Зарождение христианства

Зарождение христианства — процесс формирования религиозной доктрины христианства на основе учения Иисуса Христа и его учеников.

Возникновение

Еврейско-эллинистическое окружение

Религиозный климат Палестины I века был разнообразным,[1], существовали многочисленные иудейские секты.[2]. Древний историк Иосиф Флавий описывает четыре известные секты: фарисеев, саддукеев, ессеев и одну безымянную[3]. В I веке до нашей эры и в I веке нашей эры было множество харизматических религиозных лидеров, внёсших свой вклад в то, что впоследствии стало Мишной талмудического иудаизма, в том числе Иоханан бен Заккай и Ханина бен Доса. Еврейский мессианизм и концепция еврейского мессии уходят своими корнями в апокалиптическую литературу II-I веков до нашей эры, обещая появление будущего «помазанного» лидера (мессию или царя) из рода Давида, вместо иностранных правителей того времени, который воскресит Израильское Царство Божье.

Маккавеи

Блистательные подвиги Маккавеев, заставившие Сирию в 140 г. до н. э. признать полную политическую самостоятельность Иудеи, сделали хасмонеев полными духовными вождями ими освобождённого народа, который, не сознавая всемирно-исторических причин слабости Сирии, приписывал успехи Маккавеев безраздельно им самим и благоволению к ним Иеговы. Упоённые этими успехами, иудейские цари-первосвященники маккавейской (так назыв. хасмонейской) династии рвутся далее, освобождают правоверные иудейские города в Галилее и Перее, а затем завоёвывают и насильственно иудаизируют целые соседние области (Идумею на юге, Самарию и Галилею на севере, поморье от мыса Кармель до г. Рафии на Синайском перешейке). Понятно, каким страшным ударом для иудеев явилось после этого завоевание Иерусалима Помпеем и отдача всей страны в управление президу Сирии. Казалось, уже готовы были вновь наступить Давидовы времена — и вдруг опять «отнялся скипетр от Иуды».

Римское завоевание

Римское завоевание, как раньше македонское, подействовало на еврейство наподобие электровозбудителя: произошло новое усиление обоих полюсов духовной жизни еврейства — космополитического примирительного и непримиримого фарисейского, первого на окраинах и в диаспоре, второго в Палестине и всего более в Иерусалиме. Объяснить новый гнев Божий с фарисейской точки зрения было не трудно: хасмонеи, цари и первосвященники под влиянием постоянных дипломатических сношений с языческим миром уже к концу II в. превратились в скептических, холодных к закону саддукеев.

Ирод Великий

Ирод Великий или Старший, правивший Палестиной с 37 по 4 г. до н. э., был полуидумей, полуараб, человек своекорыстный, неискренний последователь закона; он разгромил синедрион при самом своём воцарении, ставил первосвященников из эллинизованной Александрии, строил в палестинских городах и на еврейские деньги храмы Августу, театры и термы. Конечно, такой царь отнюдь не вознаграждал народ за потерю национальной династии; когда после его смерти его сыновья поехали в Рим просить об утверждении за ними его наследства, одновременно туда же явилась депутация иудеев с просьбой не назначать царём ни одного из них, а лучше уж обратить Иудею прямо в римскую провинцию. Но само собой понятно, что непосредственная римская власть с фарисейской точки зрения была ещё худшим беззаконием, чем идумейская.

Между тем, подавляющая сила Рима, охватившего уже orbis terrarum, обратившего в свои провинции Сирию и Египет, который Маккавеям представлялись великими державами, была очевидна; ждать победы над этой силой можно было лишь от помощи свыше. Насчёт той формы, в какой должна была явиться помощь, сомнений не было: это была форма Мессии и мессианского царства. На Мессии и его пришествии и сосредоточились все национальные, политические и даже личные упования палестинских (и других) евреев, а единственным средством, так сказать, низвести Мессию на землю вожди народа, фарисеи, провозгласили опять-таки ревностное исполнение закона: «Если бы Израиль соблюл, как следует, хоть две субботы подряд, тотчас явилось бы избавление», говорится в Мишне.

Итак, с точки зрения того направления, которое было влиятельнейшим в Палестине (особенно в Иерусалиме), главным упованием народа был Мессия; главным делом Мессии было свержение римской власти, а затем установление политического мировладычества Израиля; Мессия должен был явиться в награду за праведность Израиля и быть, конечно, сам идеальным представителем этой праведности; кто ревностно блюл закон, тот приближал для всех пришествие Мессии; кто нарушал его или учил нарушать, тот был преступник перед всем народом, так как он мешал Мессии прийти. Далее: если фарисеи убеждали народ блюсти закон и до поры до времени не подниматься против римской власти, то здесь они «связали неудобоносимое бремя и возложили на плечи народа, а сами перстом своим не хотели его двинуть».

Дело в том, что блюсти закон во всей чистоте было мудрено под римской властью; признание этой власти, платёж подати в фиск кесаря динариями с его изображением, подчинение производившимся с этой целью цензам — все это было, строго говоря, нарушением закона. Понятно, что уже в год первого римского ценза в Палестине, произведённого в 6-7 г. нашей эры президом Сирии П. Сульпицием Квирином, против римлян в воинственной и искренно верующей Галилее вспыхнул бунт и образовалась партия кананитов (по-гречески — зилотов) или ревнителей, ставившая себе целью активную борьбу с Римом, чтобы очистить место для явления Мессии. Действовала она, когда было можно, открытыми восстаниями, а в промежутки — политическими убийствами из-за угла. Этих еврейских боевых анархистов на официальном языке (и фарисеи — в угоду римско-идумейскому правительству) звали кинжальщиками (sicarii) и разбойниками (lestai).

Весьма возможно, что такими зилотами-сикариями были Варавва и два «разбойника», распятые с Иисусом Христом: старейшинам естественно было «наустить народы, да испросят» втайне сочувственного им «Варавву», а зилота-разбойника, всю жизнь занятого мыслью о Мессии, легко могла осенить на кресте вера в Мессию истинного — не такого, какого он ждал, — когда судьба привела его умирать рядом с галилейским Пророком. Не стоит забывать, что один из 12-ти апостолов, Симон Кананит, вышел из рядов зилотов. Внутреннее сочувствие фарисеев зилотским предприятиям мало-помалу переходило в открытое; в войны 66—70 гг. и 132—135 гг. фарисеи являются в первых рядах повстанцев, рядом с лжепредтечами Мессий и лжемессиями (знаменитейший из них был рабби Акива, провозгласивший истинным Мессией Бар-Кохбу и мучительной казнью поплатившийся за свою деятельность).

Отсюда ясно, что новозаветная проповедь о Мессии должна была представляться фарисейству пагубной ложью. По евангелиям, Спаситель вместо призыва к освободительной войне и к завоеванию Израилем мира учит, что царство его не от мира сего; что он царь в том лишь смысле, что всякий, кто от истины, слушает гласа его (Ин. 18:36, 37); что царствие Божие не приходит видимым образом, а находится в душах людей (Лк. 17:20, 21). Он признаёт законность подати Кесарю (Мф. 22:21); открыто объявляя себя Мессией во входе в Иерусалим, тут же, понятным всякому еврею символическим действием, заявляет, что он царь исключительно мира, а не войны (осёл — символ мира, как конь — символ войны), и с негодованием отвергает предложение мировладычества как искушение диавола (Мф. 4:8–10).

Далее: Мессия есть награда Иеговы праведным за их праведность. А Христос был «друг мытарям и грешникам» (Мф. 11:19), многократно заявлявший ревнителям закона, что блудницы и мытари предварят их в царствии Божием (Мф. 21:31) и что он, Мессия, пришёл как врач к больным, пришёл, чтобы взыскать и спасти погибшее (Лк. 5:31; Мф. 18:11; Мф. 9:12; Лк. 19:10). При исцелениях своих он повторял: отпускаются тебе грехи твои, тогда как Мессия фарисейский не прощает — он и права на то не имеет — а судит.

Ещё далее Мессия должен быть сам безупречно праведен; а Христос открыто беседует с женой-самарянкой, ест и пьёт у мытарей (Левия и Закхея), принимает дары блудницы, нарушает субботу и учит её нарушать; виртуозов праведности, фарисеев, он зовёт слепыми вождями и лицемерами, ставит самаритян и хананеев в пример благодарности и истинной, крепкой веры, заявляя, что в Израиле он такой не встречал (Лк. 17:17–19; Мк. 7:29; ср. Мф. 15:21–28; Мф. 8:10). Понятно, что с точки зрения фарисейского патриотизма деятельность Христа грозила гибелью всему народу еврейскому, отнимая у него истинного Мессию и отдавая его в руки римлянам (Ин. 11:48–50). Итак, поскольку Палестина была фарисейской, проповедь Христова и апостолов должна была упасть здесь на (мало сказать — равнодушную) враждебную почву.

Среди саддукеев она могла найти ещё менее сочувствия. Саддукеи, так же как и фарисеи, понимали отношение человека к Богу как формально-договорное: народ должен исполнить закон, Бог за то должен даровать Мессию. Отвергая обязательность раввинских толкований закона и отрицая воскресение, они сводили к минимумy ревность к исполнению закона, плоды которой должны были пожать только те, кого пришествие Мессии застанет в живых. Вынужденные силой обстоятельств идти на помочах у фарисеев (Иосиф Флавий говорит, что практического значения саддукеи не имели никакого, так как народ не стерпел бы их, если бы они, став у власти, выдумали навязывать ему свои теории), они пользовались своей критикой фарисейских построений главным образом для того, чтобы оправдать в глазах народа свою холодность к закону, истинной причиной которой было просто их маловерие.

Их скептицизм по отношению к самому существу религии был ещё худшей почвой для евангельской проповеди, чем фарисейская ревность не по разуму. По-видимому, гораздо благоприятнее были условия в общине ессеев или ессенов, в устройстве и вероучении которой есть немало довольно ярких аналогий с учением евангелия (главные — общение имений; ср. Деян. 4:32–35 и роль Иуды Искариота в кружке Спасителя и апостолов; и отвержение клятвы: ср. Мф. 5:33–37). Однако есть много и резких отличий, решительно подрывающих мнение, будто Спаситель был ессей или ученик ессеев.

Эти отличия сводятся к тому, что ессеи, если отвлечься от некоторых нееврейского происхождения сторон их жизни (особенно их почитания солнца), представляют собой тоже фарисейство, но в превосходной степени: имея несомненно высокоразвитую, истинную мораль (как и лучшие фарисеи — Гиллель, Гамалиил старший, Никодим или Накдимон; см. также Мк. 12:28–34), они в равной мере потенцировали и фарисейскую «внешнюю» праведность. Если фарисей считал себя осквернённым вследствие общения с ам-гаарецом (собственно народ поля, мужичьё; ср. Ин. 7:49), то ессея оскверняло общение даже с ессеем же низшего класса (всех классов было 4).

Ессеи носили только орденскую белую одежду, ели, соблюдая едва ли не вечный пост, только за своим общинным столом (по-видимому, вовсе не употребляли вина и мяса), жили и останавливались только в своих орденских помещениях; отвергали брак; соблюдали суровую, грубую внешность, и в частности отвергали умащения маслами. Весь образ жизни Христа шёл наперекор этим требованиям; изречение: «ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твоё» (Мф. 6:17) прямо направлено против последнего из них. Он останавливается в Вифании у Симона прокажённого, у мытарей Левия и Закхея; его упрекают, зачем ученики его не постятся (Мф. 9:14 и пар.), зачем он пьёт вино (Мф. 11:19); ученики его, в том числе Кифа и так назыв. «братья» его, были женаты (1Кор. 9:5; Мк. 1:30).

Несомненно, если бы Христос когда-либо был ессеем, то с первых шагов проповеди его исключили бы из общины. Итак, и в ессействе евангелие должно было встретить, наряду с сочувственными, и неблагоприятствующие моменты. История показала, что последние были сильнее: нет указаний, чтобы из ессейства многие обращались в X., и после разрушения храма ессеи слились не с христианами, а с солнцепоклонниками — сампсеями. Таким образом «исполнение времён» по отношению к иудейству заключалось, главным образом, в отрицательном моменте, указанном у апостола Павла: к эпохе явления Христа, после вековых попыток истолковать и исполнить закон во всей его полноте в иудействе должно было созреть убеждение, что своими силами его исполнить и таким образом оправдаться человек не может — не потому (как говорили саддукеи), что смысл закона неопределим, а в силу высоты его требований и слабости повреждённой грехом человеческой воли.

Действительно, было бы несправедливостью думать, что самодовольство фарисея, выведенного в притче (Лк. 18:11, 12), было повальным в палестинском еврействе. Живой идеал истинной нравственности, требуемый законом и пророками, жил в народе и не умирал, как уже упомянуто, и в раввинских школах, как ни глушили его предписания законнической внешности; сознание того, что эти предписания иссушают душу и ведут к лицемерию, прорывается в самом Талмуде (мидраш на Есфирь говорит: «в мире десять частей лицемерия, и из них девять находится в Иерусалиме»).

В еврействе эпохи Христа (I в. до н.э. и I в. н. э.) бродят идеи о первородном грехе, о даровании спасения за смирение, милостью, а не правосудием Божиим (Откровение Варуха); сознание мирового зла и упование на воцарение Божией правды связывается с идеей Мессии, который мыслится как царь не могучий только, но и праведный (Псалтырь Соломонова, Сивиллы эпохи Антония и Клеопатры) в лучшем смысле этого слова. Мелькают идеи о предсуществовании Мессии, не только идеальном, в Божием «совете» (то есть решении), но реальном (на основании Дан. 7:13, 14); о том, что Мессия имеет обратить язычников к вере в истинного Бога (Сивилла II в. до н. э.); что по людским грехам и недостоинству ему придётся много пострадать и даже быть убитым (впрочем, последняя идея, указаний на которую нет в дохристианских памятниках, образовалась, может быть, не без христианских влияний, и мысли об искуплении грехов мира смертью Мессии в еврействе положительно не было).

Самое понятие о первостепенной важности обрядового закона должно было слабеть по мере отдаления от Иерусалима, уже потому одному, что участие в одном из важнейших элементов этого закона — в жертвенном культе — было возможно только в Иерусалиме. Таким образом по мере удаления от Иерусалима поневоле понижались законнические требования от прозелитов (см. ниже, § 5, В), и сами евреи по мере такого удаления становились в сущности только прозелитами; на место обряда поневоле выдвигались требования веры (в Единого Бога Творца) и морали, и тем подготовлялась почва новозаветному учению об оправдании благодатью через веру, споспешествуемую любовью (Гал. 5:6; Еф. 2:8, 9), о поклонения Отцу в духе и истине (Ин. 4:23), об отмене обязательности Ветхого Закона.

Служение Иисуса

Первоначальная проповедь в Палестине иудео-христиан

В Иерусалиме

По требованию фарисеев, книжников и (соединившихся на этот раз с своими злейшими противниками) саддукеев-первосвященников Иисус Христос предан был казни, и с его смертью власти успокоились, полагая первое время, что всё опасное галилейское движение, поднятое им, теперь замрёт само собою. Не прошло, однако, и двух месяцев с той Пасхи, в навечерие которой погребён был «обманщик», как его ученики с непонятной для врагов его смелостью в том же Иерусалиме, в соседстве Голгофы и Гроба, стали проповедовать, что Распятый был действительно Мессия; что он в течение сорока дней после своей смерти, начиная уже с третьего, многократно являлся им и в Галилее, и преимущественно в Иерусалиме, в истинном, но прославленном теле, ел, пил и беседовал с ними; что в 40-й день он на их глазах вознёсся на небо, обещав вернуться со славою, как Мессия-Судия живых и мёртвых, и велел им в промежуточное время проповедовать евангелие царствия Божия.

Убеждение проповедников в истине всего, что они говорили, было несомненно. Как видно, фарисеи вначале были сбиты с толку, им просто не верилось, что такая сумасбродная проповедь может иметь успех и до поры до времени они решили игнорировать её. Саддукеи, задетые особенно проповедью о воскресении, несколько раз брали главных проповедников, Петра и Иоанна под стражу, запрещали им учить «о имени сём» под разными угрозами, однажды подвергли их бичеванию, но в конце концов отпускали, не добившись даже обещания более не проповедовать.

Некоторые, по-видимому, стали и по существу колебаться, и возобладал совет Гамалиила — принять пока, на всякий случай, занять выжидательное положение (Деян. 5:34–40). Но вот среди проповедников Евангелия появился Стефан, с величайшим искусством и одушевлением выдвигавший как раз те самые стороны учения Иисуса, за которые его преследовали: он учил, что Иисус Назорей предсказал разорение Иерусалимского храма и храмового служения, и изменил заветы Моисея. Приглашённый в синедрион для объяснений, он, воодушевляясь всё более и более, закончил свою речь возгласом: «Я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога» (Деян. 7:56), повторив таким образом, ту самую «хулу», за которую синедрион объявил Иисуса повинным смерти (Мф. 26:64). Это было уже невыносимо; наперекор закону, Стефан был тут же — побит камнями, и иерусалимскую церковь постигло первое прямое гонение, главным деятелем которого явился пылкий фарисейский ученик, молодой Савл; это был уроженец города Тарса, иудей, ученик Гамалиила, слышавший Стефана и присутствовавший при его убийстве.

Основание общин в других городах

Гонение разогнало христиан из Иерусалима по всей Иудее и Самарии, и далее, и имело следствием основание общин по всей Палестине и даже в Газе и Дамаске. Сами апостолы удержались в Иерусалиме, лишь иногда странствуя оттуда (особенно Пётр) в Самарию, Лидду и прочие, по нуждам проповеди и церкви (Деян. 8:14; 9:32 след.). Гонение угасло совершенно неожиданным образом. Христианская община в Дамаске с ужасом ожидала Савла, который должен был явиться сюда для её разгрома с полномочиями от иерусалимского синедриона. Савл явился — и стал проповедовать в синагогах, что Иисус есть воистину Мессия и Сын Божий, что он, Савл, сам видел его по пути в Дамаск и убедился в его воскресении (как бы ни представлять себе это видение, несомненно, что сам Савл-Павел был убеждён в его полной однородности с прочими явлениями Воскресшего, о которых проповедовали апостолы; см. 1Кор. 15:4–8).

Гонение, душой которого был Савл, отныне Павел (Деян. 13:9), быстро затихло. Между тем проповедь рассеянных из Иерусалима достигла уже Кипра, Финикии и Антиохии; проповедники обращались пока только к иудеям и отчасти к эллинам (в Антиохии); но, по книге Деяний Апостолов, уже в это время апостол Пётр по особому божественному указанию крестил без предварительного обрезания дом сотника Корнилия, за что подвергся упрёкам в Иерусалиме (гл. 10, 11). Крупный успех проповеди эллинистам в Антиохии (где, по Деян. 11:26, обращённые впервые стали называться христианами) побудил апостолов в Иерусалиме отправить туда как бы для ревизии Варнаву, а тот пригласил к себе Савла (или Павла) из Тарса, куда его укрыли, чтобы переждать раздражение против него иудеев. Это было уже в начале 40-х годов первого века, при императоре Клавдии и последнем царе иудейском Ироде Агриппе I, объединившем на недолгое время (41—44 гг.) в своих руках царство Ирода Старшего. Этот царь в угоду иудеям поднял второе гонение в Иерусалиме, жертвой которого пал апостол из двенадцати, Иаков Зеведеев, брат евангелиста Иоанна; Пётр был взят под стражу, но спасся чудесным образом. (О дальнейшей деятельности апостола Павла смотрите соотвветствующие статьи.) Подробных сведений о дальнейшей судьбе палестинской церкви нет; известно только, что иерусалимская церковь продолжала беспрепятственно развиваться, и приблизительно к 58 году насчитывала среди своих членов тысячи (Деян. 21:20) и продолжала держаться Моисеева обрядового закона; некоторые из её членов даже считали обрезание обязательным для христиан из язычников; это повело к апостольскому собору, на котором было определено, что язычники должны лишь воздерживаться от идоложертвенного, удавленины, крови и блуда (некоторые редакции Деян. Ап. добавляют: и не делать другим, чего себе не желают), а обрезание необязательно.

По-видимому, иудеи в Палестине, как и вне её, не имея средств и власти прямо вредить церкви, старались интриговать против неё у римских властей и то, видя её ревность к отеческому закону, не слишком усердно. Грех непризнания и распятия Мессии иудеохристиане готовы были признать грехом по неведению, почему обвинение в нём не слишком задевало иудеев. Глава иерусалимской общины, ап. Иаков, «брат Господень», пользовался у большинства даже суеверным уважением и звался у самих иудеев праведным. Положение дел переменилось в 60-х гг., когда руководство народным движением перешло к «зилотам»: проповедуя своего Мессию, пришедшего или грядущего, они видели вредную помеху себе в христианах, не признававших иного Мессии, кроме своего Иисуса Назаретского, и глухих ко всем зилотским воззваниям к политическому возмущению. Весьма вероятно, что и убийство Иакова, брата Господня, было внушено первосвященнику Ганану II не столько его саддукейством, сколько желанием угодить зилотам, сила которых в это время была уже очевидна. Все позднейшие восстания иудеев, при Нероне и Веспасиане, Траяне и Адриане, сопровождались яростными гонениями на христиан, и самым лютым из них было гонение при лжемессии Бар-Кохбе. Подробности этих гонений неизвестны. Помимо зилотов, иудеи преследовали отныне христиан не прямо, а при посредстве языческого общества и властей.

Отношения раннего христианства и иудаизма

По мнению Краткой еврейской энциклопедии, «деятельность Иисуса, его учение и его отношения с учениками — это часть истории еврейских сектантских движений конца периода Второго Храма»[4] (фарисеев, саддукеев или ессеев и кумранской общины).

Христианство с самого начала признавало в качестве Священного Писания еврейскую Библию (Танах), как правило в её греческом переводе (Септуагинта). В начале I века христианство рассматривалось в качестве иудейской секты, а позже — новой религии, развившейся из иудаизма.

Уже на раннем этапе началось ухудшение взаимоотношений между евреями и первыми христианами. Нередко именно евреи провоцировали власти Рима на гонения против христиан.[4] В Иудее в преследованиях участвовали храмовое саддукейское священство и царь Ирод Агриппа I[4].

Христианская историческая наука[5] в ряду гонений на ранних христиан, на основании Нового Завета и иных источников, рассматривает «гонение христиан от иудеев» как хронологически первое:

Архимандрит Филарет (Дроздов) (впоследствии митрополит Московский) в своём многократно переиздававшемся труде так излагает данный этап истории Церкви: «Ненависть Иудейского правительства к Иисусу, возбуждённая обличением Фарисейского лицемерия, предсказанием о разрушении храма, несогласным с предрассудками характером Мессии, учением о его единстве с Отцем, паче же всего завистию Священников, обратилась по Нем на его последователей. В одной Палестине было три гонения, из коих каждое стоило жизни одному из знаменитейших мужей Христианства. В гонение Зилотов и Савла умерщвлен Стефан; в гонение Ирода Агриппы, Иаков Зеведеев; в гонение первосвященника Анана или Анны младшего, бывшее по смерти Феста, — Иаков брат Господень (Иос. Древ. XX. Eus. H.L. II, c. 23).»[7]

Впоследствии, благодаря своему религиозному авторитету, факты, изложенные в Новом Завете использовались для оправдания проявлений антисемитизма в христианских странах, а факты участия евреев в гонениях христиан использовались последними для разжигания антисемитских настроений в христианской среде.[4]

Вместе с этим, как считает профессор библеистики Михал Чайковский, молодая христианская Церковь, ведущая своё происхождение от иудейского учения и постоянно нуждающаяся в нём для своей легитимации, начинает инкриминировать старозаветным иудеям те самые «преступления», на основании которых некогда языческие власти преследовали самих христиан.[8] Конфликт этот существовал уже в I веке, о чём есть свидетельства в Новом Завете.[8]

В окончательном разделении христиан и евреев исследователи[8] выделяют две рубежные даты:

  • 66—70 годы: Первой иудейской войны, закончившиеся разрушением Иерусалима римлянами. Для еврейских зелотов христиане, покинувшие город перед его осадой римскими войсками, стали не только религиозными отступниками, но и изменниками своего народа. Христиане же увидели в разрушении Иерусалимского храма исполнение пророчества Иисуса[9] и указание на то, что отныне именно они стали истинными «сынами Завета».

Тем не менее, многие христиане долгое время продолжали верить, что еврейский народ признаёт Иисуса Мессией. Сильный удар этим надеждам нанесло признание Мессией руководителя последнего национально-освободительного антиримского восстания Бар Кохбы (около 132 года).

См. также

Примечания

  1. Schwartz, 2009, p. 49
  2. Schwartz, 2009, p. 91
  3. Schwartz, 2009, p. 91-2.
  4. христианство — статья из Электронной еврейской энциклопедии
  5. E.g., см. учебники:
    — * Протоиерей Александр Рудаков. История христианской православной Церкви. СПб., 1913, стр. 20 // § 12 «Гонение на христиан от Иудеев.»
    — * Н. Тальберг. История христианской Церкви. М., 191, стр. 23 // «Гонения на Церковь со стороны иудеев.»
  6. Апостол Иаков, брат Господень Православный Церковный календарь
  7. Архимандрит Филарет. Начертание церковно-библейской истории. М., 1886, стр. 395.
  8. «Грех антисемитизма» (1992), ксендз проф. библеистики Михал Чайковский
  9. Лк. 13:34, 35 и Мф. 23:37–39

Литература

This article is issued from Wikipedia. The text is licensed under Creative Commons - Attribution - Sharealike. Additional terms may apply for the media files.