Марк Антоний Оратор

Марк Антоний принадлежал к старинному плебейскому роду, который согласно источникам времён Поздней республики возводил свою родословную к Антону, одному из сыновей Геракла[3][4]. Тит Ливий упоминает принадлежавших к этому роду децемвира (450—449 годы до н. э.)[5], военного трибуна с консульской властью (422 год)[6] и начальника конницы при диктаторе (334—333 годы)[7]. При этом до I века до н. э. среди Антониев не было ни одного консула, и их положение в составе римского нобилитета характеризуется в историографии как «незавидное»[8].

Согласно консульским фастам, у отца и деда Марка Антония Оратора был тот же преномен — Марк[9]. Возможно, консул 99 года был сыном или внуком народного трибуна 167 года до н. э.[10]

Дата рождения Марка Антония высчитывается по сообщению Цицерона о том, что Луций Лициний Красс, родившийся в консульство Квинта Сервилия Цепиона и Гая Лелия, был на три года моложе[11]. Таким образом, Антоний родился в 143 году до н. э[10]. Ещё в молодости он снискал себе известность обвинительными речами[12]. Первой ступенью в его политической карьере стала квестура 113 года[13]; Антоний провёл этот год в Азии, причём ещё на пути в Брундизий он получил от претора Луция Кассия вызов в суд по обвинению в инцесте. Согласно закону Меммия, квестор мог избежать суда как человек, «отсутствующий по государственным нуждам», но он предпочёл вернуться в Рим, доказать свою невиновность и продолжить путь в провинцию[14]. Годом позже, уже вернувшись в родной город, Антоний привлёк к суду консуляра Гнея Папирия Карбона по неизвестному обвинению, и тому пришлось покончить с собой, приняв сапожные чернила[15]. При этом в советской «Истории римской литературы» высказывается предположение, что за обвинением не стояли какие-либо идеологические противоречия и Антонием двигало только желание прославиться[16].

В следующий раз Марк Антоний упоминается в источниках уже в связи со своим избранием претором на 102 год до н. э[17]. К тому времени он приобрёл известность как оратор, занимавшийся «важными судебными делами»[18], и был связан с интересами финансовых кругов Рима. Возможно, из-за этих связей[19] сенат направил его на Восток на борьбу с киликийскими пиратами. Тит Ливий называет его в связи с этими событиями претором[20], а Цицерон — проконсулом[18]; по предположению Э. Клебса, Антоний осуществлял свою миссию как претор с проконсульскими полномочиями[21]. Многие детали в этой части биографии Антония являются предметом научной дискуссии. Так, неизвестно, получил ли он провинцию Азия в управление или военную провинцию под условным названием «Киликия» без ординарного наместничества[22].

Киликийская экспедиция Марка Антония

По пути на Восток Марк Антоний останавливался на много дней в Афинах[18] и на Родосе[23]. Из одного коринфского документа следует, что римский флот под командованием проконсула, чьё имя стёрто (предположительно оно реконструировано как Марк Антоний), преодолел Истм и двинулся к Сиде в Памфилии, в то время, как пропретор Гирр снаряжал в Афинах ещё одну эскадру. Здесь может иметься в виду или Марк Антоний Оратор, или его сын — Марк Антоний Критский, но М. Абрамзон считает первый вариант более предпочтительным[24].

Вероятно, проконсул вёл военные действия против пиратов как на море, так и на суше. Он мог осуществить вторжение в Киликию из Ликаонии через перевалы в Таврских горах. Масштабной эта акция, в любом случае, не была; единственная, сохранившаяся в источниках, деталь — гибель префекта Марка Гратидия, зятя Гая Мария и двоюродного деда Цицерона[25][26]. В результате Рим создал ряд опорных пунктов на побережье. Некоторые исследователи считают, что тогда же эти пункты образовали новую административную единицу в составе Римского государства — провинцию Киликия[27].

В Италию Марк Антоний вернулся в 100 году до н. э. и, заявив о своих претензиях на триумф и консульство, добился и того, и другого. Поскольку триумф Антония состоялся не ранее декабря 100 года, его избрание было заочным[28]; А. Короленков делает отсюда вывод, что ключевую роль в победе Антония на выборах сыграло содействие Гая Мария, который был на тот момент консулом в шестой раз вместе со своим сателлитом Луцием Валерием Флакком[29]. По мнению Э. Бэдиана, начало политического союза Антония и Мария связано со службой зятя последнего — Марка Гратидия — в Киликии[26].

На 100 год пришёлся финальный этап борьбы сената с народным трибуном Луцием Аппулеем Сатурнином. Союзник последнего Гай Сервилий Главция выдвинул свою кандидатуру в консулы наряду с Марком Антонием, Авлом Постумием Альбином и Гаем Меммием. Антоний первым одержал победу, а в день выборов его коллеги какие-то люди насмерть забили дубинами Меммия. Сенат обвинил в случившемся Главцию и Сатурнина, издал специальное постановление, призывавшее граждан к оружию, и в последовавших за этим столкновениях Сатурнин и его союзники были убиты[30].

Цицерон в связи с этими событиями называет Антония, хоть и «находившегося тогда во главе войск за пределами города Рима» (он ждал триумфа), среди «славных мужей», объединившихся ради спасения республики[31]. О поддержке Антонием сената пишет и А. Короленков[29]; Э. Бэдиан же обращает внимание на отсутствие сведений о каком-либо активном участии Антония в противостоянии и на то, что Сатурнин и Главция не предпринимали ничего против этого кандидата (возможно, чтобы не обострить отношения с Марием). По мнению Бэдиана, и во время своего консульства Антоний преследовал оставшихся в живых друзей Сатурнина только из-за своей дружбы с Марием[26].

Коллегой Антония по консульству стал патриций Авл Постумий Альбин[32]. В свой консульский год Антоний выступил против аграрного законопроекта народного трибуна Секста Тиция; эта инициатива тем не менее стала законом, который, правда, вскоре отменила коллегия авгуров[33]. Авл Геллий сообщает также о неблагоприятных предзнаменованиях (в сакрарии — месте хранения священных предметов — во дворце Нумы пришли в движение Марсовы копья), из-за которых консулы приняли постановление о дополнительных жертвах богам[34]. Главным событием 99 года до н. э. стала борьба ряда представителей сенатской аристократии за возвращение из изгнания Квинта Цецилия Метелла Нумидийского; Антоний от участия в этом деле отстранился[35] (по мнению Э. Бэдиана, это делалось в интересах Мария[26]).

В последующие годы (скорее всего, в 98 году до н. э.) Марк Антоний выступил в роли защитника в громком судебном процессе Мания Аквилия, которого обвиняли в злоупотреблении властью. Подсудимый был одним из подчинённых Мария, так что Антоний, защищая его, мог оказывать Марию ответную услугу[36]. Аквилия изобличали показания многочисленных свидетелей, и поэтому защитник увидел его «удручённым, обессиленным, страждущим в величайшей опасности — и раньше сам был захвачен состраданием, а потом уже попытался возбудить сострадание и в других». Обращаясь к присутствовавшему на процессе Марию, Антоний «призывал его быть заступником за общую долю полководцев», а тот в ответ плакал[37].

В финале своего выступления защитник прибег к театральному эффекту, ставшему знаменитым:

Как оратор будучи не только умён, но и решителен, он, заканчивая речь, сам схватил Мания Аквилия за руку, поставил его у всех на виду и разорвал ему на груди тунику, чтобы римский народ и судьи могли видеть рубцы от ранений, полученных им прямо в грудь; в то же время он долго говорил о ране в голову, нанесённой Аквилию военачальником врагов, и внушил судьям, которым предстояло вынести приговор, сильные опасения, что человек, которого судьба уберегла от оружия врагов, когда он сам не щадил себя, окажется сохранённым не для того, чтобы слышать хвалу от римского народа, а чтобы испытать на себе суровость судей.

— Цицерон. Против Гая Верреса («О казнях»), 3.[38]

В результате Аквилий был оправдан[39].

В 97 году до н. э. Марк Антоний стал цензором. Его коллегой был Луций Валерий Флакк — товарищ Мария по консульству 100 года. Поскольку Мария тогда же приняли в коллегию авгуров, в историографии существует предположение, что на цензуру наряду с Флакком претендовал именно он; в этой ситуации Антоний мог стать компромиссным вариантом, устраивавшим как Мария, так и его политических противников («фракцию» Метеллов). Э. Бэдиан предположил, что в ходе очередного ценза Антоний и Валерий включили в число римских граждан много италиков, ответом на что стал в 95 году закон Лициния-Муция, в соответствии с которым было проведено строгое расследование, а италики, не сумевшие доказать своё гражданство, были изгнаны из Рима[40].

Цензоры исключили из сената народного трибуна Марка Дурония за отзыв закона, ограничивающего расход денег на пиры[41]. Тогда Дуроний, дождавшись истечения сроков полномочий Антония, привлёк его к суду по обвинению в подкупе[42]. Так проявился традиционный для римской истории конфликт между бывшими трибунами и бывшими цензорами. О ходе этого процесса ничего не известно, но в историографии предполагается, что обвинение Дурония было отклонено[33].

В 95 году до н. э. Антоний защищал в суде ещё одного союзника Мария — Гая Норбана, которого Публий Сульпиций обвинил в пренебрежении трибунским вето и насилии во время процесса над Квинтом Сервилием Цепионом в 103 году. Норбан служил под началом Антония на Востоке, и оратор, если верить Цицерону, сказал, объясняя своё участие в процессе: «Ведь он, по завету предков, должен быть мне вместо сына»[43]. Главным свидетелем обвинения был принцепс сената Марк Эмилий Скавр, но Антоний отверг его показания[44] и добился оправдания[45]. Спустя несколько лет Антоний защищал в суде интересы Марка Мария Гратидиана — племянника Гая Мария и сына префекта Марка Гратидия — в его тяжбе с Гаем Сергием Оратой, причём адвокатом последнего был Луций Лициний Красс[46][47].

Когда началась Союзническая война, Марк Антоний оказался в числе тех политиков, которых обвинили в подстрекательстве италиков к восстанию. Он сам произнёс страстную речь в свою защиту[48]. Данных об исходе процесса нет: Цицерон сообщает, что в военные годы Антоний отсутствовал в Риме[49], и из этого одни историки заключают, что Антоний воевал, то есть был оправдан[33], а другие — напротив, что он ушёл в добровольное изгнание[50].

Бюст Гая Мария (Музей Кьярамонти)

В 87 году до н. э. Марк Антоний уже снова находился в Риме. Автор схолий к Лукану сообщает о предложении Антония разоружиться обеим сторонам начинавшейся гражданской войны — Гаю Марию и Луцию Корнелию Сулле. Точные даты неизвестны, но такая инициатива могла иметь смысл только в течение небольшого периода времени в 88 году, когда старый оппонент Оратора Публий Сульпиций принял закон о передаче командования в Митридатовой войне от Мария Сулле, и последний во главе своей армии двинулся на Рим. Прозвучав с формально нейтральных позиций, это предложение было явно в интересах Мария, у которого не было каких-либо организованных вооружённых сил[51], но последствий не имело. Сулла занял Рим, а затем сенат почти единогласно одобрил его предложение объявить Мария «врагом». Против выступил только Квинт Муций Сцевола Авгур; остальные, включая Антония, промолчали[52][53].

Когда новый враг Суллы Луций Корнелий Цинна в свою очередь угрожал Риму своей армией, сенат направил Марка Антония вместе с Квинтом Лутацием Катулом к Квинту Цецилию Метеллу Пию, воевавшему в это время с самнитами, с просьбой прийти на помощь городу[54]. Эта помощь ничего не дала: Цинна и вернувшийся из изгнания Марий всё же заняли город, а потом развернули террор против своих врагов. В числе таковых оказался и Марк Антоний. Этот факт А. Короленков признаёт «удивительным», обращая внимание на то, что Марий, судя по источникам, проявил крайнюю заинтересованность в гибели только двух людей — Антония и Катула[55].

В историографии этот факт объясняют по-разному. Есть мнения, что Антоний вслед за многими другими нобилями разорвал свой союз с Марием, когда влияние последнего начало уменьшаться — в период между 95 и либо 91[56], либо 90[57] годами; могла сыграть свою роль гипотетическая принадлежность Антония к оптиматам[33]; Антоний мог стать жертвой мести видного деятеля марианской партии Гнея Папирия Карбона-младшего за отца[58]; Марий мог считать предательством либеральное отношение Антония к италикам во время цензуры[59]; наконец, как предательство мог быть расценён Марием тот факт, что Антоний, как и все прочие консуляры, не присоединился к нему, когда он осаждал Рим[60].

Когда марианцы начали расправу, Антоний укрылся у одного своего друга. Дальнейшее наиболее подробно рассказал Плутарх:

Друг этот был человек простой и бедный; дружелюбно принимая одного из первых римлян и потчуя его тем, что было в доме, он послал раба в ближайшую лавочку за вином. Когда раб стал заботливо пробовать купленное и требовать вина получше, торговец спросил, почему это он покупает не молодое и простое вино, как обычно, а более изысканное и дорогое. Тот отвечал ему прямо, как близкому знакомцу, что хозяин угощает Марка Антония, который прячется у него. Торговец, человек нечестивый и гнусный, едва раб ушёл, поспешил к Марию и, введённый в покой, где в это время пировал Марий, пообещал выдать Антония. Рассказывают, что Марий, услышав это, громко закричал, захлопал в ладоши от радости и чуть было сам не вскочил из-за стола и не побежал к указанному месту, однако друзья удержали его, и тогда он послал Анния с солдатами, приказав им поскорее принести голову Антония. Анний остался у дверей, а солдаты по лестницам влезли в дом и, увидев Антония, стали выталкивать один другого вперёд и побуждать друг друга убить его. И, как видно, в речах этого человека было такое обаяние и прелесть, что, когда он заговорил, моля пощадить его, ни один из солдат уже не смел не только приблизиться, но хотя бы поднять глаза, и все стояли, потупив взоры, и плакали. Удивлённый задержкой, Анний поднялся в дом и, увидев, что Антоний держит речь, а солдаты слушают, смущённые и взволнованные, обругал их, подбежал к оратору и отрубил ему голову.

— Плутарх. Гай Марий, 44.[61]

В общих чертах повторяет эту историю Аппиан[62]; Валерий Максим называет убийцу Оратора Публий Антоний[63]. Голову Антония Марий сначала показывал всем на пирах[64][65], а потом приказал выставить на ораторской трибуне рядом с головами Луция и Гая Юлиев Цезарей[66].

1. Луций Анней Флор. Эпитомы // Малые римские историки. — М.: Ладомир, 1996. — 99—190 с. — ISBN 5-86218-125-3.
2. Аппиан Александрийский. Римская история. — М.: Ладомир, 2002. — 880 с. — ISBN 5-86218-174-1.
3. Валерий Максим. Достопамятные деяния и изречения. — СПб.: Издательство СПбГУ, 2007. — 308 с. — ISBN 978-5-288-04267-6.
4. Валерий Максим. Достопамятные деяния и изречения. — СПб., 1772. — Т. 2. — 520 с.
5. Гай Веллей Патеркул. Римская история // Малые римские историки. — М.: Ладомир, 1996. — С. 11—98. — ISBN 5-86218-125-3.
6. Авл Геллий. Аттические ночи. Книги 1—10. — СПб.: Издательский центр «Гуманитарная академия», 2007. — 480 с. — ISBN 978-5-93762-027-9.
7. Граний Лициниан. Римская история (неопр.). Сайт «Attalus». Дата обращения: 26 ноября 2015.
8. Капитолийские фасты (неопр.). Сайт «История Древнего Рима». Дата обращения: 5 июня 2016.
9. Тит Ливий. История Рима от основания города. — М., 1989. — Т. 1. — 576 с. — ISBN 5-02-008995-8.
10. Тит Ливий. История Рима от основания города. — М.: Наука, 1994. — Т. 3. — 768 с. — ISBN 5-02-008995-8.
11. Плутарх. Сравнительные жизнеописания. — М., 1994. — ISBN 5-02-011570-3, 5-02-011568-1.
12. Марк Туллий Цицерон. Брут // Три трактата об ораторском искусстве. — М.: Ладомир, 1994. — С. 253—328. — ISBN 5-86218-097-4.
13. Марк Туллий Цицерон. Об обязанностях // О старости. О дружбе. Об обязанностях. — М.: Наука, 1974. — С. 58—158.
14. Марк Туллий Цицерон. Об ораторе // Три трактата об ораторском искусстве. — М.: Ладомир, 1994. — С. 75—272. — ISBN 5-86218-097-4.
15. Марк Туллий Цицерон. Письма Марка Туллия Цицерона к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту. — СПб.: Наука, 2010. — Т. 3. — 832 с. — ISBN 978-5-02-025247-9,978-5-02-025244-8.
16. Марк Туллий Цицерон. Речи. — М.: Наука, 1993. — ISBN 5-02-011168-6.
17. Марк Туллий Цицерон. Тускуланские беседы // Избранные сочинения. — М.: Художественная литература, 1975. — С. 207—357.
18. Марк Фабий Квинтилиан. Наставления оратору (неопр.). Дата обращения: 5 июня 2016.

1. Абрамзон М. Римское владычество на Востоке. Рим и Киликия (II век до н. э. — 74 год н. э.). — СПб.: Акра, Гуманитарная академия, 2005. — 256 с. — ISBN 5-93762-045-3.
2. Бэдиан Э. Цепион и Норбан (заметки о десятилетии 100—90 гг. до н. э.) // Studia Historica. — 2010. — Вып. Х. — С. 162—207.
3. История римской литературы. — М.: Издательство АН СССР, 1959. — Т. I. — 534 с.
4. Короленков А. Гай Марий и Марк Антоний: от дружбы к вражде // История и историография зарубежного мира в лицах. — 2011. — Вып. Х. — С. 12—22.
5. Короленков А., Кац В. Убийство Гая Меммия // Studia historica. — 2006. — Вып. VI. — С. 120—127.
6. Короленков А., Смыков Е. Сулла. — М.: «Молодая гвардия», 2007. — 430 с. — ISBN 978-5-235-02967-5.
7. Broughton T. The Magistrates of The Roman Republic / Рatterson M. — New York: The American Philological Association, 1951. — Vol. I. — P. 600. — ISBN 978-0891307068.
8. Broughton T. The Magistrates of The Roman Republic / Patterson M. — New York: The American Philological Association, 1952. — Vol. II. — P. 558. — ISBN 9780891308126.
9. Klebs E. Antonius // Paulys Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft (RE). — 1894. — Т. I, 2. — Kol. 2575.
10. Klebs E. Antonius 28 // Paulys Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft (RE). — 1894. — Т. I, 2. — Kol. 2590—2594.
11. Huzar E. Mark Antony: A Biography. — Minneapolis: University of Minnesota Press, 1978. — 350 p. — ISBN 0-8166-0863-6.
12. Schur W. Das Zeitalter des Marius und Sulla. — Leipzig, 1942.
13. Van Ooteghem J. Gaius Marius. — Bruxelles: Palais des Academies, 1964. — 336 с.
14. Wiseman T. Legendary Genealogies in Late-Republican Rome // Greece & Rome. — 1974. — Т. XXI, № 2. — С. 153—164.