[267] и осенью умер. Неизвестно, что стало причиной его гибели — чума или другое заболевание, либо в интерпретации античных источников «горе». Согласно Фукидиду и Плутарху, у него не наблюдалось симптомов «чумы», от которых страдали другие афиняне[267][268]. Плутарх так писал о его смерти:

«Когда Перикл был уже при смерти, вокруг него сидели лучшие граждане и остававшиеся в живых друзья его. Они рассуждали о его высоких качествах и политическом могуществе, перечисляли его подвиги и количество трофеев: он воздвиг девять трофеев в память побед, одержанных под его предводительством во славу отечества. Так говорили они между собою, думая, что он уже потерял сознание и не понимает их. Но Перикл внимательно всё это слушал и, прервавши их разговор, сказал, что удивляется, как они прославляют и вспоминают такие его заслуги, в которых равная доля принадлежит и счастью и которые бывали уже у многих полководцев, а о самой славной и важной заслуге не говорят: „Ни один афинский гражданин, — прибавил он, — из-за меня не надел чёрного плаща“».[267]

Если описанная история и верна, то Перикл явно выдавал желаемое за действительное. На момент его смерти в городе бушевала эпидемия. Множество беженцев небезосновательно обвиняли «первого гражданина» в своих бедах[268].

«Перикл и Анаксагор». Ж.-Ш. Перрин

Перикл был человеком ярко выраженного рационального склада мышления[269]. Во многом оно сложилось под влиянием философа Анаксагора. В античной традиции философа также представляют учителем Перикла красноречию[270]. Платон в диалоге «Алкивиад Первый» передаёт бытовавшее в обществе мнение, что Перикл был выдающимся государственным деятелем, так как общался с многими мудрыми людьми[271][272]. К кругу друзей и собеседников Перикла относят наиболее выдающихся деятелей Эллады того времени: это были трагик Еврипид, историк Геродот, скульптор Фидий, философы Анаксагор, Зенон, Протагор, музыкант Дамон, прорицатель Лампон и другие представители древнегреческой интеллигенции[273][274][275]. Образованность и личные качества Перикла ярко проявились во время солнечного затмения 431 года до н. э. История описана у Плутарха. Правда, античный историк приводит информацию о затмении при описании событий 430 года до н. э. В момент затмения Перикл находился на корабле. В то время как все перепугались, а кормчий растерялся, Перикл не только сохранил самообладание, но и смог успокоить окружающих, объяснив им суть происходящего. В целом, переданные Плутархом слова Перикла не сильно отличаются от современных представлений о природе солнечных затмений[253][276][277].

Среди знаменитых учёных, философов и драматургов, которые входили в «близкий круг» друзей Перикла, особняком стоит жрец, прорицатель и «толкователь божественного права» Лампон. Это можно трактовать в двух контекстах. Либо Перикл был не чужд суеверий[274], либо использовал авторитет знаменитого прорицателя для влияния на народные массы[278].

В повседневной жизни Перикла отличали ровное и невозмутимое отношение ко всему происходящему вокруг, нечувствительность к оскорблениям, спокойствие и постоянная серьёзность. Данные черты характера производили впечатление высокомерия либо отчуждённости[279].

«Афродита Сосандра» тип «Аспасия». По одной из версий при создании скульптуры Каламид использовал образ Аспасии. Римская копия с греческого оригинала 450-х годов до н. э. Пергамский музей, Берлин

Первая жена Перикла происходила из знатного рода Алкмеонидов. В античных источниках её имя не приведено. О первой жене Перикла известно немногое. Она была сестрой матери Алкивиада Диномахи. Существует несколько версий о её личной жизни. По одной, она вначале была замужем за Гиппоником из рода Кериков, от которого родила сына Каллия и дочь Гиппарету. По другой версии, Перикл был её первым мужем, а Гиппоник вторым. От неё у Перикла было два сына — Ксантипп и Парал. «Когда совместная жизнь перестала им нравиться», либо после встречи с Аспасией Перикл развёлся с женой. По одной версии, он прогнал её из дома[280], по второй — развод состоялся по обоюдному согласию. После расставания Перикл даже нашёл бывшей супруге мужа. Дети остались жить с отцом[281][282][283].

Второй «женой» Перикла была гетера Аспасия — чужестранка из Милета. Историки не могут точно определить время, когда они стали жить вместе. Это произошло между 451 и 440 годами до н. э. Отношения между Аспасией и Периклом вряд ли носили характер официального брака. Обычно историки используют термин др.-греч. παλλακή (наиболее близкий современный аналог конкубинат)[284][285][286]. В античных источниках и современной историографии приведены несколько версий о характере взаимоотношений Аспасии и Перикла. Согласно более распространённой, они были основаны на страстной любви. Ради Аспасии Перикл развёлся со своей женой, от которой имел двух сыновей, Ксантиппа и Парала. По другой версии, афинским стратегом руководил политический расчёт. В Аспасии он видел не только женщину, но и советчика в государственных делах. Обращает на себя внимание отношение Перикла к сыну. Он озаботился статусом своего отпрыска только после смерти двух других сыновей от законной первой супруги. Если бы те не умерли, то Перикл Младший так бы и остался на всю жизнь неполноправным жителем Афин[287][263][264]. Аспасию считали ответственной за многие, в том числе и непопулярные, решения Перикла[288][289][263].

Старший сын Ксантипп к началу Пелопоннесской войны женился на некой дочери Тисандра[290]. Его отношения с отцом со временем испортились: Ксантипп упрекал Перикла в скаредности, осмеивал его и даже распускал порочащие сплетни[260]. Во время эпидемии он умер. Тогда же умерли сестра и средний сын Перикла Парал. На похоронах Перикла впервые увидели рыдающим[290].

С 447 года до н. э. в доме Перикла воспитывался его двоюродный племянник Алкивиад. Отец последнего, Клиний, был сподвижником Перикла и погиб в битве при Коронее[291]. Историк Эдуард Мейер высказывал предположение, что Перикл прочил Алкивиада в свои политические преемники, так как у его сыновей Ксантиппа и Парала не было никаких особых талантов[292]. Честолюбивый Алкивиад, скорее всего, испытывал ревность к лидеру афинского полиса, а друзья Алкивиада нашёптывали ему взять власть в полисе в свои руки[293]. Плутарх рассказывает одну историю, которая характеризует склонность Алкивиада к тирании. Однажды он пришёл к Периклу, но ему сказали, что Перикл занят — он размышлял над отчётом народному собранию. Тогда Алкивиад, уходя, сказал: «А не лучше ли было бы ему подумать о том, как вообще не давать отчётов?»[294]

Уже с молодости Перикл выступал в качестве оратора в народном собрании и судах, сразу снискав себе репутацию искусного мастера красноречия[295]. Платон называл Перикла «прекрасным оратором»[296], человеком, который «всех превзошёл в красноречии»[297][298]. Плутарх так характеризовал ораторский дар Перикла, прозванного за своё красноречие «Олимпийцем»:

«…он далеко превзошёл всех ораторов. По этой причине, говорят, ему и было дано его известное прозвище… Из комедий того времени, авторы которых часто поминают его имя как серьёзно, так и со смехом, видно, что это прозвище было дано ему главным образом за его дар слова: как они говорят, он гремел и метал молнии, когда говорил перед народом, и носил страшный перун на языке».[188]

Перикл был крупнейшим греческим оратором «дориторической» эпохи[295], когда искусство красноречия ещё не стало предметом преподавания. Он, как и другие ораторы его времени, опирался главным образом на импровизацию и не записывал своих речей. Никаких сочинений Перикла не сохранилось[188]. Несколько речей Перикла передаёт Фукидид, но это пересказ по памяти с добавлением собственных взглядов Фукидида[299].

Красноречие Перикла было его природным талантом, а не результатом специального обучения[299], так как ораторское искусство и политика им изучались поверхностно[24]. В 440-е годы до н. э. он общался с софистами, которые первыми начали обучать красноречию и от которых Перикл мог многое почерпнуть[299].

Древняя аттическая комедия представляет особый жанр литературы. Его особенностью была критика современных политиков, поэтов и других чем-либо примечательных личностей, а также обсуждение злободневных вопросов[300]. Для этого жанра древнегреческой литературы не существовало границ в фантастичности сюжета и допустимой критике[300]. Выдающийся политический деятель своего времени Перикл не раз становился объектом шуток[301].

Все современные биографии Перикла частично ссылаются на древнеаттические комедии. Эту традицию заложил ещё Плутарх, чьё жизнеописание Перикла пестрит цитатами комедиографов. Одним из мотивов упоминания политика в комедиях была его внешность, а именно необычная продолговатая форма головы. Перикла называли «лукоголовым» (др.-греч. σχινοκέφαλος) и «головоносцем» (др.-греч. κεφαληγερέτης). Кроме внешнего вида комедиографы обыгрывали тему неограниченной власти. Окружение Перикла называли «новыми писистратидами», а самого политика сравнивали с тираном Писистратом, тем самым подчёркивая общность полноты их власти в Афинах. Аристофан в одной из своих комедий «Облака» высмеял один из фактов биографии Перикла, свидетельствовавший о его политическом влиянии и уважении в Древних Афинах. На каком-то этапе своей политической карьеры Перикл обладал таким авторитетом, что мог позволить себе обосновывать траты больших сумм на Народном собрании словами: «На надобности важные», что и обыгрывает комедиограф[302][303][304]:

Особый интерес к личности Перикла был у Кратина. Этому комедиографу даже приписывают чувство личной ненависти к «первому гражданину» Афин. Инвективы в его адрес исследователи находят в сохранившихся фрагментах комедий «Фракиянки», «Немесида», «Хироны» и «Дионисалександр». В них автор обращает внимание на большое количество чужестранцев в окружении Перикла, называет политика тираном и потомком «Смуты и Кроноса», обвиняет в развязывании войны. При жизни Перикла, кроме Кратина, высмеивали Телеклид и Гермипп[305].

Аристофан в своих комедиях обвинял Перикла в развязывании кровопролитной Пелопоннесской войны
Герма I века. Галерея Уффици, Флоренция

После смерти Перикла в 429 году до н. э. его личность продолжала интересовать комедиографов. Аристофан дважды обвиняет Перикла в развязывании кровопролитной войны со Спартой. Благодаря комедии «Ахарняне» до современников дошёл анекдот, согласно которому разрыв Афин с Мегарами, послуживший одним из поводов к Пелопоннесской войне, был непосредственно связан со второй женой Перикла Аспасией[306][307][308]:

В «Мире» Аристофан связывает начало войны с желанием Перикла отвлечь внимание народа от своих близких. Демосу нравился образ Перикла-разжигателя войны, так как он снимал с граждан моральную ответственность за все её последствия. Аристофан относился к Периклу со значительно большим почтением, чем к другим политикам. Через 17 лет после смерти Перикла Евполид поставил комедию «Демы». В них комедиограф вывел на сцену великих политиков прошлого, которые могут спасти Афины. Кроме легендарных на тот момент Солона, Мильтиада и Аристида в их число попал и Перикл. Этот комический фрагмент свидетельствует и косвенно подтверждает слова Фукидида о том, что после смерти Перикла в Афинах не нашлось политика, который смог бы его заменить. Несмотря на в целом «благоприятный» для Перикла фон, Евполид повторил все те же инвективы, которые политик выслушивал при жизни. К ним драматург добавил издёвку над «незаконнорожденностью» его сына Перикла Младшего[309].

Комедии являются особым источником о жизни Перикла. Они отображают сиюминутные настроения в обществе, гиперболизируют их и доводят до абсурда. Несмотря на все особенности, в целом комедии должны повторять реальные образы, иначе бы в них терялась комическая составляющая. Меткое слово имеет большое влияние на восприятие личности. Ярким примером утверждения являются последующие жизнеописания Перикла, которые содержат отсылки к древнеаттическим комедиям[310].

Среди древнегреческих писателей только Фукидид резко выделяет Перикла из числа всех его современников. Именно он сыграл решающую роль в формировании современного образа Перикла[311]. Труд Фукидида является важнейшим источником о Перикле, потому что представляет собой отчасти и воспоминания современника описываемых событий, видевшего Перикла вживую[311]. Фукидид описывает подробно лишь последние годы жизни Перикла, но даёт ему оценку, превозносящую политика над всеми другими деятелями того времени. Фукидид завершил своё произведение уже после поражения Афин в Пелопоннесской войне. Пытаясь выявить причины поражения, он видит одной из главных причин неопытность «нового» поколения политиков в противоположность «старому», одним из представителей которого был Перикл[312].

Фукидид в своей «Истории» употребил имя «Перикла» всего 24 раза. В некоторых фрагментах оно употреблено несколько раз. В целом, в труде Фукидида можно выделить около 15 повествовательных эпизодов, в которых идёт речь о Перикле[313].

Образ Перикла у других авторов, в отличие от Фукидида, отнюдь не положительный. Политика обвиняли в тирании[314]. Платон и Аристотель рассматривали Перикла как одного из многочисленных афинских демагогов, внёсшего свой вклад в процесс деградации демократии[315].

Платон неоднократно подчёркивал выдающиеся мудрость и ораторские способности Перикла и называл его тем, кто «превзошёл всех в красноречии»[316][317][318]. В то же время Платон не считал Перикла искусным государственным деятелем, так как по завершении его правления афиняне стали хуже, по сравнению с тем временем, когда он только получил власть[319][303]. Ценность трудов Аристотеля состоит в том, что он первым описал раннюю политическую карьеру Перикла[283].

В эллинистическую эпоху Перикла также считали недостойным быть в одном ряду с великими деятелями прошлого — Мильтиадом, Фемистоклом или Кимоном[315]. В противоположность этому образу, древнегреческий биограф и моралист I—II веков Плутарх в одном из своих жизнеописаний идеализировал образ Перикла[315]. Плутарх уважал Фукидида и поддержал его оценку Перикла[320]. Причём он ставит в заслугу Периклу не только политические и военные успехи, но и культурный расцвет Афин, строительную программу на Акрополе и создание плеяды ведущих интеллектуалов эпохи[320]. В целом жизнеописание Перикла является одним из лучших в его цикле «Сравнительные жизнеописания»[320].

• Аристотель. Афинская полития / Перевод и примечания С. И. Радцига.. — 2-е изд.. — М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1937.
• Аристофан. Облака // Комедии: В 2-х т. Т. 1. Пер. с древнегреч. / Перевод А. И. Пиотровского. Комментарии В. Н. Ярхо. — М.: Искусство, 1983. — 440 с. — (Античная драматургия. Греция).
• Афиней. Пир мудрецов / Пер. Н. Т. Голинкевича. Комм. М. Г. Витковской, А. А. Григорьевой, Е. С. Иванюк, О. Л. Левинской, Б. М. Никольского, И. В. Рыбаковой. Отв. ред. М. Л. Гаспаров. — М.: Наука, 2003. — 656 с. — (Литературные памятники). — ISBN 5-02-011816-8.
• Геродот. История в девяти книгах / Перевод и примечания Г. А. Стратановского, под общей редакцией С. Л. Утченко. Редактор перевода Н. А. Мещерский. — Л.: Наука, 1972.
• Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов / Редактор тома и автор вступительной статьи А. Ф. Лосев. — второе. — М.: Мысль, 1986. — (Философское наследие).
• Диодор Сицилийский. Историческая библиотека / Перевод, статья, комментарии и указатель О. П. Цыбенко. — М.: Лабиринт, 2000. — (Античное наследие).
• Платон. Собрание сочинений в четырёх томах / Общая редакция А. Ф. Лосева, В. Ф. Асмуса, А. А. Τахо-Годи. Автор вступительной статьи и статей в примечаниях А. Ф. Лосев. — М.: Мысль, 1990. — Т. 1. — (Философское наследие). — ISBN 5-244-00451-4.
• Платон. Собрание сочинений в четырёх томах / Общая редакция А. Ф. Лосева и В. Ф. Асмуса. — СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета:, 2007. — Т. 2. — 626 с. — ISBN 978-5-288-04160-0.
• Плутарх. Сравнительные жизнеописания в двух томах / Перевод С. П. Маркиша, обработка перевода для настоящего переиздания — С. С. Аверинцева, переработка комментария — М. Л. Гаспарова.. — второе. — М.: Наука, 1994.
• Полиэн. Стратагемы / под общей редакцией А. К. Нефёдкина. — СПб.: Евразия, 2002. — 608 с. — ISBN 5-8071-0097-2.
• Фукидид. История. — М.: АСТ, Ладомир, 1999. — 736 с. — ISBN 5-86218-359-0.

• Афонасин Е. В. Протагор из Абдер. Фрагменты и свидетельства // Scholae. Философское антиковедение и классическая традиция. — Новосибирский национальный исследовательский государственный университет, 2020. — Т. 14, вып. 1. — С. 309—338. — doi:10.25205/1995-4328-2020-14-1-309-338.
• Баклер Д. Спарта, Фивы, Афины и равновесие сил в Греции (457—359 гг. до н. э.) // Межгосударственные отношения и дипломатия античности. Учебно-методический комплекс. Ч. 1. — 2000. — С. 75—94. — ISBN 5-93139-066-9.
• Белох К. Ю. Греческая история: в 2 т. / пер. с нем. М. О. Гершензона; под ред. и со вступ. ст. Ю. И. Семёнова. — 3-е. — М.: Государственная публичная историческая библиотека России, 2009. — Т. l: Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной. — 512 с. — ISBN 978-5-85209-214-4.
• Бергер А. К. Политическая мысль древнегреческой демократии / Ответственные редакторы А. И. Павловская, С. И. Утченко. — М.: Наука, 1966.
• Бузескул В. П. История афинской демократии / Вступ. ст. Э. Д. Фролова; науч. редакция текста Э. Д. Фролова, Μ. М. Холода. — СПб.: ИЦ «Гуманитарная Академия», 2003. — 480 с. — (Studia Classica). — ISBN 5-93762-021-6.
• Бузескул В. П. Перикл: Личность, деятельность, значение. — 2-е. — М.: Книжный дом "ЛИБРОКОМ", 2009. — 120 с. — (Академия фундаментальных исследований: история). — ISBN 978-5-397-00534-0.
• Владимирская О. Ю. Демократия Перикла и олигархия Фукидида, сына Мелесия: идеи против политических технологий // МНЕМОН: Исследования и публикации по истории античного мира. — 2015. — Т. 15, № 15. — С. 64—78.
• Владимирская О. Ю. Колония Фурии: панэллинство или инструмент афинской экспансии? // Научный диалог: вопросы философии, социологии, истории, политологии. — 2017. — С. 33—35. — doi:10.18411/spc-01-02-2017-06.
• Гущин В. Р. Архидам и начало Пелопоннесской войны // Исседон - ΙΣΣΕΔΩΝ: Альманах по древней истории и культуре. — 2002. — Т. 1. — С. 53—62. — ISSN 1683-7037.
• Гущин В. Р. Афины на пути к демократии: VIII—V века до н. э.. — М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2021. — 456 с. — (Монографии ВШЭ: Гуманитарные науки). — 500 экз. — ISBN 978-5-7598-2220-2.
• Гущин В. Р. Репетиция «Большой войны»? Афины и Спарта в середине пятого века до нашей эры // Вестник Гуманитарного университета. — 2015. — Вып. 11, № 4. — С. 98—109. — ISSN 2308-8117.
• Гущин В. Р. Эфиальт против Ареопага // Античная цивилизация: политические структуры и правовое регулирование: Доклады международной интернет-конференции / Отв. ред. В. В. Дементьева. — 2012. — С. 21—44.
• Зайцев А. И. Перикл и его преемники (к вопросу о приёмах политического руководства в древности) // Политические деятели Античности, Средневековья и Нового времени. Индивидуальные и социально-типические черты. Межвузовский сборник. — Л.: Издательство Ленинградского университета, 1983. — С. 23—28.
• Золина Е. Н. Исторический роман и его гуманитарно-образовательный потенциал (на материале немецкой исторической беллетристики второй половины XIX века) // Вестник Ивановского государственного энергетического университета. — Ивановский государственный энергетический университет им. В.И. Ленина, 2006. — Вып. 1. — С. 1—5. — ISSN 2072-2672.
• Кембриджская история древнего мира / Под редакцией Д.-М. Льюиса, Дж. Бордмэна, Дж.-К. Дэвиса, М. Оствальда. — М.: Ладомир, 2014. — Т. V. Пятый век до нашей эры. — ISBN 978-5-86218-519-5.
• Курциус Э. История Древней Греции. — Мн.: Харвест, 2002. — Т. 2. — 416 с. — 3000 экз. — ISBN 985-13-1119-7.
• Лурье С. Я. История Греции / Составитель, автор вступительной статьи Э. Д. Фролов. — СПб.: Издательство С.-Петербургского ун-та, 1993. — 658 с. — ISBN 5-288-00645-8.
• Любимцев Ю. Н. Цели и способы организации афинского морского союза. Часть 1 // Вестник Костромского государственного университета. — 2017. — № 3. — С. 9—13. — ISSN 1998-0817.
• Мында Н. Б. Изображение Фидия на щите Афины Парфенос и героизация скульптора // Преподаватель XXI век / Московский педагогический государственный университет. — 2009. — № 1—2. — С. 346—352. — ISSN 2073-9613.
• Печатнова Л. Г. Способы отрешения от власти спартанских царей // Мнемон: Исследования и публикации по истории античного мира. — 2009. — № 8. — С. 65—102. — ISSN 1813-193X.
• Родс П. Д. Кому принадлежала власть в демократических Афинах? // Вестник древней истории. — 1998. — Вып. 226, № 3. — С. 16—26.
• Рожанский И. Д. Анаксагор. — М.: Мысль, 1983. — 142 с. — (Мыслители прошлого).
• Рунг Э. В. Греция и Ахеменидская держава: История дипломатических отношений в VI — IV вв. до н. э.. — СПб.: Факультет филологии и искусств СПбГУ; Нестор-История, 2008. — 484 с. — (Историческая библиотека). — ISBN 978-5-98187-292-1.
• Рунг Э. В. Писсуфн и Афины: перипетии взаимоотношений // МНЕМОН. Исследования и публикации по истории античного мира / Под редакцией профессора Э.Д. Фролова. — СПб., 2011. — Вып. 10. — С. 57—72.
• Рыканцова О. А. Образ Перикла в древнеаттической комедии // Ученые записки Казанского университета. Серия Гуманитарные науки. — 2020. — Т. 162, № 3. — С. 56—71. — ISSN 2500-2171. — doi:10.26907/2541-7738.2020.3.56-71.
• Строгецкий В. М. Полис и империя в классической Греции: Учебное пособие. — Н. Новгород: НГПИ им. М. Горького, 1991. — 244 с.
• Строкин В. Л. Перикл и боспорский «Гордиев узел» // Проблемы истории, филологии, культуры. — Москва—Магнитогорск, 2013. — Вып. 4. — С. 140—167.
• Сукало А. А. Социальные девиации: проституция и гетеризм в культурно-досуговом ракурсе // Вестник Санкт-Петербургского государственного института культуры. — 2016. — Вып. 26, № 1. — С. 73—79. — ISSN 2619-0303.
• Суриков И. Е. Античная Греция: политики в контексте эпохи: время расцвета демократии. — М.: Наука, 2008. — 383 с. — ISBN 978-5-02-036984-9.
• Суриков И. Е. Античная Греция: политики в контексте эпохи. Година междоусобиц. — М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2011. — 328 с. — ISBN 978-5-91244-030-4.
• Суриков И. Е. Винкельман — Ницше — Гитлер: «Немецкая античность» и складывание нацистской идеологии // История и современность. — 2012. — № 1. — С. 192—207.
• Суриков И. Е. Историко-географические проблемы Понтийской экспедиции Перикла // Вестник древней истории. — 1999. — Вып. 229, № 2. — С. 98—114. — ISSN 0321-0391.
• Суриков И. Е. К интерпретации имени Арифрона на острака // Вестник древней истории. — Наука, 2000. — № 4 (235). — С. 73—78. — ISSN 0321-0391.
• Суриков И. Е. Ксантипп, отец Перикла: штрихи к политической биографии // Проблемы истории, филологии, культуры. — Москва—Магнитогорск, 2000. — Вып. 8. — С. 100—109. — ISBN 5-86781-187-5.
• Суриков И. Е. Остракизм в Афинах / Маринович Л. П.. — М.: Языки славянских культур, 2006. — 640 с. — 800 экз. — ISBN 5-9551-0136-5.
• Суриков И. Е. Перикл и Алкмеониды // Вестник древней истории. — 1997. — Вып. 223, № 4. — С. 14—35.
• Туманс Х. Перикл на все времена // Вестник РГГУ. Серия: Литературоведение. Языкознание. Культурология. — 2010. — Вып. 53, № 10. — С. 117—154. — ISSN 2073-6355.
• Шевцов С. П. Определение мировоззренческого основания образа Перикла в «Истории» Фукидида // Научное мнение. — 2018. — № 4. — С. 101—109. — ISSN 2222-4378.
• Шофман А. С. История античной Македонии. — Казань: Издательство Казанского университета, 1960. — Т. 1: Доэллинистическая Македония. — 300 с.
• Цуканова М. А. Аристотель о периоде главенства ареопага после 480 г. до н. э. (К истолкованию «τὰ ἐπίθετα» в «Афинской политии», 25, 2) // Античный мир и археология. — 1972. — Т. 1, № 1. — С. 143—154. — ISSN 0320-961X.
• Ярхо В. Н. Древняя аттическая комедия // История всемирной литературы: В 9 томах / Ред. коллегия тома: И.С.Брагинский(ответственные ред.), Н.И.Балашов, М.Л.Гаспаров, П.А.Гринцер. — М.: Наука, 1983. — Т. 1. — С. 370—372.
• Badian E. From Plataea to Potidaea. Studies in the History and Historiography of the Pentecontaetia. — Baltimore; London: Johns Hopkins University Press, 1993. — 264 p. — ISBN 9780801844317.
• Bicknell P. J. Axiochos Alkibiadou, Aspasia and Aspasios (англ.) // L'Antiquité Classique. — 1982. — Vol. 51. — P. 240—250.
• Bloedow E. Archidamus the “Intelligent” Spartan (англ.) // Klio. — 1983. — Vol. 65, no. 1—2. — P. 27—49. — doi:10.1524/klio.1983.65.12.27.
• Figueira T. J. Xanthippos, Father of Perikles, and the «Prutaneis» of the «Naukraroi» (англ.) // Historia: Zeitschrift für Alte Geschichte. — Franz Steiner Verlag, 1986. — Bd. 55. — Iss. 3. — P. 257—279.
• Fornara C. W., Lewis D. M. On the Chronology of the Samian War (англ.) // The Journal of Hellenic Studies. — The Society for the Promotion of Hellenic Studies, 1979. — Vol. 99. — P. 7—19. — doi:10.2307/630628.
• Große Gestalten der griechischen Antike. 58 historische Portraits von Homer bis Kleopatra (нем.). — München: Beck, 1999. — ISBN 3-406-44893-3.
• Hall L. G. H. Ephialtes, the Areopagus and the Thirty (англ.) // The Classical Quarterly. — Cambridge University Press, 1990. — Vol. 40, no. 2. — P. 319—328.
• Henry M. M. Prisoner of History: Aspasia of Miletus and Her Biographical Tradition (англ.). — New York; Oxford: Oxford University Press, 1995. — ISBN 0-19-508712-7.
• Historische Gestalten der Antike. Rezeption in Literatur, Kunst und Musik. Der Neue Pauly (нем.) / herausgegeben von Möllendorff, Annette Simonis und Linda Simonis. — Stuttgart; Weimar: Verlag J. B. Metzler, 2013. — Bd. Supplemente Band 8. — ISBN 978-3-476-00837-4. — doi:10.1007/978-3-476-00837-4.
• Kagan D. The Outbreak of the Peloponnesian War. — Ithaka; London: Cornell University Press, 2013. — ISBN 9780801467202.
• Lehmann G. A. Perikles. Staatsmann und Stratege im klassischen Athen (нем.). — München: Beck, 2008.
• Nails Debra Pericles I // The people of Plato: a prosopography of Plato and other Socratics (англ.). — Indianapolis, IN: Hackett Publishing Company, Inc., 2002. — P. 223—227. — ISBN 0-87220-564-9.
• Patterson C. B. Those Athenian Bastards (англ.) // Classical Antiquity. — University of California Press, 1990. — Vol. 9, no. 1. — P. 40—73. — doi:10.2307/25010920.
• Ridgway B. S. An Issue of Methodology: Anakreon, Perikles, Xanthippos (англ.) // American Journal of Archaeology. — 1998. — Vol. 102, no. 4. — P. 717—738. — doi:10.2307/506097.
• Roller D. W. Who Murdered Ephialtes? (англ.) // Historia: Zeitschrift für Alte Geschichte. — Franz Steiner Verlag, 1989. — Vol. 38, no. 3. — P. 257—266.
• Skoczylas F. A. The Concept of Sacred War in Ancient Greece (англ.). — The University of British Columbia, 1987.
• Stockton D. The Death of Ephialtes (англ.) // The Classical Quarterly. — Cambridge University Press, 1982. — Vol. 32, no. 1. — P. 227—228.
• Wade-Gery H. T. Thucydides the Son of Melesias: A Study of Periklean Policy (англ.) // The Journal of Hellenic Studies. — 1932. — Vol. 52. — Iss. 2. — P. 205—227. — doi:10.2307/625987.
• Westlake H. D. Individuals in Thucydides (англ.). — Cambridge: University Press, 1968. — ISBN 978-0-521-14753-8.