Струма (река)

Река не упоминается Гомером[6]. Упоминается Гесиодом в «Теогонии» в списке самых важных рек. По Гесиоду они все были детьми Океана и его родной сестры Тефии[7]. Такая же генеалогия приводится Гигином[8].

Согласно Псевдо-Плутарху река прежде называлась Коноз (Κόνοζος) и несколько раз меняла название. Местный царь Палестин (Παλαιστίνος), сын Посейдона, воевал с соседями и, ослабев от болезни, отправил сына Галиакмона на войну в качестве стратега. Галиакмон был убит. Царь, не в силах перенести горе, бросился в реку Коноз, которая стала называться Палестин. Позднее река снова была переименована. Царь эдонов Стримон был сыном Ареса и музы Гелики (Ἡλίκη). Узнав о смерти сына Реса, бросился в реку Палестин, названную его именем[9].

Ликург, сын Дриаса, был царем эдонов, живущих по берегам реки Стримон, и оскорбил Диониса, изгнав его из своей страны[10]. В Ликурга Дионис вселил безумие. Став безумным, он убил топором своего сына Дриаса, полагая при этом, что подрезает виноградную лозу[11].

Согласно Псевдо-Аполлодору река издавна была судоходной по всей длине, пока Еврисфей не назначил Гераклу десятым подвигом привести коров Гериона с мифологического острова Эрифеи (др.-греч. Ἐρύθεια) на крайнем Западе. У Адриатического моря Гера наслала на стадо слепня, и стадо разделилось в области фракийского предгорья. Геракл поймал часть стада. «Едва согнав коров к реке Стримону, Геракл вознегодовал на эту реку, издавна бывшую судоходной. Набросав в нее скал, он сделал ее несудоходной, и пригнав коров к Эврисфею, отдал их ему, а тот принес коров в жертву богине Гере»[12][13][14].

Река Стримон (др.-греч. Στρυμών, лат. Strymon) впервые упоминается Фукидидом[6]. Согласно Фукидиду река брала начало на горе Скомбр (др.-греч. Σκόμβρος ή Σκόμβρον)[15], ныне — Витоша, в горной цепи Гем[15][16][17] (др.-греч. Αἶμος, лат. Haemus), ныне — Стара-Планина. Также указывает Аристотель в «Метеорологике», согласно ему со Скомбра стекали Стримон, Несс (Места) и Гебр (Марица)[18]. Страбон пишет, что река берёт начало из области агрианов, что живут около гор Родопы[19]. По Плинию Старшему истоки реки находились на Геме[20].

Стримон является судоходным не по всей длине. В большей северной части течение горное. Судоходным являлся участок от древнего Керкинидского озера до устья. Страбон сообщает, что Стримон судоходный вверх на 20 стадий до Амфиполя (Амфиполиса)[21]. Римский историк Тит Ливий сообщает, что Персей Македонский после битвы при Пидне в 168 году до н. э. покинул Амфиполь, спустившись по реке на корабле[22].

Помпоний Мела сообщает, что Стримон «имеет отдалённые истоки и узок. Приняв чужие воды, становится шире и, образовав недалеко от моря озеро, вытекает из него бо́льшим руслом, чем при впадении»[23].

За несколько километров до устья близ Амфиполя река образовывала озеро, известное как Ахинос или Тахино (Λίμνη Αχινού) и осушенное в 1932—1933 годах. Его считают древним Керкинидским озером (Λίμνη Κερκινίτιδα), о котором сообщал Арриан[24]. Озеро упоминают, не упоминая его имени, Фукидид[25] и Помпоний Мела[23]. Плиний Старший сообщает, что сначала река «разливается в семь озер и лишь затем принимает направленное течение»[20]. О размерах реки говорится в эпиграмме, приписываемой Туллию Гемину (Τύλλιος Γέμινος). В эпиграмме речь идёт от лица реки, которая сравнивает себя с Нилом и морем, хвалит себя за орошение и плодоносный ил, и называет себя «сладким морем» («γλυκερὸν πέλαγος»)[26][27][28].

Василий Великий в 360 году, описывая Понтийскую пустыню в письме к Григорию Богослову, сравнивает горное течение реки, пересекающей Понт, с медленным течением Стримона, разливающегося в озеро близ Амфиполя[29]. Григорий Богослов в ответном письме использует аналогичные сравнения[30].

Есть свидетельства о болотистом характере реки в эллинистический период. Теофраст в «Истории растений» пишет, что по речным топям, «на глубине, самое большее, в пять локтей с лишним» (2,3 метра) растут водяные орехи и тростник[31]. Это сообщение подтверждает отсылка к глубине реки (βένθος «глубина», γόνιμος βυθός «плодородное дно») в эпиграмме, приписываемой Туллию Гемину[26][28].

В латинской поэзии Стримон упоминается Стацием в «Фиваиде». Он характеризует медленно текущую воду (лат. stagnum) Стримона, как обагрённую пролитой кровью (impia)[32].

В двух сохранившихся пьесах Эсхила[33][34] («Персы», «Просительницы») река Стримон сопровождается прилагательным др.-греч. ἁγνός «чистый, священный». Древние схолии к пьесе «Персы» утверждают, что эта характеристика обусловлена ​​чистотой и прозрачностью воды реки. О чистоте вод Стримона косвенно сообщает Аристотель в «Истории животных». Аристотель пишет про речных угрей: «Если вода не достаточно чиста, они скоро задыхаются, так как имеют малые жабры; поэтому, когда их ловят, взмучивают воду. Они ловятся также в Стримоне во время Плеяд, когда от возникающих противных ветров вода перемешивается с илом; в противном случае следует воздерживаться от ловли»[35].

Геродот сообщает, что тем же самым людям, работавшим на канале Ксеркса, было приказано построить мост на реке Стримон[36]. Персы переправились через Стримон по мосту через реку у Эннеагодой («Девяти путей») в Эдонийской области, где позднее находился Амфиполь[37].

Фукидид, описывая поход спартанского полководца Брасида на Амфиполь в 424/423 году до н. э. сообщает о мосте у Амфиполя, который во времена Фукидида был соединён с городом стенами[38]. В трагедии «Рес» Псевдо-Еврипида река Стримон сопровождается прилагательным др.-греч. καλλιγέφυρος «украшенный красивым мостом» (др.-греч. «ὅ τε καλλιγέφυρος ποταμὸς πορεύει Στρυμών»)[39].

Эсхил в «Персах» описывает катастрофический переход отступающего войска Ксеркса I по льду реки Стримон[40].

Стримонийские журавли, зимой перелетавшие на юг, впервые упоминаются в латинской поэзии Вергилием как лат. Strymoniaeque grues в поэме «Георгики»[41]. В древности журавли рассматривались как вредители, потому что кормились зерном на сельскохозяйственных угодьях во время сева[42][43]. Римляне содержали журавлей как домашнюю птицу[44][45]. В «Энеиде» Вергилий сравнивает крики дарданцев со стен Трои и полёт их стрел с криками и полётом стримонийских журавлей (Strymoniae grues) весной к берегам реки[46]. Гомер также сравнивает крики и передвижения аргивян и троянцев с криками, движениями и шумом журавлей на берегах реки Каистр (Малый Мендерес)[47] и мигрирующих в Африку[48]. Стримонийский журавль был добычей девы-воительницы Камиллы[49]. Сенека в «Эдипе» сравнивает в сцене занятия некромантией число теней умерших в подземном царстве с числом птиц, которые бегут от угроз зимы и меняют стримонские снега на нильское тепло[50]. Лукан пишет о журавлях, улетающих с берегов Стримона к тёплому Нилу[51]. Лукан сравнивает боевой строй флотилии с разнообразнейшим строем журавлей[52]. Цицерон пишет: «Журавли, когда летят в более теплые края и пересекают моря, то выстраиваются в форме треугольника»[53]. По преданию Меркурий изобрёл греческий алфавит, смотря на полет журавлей, которые в полете чертят разные буквы[54]. Марциал называет журавлей «Паламедовыми птицами»[55] и также пишет о том, что они в полете чертят разные буквы[56]. Марциал в эпиграмме о старой своднице Филениде сравнивает голос старухи с криком стада журавлей у Стримона[57]. Последний раз стримонийские журавли упоминаются в латинской поэзии Клавдианом (IV век). В «Гильдоновой войне» Клавдиан повторяет гомеровские сравнения действий войска с криками и полётом журавлей с берегов Стримона к тёплому Нилу[58]. Упоминается в древнегреческой и латинской литературе и обратная миграция журавлей с Нила во Фракию и Скифию в начале марта[59][60][61], служившая сигналом к севу[62][63][42]. Гомер[48] и Геродот[64] упоминают миграцию журавлей на юг в мемактерионе (конец октября — начало ноября). Аристотель[65] и Элиан[66] сообщают, что журавли мигрируют из Скифских равнин в болота Верхнего Египта после осеннего равноденствия и возвращаются после весеннего равноденствия.

Стаций единственный из латинских поэтов, кто заменил журавлей лебедями. В сцене «смотрения со стены» (тейхоскопии) престарелый Форбант рассказывает Антигоне о защитниках Фив и сравнивает их с лебедями, улетающими от Стримона на юг[67]. У Стация гомеровские крики и шум уступают напеву, стройному пению (лат. concentus). У Стация, когда Амфиарай и Меламп проводят птицегадания, они видят в небе бесчисленные стаи мигрирующих лебедей[68]. Стаций сравнивает дрожь аркадца Парфенопея при виде противника со страхом лебедя, ищущего на берегах Стримона укрытия от орла[69].

Основные притоки:

• Струма // Собаки — Струна. — М. : Советская энциклопедия, 1976. — (Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров ; 1969—1978, т. 24, кн. I).
• Струма // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1901. — Т. XXXIa. — С. 836.