Диодор Сицилийский

Bibliotheca historica, 1746

Диодор посвятил 30 лет созданию своих исторических сборников (Bibliotheca Historia) и предпринял для этого ряд путешествий. В 50-х годах до н. э. он посетил птолемеевский Египет, где стал свидетелем расправы толпы над одним римским гражданином, случайно убившим священное в тех краях животное — кошку. Только через 25 лет, уже после смерти Диодора, император Октавиан превратит Египет в римскую провинцию. Практически одновременно с Диодором, пишущем на греческом и в основном о греках, создавал историю своего народа римлянин Ливий.

«Историческая библиотека» Диодора состояла из 40 книг, разделенных на 3 части:

• Первые 6 книг обзорные, описывают географию, культуру и историю древних государств: Египта (книга I); Месопотамии, Индии, Скифии (книга II); Северной Африки (книга III); Греции и Европы (книга IV—VI).
• В следующей части (книги VII—XVII) Диодор излагает историю мира от Троянской войны до смерти Александра Великого.
• Последняя часть имеет дело с эпохой диадохов (книги XVIII—XX) и до галльской войны Юлия Цезаря (сохранились фрагменты до XXXIII кн.), то есть до событий, очевидцем которых был сам Диодор.

Диодор собрал сведения от многих авторов, известны Гекатей Милетский, Геродот, Иероним Кардийский, Дионисий, Дурис, Клитарх, Ктесий, Мегасфен, Полибий, Посидоний, Тимей из Тавромения[1], Феопомп, Эфор и др. — всего известно 87 имен древнегреческих авторов, на которых он ссылается в своем труде[2]. В своем сочинении он не слишком увлекался анализом, скорее монотонно перечислял последовательность событий, вставляя целые фрагменты оригинальных авторов. Но «Историческая библиотека» не является сочинением компилятивного характера. В ходе изучения трудов Диодора было доказано, что в большинстве случаев полученный из оригинальных источников материал подвергался литературной обработке.

Диодор является единственным источником сведений о продолжительных исторических периодах и служит хорошим дополнением к периодам, освещённым другими авторами. Эпоха диадохов у него отражена наиболее полно, как и история Древней Греции после персидских войн до Пелопонесской войны. После Фукидида Диодор — единственный автор, благодаря которому мы знакомы с подробной историей Греции V в. до н. э[3]. Диодор допускает ошибки в римской хронологии, что не удивительно для человека, для которого латинский не родной язык.

Сразу во введении Диодор обращает внимание на наличие универсальных историй (κοιναι ιστορίαι) и хвалит их авторов за труды, помогающие всему человечеству (ωφελησαι τον κοινος βίος). Такая точка зрения на универсальность истории совпадает с постулатами стоиков; Диодор также указывает на то, что общечеловеческий опыт складывается из индивидуальных, но не простым суммированием: каждый личный опыт обладает внутренним тождеством с космической гармонией, божественным провидением (φεια προνόια). Это и обуславливает универсальность человеческой истории[4]. Кроме того, миф для Диодора — это сохранившееся в истории отражение человеческого опыта, выражающего значение индивидуальной доблести для потомков и истории в целом[5]. Таким образом, мифы историк использует не только с системообразующей целью, но и как поучительные сентенции.

Диодор считал, что сама идея целостного описания всемирной истории была воплощена именно им (Diod. Sic. I, 3, 3), причём для него крайне важно было включить в процесс мировой истории и события, относимые к мифологическим (Diod. Sic. I, 3, 2; IV, 1, 2-4). Не удивительно, что он был рьяным последователем Эвгемера: его концепция обожествления героев позволяло связать мифическую и недавнюю историю с соблюдением всех критериев историцизма того времени: Диодор был современником божественного Цезаря (Diod. Sic. IV, 19, 2). Более того, эвгемеризм даёт идею, объединяющую весь культурно-исторический процесс, позволяет описать становление общества не простым перечислением фактов, а даёт причину развития. Более того, эта причина одновременно является исторической и божественной[6].

Влияние эвгемеризма на Диодора отмечается многими исследователями, особенное внимание этому уделял А. Ф. Лосев[7]. Однако сочинения Эвгемера дошли до нас почти исключительно благодаря именно Диодору — но, если бы эвгемеризм был бы широко известен в то время, то как минимум краткие упоминания встречались бы и у других авторов. О. П. Цыбенко выдвинул по этому вопросу гипотезу: возможно, лично Эвгемер считался вполне заурядным писателем, и получил известность позднее, именно благодаря Диодору, который смог подать мысли Эвгемера более интересно для читателей. Кроме того, оба писателя — сицилийцы, поэтому могло иметь место проявление патриотизма[8].

Отношение к трудам Диодора менялось во времени. По неизвестной нам причине современники его не упоминают, хотя он много путешествовал. Возможно, он не стремился к общению с личностями, исторически нам известными, и не афишировал написание своего труда, на который у него ушло около 30-ти лет[9].

Длительное время Диодор как историк оценивался негативно, преобладало критическое отношение к его труду. Отмечалось некритическое отношение к первоисточникам, нередкая путаница в хронологии, указание вместо действительных причин событий и аналитического рассмотрения исторических фактов известных предсказаний и предзнаменований[10][11].

В XIX веке в среде историков было крайне критическое отношение к античной исторической традиции как таковой, включая, разумеется, и «Историческую библиотеку». Классический представитель концепции единого источника (Einquellentheorie) К. А. Фольквардсен считал, что Диодор списал греческую историю у Эфора, сицилийскую — у Тимея, а римскую — у Фабия[12]. Эта гипотеза была убедительно опровергнута профессором Новороссийского университета М. И. Мандесом на основании источниковедческого анализа сочинения Диодора[13].

Теория единого источника стала подвергаться массовой критике к концу XIX века. Однако опровержение концепции Einquellentheorie не означало появления какой-либо позитивной идеи особенностей трудов Диодора, и негативное отношение к «Исторической библиотеке» оставалось неизменным. Наиболее яркий представитель этого направления — К. Ваксмут, который называл Диодора компилятором, неспособным на творческий подход, а мысли введения к работе считал заимствованными. При этом заявление автора о наличии универсально-исторического взгляда, высказанного во введении, Ваксмут считал голословным и не подтверждённым самим текстом историка[14].

В это же время Диодора начали рассматривать как представителя исторической эпохи Цезаря и Августа со всеми особенностями восприятия мира в условиях образования Рима как мировой державы. Для этого времени появился значительный интерес к составлению справочников и исторических обзоров, так как требовалось понимание истории соседних народов в практических целях. Э. Шварц указывал, что Диодор не просто копировал тексты упоминаемых авторов, его описания унифицированы по языку и стилю написания, также заметно стремление описать греко-римскую историю синхронистично[15].

Многие исследователи продолжали относится к «Исторической библиотеке» исключительно в критическом ключе и в XX веке. Их обобщенное мнение выразил Дж. Бьюри: ценность Диодора заключается лишь в сохранении цитат упомянутых им авторов и не более того[16]. Ещё более резко, с переходом на личности, выразился А. Д. Нок, назвав историка «маленьким человеком с претензиями»[17].

Принципиально новый этап историографии в отношении Диадора возникает с 1930-х гг. — здесь следует отметить диссертацию М. Кунц, в которой анализируется общее введение и предисловия к главам. Доказано, что эти тексты писал сам автор, опираясь на концепции, распространённые в его время в историографии Эллады[18]. Окончально новый взгляд формируется во второй половине 1950-х. Классический труд И. Пальма, сохраняющий научную ценность и сейчас, убедительно показывает филологическое единство «Исторической библиотеки», которая, таким образом, является самостоятельным произведением, а не компиляцией[19]. Того же мнения придерживался Р. Лакер, дополнительно указывая на взгляд Диодора на историю как на процесс объединения всего человечества, что соответствует мировосприятию времени Цезаря[20]. М. Паван считает идею универсальной истории, указанную историком во Введении, центральной темой всего многотомного труда. По его мнению, эта этико-философская концепция не заимствована Диодором у кого-либо, как считали некоторые историки, а является его собственным воззрением, хотя в основной идее и совпадающей с позициями Полибия и Посидония[21].

С 1990-х гг. в изучении литературного наследия Диодора стали активно применять не только традиционный аналитический метод, но и комплексный. Концепция была предложена К. Сэксом в работе «Диодор Сицилийский и первое столетие». Учёный отказывается от идеи тщательного выявления первоисточников «Исторической библиотеки», чем увлекались историки ранее, и вместо этого изучает личный взгляд Диодора на описываемый им исторический процесс. Сэкс особо отмечает отсутствие целостного взгляда на текст как основной недостаток классического источниковедения. Интересен главный вывод, весьма неожиданный: вероятно, что Диодор был в оппозиции развивающейся Римской Империи и являлся представителем «литературного сопротивления (literary resistance)»[22].

Диодор, в отличие от множества своих современников, не разделял проримскую позицию и, вероятно, отрицательно относился к римскому империализму. Однако гипотеза К. Сэкса о «литературном сопротивлении» Риму недостоточно обоснована (что признаёт и её автор): в текстах «Исторической библиотеки» Риму уделяется слишком мало внимания. Отношение Диодора к римлянам не отличается от отношения к другим описываемым этносам: у всех есть положительные и негативные качества. При этом историк не находит какого-либо исторического обоснования возвышения Рима в рамках своей концепции[9], и это некотрыми может быть воспринято как сопротивление римской политике.

В социальном плане, отмечает В. М. Строгецкий, Диодор был противником рабовладения. Этот вывод основан на особенностях описания как реальной жизни в различных социумах, так и в идеальных обществах, где провозглашено равенство и отсутствует частная собственность (утопия Эвгемера). Эмоциональное отношение автора к подаче соответствующего материала в «Исторической библиотеке» указывает на его отношение к рабству[23].

• Трофимов М. П. Историческая концепция Диодора Сицилийского: Авт. дисс… к.и.н. — Саратов, 2009
• Щепкин Е. Н. Диодор Сицилийский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Diodorus // Реальный словарь классических древностей / авт.-сост. Ф. Любкер ; Под редакцией членов Общества классической филологии и педагогики Ф. Гельбке, Л. Георгиевского, Ф. Зелинского, В. Канского, М. Куторги и П. Никитина. — СПб., 1885.

• Полный русский перевод (2012, непрофессиональный)
• Русский перевод отдельных книг (4-7, 17) и отрывков из них (1-3, 9, 11, 12, 16, 18-20, 26, 34-39) Диодора на «Ancientrome»
• «Историческая библиотека» Диодора в английской Викитеке (только отдельные книги)
• Полный английский перевод 1814 года: Vol. I; Vol. II
• Английский перевод книг I—XXXII по изданию в «Loeb classical library»
• Английский перевод книг XXXIII—XL
• Полный французский перевод XIX века в четырёх томах
• Французский перевод XVIII века: Том 7.