Древнеармянская поэзия

Древнеармянская поэзия — совокупность работ армянских поэтов, живших между V—XVIII веками включительно. Письменной поэзии предшествовало богатая традиция устной литературы[1]. Вместе с древнеармянской историографией и переводной литературой поэзия составляет важнейшую часть древнеармянской литературы. Первые образцы древнеармянской поэзии носили религиозный характер[2], в VII веке зародилась светская поэзия[3]. Наиболее влиятельными поэтами до XVII века считаются Григор Нарекаци и Нерсес Шнорали[4]. Литература XII—XVII веков представляет собой важный переход от классической к современной эпохе армянской цивилизации[5]. С XIII века начинается период расцвета любовной лирики[6], в поэзии впервые затрагивается тема эмиграции[7]. В XVII—XVIII веках наиболее популярным являлась ашугская поэзия[8]. Средневековый период армянской лирики включает время вплоть до XVIII века включительно[9][10].

Григор Нарекаци. Миниатюра из «Книги скорбных песнопений», 1173 год

Первая печатная публикация произведений армянских поэтов имело место в 1513 году в Венеции[11][12]. Древнеармянской поэзии характерна тоническое стихосложение[13].

Типы рифмы в древнеармянской поэзии
Дохристианская песня «Рождение Ваагна», процитированный в «Истории Армении» Мовсеса Хоренаци, изд. 1695 года, Амстердам

Как в случае с другими древними литературными традициями, ранние памятники армянской поэзии не были рифмованы. В армянской поэзии рифма сложилась в XI веке. Согласно П. Шарабханяну, в первых образцах поэзии встречаются некоторое повторения, что можно рассматривать как зачатки рифма. Такие повторения есть, например, в цитированной Мовсесом Хоренаци дохристианской песне «Рождение Ваагна» (арм. երկներ երկին, երկներ երկիր, երկներ եւ ծովն ծիրանի, հուր հեր). Словарные повторения имеются в ряде ранних духовных песнях — шараканах[14]. Один из основных раннесредневековых стихотворных размеров шараканов — четырехстопный сложный ямб. В этот же период по своей значимости выделяется четырехстопный анапест[15]. Рифма наблюдается в последних строках «Плачи...» Давтака Кертога (VII век). Как этот стих, так и «Души, посвятившие себя» его современника Комитаса Ахцеци, написаны в виде акростиха, в котором каждая строфа начинается с очередной из 36 букв армянского алфавита. Впервые о рифме, как о литературном явлении, писал Григор Нарекаци в 1003 году: «И я один из тех, чья жизнь сурова, чьи слезы льются, как весной поток, и кто стенанья превращает в слово – в песнь с однозвучным окончаньем строк». Уже в 1045 году вся поэма «Тысяча строк к Мануче» Григора Магистроса было написано рифмой арм. ին[16]. После XII века поэтические произведения без рифмования встречаются крайне редко[17].

Рифмовку в древнеармянской лирике П. Шарабханян делил на два вида — монорим и многосложная рифма. Первый тип больше характерен для раннего периода, хотя он продолжал жить в творчестве некоторых поэтов вплоть до XVII века. В их числе «Плач у врат св. Катогикэ» Степаноса Орбеляна, некоторые стихи Хачатура Кечареци, большая часть стихов Фрика, часть произведений Костандина Ерзнкаци. Моноримные произведения творили также Аракел Сюнеци, Мкртич Нагаш, Ованес Тлкуранци, Григорис Ахтамарци, Мартирос Крымеци, Нерсес Мокаци, и др. Завершение всех строк одной и той же рифмой в средневековье считалась эталоном совершенства, однако в объемных произведениях такой стиль создавало некоторое однообразие[17]. Подобный подход был раскритикован в 1151 году Нерсесом Шнорали в поэме «Сло­во о ве­ре»[18]. По мнению Г. Эмина, Шнорали: «первый из средневековых поэтов, достигший искусства в рифмовке»[19]. У его ученика Григора Тга, развившего достижения в области стихотворной формы, есть строфы с парными, перекрестными и кольцевыми рифмами[6]. С этого периода наблюдается тенденция постепенного развития многосложной рифмы. Его выражения, в свою очередь, были крайне разнообразные[20]. В XII—XIV веках искусство рифмовки достигает большого развития[21]. Большая часть фольклорной поэзии также была силлабической и рифмованной[22]. В произведениях строфического строения самым распространённым были четверостишия[20].

Фольклор

Дохристианская эпоха
См. также: Армянская мифология
Арташес и Сатеник, худ. И. Роттер

Истоки армянского фольклора восходят к эпохе образования армянского этноса. После зарождения в начале V века письменной литературы, фольклор стал одной из его основ и важных составляющих. Продолжая развитие и после возникновения письменности, в позднем средневековье он заметно повлиял на художественную литературу. Разные жанры фольклора (загадка, басня, песни, сказение) обогащали литературу[23]. Джеймс Рассел отмечал, что армянские писатели V века опирались на богатую традицию устной литературы, включая лирическую поэзию и музыку[1]. Образцы древнего и средневекового армянского фольклора сохранились в письменных памятниках, часто в обработанной форме. Эпические памятники, в прозаической или поэтической формах, сохранились в трудах древнеармянских историков V—VIII веков Мовсеса Хоренаци, Фавстоса Бузанда, Агатангелоса, Себеоса, Иоанна Мамиконяна[24]․ Дохристианская поэзия делится на две категории: легендарные сказания и мифологизированные исторические сюжеты. Последние появились уже в VII—II веках до н. э.[2]. Согласно Элизабет Редгейт, если в религиозной жизни раннесредневековая армянская аристократия имела много общего с Византией и германской Европой, то в светской жизни она больше сходна с древнеиранской и германской аристократией. Традиция гусанов, сказителей и устная поэзия настолько укоренились в Армении, что проникли в монастыри, аналогично иранской и германской культуре. Цари и военачальники желали, чтобы их великие деяния были записаны и описаны в стихотворной форме[25]. Пе­вцы-ска­зи­тели часто были членами царского двора и шли на войну, чтобы поддерживать и записывать героические подвиги[26]. Стихотворно-песенные образцы фольклора — народные сказания, эпические, ритуальные и лирические песни․ Древнейшие армянские легенды и мифы — сказания и песни об Айке, Араме, Ара Прекрасном, Торк Ангехе, Артавазде, Ваагне, Тигране и Аждааке, Ерванде и Ервазе[24]. Некоторые из них включают в себе разные культурно-исторические слои. По словам Джеймса Рассела, песня «Рождение Ваагна», записанный Хоренаци, содержит черты, восходящие к праиндоевропейскому прошлому, и напоминает эпизод из индийской ведической литературы[27]. Культ древа жизни, воспеваемый в средневековых армянских песнях, может восходит к урартским обычаям[28]. «Рождение Ваагна» — древнейшее армянское стихотворение дошедший до наших времён, рассказывает о рождении Бога грома Ваагна. В Тигране и Аждааке, повествующем о временах II—I веков до н. э., появляется первый женский персонаж[2]. По мнению Роберта Томсона, дошедшие до нас скудные образцы дописьменной культуры отражают реальные интересы и увлечения древней Армении[29].

Из письменных источников явствует, что на протяжении средневековья церковь осуждала традицию гусанов-менестрелей[29]. В конце V века католикос Иоанн Мандакуни писал о безумных пьяницах-менестрелях, предавшихся разврату[30][31]. Осудительное отношение к гусанам нашло отражение в постановлениях четвёртого Двинского собора 645 года[32]. По словам Элизабет Редгейт, содержание устной традиции представляло опасность для церкви. Гусаны сохраняли рассказы о языческих богах и предках препятствуя, таким образом, окончательной христианизации страны[30]. Критическая позиция церкви к гусанскому творчеству сохранялась долго. В «Судебнике» 1184 года Мхитар Гош утверждал, что «христианину это страшно слышать, не говоря уже о том, чтобы видеть»[33]. На рубеже XIV—XV столетий Маттеос Джугаеци призывал: «не ходите к гусанам, они говорят о делах Хайка и воспитывают дух неповиновения»[34].

После принятия христианства
См. также: Давид Сасунский
Давид Сасунский, худ. А. Коджоян

Древнейший армянских христианский эпос — «Персидская война», сложился между III—V веками. Он повествует о борьбе Армении против Сасанидского Ирана[2]. Следующий эпос «Таронская война» отрывки которого сохранились у историков VII—VIII веков Иоанна Мамиконяна и Себеоса. Она включает в том числе эпические песни и рассказывает о событиях V столетия[35]. В VII—X веках сложился стихотворный эпос «Давид Сасунский», как выражение социального и религиозного протеста против арабского владычества[19][36]. Хотя его истоки восходят задолго до христианской эры, на окончательное формирование эпоса важнейшее влияние имели антиарабские восстания 749 и 851 годов[35]. По мнению К. Тревер, эпос содержит некоторые отголоски о дохристианском божестве Михре-Митре[37]. Наиболее раннее его письменное упоминание относится к XVI веку[38]. Впервые был опубликован Г. Срвандзтянцем в 1874 году[39]. Фольклорные песни сентиментального характера восходят примерно к XIII—XIV векам, достигают наибольшего расцвета в XVII—XVIII столетиях[40]. Сохранилась народная «Песня Левона» об освобождении из пленения в 1268 году киликийского принца Левона[41].

Писатели не только цитировали, но и использовали фольклорные источники в своём творчестве[42]. По мнению Тео ван Линта, поэты начали использовать фольклорный материал начиная с X века[43]. Заимствования из народно-поэтических произведений прослеживаются в середине XII века у Нерсеса Шнорали. На основе народного фольклора он писал стихотворные загадки[44]. Из поэтов Раннего Нового времени использовали фольклорные сюжеты Мартирос Крымеци и Нагаш Овнатан[45]. В XVI—XVII столетиях народная поэзия являлась важной чертой литературы, его обрабатывали и исполняли также ашуги[46]. В 1620 году Хачгруз Кафаеци составил первый сборник народных песен, в котором собрано около 20 текстов[47]. Он делил их на высокий, средний и низкий стиль. Неизвестно, однако, это была общепринятая или его собственная классификация[48].

Поэзия V—IX веков

Духовная песня, исполняемая во время религиозных обрядов, являлась одной из инструментов распространения христианской религии. Первые произведения жанра были, в основном, переводами греческих гимнов. Они стимулировали создание оригинальных текстов. Самый популярный вид армянских религиозных гимнов — шараканы, чьи древнейшие образцы приписываются жившим в V веке Сааку Партеву, Месропу Маштоцу и Иоанну Мандакуни[49]. Первоначально они назывались кцурдами[50], термин шаракан известен с XII века. Первые стихи передавали библейские сюжеты и были созданы по образцу древнееврейской религиозной литературы[2]. Кцурды аналогичны греческим тропарям и сирийским мадрашам[51]. Историю шаракана принято делить на два этапа — V—X веков и X—XV веков[52]. Сохранились многочисленные средневековые «указали» их авторов, старейший из которых восходит к XIII веку[53]. С самого начала зарождения жанра, помимо общехристианских идей, в ней расстраивались важнейшие события национальной жизни. Так, например, в шараканах Мандакуни прославляются основоположники армянской церкви и национальной веры Григорий Просветитель, Саак Партев и Месром Маштоц. Последний, по выражению Мандакуни, подобно Моисею «принес скрижаль заповедей на землю армянскую»[54]. Уже в VII столетий Барсегом Тчоном был составлен первый сборник оригинальных духовных гимнов[55]. В VII—VIII веках армянская духовная гимнография вступила в новую фазу развития, характеризующегося углублением национальной сути жанра, обогащением содержания и усовершенствованием методов выражения. Один из лучших произведений этой эпохи акростих «Души, посвятившие себя» Комтаса Ахцеци[49]. В VIII веке Степанос Сюнеци осуществил новое упорядочение духовных гимнов, появился жанр канона[55][56]. В «Толковании Грамматики» он писал, что грамматика основывается на литературе, она дает руководство для создания поэтических творений[57]. В этот период духовную гимнографию своими произведениями обогатили Саак Дзоропореци и Ованес Одзнеци. В числе поэтов VIII века встречаются также женщины — Хосровидухт и Саакдухт. Последняя сочиняла также музыку к своим произведениям[49]. Сюнеци — первая армянская поэтесса[58]. Большинство шараканов до X века написаны белым стихом, без размера и рифмы, тем не менее они ритмичны и приспособлены к пению[22].

Комитас Ахцеци
Основная статья: Комитас Ахцеци

Биографических данных о Комитасе известно мало. В 616—628 годах он был католикосом, инициировал строительство церкви св. Рипсиме (вблизи Еревана)[59]. Комитас Ахцеци автор духовного гимна «Души, посвятившие себя»[55]. Это объемная лирическая поэма написанная около 618 года[60]. «Души, посвятившие себя» изложен в форме акростиха и состоит их 36 строф, каждая из которых начинается очередной буквой армянского алфавита[49]. В ней сохранены условности древнего стихосложения, когда каждая строка состоит из четырех стоп по три слога в каждой. В отличие от более ранних шараканов, его тематика взята не из Библии, а из истории Армении. Источником Комитаса было историческое повествование Агатангелоса[61]. Сюжет восходит к концу III века когда, согласно легенде, св. Рипсиме и её подруги приняли мученическую смерть ради христианизации Армении[59]. Ахцеци — новатор[62], он поднял на новый уровень духовную лирику, стимулировал его дальнейшее развитие[55]. Многие последующие авторы следовали его художественным принципам. Согласно авторам «The Heritage of Armenian Literature: From the sixth to the eighteenth century»: «Исключительная поэтичность и лиричность этого гимна открыли новую эру в армянской духовной литературе»[61].

Зарождение светской поэзии
Гусан исполняет песню на свадьбе. Миниатюра XVI века

Первый памятник армянской светской поэзии «Плач на смерть великого князя Джеваншира» поэта конца VII века Давтака Кертога. Текст цитирован в «Истории страны Алуанк» Мовсеса Каганкатваци. Согласно «The Oxford History of Historical Writing» «раздел о подвигах Джеваншира завершается самым ранним дошедшим до нас примером светской армянской поэзии со времён принятия христианства...»[3]. Никаких биографических данных о Давтаке не сохранилась[63]. «Плач...» написан в форме акростиха в которой начальные буквы строф воспроизводят армянский алфавит[36]. По мнению Тео ван Линта, в произведений Давтака отмечается синтез приёмов устной литературной традиций гусанов и письменной поэзии. Тем самым он иллюстрирует процесс христианизации армянской старой культуры. Ван Линт называл Давтака примером христианского гусана. Чарльз Доусетт выдвинул предположение, что отрывки текста могли быль частью более объемного публичного обращения к Джеванширу, произнесенного, возможно, самим Давтаком[64].

Ряд исследователей указывают на сохранившийся более ранний стихотворный отрывок в одном из толковании «Грамматики» Дионисия Фракийского[65]. Анонимный толкователь «Грамматики» для объяснения одной фразы приводит пример из «стихотворства Давида». Это всего три строки посвященные царю Тиграну и его сестра Тигрануи. В другом месте того же текста Давид упомянут как автор сочинения «Армяно-мидийская война»[66]. Одни исследователи считают его отдельным автором, другие отождествляют с философом Давидом Анахтом или с Давидом Грамматиком[67].

X—XII века

Литература X—XII веков, как особый исторический этап обладающий новым художественным качеством, стала отражением произошедших перемен в политической, экономической и общественной жизни Армении. Продолжая прежние традиции с точки зрения анализа насущных проблем, литература ещё больше приблизился к обыденной жизни. Имея, в основном, всё ещё религиозное воззрение, она нередко проявляла стремление к новым эмоциональным оттенкам. С позиции гуманизма, патриотизма и прочих высоких идей, литература воспевала природу, людскую красоту, внешние и внутренние достоинства человека — силу и добродетель. Утверждалась необходимость более реалистического воссоздания человеческих взаимоотношений и психологии. В этот период поэзия переживала беспрецедентный подъем. В поэтической форме иногда сочинялись наставления, оды, мартирологи, проповедь, грамота, колофон и т. д. Были написаны разнообразные и масштабные стихотворения, прототип поэмы в армянской средневековой литературе, философские стихи, айрен, кафа, загадка. Подъем поэзии в первую очередь связано с именем Григора Нарекаци[68]. Наряду с грабаром произведения пишутся и на среднеармянском языке[69]. М. Абегян называл XII век временем, когда армянская поэзия «спустился с неба на землю»[70].

Григор Нарекаци
Основная статья: Григор Нарекаци
См. также: Книга скорбных песнопений
Григор Нарекаци. Миниатюра из «Книги скорбных песнопений», 1173 год

Григор Нарекаци — крупнейший религиозный поэт в истории Армении[71]. Британская энциклопедия считала его главной литературной фигурой Армении X века[72]. Нарекаци родился в середине X столетия в семье богослова Хосрова Андзеваци, всю жизнь провёл в монастыре Нарекаванк[71] на юго-западе Армении. Наиболее известен как автор поэмы «Книга скорбных песнопений», состоящей из девяносто пяти глав, каждая из которых озаглавлено «Слово к Богу, идущее из глубины сердца»[73]. Вся поэма — внутренний монолог автора[74]. Каждая глава посвящена теме отлучения и единения с Богом. Поэт писал о своих страданиях в отлучении от Бога, вызванной греховностью, о стремлении к единству со Всевышним[73]. Мрачное настроение и дикция контрастируют со светлыми, праздничными оттенками и тоном. Нарекаци иносказательно затрагивал темы духовной а также определенных сторон человеческой и природной красоты[75]. Мотивом покаяния и любви к Богу произведение сходна с «Исповедью» Августина[4]. В конце поэмы он упоминал о наступлении «победоносного и великого императора римлян Василия» на северо-западную Армению в 1000 году[73].

Язык произведения местами невнятный, но яркий и новаторский[73]. По мнению Роберта Томсона, рифма Нарекаци напоминает арабскую просодию садж[73]. Нарекаци писал о рифме, подчеркивая, что одинаковое созвучие в конце строк усиливает их эмоциональность[76]. По словам В. Брюсова: «Григорий Нарекский довел до высокого совершенства форму стихов, любовно культивируя «звукопись» задолго до того, как она расцвела в лирике персидской и арабской»[77].

Дальнейшее развитие поэзии

После смерти Нарекаци, а также последовавших этому экономическим, политическим и демографическим причинам, армянская литература претерпела глубокие изменения[75]. Хотя последний осуществил значительный шаг в усовершенствовании техники рифмы, всё же основная заслуга в этом принято связать с именем Григора Магистроса. В его «Письмах» сохранились светские и религиозные таги, оды, наставления, один из которых — «Луак те екн...», написан ярким патриотическим пафосом. Главное поэтическое произведение Магистроса это поэма «Тысяча строк к Мануче» — краткое стихотворное переложение Библии написанное в 1045 году. Она оставила свой отпечаток в истории национальной поэзии в основном из-за усовершенствованной метрической техники[78]. Новаторства Магистроса стали эталоном для подражания вплоть до конца XVII века[79].

С литературными достижениями Григора Нарекаци тесно связано поэма «Панегирик божественной колеснице» жившего в XI веке Вардана Анеци. Имея в основе своём христианское восприятие мира, своей тематикой он стремится в прошлое, вплоть до языческие времена. Поэма отличается ярким художественным стилем, искренним вдохновением, единством содержания и структуры[78].

В начале XII столетия масштабным произведением «Заупокойная элегия о кончине блаженного и святого Католикоса армян Григория Мартирофила» Вардана Айказна зарождается жанр биографической поэмы․ Она была написана в связи со смертью Григория Мартирофила в 1105 году[78].

Для дальнейшего развития литературы велика роль Ованеса Саркавага. Лишь незначительная часть его богатого литературного наследия сохранилась до наших дней — плач, несколько шараканов, и 188-строчная поэма «Мудрая беседа, которую вёл в час прогулки философ Ованес Саркаваг с птицей, именуемой пересмешник»[78]. Он один из первых в армянской действительности возвестил свой «ars poetica» — теорию понимания искусства поэзии[80]. Саркаваг развивал идею о том, что основой истинного искусства является природа, поэт должен исследовать природу как источник вдохновения. Согласно ему, искусство создается по подобию природы, чем она стремится к естественности, тем она более совершенна[78], он размышлял о соотношении природы и искусства[81].

Высокий уровень поэтического искусства отражают сохранившиеся произведения Григора Марашеци. Религиозные по своему духу его творения, в том числе и «Плач» («Вайгирк»), претендовали на новое художественное качество. Они представляют собой лирическое отражение реальных событий, написаны под заметным влиянием народных песен и «Книги скорбных песнопений» Григора Нарекаци[78].

В поэтическом наследии Нерсеса Ламбронаци особое место занимают более двадцати шараканов, в которых он продолжил литературные традиции Нерсеса Шнорали. Его 938-строчная «Панегирическое повествование жития великого патриарха владыки Нерсеса Клаеци, католикоса армянского» посвящена жизни и деятельности Шнорали[78].

С точки зрения связывающего звена со следующим этапом классической поэзии значительна роль Григора Тга. Написанная в 1189 году его около 3000-строчная эпико-лирическая поэма «Плач по Иерусалиму» выражает идею независимости Киликийской Армении[78]. В его творчестве заметно влияние Григора Нарекаци[82].

Нерсес Шнорали
Основная статья: Нерсес Шнорали
Нерсес Шнорали и Мхитар Гераци, средневековая рукопись

Значимым поэтом XII века являлся Нерсес Шнорали. Шнорали жил и писал в тяжелый исторический период, когда армяне вынужденно эмигрировали в Сирию, Киликию и другие места, вели борьбу за свою автономию от византийских и региональных правителей. Усиливающаяся тенденция к поэтическому слову побудило писателей и переводчиков осуществить переложения самых разных нарративов — исторических, дидактических, научных и литературных — в стихи в манере Гомера, Давида, Соломона и Иеремии, часто преобразовывать прозаические тексты в поэзию. Шнорали писал в этой среде, сочиняя в широком спектре жанров. Воспитанный как священник, а в 1166 году помазанный в католикосы, Шнорали был приверженцем национальных и церковных интересов. Его взгляды нашли отражение написанной в 1145 году исторической поэме «Элегия на взятие Эдессы». Произведение являлось первым в своем роде в армянской литературе. В нём рассказывается о разрушении Эдессы — крупного центра христианского мира в Средней Месопотамии[83] — годом ранее и расправе над её христианским населением сельджуксими войсками Имад ад-Дина Занги. Шнорали ввёл несколько нововведений, в т.ч. персонификацию и пятисложный ямб, ставший эталоном для последующих поэтов. Работа поспособствовало укреплению плача как доминирующей поэтической формы, а также был источником вдохновления для многих поколений последующих авторов[4]. В средние века она приобрела большую известность[83].

XIII—XVI века

Согласно Тео ван Линту, начиная с XIII века поэты писали в жанрах, которые эмансипировались от различных поэтических форм, существовавших в церкви[43]. Расширяется круг затрагиваемых ими тем[84]. Постепенно религиозные тенденции оттесняются на второй план[7], это период расцвета любовной лирики[6]. Культурные тенденции времени часто обусловливались политическими, экономическими и военными событиями[5]. Несмотря на тяжелые условия XIII—XVI веков, благодаря культурным и образовательным центрам как в Армении, так и в диаспоре, удаётся сохранить накопленное интеллектуальное наследие. Создаются новые памятники поэзии, а развивающаяся переводная литература продолжает обогащать национальную словесность[7]. При монастырях студентам обучали составлению поэтических произведений. Были составлены особые «списки слов» для использования в стихах[82]. Важным событием в культурной жизни стало зарождение в 1512 году армянского книгопечатания в Венеции. Литература ещё более приблизился к жизни. Вместо вымирающего классического древнеармянского господствующим литературным языком стал среднеармянский язык. В литературе увеличился удельный вес поэтического слова, его общественное и идеологическое значение. Становясь достоянием широких масс, лирика ещё больше приблизился к фольклору, находил общие пути соприкосновения с народными песнями, его способами мышления и создания образов. Частые поэтические формы — похвала, жалоба, наставление, плач, айрен и кафа, в которых рассматриваются темы любви, природы, социального положения, скитания и морали. Эти произведения выражают горести народа, отдельного индивида, патриотические чувства, содержат философские раздумья об общественном положении, смерти, души и тела. Создавались многочисленные эпические, эпико-лирические и поучительные поэмы, посвященные героическим периодам истории Армении в целом или отдельным персонажам. Были выполнены поэтические обработки тем из Священного Писания, художественное описание разных вопросов науки[7]. По словам Петера Коу, жанр причитания для церковных поэтов нередко становилась методом самоанализа и исповеди[82]. Начиная с XIV века создаются таги в которых, в противоположность догмам христианского вероучения, предпочтение даётся земным устремлениям человека. Посвященные Богородице, апостолам, общехристианским, национальным святым и святыням таги выражают больше мирские нежели религиозные явления. Тенденция частично заметна даже в шараканах и гандзах написанных для религиозных обрядов. Лучшие образцы этих жанров связаны с авторами XIII–XIV веков Хачатура Таронаци, Вардана Аревелци, Акопа Клаеци, Мхитара Айриванеци, Ованеса Плуз Ерзнкаци, Геворга Скевраци, Киракоса Ерзнкаци, Григора Хлатеци. Для поэзии XVI века характерна стилистическое многообразие[85]. В первой половине XVI века, в связи с турецко-персидскими войнами, наблюдается общий упадок литературы[5]. К. Бардакджян называл это время переходной эпохой[86].

Памятник Фрика перед зданием Матенадарана

Богатое литературное наследие Ованеса Плуз Ерзнкаци включает религиозное и светское поэтическое творчество. Эмоциональные плачи и шараканы, которые он посвящал Богородице, Григорию Просветителю, Нерсесу Великому и другим святым, выражали личную драму автора, его идеи национального возрождения. Светская поэзия Ерзнкаци представляет собой философское размышление о разных вопросах человеческого бытия. Он первый армянский поэт затронувший тему эмиграции. Автор космографической «Поэмы о небесных украшениях»[7]. Наиболее известное стихотворение — «Ованес и Аша», рассказывает о любви сына священника и дочери кади. Ерзнкаци ставил выше идею люби над религиозными предубеждениями[87].

Важное место в светской поэзии XIII—начала XIV веков занимает Фрик. Его сохранившиеся до наших дней около 50 стихотворений отражают обыденную жизнь в период монгольского господства в Армении[7]. Из биографических данных извествно, что поэт потерял семью и детей[88]. Фрик выражал интересы угнетенных народных масс. Даже в тех произведения, где автор с позиции мистицизма затрагивал темы смерти или жизненной суеты, ощущается простолюдинный дух. В «Жалобе» и других произведениях, признанных в числе лучших в армянской гражданской поэзии, Фрик основал социальный жанр. Используя разные стихотворные приёмы он отображал контрасты бытия, правовое, экономическое и другого рода неравенство слоёв общества, протестовал против национального угнетения[7]. Для противостояния жизненным трудностям Фрик призывал к самоусовершенствованию, к внутренней чистоте и свободе[89]. Часть стихов поэт осознанно писал на среднеармянском языке[7].

Примечательным произведением времени является «Плач у врат св. Катогикэ» Степаноса Орбеляна. Она написана 1300 года и выражает патриотические идеи автора. Орбелян оплакивал потерю независимости Армении, призывал разбросанных по разным странам мира армянам, возвращаться на родину[90]. Он жаждал возрождения Великой Армении как общей родины[84].

Подобно Орбеляну его современник Хачатур Кечареци оплакивал несчастья, постигшие Армению[84]. Его творчество отражает психологический облик средневекового человека. Осуществив редакцию древнеармянского перевода «Истории Александра Великого», он написал к разным его главам более 100 кафы — восьмистрочных лирических стихов светского характера. В его плачах и наставлениях нашли отражение как религиозные, так и светские идеалы и представления автора. В коротких стихах Кечареци использовал красочные образы природы[7]. Он противник догматизма и ненужной морализации[89].

Страница «Адамовой книги», издание 1721 год

Свидетельством высокого развития поэзии является творчество Костандина Ерзнкаци. Произведения Ерзнкаци, часто носящие нравственно-поучительный характер, выражают личные переживания автора. Ерзнкаци один из зачинателей любовной лирики в армянской поэзии. Важное место в его творчестве занимают тематика природы и женской красоты[7]. Некоторые его стихи предположительно носили автобиографический характер[91]. Ерзнкаци считал тайну поэтического творчества Божьим даром[92].

В начале XIV века жил первый из известных поэтов уроженцев Еревана — Тертер Ереванци. Первоначальное духовное образование получил в монастыре Тегеняц недалеко от Бжни, затем в 1330—1340-годы эмигрировал в Крым[93]. От него сохранилась драматический по форме[94] стих «Спор винограда, вина и мудреца»[93].

Поэт XIV—XV веков Ованес Тлкуранци воспевал любовь без иносказаний. Как ранее Ованеса Плуз Ерзнкаци, он ставил любовь выше религиозной принадлежности. Тлкуранци иногда синтезировал тематику любви и природы. Автор ряда нравственно-поучительных стихов[95]. В его произведениях заметно влияние традиционной восточной поэзии[96]. В стихотворении «Коль не был б мужей» обозначены раздумья поэта о жизни и смерти[97]. Ему приписываются несколько любовных айренов[95]. Написал патриотический стих «Песнь о храбром Липарите», посвященный герою погибшему в борьбе с мамлюками 1369 году[98][99].

Важное место в многожанровом наследии Аракела Сюнеци занимает поэзия. Его творчество раскрывает мир через религиозную призму. Произведения Сюнеци отличаются яркой фантазией, ясным изложением и богатством методов художественного выражения. Сюнеци был также непревзойденным мастером акростиха. Лирическая поэма «Драхтгирк» рассказывает о загробном мире, чем напоминая структуру произведения Данте. Однако шедевр его творчества это созданная 1401—1403 годах «Адамгирк», состоящая из трех поэм. Посредством анализа темы изгнания Адама и Евы из рая, Сюнеци касался вопроса утраты счастья всего человечества. Благодаря драматической структуре, взятых из реальной жизни описаний, раскрытия психологического образа главных героев, «Адамгирк» стал одним из уникальных произведений армянской литературы[100].

Первой половине XV века относится произведение Аракела Багишеци. Особую ценность представляет его «Песнь об Иоасафе» (1434 год), стихотворная обработка средневекового романа «Варлаам и Иоасаф». Примечательны его исторические поэмы посвященные Григорию Просветителю и Нерсесу Великому. Одной из тем многогранного творчества Багишеци стала проблема эмиграции армян — пандухтства. Сохранился надгробный плач Керовбе (XV век)[100]. Керовбе писал о быстротечности человеческого бытия, о важности смысла жизни[97].

«Тагаран» Акопа Мегапарта — первый печатный сборник произведений армянский поэтов[11], Венеция, 1513 год

Мкртич Нагаш обогатил жанр пандухтских песен. Гуманистические взгляды автора ярко выразились в его назидательных тагах, лирических и надгробных плачах. Светский характер творчества Мкртича Нагаша особо проявилась в стихотворениях о природе и любви, лучшим из которых считается иносказательная «Песня о розе и соловье»[100]. В его творчестве отмечается скрещивание христианских идей и народной мудрости[97].

Важное место в армянской поэзии первой половины XVI века занимал Григорис Ахтамарци, автор преимущественно светских и религиозных панегириков․ Таги Ахтамарци отличаются богатством метафор, изящностью стиля, стремлением раскрытия внутреннего мира главного героя[100]. Творчество Григориса отличается пышным восточным слогом, богатсвом сравнений и эпитетов[101]. Патриотические и жизнеутверждающие устремления автора особо проявились в лирическом плаче «Каждое утро и свет». Осуществил обработку «Истории Медного Города» и «Истории Александра Великого» дополняя их своими кафами[100]. Его стих отличается большой стилистической красочностью, Ахтамарци иногда применял аллегорию[102].

Литературные традиции Ахтамареци продолжил Закария Гнунеци. Современником последнего был лирик Овасап Себастаци, мастер женского психологического портрета. В исторических и назидательных стихах, панегириках, он описывал бедственные события своего времени, различные стороны жизни, создавал безупречные образы. Патриотические настроения особо сильными были в произведений Симеона Апаранци, автора лирических поэм «Плач о троне царя Трдата» (1593), «Скорбный плач о Мецопе», и др. В XVI веке творили также Саркаваг Бердакаци, Вртанес Срнкеци, Ованес Варагеци, Мартирос Харбердци, Мартирос Харасарци (последний писал радостные песни пиршества, став зачинателем этого жанра в национальной лирике[100]), Тадеос Тохатци[103], Аствацатур[104], и др.[100]

Айрены
Основная статья: Айрены

Особым жанром средневековой армянской поэзии были айрены. Из сохранившихся до наших дней около 500 айренов большинство анонимны[100]. Дата создания этих стихов XIII—XIV[105] или XIII—XVI века[100]. По мнению Л. Мкртчяна, язык, стиль и образная структура айренов показывают, что жанр был усовершенствован одним автором, жившим не позднее XVI века[106], более вероятно в XIII—XIV столетиях[107]. Значительное их количество традиционно приписывалась Наапету Кучаку[42][106]. Эта точка зрения была раскритикована и опровергнута[108][109]. Кучаку достоверно относятся лишь несколько коротких стихов[110]. Айрены — четверостишия преимущественно любовного содержания[111], хотя сохранился большой цикл о пандухтах — скитальцах[112]. Существовала разновидность айренов — антуни. Слово переводится как «бездомный», в смысле человека, находящегося вдали от родового дома[86]. А. Мнацаканян делил айрены на следующие категории: 1) обрядовые; 2) любовные; 3) скительческие; 4) нравственно-поучительные[113]. Петер Коу полагал, что айрены могли быть переработкой более ранних композиций гусанов[111]. Л. Мкртчян выдвинул предположение, что на формирование столь внерелигиозного поэтического жанра мог повлиять движение тондракийцев[114]. Бытуя среди народа в устной форме, память об их авторах была утрачена, они вошли в рукописи анонимно. Наиболее ранние записи относятся к XVI веку[115][106]. Любовные айрены не только воспевают женщину как «объекта любви», но и раскрывают его психологический образ, описывают самые разные душевные состояния влюбленного человека[100]. Некоторые айрены доходят до откровенного эротизма[116]. Тематика преподнесена в прямом, а иногда и в юмористическом ключе[111]. Язык простой, без лишнего украшательства[117]. Айрены главным образом посвящены к городской жизни[86].

Исторический плач
Страница из рукописи «Плача на взятие Константинополя» Абраама Анкюраци
См. также: Древнеармянская историография § Исторический плач. Стихотворные хроники

Важную часть поэтического творчества XV—XVI веков составляют исторические плачи[100]. Литературной моделью для этих текстов послужил библейский Плач Иеремии[42]. Причиной исторических бедствий в них, подобно Иеремии, называлась греховность. Если первоначально надежна возлагалась на милосердие Бога, то с XII века идейная линия приобрела политический характер. Определение жанра пытались давать несколько армянских авторов XIII—XV веков (этот вопрос затрагивал в VIII столетии и Степанос Сюнеци)[70]. Плачи касались не только жизни в Армении, но и диаспоры[118]. Произведения имеют как научно-познавательную, так и художественную ценность, разный художественный и идеологический уровень[100]. Исторические плачи XIV—XVII веков П. Хачатрян делил на следующие этапы: XIV—XV века, XVI век и начало XVII века[118]. В свою очередь некоторые филологи делят их на плачи-колофоны, собственно исторические плачи и лирические плачи[119].

В числе таких сочинений были «Воспоминания о бедствиях» Григора Хлатеци (1422 год), «Плач на взятие Константинополя» Абраама Анкюраци (1453 год), «Плач о стольном граде Стамбуле» Аракела Багишеци (1453 год), «Плач по столице Кафе» Нерсеса (1475 год), «Плач о нашествиях Шаха Исмаила» Карапета Багишеци (1513 год), «Плач о детях, пленными отправленных в Стамбул» Тадеоса Себастаци (1531 год), «Плаче по армянам страны Олахов» Минаса Тохатци (1551—1552 годы), «Плаче о стране Армянской» Ованеса Мшеци (1553 год), «О взятии Тебриза» Симеона Апаранци (1585 год) и др.[100] В отличие от ранних образцов, поздние плачи написаны в основном представителями низшего духовенства[42]. Правдиво отражая исторические события, одновременно они раскрывают внутренний мир автора, его патриотические и личностные переживания о судьбе и будущем народа[100]. Сохранились памятные записи в стихах, в которых также описано тяжелое политическое положение Армении[120]. Одним из авторов таких колофонов был поэт-писец середины XV века Степанос Чмшкацагеци[121].

XVII—XVIII века

Социально-политический и культурный подъем, отмечавшийся с первой половины XVII века, затронуло и художественную литературу. Вместе с развитием искусства переписывания древних рукописей, книгопечатания и фольклора, создаются новые литературные ценности[122]. В то же время, ввиду политической ситуации, веяния Нового времени слабо проникали в Армению. XVII—XVIII века по существу продолжают и завершают средневековую литературу[8]. Тогда же формируется идеология армянского национально-освободительного движения и торговой буржуазии. Лирика остается лидирующим литературным жанром. Тремя основными направлениями его развития, согласно Г. Бахчиняну, были религиозно-патриотический стих, светское стихотворство и народные-гусанские песни. Наряду со специфическими чертами, эти направления не были строго дифференцированы и представляются взаимовлияниями как части единого художественного мышления времени. Иногда в творчестве одного автора можно проследить разные поэтические тенденции эпохи. Типичным в этом отношении является творчество армянина из Крыма Мартироса Крымеци, в котором объединены религиозная песня, светское стихотворство и ашугская поэзия. Все три направления отражают литературную преемственность с вытекающими отсюда языковыми и поэтическими свойствами, тематикой и направленностью. Так, например, религиозно-патриотическая поэзия повторяет и развивает аналогичную средневековую традицию. Язык в основном древнеармянский, иногда среднеармянский, тематика взята из Библии или истории Армении. Она имеет назидательные цели, аудитория — в основном будущие церковные предводители и наставники. В свою очередь религиозно-патриотическая поэзия делится на три части — собственно религиозная, национальная-церковная и историко-политическая. Сугубо религиозная поэзия уступает своим художественным качеством аналогичные средневековые сочинения, что был результатом превалирования светских идеалов над религиозными в Новое время. Религиозная поэзия, однако, приобретает большую общественную миссию. Особо большой вес приобретает национальная-церковная поэзия XVIII века, в котором синтезируется библейский и армянский национальный сюжеты. Развивается и историко-политическая поэзия, которая отражало воинское прошлое и настоящее армянского народа, его освободительные устремления[123]. Большая часть поэтов XVII века были представители народных слоев, что во многом обусловило идеологическую и мировоззренческую сторону их литературы[46]. В литературе в целом преобладали светские темы и тематическое разнообразие[124].

Страница из рукописи произведений Нагаша Овнатана

Религиозно-патриотическая поэзия XVII–XVIII веков тесно переплетена с музыкой. Реанимируются и получают новое развитие основные жанры классической религиозной поэзии — таг и гандз. Их авторы в основном высокопоставленные церковники или лица с монашеским образованием․ В XVII веке таковыми являлись Нерсес Мокаци, Степанос, Акоп и Хачатур Тохатци, Вардан и Ованнес Кафаци, Вртанес Срнкеци, Давид Гегамеци, Ованес Маквеци, Еремия Кеомурчян, в XVIII веке — Симеон Ереванци, Багдасар Дпир, Петрос Капанци, Ованес Бериаци, Григор Ошаканци, Лазар Чахкеци, Ованес Карнеци и др. Как в Армении, так и в диаспоре они стояли во главе национальной культуры, развивали национально-освободительную идею, способствовали подъему национального самосознания. Вместе с этим творчество каждого из них отличается как художественным качеством, так и идеологической направленностью. Крупнейшая фигура религиозно-патриотической поэзии XVII века — Еремия Кеомурчян. Кеомурчян творил в разных поэтических жанрах и отображал жизнь западных армян. Порождением той же действительности являлось творчество авторов XVIII века Багдасара Дпира и Петроса Капанци, переходных авторов от средневекового стихотворства к классицизму[125]. Обе автора предочитали писать на классическом древнеармянском[69].

Другое направление лирики XVII–XVIII веков, находясь под влиянием народного-гусанского творчества, восходит корнями к средневековому светскому стихотворству. Светское стихотворчество была направлена на широкие народные массы, сами авторы подобных произведений являлись представителями низших слоев общества. Их язык в основном среднеармянский, редко классический армянский или диалекты, тематика — любовь, природа, пиршества, личностные переживания и социальная жизнь. Это творчество лишена иносказаний и более прямолинейна в выражений эмоции, в них второстепенны библейские догмы, а свойственный средневековью аскетический настрой окончательно побеждена[125].

Новое развитие получают пандухтские песни — стихи о тоске по отечеству. В основном это таги адаптированные к народной мелодии. Широкое развитие получают также сатирические, назидательно-рассудительные и социальные стихи. Среди поэтов времени — Хаспек Хачатур, Лазарь Себастаци, Степанос Варагеци, Коса Ерец, Степанос Даштеци, Давид Саладзорци, Нагаш Овнатан, Лукианос Карнеци, и др. Крупнейший из них — Нагаш Овнатан. Большое значение для развития светской поэзии имели его стихи любви и пиршества. Усвоив традиции своих предшественников и выражая дух и эстетику нового времени Овнатан был связан также с ашугской лирикой. Его творчество подготовило почву для поэзии такого крупного автора как Саят-Нова. Определенный вклад в развитие поэзии эпохи внесли сатирик Мартирос Крымеци и лирик Багдасар Дпир[125].

Третье направление лирики XVII–XVIII веков это народно-гусанские песни. Г. Бахчинян делит его на три условных ветви — народная, народно-гусанская и ашугская. Она тесно связана с предшествующей традицией․ На основе армянского фольклора и литературы ашугское творчество превратилась в новую форму древнего гусанского искусства. Армянские ашуги писали диалектами и исполняли свои песни струнными инструменами под собственной или традиционной музыкой, часто выступали перед народом в одиночку или группами[125]. По словам Н. Кебраняна, ашугская лирика первоначально выражало исторические темы, но со временем в нём начали превалировать любовные песни[4]. В XVII—XVIII веках ашугская поэзия являлась наиболее популярной в народе[8]. Среди видных ашугов времени были Гул Егаз, Мкртич, Артин, Румани, Крчик-Нова, Шамчи-Мелкон, и др.[125] Развитие ашугского искусства К. Бардакян считал примером взаимодействия между армянской и исламской культурами[126]. Армянская ашугская поэзия достигла своей вершины благодаря Саят-Нове. Вместе с Нагашом Овнатаном он завершает средневековый период армянской поэзии[125].

Саят-Нова, худ. Э. Исабекян

Продолжало развитие жанр плачи. Известны такие произведения посвященные восстанию Джалалиев на рубеже XVI—XVII столетий[124]. В числе поэтов этого периода были также Азария Джугаеци[127], Григор Ванеци[128], Азария Саснеци[129], Акоп Ссеци[130], Андреас Арцкеци[131], Асапов[130], и др.

Саят-Нова
Основная статья: Саят-Нова

Наиболее известным из поэтов Раннего Нового времени был Саят-Нова[72]. Некоторые исследователи называют его последним великими поэтом армянского средневековья[132][133]. Саят-Нова — псевдоним, подлинное имя Арутин[134]. Саят-Нова родился примерно 1722 году, вероятно в Тифлисе[135]. Известно, что долгое время жил при дворе грузинского царя[9].

Cтихи Саят-Новы отличаются чрезвычайной образностью[136]. Восприняв манеру своих предшественников он значительно усовершенствовал ашугское искусство[134]. К. Бардакчян отмечал, что образы и литературные отсылки Саят-Новы отражают армянский и ближневосточный фольклор и многие общие традиции. Его описательные модели женской внешности напоминают творчество поэтов XIII—XVI веков Костандина Ерзнкаци, Ованеса Тлкуранци, Григориса Ахтамарци и особенно Нагаша Овнатана. Опираясь на традиции предшественников, вместе с этим Саят-Нова глубоко оригинален, его песни отличаются экспансивностью, спонтанностью и драматической силой[132]. Ашуг писал по-армянски, по-грузински и по-тюркски (азербайджанский), на него повлияло персидская поэзия[137]. Его лирика, как писал К. Бардакчян «лишена даже малейшего оттенка национализма»[9]. Писал в форме приближающуюся к газели, мастерски владел приёмами ассонанса, аллитерации, повторных и внутренних рифм[138]. Помимо текстов он также сочинял музыку к своим стихам, сам же исполняя их в сопровождении кямани[139]. Главная тема творчества — любовь[140], хотя он оставил и философские стихи[139]. Ряд стихотворний датированы самим Саят-Новой 1742—1759 годами[141]. У поэта было много последователей и подражателей, формировалась школа Саят-Новы[138]. Был убит войсками Ага Мохаммед Шаха в 1795 году[140].

Примечания
  1. James R. Russell, 1987, p. 121.
  2. Kebranian, 2016, p. 34.
  3. Theo Maarten van Lint, 2012, p. 189.
  4. Kebranian, 2016, p. 35.
  5. Peter Cowe, 1997, p. 293.
  6. Мкртчян, 1979, с. 16.
  7. Бахчинян, 1987, с. 490.
  8. Мкртчян, 1979, с. 22.
  9. Bardakjian, 2000, p. 84.
  10. Мкртчян, 1972, с. 51.
  11. Theo Maarten van Lint, 2014, p. 378.
  12. Bardakjian, 2000, p. 27.
  13. Мкртчян, 1972, с. 29—30.
  14. Шарабханян, 1969, с. 207.
  15. Золян, Тагмизян, 1990, с. 8.
  16. Шарабханян, 1969, с. 208.
  17. Шарабханян, 1969, с. 209.
  18. Шарабханян, 1969, с. 209—210.
  19. Эмин, Мкртчян, 1981, с. 10.
  20. Шарабханян, 1969, с. 210.
  21. Мнацакаян, 1976, с. 852.
  22. Hacikyan, Basmajian, Franchuk, Ouzounian, 2002, p. 1032.
  23. Арутюнян, 1987, с. 479—480.
  24. Арутюнян, 1987, с. 480.
  25. Redgate, 2000, p. 247.
  26. Redgate, 2000, p. 105.
  27. James R. Russell, 1997, p. 30.
  28. James R. Russell, 1987, p. 32—33.
  29. Robert W. Thomson, 1997, p. 200.
  30. Redgate, 2000, p. 121.
  31. James R. Russell, 1987, p. 226.
  32. Redgate, 2000, p. 127.
  33. James R. Russell, 2013, p. 13.
  34. Гоян, 1952, p. 27.
  35. Арутюнян, 1987, с. 481.
  36. Мкртчян, 1972, с. 20.
  37. Тревер, 1953, p. 79, 92—93.
  38. Bardakjian, 2000, p. 32.
  39. Bardakjian, 2000, p. 127.
  40. Мкртчян, 1972, с. 15.
  41. Мнацакаян, 1976, с. 852—853.
  42. Hacikyan, Basmajian, Franchuk, Ouzounian, 2002, p. 202.
  43. Theo Maarten van Lint, 2005, p. 343.
  44. Мкртчян, 1979, с. 15.
  45. Мкртчян, 1972, с. 50.
  46. Hacikyan, Basmajian, Franchuk, Ouzounian, 2002, p. 1026.
  47. Bardakjian, 2000, p. 71.
  48. Theo Maarten van Lint, 2014, p. 383.
  49. Бахчинян, 1987, с. 485.
  50. Эмин, Мкртчян, 1981, с. 372.
  51. Золян, Тагмизян, 1990, с. 5.
  52. Золян, Тагмизян, 1990, с. 7.
  53. Золян, Тагмизян, 1990, с. 10.
  54. Золян, Тагмизян, 1990, с. 47.
  55. Золян, Тагмизян, 1990, с. 6.
  56. Redgate, 2000, p. 185.
  57. Джаукян, 1981, с. 27.
  58. Мкртчян, 1979, с. 10.
  59. Мкртчян, 1972, с. 363.
  60. Hacikyan, Basmajian, Franchuk, Ouzounian, 2002, p. 46—47.
  61. Hacikyan, Basmajian, Franchuk, Ouzounian, 2002, p. 47.
  62. Hacikyan, Basmajian, Franchuk, Ouzounian, 2002, p. 46.
  63. Эмин, Мкртчян, 1981, с. 379.
  64. Theo Maarten van Lint, 2012, p. 190.
  65. Мкртчян, 1972, с. 18.
  66. Мурадян, 1981, с. 202.
  67. Мурадян, 1981, с. 202—205.
  68. Бахчинян, 1987, с. 487—488.
  69. Мкртчян, 1972, с. 52.
  70. Мадоян, 1970, с. 271.
  71. Robert W. Thomson, 1997, p. 231.
  72. Encyclopedia Britannica, 2005, p. 567.
  73. Robert W. Thomson, 1997, p. 232.
  74. Мкртчян, 1972, с. 21.
  75. Bardakjian, 2000, p. 29.
  76. Мкртчян, 1972, с. 29.
  77. Брюсов, 1975, с. 219.
  78. Бахчинян, 1987, с. 489.
  79. Peter Cowe, 1997, p. 295.
  80. Эмин, Мкртчян, 1981, с. 9.
  81. Мкртчян, 1972, с. 26.
  82. Peter Cowe, 1997, p. 310.
  83. Мкртчян, 1972, с. 28.
  84. Bardakjian, 2000, p. 30.
  85. Мкртчян, 1972, с. 44.
  86. Bardakjian, 2000, p. 31.
  87. Мкртчян, 1972, с. 31.
  88. Мкртчян, 1972, p. 36.
  89. Мкртчян, 1972, с. 38.
  90. Тер-Мкртичян, 1985, с. 32.
  91. Мкртчян, 1972, с. 32.
  92. Мкртчян, 1972, с. 33.
  93. Мнацакаян, 1976, с. 865.
  94. Гоян, 1952, p. 336.
  95. Бахчинян, 1987, с. 490—491.
  96. Мкртчян, 1979, с. 20—21.
  97. Мкртчян, 1972, с. 40.
  98. Мкртчян, 1972, с. 41—42.
  99. Мкртчян, 1979, с. 21.
  100. Бахчинян, 1987, с. 491.
  101. Эмин, Мкртчян, 1981, с. 15.
  102. Мкртчян, 1972, с. 43.
  103. Bardakjian, 2000, p. 40—41.
  104. Bardakjian, 2000, p. 41.
  105. Мкртчян, 1979, с. 19.
  106. Мкртчян, 1972, с. 45.
  107. Мкртчян, 1979, с. 20.
  108. Эмин, Мкртчян, 1981, с. 382.
  109. Мнацакаян, 1976, с. 854—855.
  110. James R. Russell, 1987, p. 303.
  111. Peter Cowe, 1997, p. 295—296.
  112. Мкртчян, 1972, с. 48.
  113. Мнацакаян, 1976, с. 855.
  114. Мкртчян, 1972, с. 46.
  115. Peter Cowe, 1997, p. 296.
  116. Эмин, Мкртчян, 1981, с. 14.
  117. Мкртчян, 1972, с. 49.
  118. Мадоян, 1970, с. 272.
  119. Мадоян, 1970, с. 272—273.
  120. Мкртчян, 1972, с. 41.
  121. Бахчинян, 1975, с. 139—144.
  122. Бахчинян, 1987, с. 492.
  123. Бахчинян, 1987, с. 492—493.
  124. Bardakjian, 2000, p. 49.
  125. Бахчинян, 1987, с. 493.
  126. Bardakjian, 2000, p. 78.
  127. Bardakjian, 2000, p. 38.
  128. Bardakjian, 2000, p. 35.
  129. Bardakjian, 2000, p. 52—53.
  130. Bardakjian, 2000, p. 54.
  131. Bardakjian, 2000, p. 54—55.
  132. Bardakjian, 2000, p. 85.
  133. Мкртчян, 1972, с. 53.
  134. Брюсов, 1975, с. 234.
  135. Bardakjian, 2000, p. 83.
  136. Мкртчян, 1972, с. 54.
  137. Брюсов, 1975, с. 235.
  138. Брюсов, 1975, с. 237.
  139. Эмин, Мкртчян, 1981, с. 17.
  140. Брюсов, 1975, с. 236.
  141. Эмин, Мкртчян, 1981, с. 385.

Литература
на армянском языке
на русском языке
на английском языке
This article is issued from Wikipedia. The text is licensed under Creative Commons - Attribution - Sharealike. Additional terms may apply for the media files.