Основания новой науки об общей природе наций

Материал для Новой науки — это история наций, занесенная Вико в хронологическую таблицу, которая делится на столбцы, посвященные семи нациям в соответствии с их древностью. Начинаясь с потопа и заканчиваясь началом Второй Пунической войны, она представляет собой историю идей и деяний наций. Чтобы облечь в определенную форму материал, Вико вводит филологические и философские аксиомы Новой науки, которые имеют целью обосновать общую природу человеческих наций.

Вико, объявив тезис, что все нации имеют общую природу, ищет черты, в которых они сходятся. Эти черты и будут всеобщими и вечными основаниями Новой науки. На их основании возникли и сохраняются нации.

1. Религия. Вико убежден, что у любого народа, варварского или культурного, есть религия. Он выделяет четыре первичные религии: религия Евреев, Христиан, Язычников и Магометан.
2. Бракосочетание. Вольные сожительства и связи, не будучи запрещены, породят грехи и беззакония в человеческом роде и вернут людей к состоянию дикости. Брак формирует семейный порядок, входящий в основу порядка государственного. Плебеи в Риме требовали от патрициев права на брак, чтобы стать полноправными членами государства. Мораль началась с благочестия, а оно — со страха перед ужасным образом богов, то есть, из религии. Только религия может поддерживать мораль и стыдливость. Первоначально люди удовлетворяли свою похоть перед лицом Неба, но потом гиганты из-за страха перед богами побоялись делать это открыто. Они взяли себе одну женщину и удалились с ними в глубине пещер, стыдливо скрываясь от взора богов. Так появились браки. Поэтому и сейчас жены принимают религию мужей, ибо именно мужья сообщили им об идее крыться в стыде от богов. Невесты в знак стыда носят на себе покрывало. В наши времена и сейчас невесту берут в жёны с применением к ней фиктивной силы в знак реальной силы, с которой древние люди затаскивали женщин в пещеры.
3. Погребения. Благочестивые гиганты, почувствовав смрад покойников, стали закапывать их в земле, и в память об умерших на их могиле ставили столб. Похороны умерших говорят о вере в бессмертие человека и его загробную жизнь, ведь непогребенный будет скитаться неуспокоенным, а могилы отцов привязывают человека к определенной территории. Недаром Вико производит слово humanitas (человечество) от humare (погребать).

С этих признаков начинается человеческая культура, а потому они священно охраняются у народов, чтобы не вернулась пора дикости.

Вико выдвинул теорию поступательного развития человечества через циклическое развитие отдельных наций. Вико назвал семь древних наций: евреи, халдеи-ассирийцы, скифы, финикияне, египтяне, греки, римляне. Вико начинает историю от библейского Великого Потопа и с племени халдеев. Все нации произошли от библейских персонажей — сыновей Ноя, который спасся от всемирного потопа. От Сима произошли народы Востока, от Иафета — народы Европы, от Хама — народы Африки и Южной Азии.

Каждая цивилизация внесла свой вклад в историю, а также заимствовала достижения предыдущей. Так, Финикиняне, мореходы и торговцы, восприняли «народные буквы» Халдеев и методы измерения, перенеся их в свою очередь египтянам. Греки начали философствовать, а римляне были сильны в праве.

Вико начинает хронологическую таблицу с всемирного потопа, предание о котором сохранилось у всех народов. Люди из расы Хама — основатели языческой культуры — отреклись от истинной религии Ноя, забыв обычаи и предавшись греховной жизни. Развиваясь лишь физически, они увеличились в размерах, став гигантами, предание о ком сохранилось у разных народов. Поэтому евреи, страшась ужасной несоразмерности гигантов, соблюдали столько предписаний о чистоте тела.

После потопа земля долгое время была пропитана влагой и не посылала в воздух сухие испарения, огонь. Когда же она обсохла, впервые в небесах блеснула молния. Гиганты, обратив взор к небу, впервые испытали страх. И ввиду общего свойства человеческого сознания объяснять неведомое через известное, они стали считать Небо огромным одушевленным Телом, назвав его Юпитером, который громом и молниями хочет им что-то сказать. Среди простого народа до сих пор сохранилась привычка одушевлять что-либо, природу чего они не знают. «Именно страх создал в мире богов, но не страх одних людей перед другими, а их страх перед самими собою» — пишет Вико, ибо люди, находясь в состоянии дикости, не имея правил и законов, не будучи скооперированным с другими, беспомощен перед ликом природы. Он, бессильный перед её буйным нравом, призывает на помощь нечто, что выше Природы, то есть бога. Он придаёт меру человеческим страстям, заставляя его умерить свой эгоизм. С новым Божественным порядком человек начинает думать о справедливости, заботиться об окружающих и обуздывать своё тело. Итак, для древних природа стала говорить языком Юпитера. Бога рассматривали в атрибуте его Провидения. Поэтому появились мудрецы, которые должны были понимать речь богов, воспринятую в ауспициях[10]. Жертвоприношение совершали, чтобы добиться или правильно понять ауспиции, а также для помощи в войне. У всех наций появился и обряд священного омовения, посредством которого они очищаются от грехов. Благодаря страху перед богами и отцами гиганты уменьшились в размерах. Они стали ограничивать свой разгул, заботиться о чистоте тела. Признак этого сохраняется в древних языках: πολιτεία («гражданское правление») и латинское politus («чистый») — родственны.

Основываясь на делении наций на три века которые, как говорили египтяне, протекли в мире до них, то есть деления на век богов, век героев и век людей: ведь мы видим, что соответственно этому делению нации в постоянном и никогда не нарушаемом порядке причин и следствий всегда проходят через три вида природы, и что из этих трех видов природы вытекают три вида нравов, и что из этих трех видов нравов вытекают три вида естественного права народов, а соответственно этим трем видам права устанавливаются три вида гражданского состояния, то есть государств; и чтобы людям, достигшим человеческого общества, было возможно сообщать друг другу все эти названные три вида величайших вещей, образовались три вида языков и столько же видов характеров (знаков), и что ради утверждения последних возникли три вида юриспруденции, сопровождаемые тремя видами авторитета, и столькими же видами понимания права, и столькими же видами суда. Эти юриспруденции существовали в течение трех типов времен, которые пронизывают все поступательное движение в жизни наций. Три такие частные единства вместе со многими вытекающими из них другими единствами берут свое начало в одном общем единстве, в единстве веры в провидящее божество, а оно — единство духа, дающего форму и жизнь нашему миру наций[14].

Вся жизнь наций полностью протекает соответственно установленному порядку через три, и не больше, вида гражданских государств, которые все берут свое начало в первых, то есть божественных, правлениях. Повсюду с них начинаясь как бы из оснований вечной идеальной истории должен вытекать следующий ряд вещей человеческих: сначала — республики оптиматов, потом — свободные народные республики и, наконец, монархии[28].

— От маленьких округов, которыми хорошо управляли аристократические республики, через завоевания, к которым особенно склонны свободные республики, дело в конце концов доходит до монархий, которые тем более прекрасны и величественны, чем они больше[29].

— От пагубной подозрительности аристократий, через волнения народных республик, нации в конце концов приходят к тому, что находят покой в монархиях.

— Правления начались с одного в семейных монархиях, затем перешли к немногим в героических аристократиях. Они распространились на многих и всех в народных республиках, где или все, или большая часть образует общественный разум: наконец, они вернулись к одному в гражданских монархиях[30].

Из семей сложились города, которые именно потому и зародились в виде аристократических республик, естественно смешанных из суверенных семейных властей. Когда плебеи героических городов возросли в числе и привыкли к войне настолько, что стали внушать страх отцам, которых должно было быть мало в республиках немногих, и когда плебеи начали издавать законы без авторитета сенатов, тогда республики изменились и из аристократических стали народными, так как ни одного мгновения ни один из этих видов республик не мог прожить с двумя высшими законодательными властями, не разграниченными ни по предмету, ни по времени, ни по территории.

После того как в свободных республиках все предались соблюдению своих частных интересов, которым они заставили служить свое общественное оружие во взаимном истреблении наций, тогда, чтобы сохранились нации, появляется один единственный человек, как, например, Август у римлян, который силою оружия берет на себя все общественные заботы и предоставляет подданным заботиться о своих частных делах; у подданных остается та забота о делах общественных и лишь постольку, какую и поскольку им разрешает монарх. Так спасаются народы, которые в противном случае должны были бы погибнуть (т. н. Царский закон)[31].

В человеческие времена государства становятся свободными, народными или монархическими. В первом случае граждане распоряжаются я общественным благом, распыленным на столько мельчайших частей, сколько существует граждан, составляющих народ, который повелевает. Во втором случае подданным приказано заниматься своими личными интересами и предоставить заботу об общественном благе суверенному государю. К этому следует прибавить естественные причины, породившие такие формы государств, которые совершенно противоположны государственным формам, порожденным героизмом, а именно, — стремление к удобству, нежность к детям, любовь к женщинам и жажда жизни.

Естественно смешиваются государства, но уже не по форме (тогда они были бы чудовищами), а так, что позднейшие формы государств смешивается с первоначальными формами правлений. Такое смешение имеет основание в следующей аксиоме: изменяясь, люди придерживаются в течение некоторого времени своих прежних навыков[32].

Вико, в контексте значимой роли Провидения и установления христианства (согласно естественному поступательному движению) говорит о возникновении вооруженных наций и о зарождении нового порядка культуры среди них. Благодаря этим установлениям вернулись божественные времена, когда католические цари для защиты христианской религии, покровителями которой они являются, повсюду надевали диаконские далматики. Короли посвящали богу свою царственную особу (от этого сохранился титул «священное королевское величество»), а также принимали церковный сан[33].

Первые христианские короли основали вооруженные религии, посредством которых они восстановили в своих королевствах католическую религию против ариан, сарацин и многих других. Тогда вернулось то, что называли «чистые и благочестивые войны» героических народов. Поэтому короны всех христианских владык поддерживают мировой шар с водруженным на нем крестом, который еще раньше развевался на знаменах во время войн, называвшихся крестовыми походами[34].

Вернулись некоторые виды божьего суда, так называемые канонические очищения, героические разбои, героические возмездия, а потому и войны позднейших варварских времен, как и времен первого варварства, были религиозными. Вернулось и героическое рабство, которое существовало чрезвычайно долго даже среди самих христианских наций: ведь поскольку в те времена существовал обычай поединков, постольку победители считали, что побежденные не имеют бога и принимали их просто за животных[29].

Позднейшие варвары при взятии городов прежде всего заботились о том, чтобы высмотреть, найти и унести из взятых городов знаменитые вклады или реликвии святых. Поэтому народы в те времена чрезвычайно тщательно закапывали и прятали их, и соответствующие места, как мы видим, повсюду находились внутри церквей или под ними. В этом заключается причина того, почему на те времена приходятся почти все перенесения святых мощей: след от этого сохранился в том обычае, что колокола взятого города побежденные народы должны были выкупать у победоносных военачальников.

Повсюду господствовали насилия, грабежи и убийства, вызванные необычайной свирепостью и дикостью тех в высшей степени варварских столетий, и так как не существует другого действенного средства обуздать свободных ото всех человеческих законов людей, кроме божественных

законов, продиктованных религией, то естественно, что из страха быть подавленными и погубленными наиболее кроткие люди уходили к епископам и аббатам тех насильнических столетий, отдавали себя, свои семьи и свои имущества под их покровительство и получали его от них. Такое подчинение и такое покровительство являются главными основами феодов. Поэтому в Германии, которая была более свирепой и более дикой, чем все другие нации Европы, сохранилось почти что больше церковных суверенов, то есть епископов или аббатов, чем светских. Во Франции суверенные государи титуловались графами (или герцогами) и аббатами. Поэтому же в Европе мы встречаем невероятное количество городов, земель и замков, названных именами святых. В местах недоступных или тайных открывались маленькие церковки, где можно было прослушать мессу и совершить другие обязанности, предписанные религией. Можно считать, что эти церковки были в те времена естественными убежищами для христиан, которые рядом с ними строили свои жилища: поэтому самые древние вещи, сохранившиеся от второго варварства, — это маленькие, по большей части разрушенные церкви в такого рода местах[35].

Под влиянием предполагавшегося различия двух природ, героической и человеческой, феодальные синьоры назывались баронами в том же смысле, в каком греческие поэты говорили «герои», а древние латиняне — ѵігі, «мужи»; это же сохранилось у испанцев, у которых мужчина называется бароном, так как вассалов, то есть «слабых» в героическом смысле, они считали женщинами. Кроме того, бароны назывались синьорами, а это слово может происходить только от латинского seniores (старшие), так как из них должны были составляться первые публичные парламенты в новых королевствах Европы[36].

Так как варварство своими насилиями разрушило доверие в торговых связах, так как оно предоставило народам заботиться лишь о жизненно необходимых вещах и так как всякий обмен должен был происходить посредством так называемых естественных плодов, то поэтому в те же времена появились и libelli, обмен недвижимым имуществом: польза libelli заключается в том, что у одних поля в изобилии приносят один вид плодов, которых нет на других полях, и наоборот. Поэтому владельцы меняются ими друг с другом. Вернулась mancipatio, при которой вассал вкладывал свои руки в руки синьора, чтобы обозначить этим верность и подчинение[37].

В наши дни (XVII—XVIII вв.) зрелая культурность распространилась среди всех наций, поэтому немногие великие монархи царствуют в мире народов. Если среди них существуют еще варвары, то причина этого лежит в том, что их монархии в течение долгого времени развивались на основе простонародной мудрости, то есть фантастических и диких религий. К этому присоединяется также несовершенная природа подчиненных им наций. К примеру, царь Московии, хотя он и христианин, правит людьми «ленивого ума».

Сами люди создали этот мир наций, но этот мир, несомненно, вышел из некоего ума, часто отличного, а иной раз совершенно противоположного, и всегда — превосходящего частные цели самих людей, тех людей, которые ставили себе эти цели. Делая из таких ограниченных целей средства для служения целям более широким, ум всегда пользовался ими для сохранения поколения людей на земле. Ведь в то время как люди хотят удовлетворить свою скотскую похоть и растерять своих детей, они, наоборот, создают чистоту браков, из которых возникают семьи; в то время как нации хотят сами себя привести к гибели, они спасают своих потомков в том одиночестве, откуда они снова возрождаются, как феникс. И то, что делает все это, оказывается умом, так как люди, поступая так, поступали разумно. Это не рок, так как у людей был выбор и не случай, так как всегда, когда люди поступают именно так, возникают те же самые вещи[38].

Если бы не было религий, а, следовательно, и государств, то вообще на свете не было бы философов. И если бы божественное провидение не расположило именно в таком порядке вещи человеческие, то у нас не было бы никакой идеи ни о науке, ни о добродетели.

Если народы потеряют религию, то у них не останется ничего, что заставляло бы их жить в обществе, никакого щита для защиты, никакого средства, чтобы посоветоваться, никакого основания направиться в ту или другую сторону, никакой формы, в силу которой они вообще могут существовать в мире.

Существует следующее принципиальное различие между нашей христианской религией, истинной, и всеми другими, ложными: в нашей религии божественная благодать заставляет поступать добродетельно ради вечного и бесконечного блага, которое не может подлежать чувствам и для которого, следовательно, сознание побуждает чувства к добродетельным поступкам; обратно тому, в ложных религиях, поставивших себе целью блага конечные и тленные как в этой жизни, так и в жизни иной, где они ожидают блаженства телесных наслаждений, чувства должны увлекать сознание для свершения доблестных поступков. и все же провидение явно дает ощутить себя в трех следующих чувствах согласно тому порядку гражданских вещей, которые были рассмотрены в настоящих книгах: во первых — в удивлении, во-вторых — в том благоговении, которое питали до сих пор все ученые к недостижимой мудрости древних, и, в-третьих, в том пламенном желании, которым они горели снова обрести ее и следовать ей, так как это на самом деле три светоча божественного провидения, пробуждавшего в них эти три прекраснейших и правильных чувства[39].

Христианская религия учит столь возвышенным истинам, что для служения ей были приняты «самые учёные философии язычеств». Она пользуется для своих нужд тремя языками, как своими собственными: самым древним в мире — еврейским, самым изысканным — греческим, самым величественным — латинским. таким образом, даже и для человеческих целей христианская религия оказывается наилучшей из всех религий мира, так как она объединяет мудрость, данную в откровении, с разумной мудростью самого отборного учения философов и самой глубокой эрудицией филологов.

• Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций. — М.—К.: REFL-book, ИСА, 1994. — 656 с. — (Собрание Латинского Клуба). — 5000 экз. — ISBN 5-87983-017-9.
• Кассирер Э. Философия Просвещения. — М.: "Российская политическая энциклопедия" (РОССПЭН), 2004. — 400 с. — 1000 экз. — ISBN 5-8243-0499-8.
• Стасюлевич М.М. Опыт исторического обзора главных систем философии истории. — СПб.: тип. Ф.С. Сущинского, 1866. — 506 с.

• Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. «основания новой науки об общей природе наций» // Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия (рус.). — 1983. / Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983.
• Вико, Джамбаттиста. Основания новой науки об общей природе наций
• Ит.текст