Московия

В эпоху противостояния между Великим княжеством Московским, объединившим вокруг себя Северо-Восточную Русь, и Великим княжеством Литовским, объединившим вокруг себя Юго-Западную Русь, древнее понятие «Русь» (в Европе Russia, иногда Ruthenia, Rossia или греч. Ῥωσία) продолжало употребляться современниками, но в условиях её политико-географического разделения нуждалось в дополнительном уточнении. Нередко, начиная с XIV века, уточнение совершалось по византийскому образцу — Великая и Малая Русь[10]. В других источниках — как, например, на карте венецианского монаха Фра Мауро, — различие делалось при помощи наименований Белая, Чёрная и Червонная Русь. Отмечается, что на заре русско-итальянских отношений в эпоху Ивана Великого, в письменных источниках, происходящих из Италии, речь идёт либо просто о Руссии, либо о Белой Руссии[6], тогда как сам Иван III называется «русским императором»[11].

В то же время, начиная с рубежа XV—XVI веков, в европейском политико-географическом лексиконе стремительно распространяется понятие «Московия». Различные исследователи полагают, что оно возникло под влиянием польско-литовской пропаганды[12][13][14], отвергавшей право Русского государства на все древнерусские земли[8] (часть которых с XIII—XIV веков находилась в составе Великого княжества Литовского и Королевства Польского, позднее — Речи Посполитой) и стремившейся закрепить это название только за «своей» частью Руси[15][16]. Уже с начала XV века термином «Руссия» на польских картах обозначались исключительно земли Юго-Западной Руси, а в качестве её главного города указывался Львов, столица «Русского воеводства». В то же время земли Северо-Восточной Руси именовались не иначе как «Московия»[6]. Делая акцент на прежней феодальной, узкорегиональной номенклатуре, этот упорно внедрявшийся термин имел целью подчеркнуть ограниченность власти главы государства пределами Московского княжества и отвергал какие-либо намёки на правомерность борьбы за объединение Руси вокруг Москвы[8].

Историк Анна Хорошкевич отмечала, что название «Московия» начало преобладать в странах, получавших информацию из Великого княжества Литовского и Польши, в первую очередь в католических Италии и Франции[17]. В имевших более прямое сообщение с Русским государством странах Северной Европы, равно как и при дворе императора Священной Римской империи, преобладало правильное этнографическое название «Руссия» или «Россия»[1], хотя название «Московия» проникло и туда. Одним из наглядных примеров «перемены» имени, по словам Хорошкевич, являются протоколы секретаря венецианской синьории Марино Сануто, в которых начиная с 1500 года наблюдается постепенный переход от названия (Белая) Руссия к Московии[17]. Историк связывает это с усилением польско-литовской пропаганды накануне и во время русско-литовской войны 1500—1503 годов, когда между Москвой и Вильной разгорелся дипломатический конфликт вокруг претензионного титула Ивана III «государь всея Руси», содержащего в себе программу объединения всех русских земель, в том числе находившихся в составе Литвы[18].

Как пишет Борис Флоря, в дополнение к обстоятельствам политического характера в Речи Посполитой в последней четверти XVI века оформилось представление о «русских» и «московитах» как о двух разных народах, которое повлияло и на самосознание восточнославянского населения государства. В предшествующую эпоху для этого существовали лишь предпосылки на основе разного социально-политического устройства двух государств, которые, однако, ещё не давали оснований к осознанию их как признаков принадлежности к разным этническим общностям[19]. Так, польский историк Матвей Меховский в своём «Трактате о двух Сарматиях» (1517) писал, что жители Московии Rutheni sunt et Ruthenicum loquuntur[19] (то есть являются русинами и говорят по-русски). Такие же высказывания встречаются у Михалона Литвина, Александра Гваньини, Матвея Стрыйковского и многих других писателей XVI века[19]. Возросшая в позднем XVI веке популярность этногенетических теорий, построенных на легендарных персонажах, привнесла различные версии об ином происхождении московитов (от библейского Мосоха либо от младшего брата Леха, Чеха и Руса, Москвы). После заключения Брестской унии 1596 года в памятниках полемической литературы Речи Посполитой, написанных в том числе и православными авторами, прослеживается представление о «московитах» и «русских» как о разных народах[19]. В первой половине XVII века восточные славяне по обе стороны границы уже воспринимались как два разных общества и два разных народа, но, особенно в произведениях православных авторов, рассматривались как тесно связанные между собой части некоего общего целого[19].

Употребляя термины «Московия» и «московиты», западноевропейские географы, историки и путешественники XVI и XVII веков часто подчёркивали, что московитов следует считать русскими. Знаменитый барон Сигизмунд Герберштейн прямо называет Московию главным государством в Руссии[20]. При этом он конкретизирует, что Руссия/Россия (Russia, Rosseia) находится между Карпатскими горами и Польшей на западе и средним течением Волги на востоке, «Северным морем» на севере и по течению рек Днестра и Днепра на юге[21], демонстрируя понимание исторических и этнографических границ Руси. По отношению к описываемым им владениям Василия III он использует оба термина — Moscovia и Russia. Цезарь Бароний писал: «Московия получила своё наименование по названию реки и расположенной на ней столице, являясь частью Руссии». В своём ставшем популярным университетском учебнике немецкий географ Георг Хорн подчёркивал: «московиты суть русские, лишь именуемые так по названию столицы их государства»[22]. Развёрнутый комментарий к понятиям «Московия» и «московиты» оставил в начале XVII века французский путешественник Жак Маржерет. Он пишет, что русские после освобождения от татарского ига стали называться московитами — по главному городу Москве, обладающему княжеским титулом, но не являющемуся первым в стране, потому что ранее государь русских назывался «великим князем владимирским», а в современное Маржерету время продолжал называться «великим князем владимирским и московским». Из этого Маржерет делает вывод: «ошибочно называть их московитами, а не русскими, как делаем не только мы, живущие в отдалении, но и более близкие их соседи. Сами они, когда их спрашивают, какой они нации, отвечают: Russac, то есть русские, а если их спрашивают, откуда, они отвечают: is Moscova — из Москвы, Вологды, Рязани или других городов»[23]. Доктор исторических наук В. Н. Малов называет это наблюдение Маржерета «чрезвычайно важным для понимания этнической (и государственной) самоидентификации российских людей в конце XVI — начале XVII в.»[24]

По данным Александра Мыльникова, в XVII — начале XVIII веков в западных источниках часто встречалось устойчивое словосочетание «Великая Россия или Московия»[25]. В эпоху Петра I русским правительством предпринимались дипломатические усилия по преодолению двуимённости России в Европе[26].

В русском языке латинское слово «Московия» появилось с середины XVIII века. Оно является типичным варваризмом (не полностью освоенным заимствованием), в силу чего почти не отмечено ни в словарях XVIII—XIX веков, ни в современных исторических и толковых словарях. Семантически может употребляться либо как обозначение допетровской Руси (особенно при переводах), либо как неофициальное название Москвы и/или Московской области[4]. Название «Московия» носили одна из российских авиакомпаний, а также поезд по маршруту Москва—Адлер.

• Наименования российского государства
• Этнонимы русских

• Хорошкевич А. Л. Россия и Московия: Из истории политико-географической терминологии // Acta Baltico-slavica. — 1976. — Т. X. — С. 47—57.
• Хорошкевич А. Л. Русское государство в системе международных отношений конца XV—начала XVI в. — М.: Наука, 1980. — С. 83—85. — 292 с.
• Карнаухов Д. В. Исторический образ Московии в польской хронографии эпохи Возрождения // Вестник Российского государственного гуманитарного университета. Серия «Культурология. Искусствоведение. Музеология». — 2008. — № 10. — С. 101—114.