Нация

Слово нация происходит от лат. natio со значением «рождение» или «родина/место рождения», распространившимся также на понятия типа «племя, народ». Первые использования этого или схожих терминов относятся к региональным корпорациям студентов в средневековых университетах около середины-конца XIV века. К XVI веку термин достигает политического использования, в частности, став в 1512 году элементом названия Священной Римской империи германской нации (Heiliges Römisches Reich Deutscher Nation). В 1520 году Мартин Лютер писал работу к христианскому дворянству немецкой нации (An den christlichen Adel deutscher Nation). В 1725 году Основания новой науки об общей природе наций (Principi di una scienza nuova d’intorno alia comune natura delle nazioni) написал Джамбаттиста Вико. Итальянский философ относит к нациям древних скифов, халдеев, финикийцев и римлян. «Речи к немецкой нации» (Reden an die deutsche Nation) писал в 1808 году Фихте. В 1914 году Ленин написал работу О праве наций на самоопределение. В 1919 году появляется Лига Наций, где определяющим фактором в определении нации становится не язык, а политическая организация. Колонии и угнетённые народы к нациям отношения не имели. Например, в Лиге Наций было представлено лишь четыре африканские нации: Египет, Либерия, ЮАС и Эфиопия.

Сторонники конструктивизма полагают, что нации представляют собой искусственные образования, целенаправленно сконструированные, созданные интеллектуальными элитами (учёными, писателями, политиками, идеологами) на основе национального проекта — идеологии национализма, которая может выражаться не только в политических манифестах, но и в литературных произведениях, научных трудах и так далее. Согласно конструктивистам национализм не пробуждает нацию, которая до тех пор остаётся вещью в себе, а создаёт новую нацию там, где её не было. Географическими границами национального проекта при этом являются актуальные политические границы государства, а этнические различия населения, участвующего в строительстве такой нации, вообще не имеют значения[10].

Один из главных теоретиков конструктивизма Бенедикт Андерсон определяет нации как «воображаемые сообщества»: «я предлагаю следующее определение нации: это воображённое политическое сообщество, и воображается оно как что-то неизбежно ограниченное, но в то же время суверенное»[11]. Имеется в виду не то, что нации — вообще некие фикции, а то, что реально существуют лишь рационально мыслящие индивиды, а нация существует лишь в их головах, «в воображении», в силу того, что они себя идентифицируют именно этим, а не другим образом.

Конструктивисты отрицают преемственность между этносами доиндустриального общества и современными нациями, они подчёркивают, что нации являются продуктами индустриализации, распространения всеобщего стандартизированного образования, развития науки и техники, в частности, книгопечатания («печатного капитализма»), средств массовых коммуникаций и информации и что в доиндустриальную эпоху этносы и этническая идентичность не играли такой важной роли, так как традиционное общество предлагало много других форм идентичности (сословие, религия и так далее).

В работе Марксизм и национальный вопрос И. В. Сталин определяет нацию как «исторически сложившуюся устойчивую общность людей, возникшую на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада».

Примордиалисты понимают нацию как переход этноса на особую национальную ступень развития, то есть как биологический феномен. Возникновение этой разновидности национализма связано с формированием мистической концепции «народного духа» (Volksgeist) в рамках немецкого «народнического» (volkisch) и расистского, ариософского национализма XVIII—XIX веков (в частности, в творчестве представителей немецкого романтизма)[12]. Ранние немецкие националисты-романтики считали, что существует некий «народный дух» — иррациональное, сверхъестественное начало, который воплощается в различных народах и определяет их своеобразие и отличие друг от друга, и которое находит выражение в «крови» и в расе. С этой точки зрения «народный дух» передаётся с «кровью», то есть по наследству, таким образом, нация понимается как сообщество, происходящее от общих предков, связанное кровнородственными узами.

В смычке национализма и расизма в Германии решающую роль сыграли языковедческие исследования, у истоков которых также стояли националисты-романтики, такие как Якоб Гримм. Ими было обнаружено сходство между современными европейскими языками и санскритом, на основе чего было создано учение о «языковых семьях», где отношения между языками уподоблялись кровнородственным отношениям (языки-прародители и языки-потомки). Из факта сходства языков делался вывод о кровнородственной связи говорящих на них народов, в частности из постулирования существования индоевропейской семьи языков был сделан вывод о биологическом происхождении всех европейских народов, и прежде всего немцев, от праиндоевропейцев, мифических древних «арийцев», которые наделялись идеализированными чертами[13].

Начиная с 1950-х годов теория этнонации стремительно начинает терять позиции в западной науке. Причиной этому стал, прежде всего, факт, на который указал один из главных оппонентов примордиализма Бенедикт Андерсон: «Теоретиков национализма часто ставили в тупик, если не сказать раздражали, следующие три парадокса: Объективная современность наций в глазах историка, с одной стороны, — и субъективная их древность в глазах националиста, с другой…»[11].

В СССР изначально под нацией понимался любой этнос в составе государства, что полностью соответствовало концепции, обозначенной Владимиром Лениным по данному вопросу. Однако, данный термин уже в 1920-е годы становится всё менее используемым. Первоначальной причиной этому стало то, что у некоторых этнических групп, в особенности малочисленных, а также расселённых на протяжённых территориях Крайнего Севера объективно отсутствовало национальное самосознание. Для общего обозначения всех подобных групп наравне с уже состоявшимися нациями сначала стал использовался более нейтральный термин национальность (в частности, созданы национальные округа, предшественники современных автономных округов), а впоследствии — более общий термин народ.

Однако, народами с недостаточным национальным самосознанием дело не ограничилось. Дальнейшее понимание необходимости поиска альтернативы термину нация возникло при первой всесоюзной переписи населения 1926 года, когда в некоторых случаях этнические группы причислялись к своей титульной нации, хотя по факту её частью не являлись. Например, все бывшие малороссы (этнолингвистическая национальная подгруппа населения, народность — согласно ранее проводившимся царским переписям), проживавшие в Краснодарском и Ставропольском крае, были записаны как украинцы. Использование определения нация в таких реалиях было полностью несостоятельным. С похожей проблемой уже позднее столкнулись власти коммунистической Югославии, когда попытались выделить нации этнорелигиозным путём, в результате чего оказалось, что в Черногории живут почти одни сербы: по этой причине при переписи 1948 года[16] пришлось записать в черногорцы вообще всех этнических славян этой республики (впоследствии в 1961 году славян-мусульман из этой группы исключили, но сербов продолжали записывать в черногорцы до самого распада СФРЮ).

Следующие противоречия, окончательно сделавшие невозможным повсеместное использование термина нация в СССР, возникли при проецировании ленинской концепции на остальной мир. Если внутри СССР нации и этнические группы во многих случаях сочетались (в частности, для народов Закавказья и Средней Азии), применение советского подхода, например, к этническим арабам, проживающим в двух десятках государств Ближнего Востока и северной Африки или же к потомкам испанских колонизаторов, составляющих большинство почти всех стран Латинской Америки, было бы просто абсурдным. Одновременно с этим, по политическим соображениям определённые этнические группы не были объединены в одну национальность, например, это касалось австрийцев, по большей части являющихся этническими немцами, но по объективным причинам, связанным с аншлюсом Австрии 1938 года и послевоенным запретом Австрии входить в состав в Германии когда-либо в будущем, австрийцы выделялись как отдельная национальная (а по сути и этническая) группа. Таким образом, наблюдалась своеобразная смесь разных подходов к понятию нация, которую было гораздо удобнее преподносить советскому населению под более неоднозначным термином народ.

Кроме того, советская концепция, принимая лингвистический фактор в вопросе национальной идентификации, полностью отвергала фактор религиозный (в отличие, например, от югославского подхода). Для народов СССР это действительно не было принципиально, в то время как в остальном мире этот вопрос стоял куда более остро. Фактический раздел Британской Индии произошёл на фоне возникшего в 1930-е годы мусульманского национализма, вообще никак не связанного с этническим и языковым фактором. Последствием такого раздела стала усиление индуистского национализма в Индии, который является национальной основой в современной Индии. Были и другие примеры, когда нации определялись религией, например, это явно проявилось во время гражданской войны в Ливане или во время войны в Судане, на фоне которой все суданские мусульмане были объявлены титульной нацией арабов (хотя по факту являются неграми, то есть людьми вообще другой с арабами расы).

Для полиэтнической общности в СССР использовался термин многонациональный народ, к каковым относились некоторые супернации, например, советский народ, югославский народ и т.д. Термин многонациональный народ не применялся к полиэтническому населению капиталистических стран, где, как считалось, существовало разделение на угнетающую и угнетённые нации. Таковыми считались, например, США, Великобритания, Испания. Некоторые исследователи полагают, что определение этносов как наций в СССР было связано с политтехнологической необходимостью использовать право наций на самоопределение для борьбы с полиэтническими странами капиталистического мира[17].