Русские в Сербии

Массовое переселение русских в Сербию связано с Октябрьской революцией 1917 года и последующей за ней Гражданской войной в России.

Покинув Одессу 3—6 апреля, первая основная крупная группа беженцев из России (около 1600 человек) достигла Королевство сербов, хорватов и словенцев в мае 1919 года. Некоторые эмигранты переселились в Сербию позднее, спустя несколько лет, пожив в других государствах Европы.

К этой волне эмиграции относятся:

• Колесников, Степан Фёдорович (1879—1955) — художник;
• Краснов, Николай Петрович (1864—1939) — архитектор;
• Кузьмина-Караваева, Елизавета Юрьевна (1891—1945) — поэтесса, философ, публицист, общественный и религиозный деятель. В 1923 эмигрировала в Париж.
• Ионин, Юрий Львович (1882—1952) — актёр, театральный режиссёр, педагог.
• Кишенский, Дмитрий Павлович (1858—1931) — профессор, доктор медицины. В 1923 эмигрировал в Прагу.

Значительная часть эмигрантов первой волны позднее переселилась далее в другие страны Европы. По оценкам профессора М. Йовановича, к началу 20-х годов в Королевстве сербов, хорватов и словенцев от первой волны осталось проживать несколько сотен русских переселенцев.

В январе 1920 года власти Королевства СХС дали согласие на приём новой группы мигрантов из России численностью 8 000 человек. Первые группы стали прибывать в конце января, основная часть беженцев достигла Сербии в марте-апреле, но и в течение лета 1920 года продолжался приток новых групп переселенцев из России.

Разгром Белого движения в России привёл к массовому исходу противников большевиков из Советской России. Королевство сербов, хорватов и словенцев согласилось принять 20 000 русских эмигрантов, которые достигли берегов страны в ноябре—декабре 1920 года, значительная часть которых прибыла из Константинополя и лагеря в Галлиполи.

В дальнейшем на территорию Сербии продолжали переселяться отдельные группы русских беженцев (под термином понимались представители любого этноса с территории России). Например, в конце 1922 года из санаториев Константинополя было перевезено 983 русских инвалида, в феврале 1924 года — из Шанхая принято 367 учащихся Хабаровского кадетского корпуса и 21 офицер Дальневосточной армии.

По оценкам, в конце 1920 года в Королевстве СХС проживало около 31 000 русских эмигрантов, в конце 1921 года — 42 500 беженцев из России. Во второй половине 1920-х годов, из-за переселения в другие страны и естественной убыли (смертность превышала рождаемость), число русских беженцев снизилось и стабилизировалось в Югославии на уровне 32—35 тысяч человек. Более 2/3 из них проживало в Сербии.

С 1921 года в сербских Сремских Карловцах находилось эмигрантское русское церковное управление (впоследствии РПЦЗ) в главе с митрополитом Киевским Антонием Храповицким (Архиерейский Собор Сербской Церкви 31 августа 1921 года принял решение о предоставлении Высшему Церковному Управлению митрополита Антония Храповицкого административно независимой юрисдикции в отношении русского эмигрантского духовенства за пределами Королевства СХС, а также русского духовенства в Королевстве СХС, которое не состоит на государственной службе или в Сербской Церкви[1]). До своей смерти в 1936 году митрополит Антоний Храповицкий был фактическим возглавителем всех русских беженцев в Югославии, также притязая на роль духовного вождя всего русского зарубежья. Однако, при его преемнике митрополите Анастасии (также проживавшем до сентября 1944 года в Сремских Карловцах) произошло смещение реального центра влияния в РПЦЗ из Карловцев в Берлин:[2] с февраля 1938 года власти Германии, которые поставили во главе Берлинской епархии этнического немца епископа Серафима Ляде и оказали значительную материальную помощь русским приходам в Германии, стали ультимативно требовать подчинения всех русских приходов на территориях под германским контролем епископу Серафиму.[3]

В годы Второй мировой войны число русских в Сербии составляло около 20 000 человек, большинство которых было настроено антикоммунистически и антисоветски.

В сентябре 1941 года, по инициативе генерал-майора М. Ф. Скородумова, германские власти дозволили создать Русский корпус, в котором за годы войны успело послужить не менее 3 тысячи русских эмигрантов из Югославии (вскоре перешёл под командование генерала Бориса Штейфона). Тем не менее, к немецким оккупационным властям подавляющая часть относилась негативно. После освобождения Сербии осенью 1944 года ситуация стала опасной для русской диаспоры в Сербии — около трети самых активных и молодых русских эмигрантов покинуло страну, спасаясь от СМЕРШа, а все русские культурные и образовательные учреждения были закрыты. После 1944 года русская эмиграция в Сербии прекращает свою жизнь как единый общественно-культурный организм. Окончательно добил русскую эмиграцию в Югославии (а значит, и в Сербии) разрыв между Тито и Сталиным 1948 года. Примечательно, что первая жесткая нота сталинского МИД (не партийная, а государственная критика СССР по адресу Югославии) была отправлена в Белград именно в связи с нарушениями прав и преследованиями русских эмигрантов.

В 1948—1953 годах русские эмигранты увольнялись с работы, задерживались и избивались органами правопорядка титовской Югославии. В результате произошел «второй исход», окончательно переломивший теперь уже биологическую судьбу русских эмигрантов. Оставшиеся жили в дисперсном состоянии, опасались поддерживать контакты друг с другом, их дети не говорили в массе своей по-русски, и в случае происхождения из смешанных браков старались не декларировать себя русскими. В результате процесс ассимиляции сделал своё дело, — в современной Сербии потомки русских эмигрантов, рожденные после 1953 г. не говорят, как правило, по-русски, и не декларируют себя русскими.

Эти гонения прекратились сразу же после ликвидации политического давления со стороны режима Тито, примирившегося с СССР после смерти Сталина. С 1960-х годов в Сербию стали активно прибывать русские жены сербских мужей, ставшие следующей, «советской» волной эмиграции. Многим из них удалось привить своим детям национальные чувства и обучить русскому языку. Их жизнь в цветущей Югославии не была безоблачной, власти затрудняли получение гражданства, неохотно шли на нострификацию дипломов, были проблемы с трудоустройством. При этом обучение на национальном языке в Сербии было невозможным вплоть до середины 1990-х годов, когда существовавшая с 1970-х годов школа при посольстве РФ в Сербии стала принимать граждан Сербии на обучение. Тогда же в 90-е в Сербию прибыла новая волна русских эмигрантов «российская». В отличие от предыдущей, в ней (хотя и в небольшом числе) присутствовали мужчины. Таким образом, в Сербии вновь стали рождаться сербские граждане с русскими фамилиями, для которых основным языком был русский. Абсолютное большинство молодого (фертильного) поколения современных русскоязычных граждан Сербии — потомки «советской» и «российской» волн эмиграции.