Иоакимовская летопись

Иоакимовская летопись, История Иоакима — условное название выдержек из старой рукописи, опубликованных русским историком XVIII века В. Н. Татищевым в труде «История Российская» (1-й том, 4-я гл.).

Иоакимовская летопись
Иоакимовская летопись
Дата написания различные версии
Страна
Жанр историческая хроника
Рукописи утеряны
Оригинал утрачен

Татищев предполагал, что летопись принадлежала первому новгородскому епископу Иоакиму (ум. 1030). Выдержки содержат ряд уникальных сведений по ранней истории славян и Древней Руси, которым не находится соответствия в других исторических источниках.

Происхождение

Все сведения об истории текста исходят от самого Татищева. Собирая древнерусские манускрипты, он обратился к своему родственнику Мелхиседеку (Борщову), архимандриту Бизюкова монастыря Смоленской губернии. В мае 1748 года Мелхиседек прислал Татищеву три тетради, якобы принадлежавшие монаху Вениамину, «который о собрании русской истории трудился, по многим монастырям и домам ездя, немало книг русских и польских собрал». Татищев так описал тетради: «Сии тетради видно, что из книги выняты, по разметке 4, 5 и 6-я, письмо новое, но худое, склад старой смешанной с новым, но самой простой и наречие новгородское».

Когда Мелхиседек в сентябре 1748 года скончался, следы источника, откуда тетради были списаны, затерялись. Другой монах сообщил Татищеву, пытавшемуся отыскать Вениамина, что книга принадлежала самому Мелхиседеку и что списал он её в Сибири.

Татищев пришёл к выводу, что Вениамина не существовало, а в его распоряжении оказался текст летописи, написанной епископом Иоакимом, в начале XI века. «Между такими неведомыми Нестору и забвенными историками есть Иоаким, первый епископ новогородский, о котором хотя нигде, чтоб он историю писал, не упоминается, но это не дивно, ибо видим других многих».

Известен лишь текст выписок Татищева, сделанных в 1748 году. Историк не дословно воспроизвёл текст оригинала, а в части, посвящённой событиям IX—X веков, в виде вольного пересказа упомянул лишь сведения, которые по его мнению расходились с «Повестью временных лет». Наиболее полно Татищев воспроизвёл рассказ от первого лица (предположительно Иоакима) о крещении Новгорода. Исследователи обращают внимание на различия черновых рукописей Татищева и опубликованного текста Иоакимовской летописи, а также на ссылку на её несуществующее место. Таким образом, сам текст «летописи» изменялся Татищевым в процессе его работы.

Содержание, характер информации и возможные источники
  1. Сказание о Скифе и Словене, об основании «града великого». Имеет параллели, как отметил сам Татищев, со «Сказанием о Словене и Русе» XVII века. Также содержит ссылки на поэта Ювелия и греческие легенды. Содержит множество эллинизмов: скифы, Иллирия, Фракия, Бастарн, Понт, Меотис, алазони, амазони. Легенда известна по русским летописям XVII века, однако обычно в ней фигурирует также Рус, отсутствующий в Иоакимовской летописи.
  2. Сказание о князьях Вандале, Владимире, Буривое, Гостомысле и призвании Рюрика. Имеются ссылки на песни и повести. Характерно обилием германизмов, в том числе скандинавских названий: Вандал, Бярмия, Гардорик, Гунигар, Колмогард, Зимеголы. В данной части содержится элемент географической ориентации, характерной для скандинавских саг: «И был князь Вандал, правил славянами, ходя всюду на север, восток и запад морем и землею, многие земли на побережье моря завоевав и народы себе покорив, возвратился во град Великий». Наличие скандинавских мотивов может быть объяснено временем написания летописи: в правление князя Ярослава Мудрого, женатого на шведской княжне Ингегерде. В окружении князя было немало скандинавских (шведских и норвежских) наёмников. Также это соответствует времени жизни Иоакима. Имена князей из этой части, кроме Рюрика и Гостомысла в других источниках не встречаются. Рассказ о Гостомысле часто сравнивают со «Сказанием о Словене и Русе и городе Словенске», где упоминается князь Избор, известный Иоакимовской летописи.
  3. «О князьях русских старобытных»: Рюрике, Аскольде, Олеге, Игоре, Ольге, Святославе, Ярополке, Олеге и Владимире. Татищев выбирал те части текста, которые расходились с Нестором (с «Повестью временных лет»), переписывал их, указывая те места, где Иоаким пишет «согласно» или «почти» с Нестором. Так автор пишет о источниках сведений по некоторым князьям: «Имяна же сих осьми неведомы…, разве в песнех древних воспоминают,» — противопоставляя устные и письменные источники. Также в этой части заметны следы редакции первоначального текста. Сведения об Аскольде частично отсутствуют, Татищев писал: «Здесь на стороне подписано: утрачены в летописце 2 листа». В одном месте о Святославе автор указывает «яко речется», то есть «как сказано в источнике». Татищев сообщает новые сведения о происхождении Рюрика (сын варяжского князя от дочери Гостомысла) и княгини Ольги (от рода Гостомысла). Сведения данной части касаются истории христианства на Руси, в частности, дают отличные от «Повести временных лет» подробности крещения Аскольда, Ольги и Владимира. Автор негативно оценивает язычника Святослава и сочувствует прохристианскому Ярополку. В описание княжения Владимира вставлены сведения о более раннем периоде — правлении болгарского царя Симеона: «После этого пошел Владимир на булгаров и, победив их, мир заключил и принял крещение сам и сыновья его, и всю землю Русскую крестил. Царь же болгорский Симеон прислал иереев ученых и книги в достаточном количестве». В этой же вставке говорится об Иоакиме в третьем лице: «Митрополит же, по совету Владимира, посадил епископов по городам: в Ростове, Новеграде, Владимире и Белеграде. Сии шедшие по земле с вельможи с войском Владимировым учили люд и крестили всюду сотнями и тысячами, сколько где удавалось, хотя люди неверные весьма о том скорбели и сожалели, но отказываться из-за воинов не смели».
  4. О крещении Новгорода. Рассказ ведётся от первого лица. «Мы же стояли на торговой стороне, ходили по торжищам и улицам, учили людей, насколько могли… И так пребывали два дня, несколько сот окрестив».
  5. О женах и сыновьях Владимира. Список распределения сыновей по городам составлен в соответствии с их старшинством и совпадает со списком «Повести временных лет» под 6496 (988) годом, но в последней зафиксировано два положения в распределении городов — до смерти Вышеслава и после неё, а в тексте Иоакимовской летописи сказано лишь о первичном распределении и указывается имя матери Бориса и Глеба, которое отсутствует в «Повести временных лет».

Хронология

Иоакимовская летопись лишена абсолютной хронологии в годах, характерной для «Повести временных лет». Используется относительная хронология по правлениям князей.

Датировка событий «по коленам» правителей характерна для устной традиции, а также для скандинавских саг. Следы подобного изложения имеются в «Повести временных лет» и «Слове о полку Игореве». В Иоакимовской летописи говорится о поколениях словенских князей от Вандала до Гостомысла.

Относительная хронология по годам в период правления какого-либо монарха характерна для византийской историографии а также, по мнению исследователей, для раннего этапа русского летописания (до 1060—1070-х годов). Она присутствует в «Памяти и похвале князю Владимиру» Иакова Мниха и в так называемом «Перечне» княжений «Повести временных лет». В Иоакимовской летописи имеется относительная дата: «Рюрик по смерти братьев обладал всею землею, не имея ни с кем войны. В четвертое лето княжения его переселился от старого в Новый град великий ко Ильменю…». В «Повести временных лет» этот период отражён в разделении времени призвания братьев и времени их смерти «через два года». Кроме того, сведения о походах князей, которые в «Повести временных лет» разделены по разным годам (так что иногда один поход растягивался на несколько лет), в Иоакимовской летописи даны в качестве перечисления народов, на которые были совершены походы.

Параллели в других источниках

Известия Иоакимовской летописи имеют параллели в других летописных и внелетописных источниках, что может свидетельствовать как о древности её сведений, так и о позднем их заимствовании фальсификатором.

Сведения Иоакимовской летописи Параллельные тексты
«Князь Славен, оставив во Фракии и Иллирии около моря по Дунаю сына Бастарна, пошёл к полуночи и град великий создал, во своё имя Славенск нарёк». «Спустя много времени сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. От тех славян разошлись славяне по земле и прозвались именами своими от мест, на которых сели… Те же славяне, которые сели около озера Ильменя, назывались своим именем — славянами, и построили город, и назвали его Новгородом… И пришёл (апостол Андрей) к славянам, где нынче стоит Новгород, и увидел живущих там людей — каков их обычай и как моются и хлещутся (в банях), и удивился им». — «Повесть временных лет», начало XII века.
«А Вандал… все земли… себе подчинил и сынам своим передал. Он имел три сына: Избора, Владимира и Столпосвята. Потом умер Избор и Столпосвят, а Владимир принял власть над всей землёй. Он имел жену от варяг Адвинду…»

Вандал с сыновьями упоминается в сказках А. Я. Артынова. В истории известен остготский предводитель Вандалар с тремя сыновьями Теодимиром, Валамиром и Видимиром. Мавро Орбини в своей книге «Славянское царство» писал, ссылаясь на утерянные «Летописи Московии» Еремея Русского, что в древние времена предводителями русских были готские вожди. В скандинавской «Саге о Тидреке Бернском» XIII века, известной также на Руси, говорится о Гертните, конунге из Новгорода, который завоевал обширные земли и разделил их между сыновьями и другими конунгами. «У него было два сына от жены, старший звался Озантрикс, младший Вальдимар, а третий сын, которого он имел от… наложницы, назывался Ильёй». Во главе всей земли Гертнит поставил Озантрикса, но затем — конунгом Вальдимара, которому пришлось сражаться с Аттилой и Тидреком за Полоцк (в саге — Палтиска) и Смоленск (в саге — Смаланд)[1]

«Люди же, терпевшие тяготу великую от варяг, послали к Буривою, испросить у него сына Гостомысла, чтобы княжил в Великом граде. И когда Гостомысл принял власть, тотчас варягов что были каких избили, каких изгнали, и дань варягам отказались платить» В легенду из «Повести временных лет» включены имена, которые известны по другим источникам и принадлежат людям, жившим в IX веке. Окончания «-ой» и «-мысл» не характерны для восточных славян, но встречаются у западных. Гостомысл упоминается в Ксантенских анналах как один из племенных вождей вендов (западных славян), который погиб в 844 году во время войны против короля Людовика II[2] Буривой может ассоциироваться с чешским князем конца IX века Борживоем, отцом которого был Гостивит. Жену Борживоя звали Людмила — имя, созвучное с именем Умилы, дочери Гостомысла по Иоакимовской летописи[3]. «Великий град» может ассоциироваться с Велиградом[4], городом бодричей близ современного города Висмара в немецкой земле Мекленбург — Передняя Померания. Археологи предполагают, что Велиград был основан в VII веке. По Иоакимовской летописи «Великий град» располагался на берегу моря.
Сон Гостомысла. Однако спящему ему пополудни привиделся сон, как из чрева средней дочери его Умилы произрастает дерево великое плодовитое и покрывает весь град Великий, от плодов же его насыщаются люди всей земли. Восстав же от сна, призвал вещунов, да изложил им сон сей. Они же решили: «От сынов её следует наследовать ему, и земля обогатиться с княжением его». В «Саге о Хальвдане Чёрном» XIII века, норвежском конунге Хальвдане IX века, говорится о жене конунга Рагнхильде, которая видит сон, предвещающий рождение сына Харальда: «Рагнхильд снились вещие сны, ибо она была женщиной мудрой. Однажды ей снилось, будто она стоит в своём городе и вынимает иглу из своего платья. И игла эта у неё в руках выросла так, что стала большим побегом. Один конец его спустился к земле и сразу же пустил корни, другой же конец его поднялся высоко в воздух. Дерево чудилось ей таким большим, что она едва могла охватить его взглядом. Оно было удивительно мощным… На дереве было много больших ветвей, как вверху, так и внизу. Ветви дерева были так велики, что распространялись, как ей казалось, над всей Норвегией и даже ещё шире»[5].
Упоминаются священники княгини Ольги в Киеве: «Ольга, владея с сыном и научена бывши от пресвитеров, бывших в Киеве, вере Христове, но крещения народа ради принять не могла». Яхья Антиохийский, христианский арабский автор начала XI века, возможно, видевший воинов-русов в Антиохии в 999—1000 годах, пишет, что Ольга обращалась к императору с просьбой прислать священников на Русь. Из Царьграда был послан епископ, который в Киеве крестил княгиню и каких-то других людей. «Нашёл я эти сведения в книгах русов» — пишет Яхья[6][7]. Константин Багрянородный, описывая в книге «О церемониях» визит княгини Ольги к нему в Константинополь в 957 году, называет в её свите «пресвитера Григория», не упоминая о крещении княгини[8]. В «Повести временных лет» под 969 годом также упоминается «презвутер» при Ольге, который похоронил её по христианскому обряду.
«По смерти Ольги Святослав пребывал в Переяславце на Дунае… не единожды побеждая, наконец за Дунаем у стены длинной (что сия за стена и где, я описания не нахожу — Татищев) всё войско погубил. Тогда диавол возмутил сердца вельмож нечестивых, начал клеветать на христиан, бывших в войске, якобы это падение войск приключилось от прогневания лжебогов их христианами. Он же настолько рассвирепел, что и единственного брата своего Глеба не пощадил, но разными муками томя убивал». Поход Святослава на Балканы и его поражение подробно описаны византийскими историками Львом Диаконом и Скилицей. В византийской литературе «длинной стеной» обычно именовалась невысокая стена от Чёрного моря до Мраморного, преграждающая подход к Константинополю на расстоянии примерно 40 км от столицы Византии. Из описания русско-византийской войны 969—971 годов следует, что Святослав никогда не подходил близко к длинным стенам Константинополя, однако в VI веке это совершали славяне при набегах на Византию. Византийские писатели ничего не сообщают ни о распрях в стане русского войска, ни о наличии в его составе христиан.

Историография

Споры о достоверности тетрадей начались ещё со времён Татищева.

Начиная с М. М. Щербатова (1789) в науке утвердилось представление об Иоакимовской летописи как о фальшивке. Историограф Н. М. Карамзин считал её шуткой Татищева, подчёркивая его слова «Вениамин монах только для закрытия вымышлен» и аргументируя ложность летописи сведениями оттуда об Анне, супруге Владимира Крестителя как о болгарской княжне. Карамзин также полагал, что отрывок Иоакимовой летописи почерпнут из книги «О древностях Российского государства» (1699) Тимофея (Каменевич-Рвовского)[9].

Оппонентом Щербатова выступил историк И. Н. Болтин. Историк С. М. Соловьёв в «Истории России с древнейших времён» писал о «татищевских известиях» в целом: «свод летописей Татищева, в подлинности которых нет основания сомневаться»[10]. П. А. Лавровский предположил, что летопись написана современником крещения Руси в X веке.

Церковный историк критического направления Е. Е. Голубинский считал её сборником легенд XVII века в компиляции Татищева. И. Линниченко, как и большинство последующих учёных, видит в Иоакимовской летописи не «шутку» Татищева, а один из вариантов широко распространённых в XVII—XVIII веках исторических легенд. С. К. Шамбинаго сопоставил Иоакимовскую летопись с Новгородской третьей летописью, предположив, что она составлена на основе «Повести о старобытных князьях», дополнявшей Новгородскую летопись, и написанную в свою очередь по инициативе новгородского митрополита Иоакима (1621—1690), будущего патриарха. Шамбинаго также указал на позднюю киноварную надпись на Комиссионном списке Новгородской первой летописи: «Летопись Акима епископа новгородского». Это позволило филологу О. В. Творогову заключить, что Иоакимовская летопись входит в круг легендарных повестей XVII века, когда определённой их группе приписывали авторство Иоакима[11].

В целом в историографии XX века Иоакимовская летопись считалась наиболее сомнительным из так называемых «татищевских известий». Но при этом сложилась практика, допускающая осторожное, с оговорками, обращение историков к её сведениям.

Среди признаков позднего происхождения отмечалось, что эпизод «сон Гостомысла» использован Татищевым для оправдания передачи трона по женской линии после смерти Петра I. Само упоминание Гостомысла говорит о позднем происхождении Иоакимовской летописи, так как его имя впервые появляется в русских источниках в конце XV века, хотя во франкских хрониках встречается созвучное имя вождя вендов[12].

Академик Б. А. Рыбаков с оговорками ссылался на текст Татищева, называя сведения о крещении Новгорода местными легендами и поговорками. Он называл летопись «компилятивным источником XVII века», но считал, что «у составителя Иоакимовской летописи мог быть в руках какой-то недошедший до нас более ранний источник, сообщавший сведения, часть которых блестяще подтверждена археологическими данными»[13]. Этими данными Рыбаков считал раскопки в Киеве, обнаружившие, что «постамент идолов киевских языческих богов, поставленный в самом центре княжеского Киева, был вымощен плинфой и фресками христианского храма, разрушенного до 980 г.». Этот памятник был интерпретирован Я. Е. Боровским и Д. Н. Козаком как остатки христианских церквей, разрушенных по Иоакимовской летописи Святославом Игоревичем[14][15][16].

Наиболее значимым шагом для дальнейшего изучении Иоакимовской летописи стали раскопки археолога В. Л. Янина в Новгороде, которые велись по данным Иоакимовской летописи, относящимся к событиям крещения города. Раскопки вокруг церкви Преображения, упомянутой в тексте, показали, что в 989 году на месте сгоревших домов были построены новые, что подтверждает сведения о поджоге домов воеводой Добрыней. В пожарищах домов найдены клады серебряных монет не моложе 989 года, хозяева которых были, судя по всему, убиты, что подтверждает рассказ о подавлении восстания. В слоях 972—989 годов найден нательный крестик, что также подтверждает информацию летописи о христианской общине Новгорода. Янин отмечает «наличие в повести отдельных реалистических деталей, находящих археологическое подтверждение», это «позволяет считать, что её возникновение в середине XV века опиралось на какую-то достаточно устойчивую древнюю традицию»[17][18][19]. Ещё в 1988 году Янина поддержал историк О. М. Рапов, который сопоставил сведения Никоновской летописи под 6498 годом с данными дендрохронологии. Сведения Иоакимовской летописи не ставятся им под сомнение[20]. А. В. Назаренко (2001) с оговорками привлекал в своих построениях данные Иоакимовской летописи о симпатиях к христианству Ярополка Святославича.

Историк С. В. Алексеев подверг критике часть Иоакимовской летописи, рассказывающую о крещении Новгорода, указывая на внутренние противоречия текста и несоответствие другим новгородским источникам и археологическим данным. Особое внимание он уделил вставкам Татищева, отсутствовавшим в рукописи историка (в выписках) и появившимся в окончательном тексте. В частности, вставкой оказались сведения о том, что восстание против крещения возглавлял языческий жрец Богомил по прозвищу Соловей[21].

В 2005—2006 годах в Великом Новгороде проводились подводные раскопки с целью выявления остатков «Великого моста» через Волхов, самое раннее упоминание которого содержится в Иоакимовской летописи в тексте о крещении новгородцев в 991 году. Были обнаружены опоры моста XIII—XIV веков, что придало С. В. Трояновскому и другим участникам проекта уверенности в возможности обнаружения конструкций XI—XII веков. Согласно Иоакимовской летописи, мост был построен одновременно с нижним ярусом новгородских мостовых в 970—980-х годах. Подтверждение существования моста через Волхов в X веке нашли в апреле 2018 года, когда подводными археологами был обнаружен пятиугольный в плане забутованный камнем сруб в 170 метрах от Великого моста выше по течению Волхова. Радиоуглеродный анализ образцов сруба, проведённый в лаборатории изотопных исследований РГПУ имени А. И. Герцена, показал, что возраст этого моста, пересекавшего русло Волхова между Никольским собором на Ярославовом дворище и утраченным собором Бориса и Глеба в Новгородском детинце, может составлять около 1060 лет[22], то есть он был построен в X веке — деревья завершили свой рост приблизительно в 959 году ± 25 лет[23][24][25].

Украинский историк А. П. Толочко в своём исследовании (2005) делает вывод, что Иоакимовская летопись целиком создана самим Татищевым. Её сведения, с точки зрения Толочко, «подтверждают» ряд догадок, делавшихся Татищевым до её открытия, и содержат факты, которые могли быть известны только Татищеву, но не средневековому летописцу. Толочко указывает на наличие у Татищева в другом томе его труда ссылки на несуществующее место Иоакимовской летописи[26]. Противники удревнения Иоакимовской летописи также утверждают, что не существует текстологических доказательств её подлинности, а археологически подтверждённые данные, на которые ссылаются сторонник подлинности летописи, с точки зрения противников, сомнительны («строительный мусор» в Киеве и «следы пожара» в Новгороде). В свою очередь, С. В. Конча ответил на критику Толочко встречной статьёй, где говорится, что критические замечания Толочко построены целиком на предположениях[27], тогда как ряд фактов, приведённых в Иоакимовской летописи, не мог быть известен российским историкам XVIII века, но подтверждается другими источниками. Толочко, опираясь на единственное слово «проторчь», присутствующее по одному разу в Иоакимовской летописи и в Радзивиловском списке, утверждает, что «автор Иоакимовской летописи владел индивидуальным словарем Татищева», откуда следует, что Татищев и был её автором. Однако из современных словарей[28] ясно, что в обоих случаях слово употреблено для обозначения узкой теснины, пробиваемой в твёрдом грунте водами Днепра непосредственно вблизи порогов. В других летописях слово «проторчь» встречается в иных формах («протолъчии», «протолчивое»)[29].

Одним из аргументов позднего происхождения Иоакимоской летописи считаются скандинавские мотивы, присутствующие в тексте. Их наличие может быть связано с тем, что автор XI века использовал сведения скандинавов, служивших не позднее 1019 года при дворе Ярослава Мудрого, который был женат на шведской княжне Ингегерде. В этом случае допустимо авторство самого Иоакима Корсунянина, умершего в 1030 году, и Иоакимовская летопись может рассматриваться как позднее изложение его историографического сочинения.

Однако С. В. Конча в своей статье, посвящённой скандинавским элементам в тексте Иоакимовской летописи, приводит доказательства позднего происхождения топонимов, встречающихся в части о Гостомысле. Автор показал, что эти сведения восходят к переписке Татищева и его шведского подрядчика Э. Ю. Биорнера, специалиста по скандинавским и латинским текстам. В ней встречаются, в частности, топонимы Colmogardia (Колмогард — в летописи) и Kymenegardia (Кумень — в летописи), заимствованные из европейских географических описаний России XVII века. В свете этого открытия Конча предложил заново изучить текст Иоакимовской летописи, чтобы выяснить все её источники. Он, в частности, высказал сомневние, что Татищев мог написать разделы летописи, описывающие историю X века[30].

См. также

Примечания
  1. См. текст саги в статье Веселовский А. Н. Русские и вильтины в саге о Тидреке Бернском // ИОРЯС. Т. XI, кн. 3. СПб.. 1906. С. 134—136, 169.
  2. Анналы Ксантена. Год 844; в оригинальном тексте имя Гостомысла пишется как Gestimus.
  3. Козьма Пражский, «Чешская хроника», кн. 1 : первая чешская хроника начала XII века
  4. Мекленбургское городище близ современного города Висмара отождествляется с Велиградом из средневековых хроник.
  5. Снорри Стурлусон. Круг земной.
  6. См. также: Прошин Г. Второе крещение // Как была крещена Русь. М.: Издательство политической литературы, 1989. — С. 85.
  7. Поппэ А. Политический фон крещения Руси (русско-византийские отношения в 986—989 годах) // Как была крещена Русь. М.: Издательство политической литературы, 1989.
  8. Константин Багрянородный. О церемониях. Книга II. Глава 15-я. Второй приём Ольги Русской.
  9. Карамзин Н. М. История государства Российского.
  10. Соловьёв С. М. История России с древнейших времен. том III. глава 1
  11. Словарь книжников и книжности Древней Руси. XI — первая половина XIV века / Отв. Д. С. Лихачёв. — Л., 1987. — Вып. 1. — Том 1.
  12. См. Гостомысл
  13. Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. — М., 1987. — C. 486.
  14. Боровский Я. Е. Мифологический мир древних киевлян. Киев, 1982. С. 47—48.
  15. Килиевич С. Р. Детинец Киева IX — первой половины XIII в. Киев, 1982. С. 57.
  16. Козак Д. Н., Боровский Я. Е. Святилища восточных славян // Обряды и верования древнего населения Украины. — Киев, 1990. — С. 92—93.
  17. Янин В. Л. Летописные рассказы о крещении новгородцев (о возможном источнике Иоакимовской летописи) // Русский город (исследования и материалы). — М., 1984. — Вып. 7.
  18. Янин В. Л. Крещение Новгорода и христианизация его населения // Введение христианства у народов Центральной и Восточной Европы. Крещение Руси. М. ,1987.
  19. Можейко И. Миг истории. — Вокруг света. — 1987. — N 7. — С. 32.
  20. Рапов О. М. Русская церковь в IX — первой трети XII века. — М.: Высшая школа, 1988.
  21. Алексеев С. В. Крещение Руси: источники против интерпретаций (Историческое обозрение. Вып. 5. М. : ИПО, 2004. С. 20–33.).
  22. Подводные археологи нашли в Великом Новгороде один из древнейших на Руси мостов
  23. Таинственная фигура на дне Волхова преподала новгородцам урок истории
  24. Эксклюзив: В Великом Новгороде найден самый древний из известных мостов
  25. В результате подводных раскопок 2018 года обнаружен древнейший мост через Волхов
  26. Толочко А. П. «История Российская» Василия Татищева: источники и известия. — М.: Новое литературное обозрение; Киев: Критика, 2005. — 544 с.
  27. Конча С. В. Чи існує «Iоакимів літопис»?
  28. Словарь русского языка XI—XVII вв. М., 1995. Вып. 20. С. 266.
  29. Азбелев С. А. Летописание Великого Новгорода. Летописи XI—XVII веков как памятники культуры и как исторические источники. — М.: Русская панорама, 2016.
  30. Конча С. В. Скандинавские элементы Иоакимовской летописи и вопрос о её происхождении // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. — № 3 (49), сентябрь 2012 г. — С. 98—111.

Литература
  • Азбелев С. Н. К изучению Иоакимовской летописи // Новгородский исторический сборник. — СПб., 2003. — Вып. 9 (19).
  • Азбелев С. Н. В защиту Иоакимовской летописи // Честному и грозному Ивану Васильевичу: К 70-летию И. В. Лёвочкина. — М., 2004.
  • Алексеев С. В. Источники Иоакимовской летописи // Историческое обозрение. — Вып. 3. — М., 2002.
  • Алексеев С. В. Литературные и археологические источники о крещении Новгорода // Знание. Понимание. Умение. — 2005. — № 2. — С. 189—195.
  • Гагин И. А. Новейшие оценки «Истории Российской» В. Н. Татищева // Вопросы истории. — 2008. — № 10. — С. 14—24.
  • Конча С. В. Скандинавские элементы Иоакимовской летописи и вопрос о ее происхождении // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. — № 3 (49). — 2012. — С. 98—111.
  • Моргайло В. М. Работа В. Н. Татищева над текстом Иоакимовской летописи // Археографический ежегодник за 1962 г. — М., 1963. — С. 260—268.
  • Kleiber В. Nordiske spor i en gammel russisk krianike // Maal og Minne. Oslo, 1960. Heft 1—2. S. 56—70.

Ссылки
This article is issued from Wikipedia. The text is licensed under Creative Commons - Attribution - Sharealike. Additional terms may apply for the media files.