Кодексы майя

Письменная традиция майя известна плохо: несмотря на то, что почти 90 % текстов майя могут быть прочтены, до сих пор нет сводного словаря иероглифического языка, науке не известно значение около 25 % письменных знаков. Имеющиеся письменные источники доиспанского и колониального периода содержат только отрывочные данные. Историки месоамериканских письменных культур вынуждены прибегать к реконструкции и косвенным источникам: этноботаническому анализу, изображениям на каменных стелах и керамике и т. д.[1]

С конца XX века в майянских захоронениях на территории Мексики и Гватемалы стали обнаруживать истлевшие остатки книг, положенных в одну могилу с их прижизненными владельцами. При раскопках в Эль-Мирадор были обнаружены две могилы представителей знати раннеклассического периода, датируемые примерно 450-ми годами. Там и были найдены древнейшие майянские кодексы, причём изготовленные не только из амате, но и из обработанной кожи, происхождение которой не удалось установить. Рукописи полностью истлели и пропитались известью, кристаллы которой пронизали то, что осталось от сложенных листов. Аналогичные находки были сделаны при раскопках захоронений в Уашактуне, Гуайтане, Сан-Агустин-Акасагуастлане и Небахе (Гватемала), в Алтун-Ха в Белизе и Копане в Гондурасе. Книги из Уашактуна и Алтун Ха относятся к раннему классическому периоду, в Небахе и Копане — позднему классическому, в Гуайтане — раннему постклассическому. В Копане был обнаружен сводчатый склеп с богатым инвентарём — большим количеством расписной керамики и скульптуры, костяных и нефритовых изделий. Помимо остатков кодексов, были найдены и сосуды с пигментами. Это позволило идентифицировать погребённого как писца высокого ранга[1]. Ни одна из попыток раскрыть кодексы не увенчалась успехом: писчий материал истлел и спрессовался в условиях высокой влажности; среди праха отчётливо видны остатки минеральных пигментов. По мнению Т. Уайтинга, эти остатки уже никогда не будут прочитаны, хотя археологи и сохраняют их[2].

К началу испанского завоевания у майя было большое количество кодексов. В основном это были жреческие требники, которые имелись во всех городах и даже селениях. Именно это объясняет, что репертуар сохранившихся кодексов ими и ограничивается. Украшенные требники попадали в виде трофея к испанским завоевателям и далее переправлялись в Европу среди прочей военной добычи и «диковин» Нового Света[3].

Ритуальные тексты создавались под непосредственным руководством верховного жреца. В период гегемонии Майяпанской лиги эта должность была наследственной и удерживалась родом Ах Май. В дальнейшем каждый город-государство имел собственного верховного жреца. Требники, видимо, периодически обновлялись в соответствии с религиозно-политической конъюнктурой; исправленный эталонный вариант копировался и распространялся среди рядового жречества. Умерших жрецов продолжали хоронить вместе с их рукописями[3]. Размеры библиотек, вероятно, были значительными и сопоставимыми с культурами Старого Света. Алонсо де Сорита писал, что в 1540 году он видел в горах Гватемалы «множество рукописей, описывавших историю местных индейцев за период, превышающий восемьсот лет», которые переводили для него самые древние старики[4].

Епископ Диего де Ланда проводит аутодафе, сжигая религиозные артефакты и кодексы майя. Фреска работы Фернандо Кастро Пачеко. Губернаторский дворец, Мерида

Когда началась конкиста, католические миссионеры разработали латинский алфавит для языка юкатека и создали при монастырях своеобразные интернаты для воспитания нового поколения индейской аристократии в духе новых ценностей и европейской культуры[5]. Доколумбова книжная культура после создания типографий в Мексике (1528) совершенно не оказывала воздействия на новую информационную среду[1]. Всего сохранилось 22 доколумбова кодекса (всех народов — майя, ацтеков, миштеков) и ещё 50 было создано во время конкисты или сразу после её окончания[6].

Современные исследователи подчёркивают, что масштабы уничтожения письменных памятников миссионерами в известной степени преувеличены. Для культуры майя знаковым считается аутодафе 12 июля 1562 года в Мани, устроенное епископом Диего де Ланда. Поводом для него стали сведения об отпадении недавно крещёных индейцев в язычество и о совмещении традиционных религиозных обрядов с христианскими. Так, в 1561 году в Мани был распят младенец, то есть, согласно традиционным представлениям, отправлен с посланием к высшим силам, в данном случае — к христианскому Богу[7]. По сообщению иезуита Доминго Родригеса, на этом аутодафе миссионеры уничтожили около 5000 различных «идолов», 13 каменных алтарей и 27 меньших камней с изображениями, 197 сосудов с рисунками и 27 рукописей на оленьей коже[8]. Впрочем, уничтожение рукописей практиковалось и ранее. Де Ланда упоминал, что в 1541 году после взятия города Тихоо миссионеры обнаружили, что:

Эти люди употребляли также определённые знаки (caracteres) или буквы (letras), которыми они записывали в своих книгах свои древние дела и свои науки. По ним, по фигурам и некоторым знакам (senales) в фигурах они узнавали свои дела, сообщали их и обучали. Мы нашли у них большое количество книг этими буквами и, так как в них не было ничего, в чём не имелось бы суеверия и лжи демона, мы их все сожгли; это их удивительно огорчило и причинило им страдание[9].

После установления испанского колониального режима грамотные индейцы перешли на латинскую письменность; предположительно, уже к началу 1600 годов иероглифическая традиция окончательно прекратилась[1]. Изучение поздних текстов майя весьма затруднительно, все имеющиеся переводы более или менее приблизительны и во многих местах сильно расходятся друг с другом[10]. Жрецы майя, перейдя на латиницу, не разделяли слов и не использовали пунктуацию. Если переписчик не понимал смысла текста, он мог делить слова и фразы в произвольном порядке, а особенности строя языка приводили к соединению слов. Кроме того, отдельным звукам языка майя не было соответствий в испанском и латинском языках, писцы в отсутствие орфографической нормы обозначали их различными сочетаниями латинских букв, причём их звучание неизвестно[11]. Диего де Ланда писал об этом так:

[Монахи] научились читать и писать на языке индейцев и составили такую грамматику, которая изучалась, как латинская. Оказалось, что они не употребляют 6 наших букв, а именно: D, F, G, Q, R, S, в которых не было никакой надобности. Но они принуждены были удваивать и добавлять другие, чтобы различать разные значения некоторых слов…[12]

Рукопись Чилам-Балама из Ишиля, экспонированная в Национальном музее антропологии в Мехико

В начале XVII века и в науа-, и в майяязычных регионах Новой Испании наблюдался всплеск литературной активности потомков индейской знати, причём и на испанском, и на местных языках. В условиях перестройки социальной структуры и сокращения аборигенного населения, правители-касики стали терять традиционные права и привилегии. Ответом стало большое число документов, в которых доказывались благородство происхождения и перечислялись услуги, некогда оказанные конкистадорам предками просителей. Зачастую такие тексты являются единственными источниками, освещающими огромные периоды в истории Чьяпаса и Табаско, а также Юкатана и Гватемалы. После расшифровки иероглифических надписей классического периода обнаружилось, что содержание, синтаксический строй, грамматика, терминология официальных исторических и жреческих текстов зачастую близки поздним текстам XVI—XVII веков. Ярким примером являются «Архив Пашболон — Мальдонадо»[13], «Хроника из Чик Шулуб Ч`ен»[14] и «Анналы Какчикелей»[15].

Этому процессу находится прямая аналогия в Центральной Мексике, где на рубеже XVI—XVII веков творил Фернандо де Альва Иштлильшочитль, пытавшийся совместить хронологию мексиканской истории с общеевропейской и встроить историю Мексики во всемирную, ибо

…события, произошедшие в этом Новом Свете, не менее значительны, чем деяния римлян, греков, мидийцев и жителей других языческих государств, заслуживших славу во всей Вселенной…[16]

В переработанном виде иероглифические рукописи майя стали основой сборников «Чилам-Балам», восходящих к традиционным жреческим требникам классической и постклассической эпох, хотя и переписанных латиницей[5]. Содержание их хаотично, они включают пророческие, медицинские, астрологические и исторические тексты. Сохранившиеся рукописи создавались в XVI—XVII веках и дошли до нас в виде более поздних списков, язык которых демонстрирует отличия от классического. В этом плане выделяется рукопись так называемого «Ритуала Бакабов», включающая 42 заклинания против болезней. Там от случая к случаю упоминаются Бог-Отец, Иисус Христос, Адам, но чаще — древние божества. Язык этого документа крайне архаичен, вдобавок названия лекарственных средств табуированы и переданы иносказаниями; иероглифический первоисточник их несомненен[17]. В начале XIX века такие книги существовали почти в каждом индейском селении, однако в результате Юкатанской войны рас множество документов было уничтожено карателями[18].

В рукописи Чилам-Балама из Чумайеля приводится эпическая «Песнь Ица» — один из немногих памятников поэзии майя. Она уникальна тем, что является единственным майянским документом колониальной эпохи, в котором даты приведены по «длинному счёту» классической эры, что является доказательством аутентичности и древности текста[19]. Пророческие тексты из рукописей «Чилам-Балама» построены на поэтической основе: присутствует параллелизм строения фраз и ритмичность, обычно не передаваемая в русском или английском переводе, и большая перегруженность мифологическим образами[20]. Лексика и грамматика этих текстов сильно отличается от лексики и грамматики разговорного языка майя XVI—XVII веков (в частности, рукописного «Словаря из Мотуля»), изученного испанскими миссионерами[18].

Изображение бога-обезьяны в образе писца. Из находок в Кампече, 600—900 годы

Писцы у майя были частью элиты общества. Судя по поздним данным, на Юкатане писцы были частью высшего жречества, которые совмещали функции священнослужителей и наставников, а также использовали на практике свои познания в астрономии и астрологии и других дисциплинах. Изготовление рукописей было ритуализованным процессом, требовавшим специалистов, которые в свою очередь должны были соблюдать ритуалы до и после работы над кодексом. Прежде чем приступить к рисованию, писец должен был обратиться к богам с просьбой указать ему благоприятное время для каждого этапа работы. Таким же образом и жрецы, читавшие кодексы во время религиозных церемоний и праздников, должны были проходить ритуалы очищения[1].

Создатели рукописей именовались юкатек. ah ts’ib (собственно, скриба) и юкатек. ah woh (иллюстратор или оформитель). В подавляющем большинстве это были мужчины, хотя имеются единичные сведения о знатных придворных дамах, которые получали образование и допускались к созданию текстов[21]. Покровителями писцов считались боги-братья Хун-Бац и Хун-Чоуэн, часто изображавшиеся в виде пишущих обезьян. Высшим богом-покровителем жречества и писцов был Ицамна, который почитался как создатель письменных знаков и книг. В надписи классического периода из Шкалумкина Ицамна именуется «писцом», а в Мадридском кодексе имеется его изображение в образе писца, аналоги которому представлены на керамике[22].

Лакандонское ритуальное одеяние из аматля. Музей Сан-Кристобаля-де-лас-Касаса, Чьяпас

Термин «кодекс» по отношению к месоамериканским книгам применяется по аналогии с кодексами европейской формы. По мнению американского исследователя Томаса Тобина, появление и распространение брошюрованной книги в Римской империи и в Южной Мексике в период между 100 и 700 годами не является случайностью, хотя генетически и не связано друг с другом[1]. Бумага из коры фикуса (аст. āmatl, юкатек. huun) появилась у майя в V веке, и этот народ был изобретателем бумаги в Новом Свете. Первоначально, по-видимому, аматль напоминал полинезийскую тапу, которая использовалась для ритуальных одеяний. Когда именно этот материал стали использовать для записей, доподлинно неизвестно[23]. Существует предположение, что оформление кодекса у майя совпало с обычаем делать обширные надписи на стелах, а также стенах храмовых и дворцовых комплексов; то есть форма книги-гармоники сразу стала единственной, в то время как в Западной Европе кодекс и свиток сосуществовали довольно долго[1].

Бумага считалась у майя священной — на неё переносились свойства записанных текстов. Историк и антрополог Алан Сандстрём полагает, что бумага в системе ценностей Месоамерики стояла наравне с драгоценными камнями и металлами, перьями и декоративными тканями[24]. О технологии производства аматля практически не осталось древних свидетельств, документы колониальной эпохи упоминают об этом крайне скупо. Только в 1940-е годы этнографы Виктор фон Хаген и Ганс Ленц обнаружили у индейцев отоми традиционную технологию производства аматля. Их открытия по аналогии распространяют на ареал культуры древних майя. Это позволило отвергнуть гипотезу, что бумагу изготавливали из волокон агавы. В 1910 году Рудольф Шведе провёл микроскопический анализ материала Дрезденского кодекса, а в 1972 году Томас Тобин провёл аналогичное исследование Кодекса Гролье. В обоих случаях материалом для аматля служил луб фикуса[1]. Майкл Ко из этого делал вывод, что технология производства бумаги у майя ничем принципиально не отличалась от технологии остальных культур Месоамерики[25].

М. Ко отмечал, что технология производства аматля отчасти напоминает изготовление папируса в античности. Ветви фикуса длиной до 1,5 м служили источником луба, который после замачивания в проточной воде очищался от латексоподобного вещества, содержащегося во всех видах фикуса. Далее лубяную массу кипятили вместе с кукурузной мукой, известью или золой. Формирование бумажного листа производилось на доске соответствующего формата, где волокна укладывали крест накрест, в точности как при изготовлении папируса в Египте. Далее материал отбивали колотушкой, каменные образцы таких колотушек часто находят при раскопках[26]. Сформированный лист просушивали на солнце; в итоге получается материал, относительно гладкий с лицевой стороны и шероховатый с оборотной. Цвет его изменяется в зависимости от условий изготовления: бумага Дрезденского кодекса сероватая, фактурой более всего напоминающая картон, в то время как Кодекс Гролье написан на буроватом материале; однако, это может быть и следствием старения[25].

Аматль имеет пористую грубую поверхность, поэтому перед записью текста и нанесением изображений его нужно было дополнительно обрабатывать. Отделанная поверхность аматля почти идентична подготовленной для живописи стене — его покрывали похожим на штукатурку материалом, включающим мел, растворённый в растительных жирах. Р. Шведе при исследовании Дрезденского кодекса пришёл к выводу, что его листы покрыты тонким слоем гипса, напоминающего штуковые поверхности или керамику. Миштеки, которые для письма использовали выделанные кожи, также обрабатывали их поверхность гипсом на основе животного клея[25]. По мнению М. Ко, роспись стен и кодексов была единым процессом, только имевшим разный масштаб. По аналогии с архитектурным работами, загипсованный лист аматля нуждался в дополнительной обработке — полировке. Косвенные свидетельства этого процесса могут быть найдены в вазописи: рядом с чернильницей писец держит некое орудие круглой формы, которое могло использоваться для полировки. Однако, это лишь предположение[27].

Метод складывания кодекса-гармоники. Представлены два возможных варианта склеек и фальцовки

Процесс фальцовки листа аматля у майя изучен мало. Отражением фальцовки в сохранившихся кодексах является разлиновка красными чернилами, которую осуществляли писцы или, скорее, изготовители бумаги[28]. Сохранившиеся рукописи демонстрируют единообразие формата и разлиновки, однако на сгибах нет отметок или других знаков. По мнению Т. Тобина, при изготовлении листа могли применяться шаблоны[1]. Майкл Ко полагал, что длинные кодексы склеивались из нескольких листов бумаги, так как в Мадридском кодексе между листами аматля вклеен лист испанской бумаги, из которой в гармонике сформированы две страницы. Это служит доказательством того, что первоначально формировался единый длинный лист, который затем сгибали, образуя страницы. Сгибание могло осуществляться при помощи линейки или подобного ей инструмента. Это делалось до гипсования поверхности, в противном случае она могла быть повреждена или отслаиваться при сгибании. Следовательно, к специалистам-писцам и рисовальщикам поступал полностью готовый, но незаполненный кодекс[29].

Кодексы майя имеют довольно большую длину (Мадридский кодекс — более 6 м) и, следовательно, должны были иметь обложки, чтобы сохранить первые и последние страницы от загрязнения и повреждений (на всех изображениях писцы и книжники сидят на полу или на земле). Обложки не сохранились, и майянисты не знают, как они выглядели и как крепились к основному листу кодекса. Томас Тобин предположил, что они могли быть двух видов, как показано на иллюстрации. Поскольку кодексы майя не сшиты, можно исключить наличие обложки, охватывающей весь книжный блок. Верхние и нижние страницы кодекса-гармоники могли быть приклеены к крышкам обложки. Возможно, технология приклеивания обложки была аналогична склеиванию листов аматля. Майкл Ко приводил для доказательства сведения XVI века: врач короля Филиппа II — Франсиско Эрнандес — писал, что ацтеки использовали особый клей, вырабатываемый из корней орхидеи amatzauhtli. Примечательно, что Эрнандес проводил аналогии с античным папирусом[25].

Кролик-писец. Деталь вазы «Правитель с пятью прекрасными дамами», 700—900 годы

Иконография майя не помогает в разрешении данных вопросов. На вазе «Правитель с пятью прекрасными дамами» под центральной сценой изображён кролик-писец, перед которым явно лежит кодекс, обтянутый шкурой ягуара. Эту часть росписи вазы учёные объясняют по-разному. Во-первых, кодекс, изображённый сбоку, явно толще, чем просто гармоника бумажных листов, то есть показан футляр для кодекса, обтянутый шкурой ягуара. Второй вариант более экзотичный — крышка откинута, возможно, свидетельствуя, что имелся некий крепёж в виде крючков на боковой стороне крышки, в свою очередь, прикреплённой к первому листу гармоники. Однако листы могли и не крепиться к крышке, что объясняет отсутствие обложек в сохранившихся кодексах. Футляр, таким образом, защищал гармонику от пыли и влаги[1].

Практически во всех изображениях писцов кодексы показаны сбоку. В сцене с кроликом-писцом изображения и письменные знаки должны быть видны ему с правой стороны, то есть повёрнутыми на 90°. По мнению М. Ко, это следствие стилизации, которая облегчала идентификацию предмета для зрителя, — иначе можно было бы предположить, что показаны стопки чистого аматля, поднесённого в виде дани. Открытая страница книги майя на традиционном изображении могла выглядеть как экран[30].

Изображение писца на вазе, расписанной в стиле кодекса. Хорошо видно, что писец держал кисть под наклоном, в другой руке — чернильница-раковина, однако её изображение сильно стилизовано. Из находок в Гватемале, VII—X века

Ни один экземпляр письменных принадлежностей майя не дошёл до наших дней. Судить об их применении можно по толщине линий в знаках и изображениях в четырёх сохранившихся кодексах, которые показывают, что их произвели волосяные инструменты наподобие кистей. Свидетельства того, что это были именно кисти, содержатся в живописи и рельефах классического периода, а также находки в гробнице Хасав-Чан-Кавиля в Тикале, где надрезанные кости могли быть рукоятками писчих кистей. Кисти майя, по-видимому, были очень похожи на китайские традиционные кисти: они состояли из деревянной, тростниковой или костяной рукояти, в которую включали связку меха или щетины. Кисти были различной толщины в зависимости от характера работы[31]. Видимо, для особо тонких деталей в вазописи и кодексах применяли и птичьи перья, а также орудия, более напоминающие калямы[1].

Чернила майя были подвергнуты микроскопическому изучению и химическому анализу. Практически все исследователи согласны, что чёрные чернила делались на основе сажи. Цветные пигменты, как правило, имели минеральное происхождение, их разводили водой. Чернильницы, судя по многочисленным изображениям, делали из крупных морских раковин, разрезанных пополам. Статуя бога-обезьяны из Копана держит в руках аналогичную чернильницу, а два сохранившихся образца в 1994 году экспонировались на выставке «Вселенная майя». Керамические модели чернильниц-ракушек обнаружены и в гробнице Хасав-Чан-Кавиля[32]. По мнению Д. Ринц-Буде, раковины очень хорошо подходили для чернильниц, поскольку гладкая и плотная внутренняя поверхность обеспечивала хорошее перемешивание компонентов, а острые края позволяли точно регулировать количество чернил на кисти[33]. В ранних словарях юкатекского языка есть выражение юкатек. u pokil kum — «сажа, соскобленная с дна сосуда», что указывает на способ её получения. Ацтеки именовали страну майя «Землёй чёрного и красного», то есть страной образованных людей. Красный пигмент, используемый в Мадридском, Дрезденском кодексе и рукописи Гролье, является чистым гематитом. Это был привозной материал, месторождений которого на Юкатане нет[34].

Иероглифы майя чаще всего записывались в колонках по два. В каждой они читались слева направо, сверху вниз. Общий принцип для эпиграфических памятников и кодексов

Писцы работали, сидя по-турецки, возможно, перед пюпитром или каким-либо другим возвышением. Судя по начертанию, писцы майя держали кисть или перо под наклоном, в отличие от дальневосточных или древнеегипетских писцов[35]. Все сохранившиеся тексты майя не предназначались для чтения подряд и состоят из отдельных тематических разделов, которые пространственно охватывали несколько страниц (в среднем, семь; в Дрезденском кодексе — восемь). При записи текста и его чтении раздел было необходимо разложить целиком, чтобы видеть и читать его в комплексе. Ширина одного блока составляет не более 80 см[36]. Раздел делился на текстовые блоки, отделённые друг от друга красной чертой; таких блоков может быть от двух до четырёх. Блок делится на параграфы, отделённые друг от друга вертикальными столбцами календарных знаков. Подраздел параграфа обычно соответствует предложению[3].

Диаграмма, иллюстрирующая общий вид и структуру Дрезденского кодекса в современном состоянии

Особенно ярко эти особенности просматриваются в Дрезденском кодексе, который, возможно, восходит к архетипу, созданному ещё в классический период. Его композиция и оформление демонстрирует строгий и точный расчёт. В настоящее время разметка текста почти полностью выцвела, но на репродукции лорда Кингсборо в третьем томе «Древностей Мексики» видна отчётливо. Видимо, разметка производилась пером и линейкой, причём для каждого глифа имеются отдельные графы. По словам М. Ко, «ничто не оставлено на волю случая». Это и является главным доказательством того, что Дрезденский кодекс копировался с другого образца. Рубрикация Мадридского кодекса более грубая и поспешная, она проведена кистью, а не пером. Иногда писец игнорировал проведённые границы[37].

«Листание» кодексов было крайне неудобным, особенно в процессе написания текста. Писцу необходимо было следить за композиционным пространством и дать время на высыхание краски, которая наносилась толстым слоем. После нанесения изображений начиналось написание иероглифических знаков[38]. Поскольку все сохранившиеся рукописи представляют собой жреческие требники, они содержат подробный перечень обрядов, жертвоприношений и предсказаний. Дела богов, которым должны были подражать определённые группы населения, описаны в строгих календарных рамках, вплоть до одного дня. Занятия богов в тексте охарактеризованы кратко, но подробно изображены на рисунках. Стандартный параграф рукописи содержит календарные даты, текст или рисунок, однако изображения не всегда соотносятся со смыслом текста[3].

Репродукция страниц 47—52 Дрезденского кодекса — первая из опубликованных. Из издания: Alexander von Humboldt: Vues des Cordillères et Monuments des Peuples Indigènes de l’Amérique. Paris, 1810, p. 416, tabl. 45

Старейшая из известных рукописей майя создана, предположительно, в Чичен-Ице в XI—XII веках[42]. Сохранилась, видимо, полностью, однако оказалась разорванной на две неравные части, из-за чего в первых изданиях были пронумерованы страницы лицевой и оборотной стороны первого фрагмента и отдельно — с первой — страницы лицевой и оборотной сторон второго фрагмента. Включает 78 страниц (39 сгибов), причём они самые узкие среди майянских рукописей — форматом 8,5 × 20,5 см. Общая длина аматля — 3,56 м[43]. На лицевой стороне 39 страниц, на обороте пронумерованы страницы с 40-й по 57-ю, далее следуют четыре пустые страницы, после которых идёт заполненный раздел до самого конца, нумеруемый с № 58[5].

Документированная история кодекса начинается в 1739 году, когда он был приобретён в Вене у неизвестного частного лица Иоганном Гётце — хранителем Дрезденской королевской библиотеки. Возможно, рукопись попала в Вену в числе даров завоевателя Юкатана Франсиско де Монтехо императору Карлу V[44]. Кодекс хранится в Государственной библиотеке земли Саксония, каталожное обозначение Mscr. Dresd. R. 310.

Полностью рукопись была репродуцирована в третьем томе «Древностей Мексики» лорда Кингсборо в прорисовке Альо, но тогда считалось, что кодекс ацтекский[5]. Факсимильная публикация впервые была осуществлена в 1880 году директором Дрезденской библиотеки Э. Фёрстенманом. Он же смог расшифровать календарь майя («долгий счёт»), представленный в рукописи[44]. Рукопись сильно пострадала во время бомбардировки Дрездена 13 февраля 1945 года — она оказалась в затопленном подвале. Часть красок была смыта, часть изображений отпечаталась на соседних страницах, рукопись сильно поблёкла, большая часть мелких деталей оказалась совершенно неразличимой[45].

Значительную часть текста составляют астрономические таблицы, составленные с большой точностью. Они включают расчёты по полному циклу оборота Луны и Венеры с соответствиями, таблицы лунных затмений. Имеются также графики ритуалов в соответствии с циклами небесных светил, рассчитанные для 260-дневного календаря[46], а также описание новогоднего ритуала и ритуалов в честь богов дождя.

Разворот страниц 21—22 Парижского кодекса

Рукопись, состоящая из двух обрывков без начала и конца. Лицевая сторона состоит из нумерованных страниц со 2-й по 12-ю, оборотная — с 15-й по 24-ю, остальные утрачены. Текст на страницах 22—24 записан справа налево, а не слева направо, как обычно у майя. Кодекс плохо сохранился: остались в основном только параграфы средней полосы текста. Некоторые страницы стёрты полностью[44]. Общая длина рукописи — 1,45 м, ширина — 12 см[47].

Рукопись была найдена в 1859 году в мусорной корзине в Парижской национальной библиотеке известным учёным Леоном де Рони. Обнаружилось, что рукопись была приобретена ещё в 1832 году у неизвестного лица; на конверте, в котором она находилась, была полустёртая подпись с фамилией Хуана Пио Переса (из коллекции которого, видимо, поступила), из-за чего иногда именуется «Кодексом Переса». Хранится в рукописном отделе Национальной библиотеки Франции под шифром Mexicain 386[48].

Известный майянист Эрик Томпсон полагал, что Парижский кодекс был переписан на Юкатане между XIII и XV веками. Одно из изображений на странице 11 имеет аналог на Стеле 1 в Майяпане, воздвигнутой в середине XV века[49]. Кодекс имеет календарно-астрономическое содержание; несколько страниц содержат обрывки таблиц солнечного 52-летнего цикла, соотнесённого с 260-дневным священным календарём. Последние страницы кодекса содержат описание зодиакального цикла, в котором, однако, не 12 созвездий, а 13[48]. Расшифрованные календарные циклы относятся к периоду 731—987 годов, то есть кодекс может являться копией манускрипта классического периода[50].

Репродукция Мадридского кодекса, хранящаяся в музее Копана

Состоит из двух частей, найденных и опубликованных отдельно друг от друга. Первоначально они считались разными документами, получившими название «Кодекс Кортеса» и «Кодекс Троано». «Кодекс Троано» (70 страниц) купил в Мадриде в 1869 году известный майянист Шарль-Этьен Брассёр де Бурбур. Прежним владельцем рукописи был дон Хуан Тро-и-Ортолано, в честь которого она была названа. В 1870 году Брассёр де Бурбур осуществил её публикацию[51]. «Кодекс Кортеса» (42 страницы) был приобретён в 1875 году Хосе Игнасио Миро в Эстремадуре, на родине завоевателя Мексики Эрнана Кортеса, по имени которого и был назван. В 1883-м де Рони и в 1892 году Хуан де Диос опубликовали его факсимильное издание. В настоящее время оба фрагмента находятся в музее Америки в Мадриде. В испаноязычной литературе кодекс до сих пор носит название «Тро-Кортезианского»[52].

В современном виде рукопись имеет длину 6,8 м, ширину 23 см, включает 112 страниц, многие из которых сильно потёрты. Эрик Томпсон полагал, что кодекс был переписан на Юкатане между XIII и XV веками[53]. Кодекс написан различными почерками, среди которых преобладают плохие, некоторые фрагменты явно выполнены полуграмотным писцом[44]. Начальные страницы содержат испанские надписи. Кодекс мог быть приобретён испанским священником после падения Тайясаля, а затем попасть в Эстремадуру, из которой происходили и Кортес, и Монтехо[54].

Мадридский кодекс — самый длинный из сохранившихся кодексов майя. В основном, его содержание составляют астрологические альманахи и цикл ритуалов, астрономических таблиц намного меньше. Изображения стилистически однородны, однако иероглифы переписаны восемью или девятью разными лицами. Существует версия, что кодекс передавался от одного жреца другому, и каждый из них делал определённые добавления или реставрировал рукопись[55].

Лист 9 Кодекса Гролье. Изображает бога (его атрибуты не ясны), держащего на верёвке жертву с птицей на голове[56]

Сохранилось всего 11 страниц с изображениями на одной стороне, без начала и конца. Кодекс сильно повреждён: от страницы 10 остался обрывок, на странице 11 утрачен столбец с цифрами. Страницы имеют формат 12,5 × 18 см[44]. Стиль рукописи находится под сильнейшим науа-миштекским влиянием, о том же свидетельствует написание чисел с помощью одних только точек[47]. Шесть страниц кодекса содержат изображения воинственных богов, ведущих жертвы на верёвке; имеются два изображения богов с дротиками и копьеметалкой, а на листе 7 бог с копьём стоит перед растением[57]. В тексте использованы всего семь не повторяющихся иероглифов, расположенных вертикальными колонками. Каждый лист подписан положением фаз Венеры от роста после нижнего соединения (утренней звезды) до появления её как вечерней звезды[58].

По официальной версии, кодекс был найден в сухой пещере в горах Чьяпаса. В 1965 году о его существовании узнал коллекционер — доктор Осуэ Саэнс, который приобрёл находку и отдал её Майклу Ко на экспертизу. Рукопись была выставлена в 1971 году в нью-йоркском клубе Гролье и получила соответствующее название. В 1973 году Майкл Ко осуществил факсимильное издание и датировал фрагмент XIII веком (радиокарбонная датировка = 1230 год ± 130 лет), но скептики — в том числе и Эрик Томпсон — заявили о вероятности подделки. Позднее кодекс был подарен мексиканскому правительству и помещён в Национальный антропологический музей, но не выставляется на всеобщее обозрение. В 2007 году кодекс был подвергнут экспертизе, давшей противоречивые данные. Тем не менее значительная часть исследователей признаёт его подлинным, следовательно, это единственная рукопись майя, обнаруженная в XX веке, причём непосредственно в Мексике[47][59]. Однако официально дискуссия о её подлинности не была завершена, при переиздании кодексов майя в Мексике в 1999 году, Кодекс Гролье не воспроизводился[60]. Новая экспертиза была проведена в 2016 году Брауновским университетом, глава исследовательской группы Стивен Хьюстон объявил о подлинности рукописи[61].

• The Dresden Codex (неопр.). Foundation for the Advancement of Mesoamerican Studies, Inc. Дата обращения: 12 апреля 2015.
• The Madrid Codex (неопр.). Foundation for the Advancement of Mesoamerican Studies, Inc. Дата обращения: 12 апреля 2015.
• The Paris Codex (неопр.). Foundation for the Advancement of Mesoamerican Studies, Inc. Дата обращения: 12 апреля 2015.
• The Grolier Codex (неопр.). Foundation for the Advancement of Mesoamerican Studies, Inc. Дата обращения: 12 апреля 2015.

• Кодексы майя на www.mesoamerica.ru (неопр.) (недоступная ссылка). Дата обращения: 12 апреля 2015. Архивировано 6 февраля 2009 года.
• Maya Writing (неопр.). Authentic Maya. Дата обращения: 12 апреля 2015. Архивировано 13 июня 2007 года.
• Maya Astronomy (неопр.). Authentic Maya. Дата обращения: 12 апреля 2015. Архивировано 6 июня 2007 года.
• Ко, М. Содержание майяйских текстов (неопр.). Русский филологический портал. Дата обращения: 12 апреля 2015.
• Талах В. М. Вступ до ієрогліфічної писемності майя. Підручник мови майя (укр.). www.kuprienko.info (19 марта 2011). — учебник языка майя. Дата обращения: 19 марта 2011. Архивировано 22 августа 2011 года.
• Талах В. М. (ред.). Хроника из Чик Шулуб Ч`ен (Юкатан, Мексика, XVI век). (рус.). kuprienko.info (10 августа 2012). Дата обращения: 10 августа 2012.
• Талах В. М. (ред.). Документы Пашболон-Мальдонадо (Кампече, Мексика, XVII век). (рус.). kuprienko.info (26 июня 2012). Дата обращения: 27 июня 2012.
• Marhenke, Randa. The Ancient Maya Codices (неопр.). Maya Hieroglyphic Writing. Mesoweb (2003). Дата обращения: 12 апреля 2015. (недоступная ссылка)
• Thomas J. Tobin. The Construction of the Codex In Classic- and Postclassic-Period Maya Civilization (англ.) (2001). Дата обращения: 10 апреля 2015.