Левиафан (фильм, 2014)

• Николай Сергеев — главный персонаж, вышедший на бой с властью и не желающий отдавать свой дом и свою землю.[16] «Маленький человек», противостоящий «системе», в обычной жизни — автослесарь, заботящийся только о своём благосостоянии, «безотказный терпила советского замеса», человек без амбиций, буйный и тайно нелюбимый женой, которая изменяет ему с лучшим другом, при этом серьёзно пьёт и «не ангельского темперамента», которого в процессе развития сюжетной линии все предают и «обирают до нитки».
• Лилия — жена Николая, работающая на рыбозаводе у ленты транспортёра, скучающая от однообразия будней. «Женщина с суровым северным опытом жизни», имеющая приличный опыт употребления алкоголя и прекрасно понимающая характер супруга и его друзей. Она изменила мужу с Дмитрием, приехавшим помочь её мужу защитить свои интересы, сначала в гостиничном номере, а затем — вторично на пикнике, чуть ли не на глазах у подвыпившего мужа, его друзей и их детей[16][17];
• Роман — сын Николая, «злой мальчик», ненавидящий свою мачеху, которому «здесь ещё жить, а какая тут может быть жизнь — непонятно»;
• Дмитрий — столичный адвокат и армейский товарищ Николая, приехавший к нему и пытающийся выпутать его из неприятностей посредством компромата, схватив мэра «за Фаберже»; по собственному признанию, «не верит в Бога, но верит в факты»[18];
• Мэр города — «хмельной от власти мэр, единоличный хозяин берега и моря, „руки по локоть в крови“, решивший „прикарманить“ место на берегу», в глазах которого автомеханик Коля и другие представители населения — «насекомые, тонущие в говне», необходимые исключительно для того, чтобы проголосовать на предстоящих в следующем году выборах;
• Архиерей — духовный покровитель коррупционной верхушки (мэр-судья-прокурор-главный «мент»), наставляющий мэра «показать силу».

• Левиафан (собирательный образ) — «олицетворение сатанинского беспощадного хаоса», иллюстрируемое лежащим на мели гигантским скелетом ископаемого животного — имя, которым маскируется власть, воплощённая в образе мэра — невидный мужик с казённым лицом, блатной ухмылкой и хозяйскими замашками — он и есть гидра[16]. Государство, которое «изощрённо и не без удовольствия при малейшем неповиновении скрутит, задушит в смертельном объятии и разотрёт в пыль»[19]. Киновед А. В. Долин выделяет в фильме трёх левиафанов:[20]
  1) «остов кита на берегу, куда сбегает из дома подросток Ромка».
  2) «спина морского чудовища, играющего в неспокойных волнах», которое «замечает в море с обрыва его мачеха Лиля», являющееся последним из живых существ, «что она видит перед смертью».
  3) Третий левиафан представлен «Николаю в словах священника, отца Василия, цитирующего строки из Писания», а именно: «Можешь ли ты удою вытащить левиафана и веревкою схватить за язык его? вденешь ли кольцо в ноздри его? проколешь ли иглою челюсть его? будет ли он много умолять тебя и будет ли говорить с тобою кротко? сделает ли он договор с тобою, и возьмешь ли его навсегда себе в рабы?» (Иов. 40:20)

Смысл фильма — реалистичное отображение социальной жизни в эпоху перемен, которую надо «видеть и чувствовать», «не бояться смотреть ей в глаза» и которая «бывает покруче самых жёстких придумок», а более конкретно — «убийственное портретирование путинской вертикали в действии»[16]. По одному из отзывов в The New York Times, режиссёр не щадит никого, в том числе и Владимира Путина, чьё неулыбчивое лицо смотрит сверху вниз с портрета на стене в кабинете мэра города, где и совершаются худшие махинации. Комментируя картину в интервью The Guardian, он охарактеризовал современную Россию как феодальную систему, где всё находится в руках одного человека, все остальные находятся в вертикали подчинения, а живя в ней, ощущаешь себя, как на минном поле, причём «у вас нет особых перспектив — ни в жизни, ни в профессии, ни в карьере, если вы не „подключены“ к ценностям системы. Это глупое устройство общества, которое является вечным проклятием нашей территории»[21].

Отсылая к библейской «Книге Иова», режиссёр проводит параллель между судьбой ветхозаветного праведника, подвергаемого различным испытаниям, и судьбой современного грешника, не задумывающегося о смысле своей жизни[16]. Сюжет Иова, подвергаемого испытаниям, но не утратившего веру, трансформируется в картину противостояния отдельно взятого человека и неподконтрольного ему государства, изначально призванного защищать и оберегать, но в кинокартине государство — Левиафан, который «изощрённо и не без удовольствия при малейшем неповиновении скрутит, задушит в смертельном объятии и разотрёт в пыль», а по ходу сюжета «вертикаль власти всей своей силищей и беспощадностью обрушивается на голову рядового автомеханика Коли»[19]. По мнению философа и культуролога Бориса Парамонова, фильм в образе скелета кита на морском берегу показывает, что Левиафана в понимании Томаса Гоббса — государства, защищающего граждан от всякого индивидуального произвола, — нет в нынешней российской жизни, поскольку в ней царит всевластие преступников[26].

Имеет в фильме место и критика социальной реальности, выходящей за пределы взаимоотношений человека с государством: «Главные фигуранты этой истории, исполненные лучших намерений, только и делают, что преступают»: мэр возжелал чужой дом, судьи «послушно лжесвидетельствуют», а адюльтер Дмитрия с Лилией — «не такой уж тяжкий грех по нынешним представлениям», но не из-за него ли, задаётся вопросом один из кинокритиков, захлебнулось судебное разбирательство, а слабая надежда выиграть дело обернулась новым тягчайшим обвинением?[16] «Кроме жертвы Николая, которого обирают до нитки, здесь все предают всех. Все друг перед другом виноваты. Люди в общем неплохие, даже симпатичные, сочувствующие»[19]. Дмитрий Быков задаётся риторическим вопросом: «неужели действительно власть виновата в том, что все герои картины друг друга ненавидят, адски пьют, ни во что не верят и всё терпят?»[17]

А драматург Аркадий Застырец, отмечая некоторое ментальное сходство между главным героем и его оппонентом (оба подчиняют жизнь своему благосостоянию и «на равных разговаривают, на равных водкой залив пустые души свои»), предлагает провести мысленный эксперимент, убрав из картины всех персонажей, притесняющих главного героя (ненавистного мэра, ненужных церковников, продажных судей), и обнаружить, что судьба всё равно останется незавидной, а жизнь — бессмысленной[27].

Значительное место в фильме занимает и церковная проблематика.

• По мнению журналиста и писателя Д. Л. Быкова, Звягинцев — пока единственный, кто отважился высказаться об отпадении России от Бога и о том, какую роль сыграла в этом официальная церковь[17].
• Кинокритик Е. М. Стишова, отмечая противопоставление между главным героем, не посещающим церковь, и коррумпированным мэром — примерным прихожанином, к тому же периодически навещающим местного иерарха, в то же время отмечает отличие поведения Николая от терпеливости библейского Иова: он не понимает и не принимает своего «избранничества» и не получит от Господа воздаяния за все утраты и потери[16].
• Режиссёр фильма, апеллируя к Достоевскому, говорит о том, как люди приспособили учение Христа к своим плотским нуждам и скудным рабским представлениям, и осуждает церковных иерархов, принимающих дорогие дары от людей, которые творят беззаконие, воруют и бесчинствуют, и молчат, «соработничают», когда надо дать оценку их нравственным деяниям. «Задумайтесь, что бы сделал Христос, если бы явился в кабинет к такому служителю?» — задаётся риторическим вопросом Звягинцев[21].
• По мнению британского еженедельника The Economist, фильм иллюстрирует подчинение РПЦ государству. Издание указывает на историческую связь РПЦ и КГБ СССР. По мнению журнала, в постсоветское время РПЦ выполняет те же функции по идеологической охране государства, которые выполнял КГБ СССР[28].
• Главный редактор журнала «Государство, религия, Церковь в России и за рубежом», религиовед Д. А. Узланер отмечает, в фильме представлено «религиозное нехристианство»: «вроде бы всё на месте: купола позолочены, свечки поставлены, стулья расставлены — а чего-то главного нет […] всё канонично и величественно, а по сути — уничтожение человека».[29]
• Самый влиятельный видеообозреватель российского кино Евгений Баженов (BadComedian) обратил внимание на своеобразную подачу притчи об Иове, которая в версии создателей фильма существенно отличается от библейского первоисточника. «Из Коли такой же Иов, как из наркомана на коаксиле», — заметил блогер. Весьма сомнительно выглядит в фильме и архиерей, подталкивающий мэра на противозаконные действия. Почему этот персонаж «раскрывается хуже, чем в экранизации комиксов?» — недоумевает Баженов[30].

В России фильм вызвал неоднозначную реакцию как со стороны кинокритиков, так и общественности.

Пресса, критики

Обозреватель «Новой газеты» кинокритик Лариса Малюкова: «Левиафан», четвёртый фильм Андрея Звягинцева — самый брутальный портрет современной России со времён «Груза 200» <…> Монструозный «Левиафан» и не хочет нравиться, он груб, порой смешон, порой вульгарен. Здесь всего через край: и водки, и шансона, и гнева. И безысходности»[19].

Кинокритик Елена Стишова в журнале «Искусство кино» отмечала, что предвидит трудности в восприятии реалистичной картины российской публикой, привыкшей к «попкорну» (в то время как «правда жизни под хруст кукурузы не катит») и одновременно — к криминальным боевикам, на фоне которых сцены бандитского произвола выглядят привычно[16].

Кинокритик Алёна Солнцева считает, что название фильма «сразу отсылает зрителя к одному из основных конфликтов мировой культуры — спору между Богом и дьяволом за душу человека». Она отмечает, что «Левиафан — символ государства лишь во вторую очередь», поскольку «эту ассоциацию Гоббс использовал именно потому, что в библейской традиции Левиафан и есть одно из имён дьявола, то есть того хтонического зла, что изначально враждебно человеку и его попыткам найти гармонию». Она указывает на то, что действие фильма «происходит в таком месте, где холодная и зловещая красота природы доминирует над человеком, где чувствуется (и великолепно передана камерой оператора Кричмана) первобытная мощь природы, её давление — равнодушное и неотвратимое»[39].

Искусствовед Аркадий Штейнер на Лента.ру отмечает, что «это большой фильм, мастерски снятый, с прекрасной актёрской игрой» и считает, что перекличек с фильмом «Город Зеро» у фильма Звягинцева «слишком много, чтобы это было случайностью»[40].

Журналист и писатель Дмитрий Быков назвал «Левиафан» мрачным и сильным фильмом, но в то же время конъюнктурным, «невнятным». Быков указал на большое количество нестыковок в сценарии[41]. Также он отметил, что фильм «типично русская по нынешним временам попытка высказаться без попытки разобраться…»[17]

Кинокритик Сергей Сычёв отмечает, что «есть в фильме другой священник, бедный, бескорыстный и по-настоящему праведный, но с архиереем они стоят в одном храме. Всё это позволило ряду критиков приклеить к фильму ярлык антиклерикальности, что, пожалуй, не совсем так, иначе не было бы второго священника»[42].

Драматург Аркадий Застырец отмечал, что «конечно, эта актуальная философская притча — никакой не портрет современной России. Хотя материал в картине использован несомненно российский, и знание о том, что в основе сценария — история гражданина США, дела тут не меняет»[27].

Писатель Виктор Шендерович подчеркивает разоблачительное значение фильма: «… на наших ворах полыхает шапка… Воры узнали себя в героях кино — и верещат отвратительными голосами. Их нескрываемая обида на Звягинцева — явка с повинной: так обижаются только на правду»[43].

По наблюдениям журналиста Юрия Сапрыкина, фильм ещё до выхода в прокат расколол российских зрителей, в зависимости от политических убеждений воспринимающих его как «смелое разоблачение путинского режима» или «конъюнктурную русофобскую поделку на потребу Западу»[44].

Библеист, публицист, писатель и переводчик Андрей Десницкий считает, что фильм «целиком и полностью — за церковь, которой нам так часто не хватает» и отмечает, что «христианам стоит не обижаться, не оправдываться, не пытаться кому-то что-то доказать, а задуматься»[45].

По мнению издания Gazeta.ru, те, кто считает фильм «русофобским» и те, кто считает его «истинно патриотическим», сходятся в оценке показанных в картине явления (пьянство, фарисейство церковников и т. п.). Спор у них идёт лишь о соответствии показанного современной России — «все ли поголовно в России пьют, все ли, если есть возможность, воруют и много ли среди служителей церкви фарисеев»[46].

Фильм получил резко негативные отзывы от политолога Сергея Маркова, назвавшего его «антироссийским политическим заказом, снятым на российские бюджетные деньги» и «фильмом новой холодной войны Запада против России»[47].

Главный редактор газеты Культура, театральный критик Елена Ямпольская крайне отрицательно отозвалась о фильме следующим образом: «Убеждена: каждый спущенный в эту бездну бюджетный рубль обязаны компенсировать конкретные лица. Репутацией, должностью, собственным кошельком». По мнению Ямпольской, «проблема „Левиафана“ вовсе не в мате. А в том, что герой Мадянова на слух — самозванец, не принадлежащий ни к одной системе — ни к чиновничьей, ни к блатной. Аморфная, стёртая, лингвистически безликая речь выдает в нём (чтобы не сказать — в авторе диалогов) дилетанта и фраера». В то же время она высказала мнение, что «особой опасности для российской публики „Левиафан“ не представляет»[48].

По мнению Сергея Угольникова, вся история создания фильма «Левиафан», как и его «оскаровского конкурента», польского фильма «Ида» — это продукт спекуляций для западного зрителя, который начался уже давно, и выражает надежду, что «за примелькавшиеся кудри — режиссёров начнут просто бить»[49].

В опросе 30 российских кинокритиков, проведённом srsly.ru в 2020 году, у фильма больше всего упоминаний — семь — среди лучших российских фильмов, снятых в 2010—2019 годах[50].

Видеообозреватель кино Евгений Баженов (BadComedian) резко отрицательно оценил фильм в первую очередь за слабость сценарной и режиссёрской работы, которая не предполагает развития характеров героев, показа их мотивации, выстраивания драматургии конфликта. Главный герой («2D-персонаж») в ответ на возникающие проблемы перманентно глушит водку, а «факторы, которые должны складываться в историю, на персонажа никак не влияют… Алконавт, орёт, дерзит, грубит. В остальном он пуст. Сосуд, который забыл наполнить режиссёр»[30].

Не лучше обстоит дело с другими героями. Прибывший из Москвы юрист, друг Николая, «профи с большим стажем», даже не пытается действовать по закону. Власть, которая «давит», он пытается шантажировать. «Мэр — чисто карикатура из анекдотов: злой, потому что злой… Если вы выделяете на мэра и архиерея целые сцены, то в этом должна быть хоть какая-то ценность». Жена Коли — его побратим, «кисель и пустота, без какой-либо истории. Если это драма человека, почему же ни конкретики, ни мотивации нет?» «Сын Коли — единственный живой человек с эмоциями, но вот беда: сюжету он не нужен»[30].

«15 минут истории и раскрытия персонажей на фильм хронометражом 2 часа 20 минут означают, что всё остальное априори заполнят миллионом смыслов. Обожаю, когда невнятность и, вследствие этого, невероятное количество трактовок выдают за гениальность… Сюрреализм и метафоры — лишь дополнения, а без сюжета никуда… Персонажи ведут себя невнятно и неадекватно, да и развязки нет, — делает вывод Баженов. — Не сама водка отталкивает, а то, что водка на фоне пустых героев выделяется»[30].

Официальные лица

Министр культуры РФ Владимир Мединский после просмотра фильма заявил, что лента оставила у него «сложные» впечатления. Так, его поразила ненормативная лексика героев фильма, а также постоянное употребление ими алкогольных напитков. По мнению Мединского, фильм не пострадает от того, что из него вырежут мат. Фильм талантливый, но он ему не понравился[51].

Татьяна Трубилина, глава села Териберка (Мурманская область), в котором снимался фильм, 12 января 2015 года выступила против показа ленты на больших экранах: «Впечатлений (от фильма) особых нет, мы здесь все алкаши, живущие в собственной помойке. С эстетической точки зрения я против показа, я вообще не знаю, кому этот фильм стоит смотреть»[52][53].

Позднее в некоторых СМИ прошла информация о том, что администрация Мурманской области настоятельно рекомендовала кинотеатрам отказаться от показа фильма, однако губернатор Марина Ковтун опровергла эту информацию: «Всех пишущих о запрете показа фильма «Левиафан» прошу успокоиться. Такого запрета просто не может быть. И потом мы живём в век Интернета»[54].

Религиозные деятели

Митрополит Мурманский и Мончегорский Симон (Гетя) (в пределах митрополии, которой он управляет и снимался «Левиафан») в ответ на просьбу радиостанции «Говорит Москва» оценить фильм Звягинцева сказал: «Он мне понравился. Фильм честный» — и отметил, что запрещать показ фильма не следует. Говоря о наличии в фильме ненормативной лексики Симон заметил, что «Мат, на который в данной ситуации ссылаются, к большому сожалению, стал нашей позорной действительностью, и в фильме его не больше, чем в жизни, чего уж тут лицемерить» и «Кроме стыда за мат, ужасно удручает водка-водка-водка, которая везде и всюду. Однако в целом фильм вдохновляет тем, что в нём указано на жизненные проблемы страны, как на зияющие раны тела, от которых оно разлагается, страдает и умирает. Необходимо серьёзное врачевание»[55][56].

Протодиакон Андрей Кураев отмечал, что фильм Звягинцева совершенно не является антицерковным или антиправославным, поскольку обращается к теме «маленького человека» и «предостерегает от того, чтобы церковь не стала одной из шестерёнок безжалостного „Левиафана“ и маховиком власти», а антиклерикализм присутствует, поскольку «когда духовенство вмешивается в дела государственного управления, это называется клерикализм», который «запрещён российской Конституцией, и антиклерикальное высказывание находится в рамках закона и даже в интересах церкви»[57][58].

Православные активисты обратились к министру культуры Владимиру Мединскому с просьбой запретить показ фильма в России[59].

Общественность

Власти Самары получили коллективное письмо с просьбой наказать исполнителя роли архиерея Валерия Гришко[уточ. 3] за участие в «клеветническом опусе» и «изощрённом поношении Российской власти и Православной Церкви»[60].

Пресса, критики

Британский киножурнал Sight & Sound признал «Левиафан» одним из десяти лучших фильмов 2014 года[61]. Согласно данным интернет-агрегатора Metacritic, «Левиафан» стал одной из тридцати картин, чьи наименования чаще всего встречались в списках лучших фильмов года[62].

Британский кинокритик Питер Брэдшоу в газете The Guardian назвал фильм «величественным» и упомянул о мотивах других кинокартин, привнесённых режиссёром в «Левиафан»[4][63]:

Этот величественный российский фильм переносит в современную российскую действительность ниспосланное на библейского Иова страшное испытание. «Левиафан» — трагическая драма, захватывающая своей моральной серьёзностью. Суровость и сила этой ленты возвышают её на уровень ужасающего, беспощадного величия.

Британский левый таблоид Morning Star охарактеризовал картину как беспощадное обличение «коалиции капиталистических гангстеров и святош, уничтожающих последние крупицы социализма в России» и политическую притчу о классовой системе[4].

Британская газета Evening Standard писала, что «нам вбивают в голову мысль о неизбывности коррупции и религиозного лицемерия в России. Мелькнувшие на заднем плане кадры Pussy Riot должны, казалось бы, придать фильму злободневности, но все равно главная мысль состоит в том, что в России так было всегда. И если путинская Россия не хуже всего того, что ей предшествовало, если страдания — всего лишь неотъемлемая часть панорамы российской жизни, то почему нас должна так волновать судьба Коли и его семьи? Предполагается, что мы должны выйти из зала, озадаченные Большими Вопросами. Вместо этого мы восторгаемся великолепно снятыми северными пейзажами (одна из прибрежных пещер светится в темноте, как Сикстинская капелла). Путин может спать спокойно: у этого зверя зубов нет»[4].

International Business Times считает, что «в „Левиафане“ есть сцена загородного пикника, где, напившись водки, герои стреляют по мишеням — портретам бывших советских лидеров: от Ленина до Горбачёва. А на вопрос, где же вожди посовременней, звучит циничный ответ: „Еще не дозрели“. Совершенно очевидно, что стоит за замыслом авторов. Поразительно, насколько (при том, что 25 % бюджета фильма поступило от Министерства культуры России) он стал беспощадной критикой коррупции в путинской России. Куда более тонкой и ничуть не менее жесткой, чем панковские эскапады Pussy Riot»[4].

7 декабря 2019 года американский журнал The Hollywood Reporter включил фильм в список лучших картин десятилетия[64], поставив на 6 место в этом рейтинге[65].