Криве

Само понятие Криве (лат. Criwe) впервые было упомянуто в 1326 году Петром из Дусбурга в главе «De yodalatria et ritu et moribus Pruthenorum» своей «Chronicon Terrae Prussiae»[1], как имя верховного языческого иерарха пруссов. Пётр описывает его так[2]:

Было же посредине этого погрязшего в пороке народа, а именно в Надровии, одно место, называемое Ромов, ведущее название своё от Рима, в котором жил некто по имени Криве, кого они [то есть пруссы] почитали, как папу, ибо как господин папа правит вселенской церковью христиан, так и по его воле или повелению управлялись не только вышеупомянутые язычники, но и литвины и прочие народы земли Ливонской. Такова была власть его, что не только он сам или кто-либо из сородичей его, но даже гонец с его посохом или с другим отличительным знаком, проходя по пределам вышеупомянутых язычников, был в великом почете у королей, нобилей и простого люда.

В рифмованной «Хронике земли Прусской» (1331—1335 годов) Николай фон Ерошин также неоднократно говорит о Криве, между тем «Хроника» Ерошина в значительной степени зависит от «Хроники» Петра[3], в основной своей части являясь поэтическим её переложением[4].

Описывая миссионерскую деятельность и мученический путь Адальберта, архиепископа Гнезненского, Ян Длугош также упоминает Криве во второй книге «Анналов или хроник славного королевства Польша» (1480 года):

А прусский народ в эту пору был свиреп и жесток, предан идолопоклонству, культу демонов и столь очевидному слепому и мрачному заблуждению, что почитал в качестве богов солнце, луну, звёзды, зверей, птиц, огонь и прочие творения; они считали священными некоторые леса, озёра и реки, которые не разрешалось осквернять рыболовством, охотой и вырубкой, имели особый язык, в небольшой степени происходивший от латинского и имеющий некоторое сходство и подобие с литовским; они имеют чуть ли не одних и тех же богов, одинаковые обряды и святыни, и одного и того же верховного жреца священнодействий, живущего в их городе, который считается столицей и от Рима зовётся Ромове; каждого, кто не исполняет послушно его приказы, карают смертью, а сам жрец зовётся на их языке Криве.

Пруссы же, с досадой перенося осквернение и унижение своих богов, негодовали по поводу того, что их культ и обряд, принятые от предков, попираются и уничтожаются, когда верховный жрец священнодействий Криве и другие жрецы богов воодушевили прусскую знать, сговариваются его [то есть Адальберта] убить.

Польский историк и географ эпохи Ренессанса Матвей Меховский во второй книге «Трактата о двух Сарматиях, азиатской и европейской, и о находящемся в них» (1517 года)[5], следуя впрочем Петру и Фон Ерошину, сообщает[6]:

Этот четвероязычный народ [то есть литовский народ] во времена идолопоклонства имел одного великого жреца, которого звали Криве. Жил он в городе Ромове (Romouae), названном так по имени Рима, так как этот народ гордится своим происхождением из Италии, и действительно в его языке есть некоторые италийские слова. Об этом Криве и городе Ромове можно прочесть в легенде о святом епископе и мученике Адальберте.

Оригинальный текст (лат.)[показатьскрыть]

Habuit hoc linguagium quadripartitum tempore idolatriae pontificem maximum unum, quem Criue appellabant, morantem in civitate Romouae a Roma dicta, quoniam hoc linguagium de Italia iactat sese advenisse, et habent nonnulla vocabula Italica in suo sermone. De isto Criue et civitate Romouae in legenda sancti Adalberti, pontificis et martyris legitur.

Из «Хроники» Петра не ясно, является ли «Криве» именем нарицательным или собственным и поэтому на протяжении всей истории изучения вопроса, происхождение и значение названного термина вызывает много споров, предположения и мнения исследователей на этот счет различны.

Историк Иоганн Фойгт обратил внимание, что деревенские старосты в Литве использовали т. н. лит. krivūlė — палку, похожую на епископский посох с одним загнутым концом, которой они созывали деревенское собрание. Фойгт полагал, что своё название эта палка получила от термина Criwe[7]. Фойгт также сделал предположение, что «криве» — это жрец огня[8].

Языковед и историк Александр Брюкнер полностью отрицал существование Криве и Ромова, однако допускал, что термин «криве» может относиться только к искривленной палке, служившей знаком для сбора людей[9], такого же мнения частично придерживался и польский филолог Антоний Мержинский[10], который между тем отмечал, что вероятно «Криве» это не нарицательное имя, как у Петра из Дуйсбурга и Матвея Меховского, но имя собственное, какого-то крупного в то время жреца[11]. Матвей Любавский следуя Мержинскому так же отмечает, что «Криве» по всей видимости имя собственное уважаемого жреца, каких, впрочем, было много в те времена[12]. Это мнение разделял и Генрик Ловмянски[13] полагая, что Пётр из Дуйсбурга, введенный в заблуждение созвучием названия Ромов и Рим, преувеличил возможности Криве как верховного жреца, тогда как они в основном сводились к созыву общих сходок пруссов и представителей соседних языческих народов. Ловмяньский также высказал точку зрения[14], поддержанную Владимиром Пашуто[15] что прусские вожди выполняли и жреческие функции.

Антоний Прохаска предположил, что Пётр из Дуйсбурга мог не знать прусского языка и поэтому принял термин, обозначавший жреца, за его личное имя. Признавая за «криве» верховные судейские функции, Прохаска также высказал мнение, что свои «криве» могли быть у каждого прусского племени[16].

Немецкий археолог Вильгельм Герте полагал, что из первоначально означавшего представителя судебной власти «Криве», Пётер из Дусбурга сделал жреца[17].

Согласно мнению ориенталиста и лингвиста Яана Пухвела — «криве» это жрец, которого можно сравнить с кельтским друидом и индийским брахманом[18].

Владимир Топоров в фундаментальном словаре «Прусский язык» отметил, что «криве» (Krive, krive, kriv-ait-, (kirv-ait-?)) — это наименование верховного жреца древних пруссов, игравшего исключительную роль в религиозной и общественной жизни[19].

Слово лит. krivis (прусск. kreivs) означает «искривленный, кривой». Эта этимология подходит хорошо литовскому епископскому посоху и палке деревенского старосты, но проблематична однако в отношении жреческого наименования. Возможно, однако переносное «согнувшийся», означающего сгорбившегося (согбенного) человека, и относящееся к старикам в значении «мудрый человек»[20].

Английский литуанист Стивен К. Роуэлл указал, на излишнее буквальное понимание историками искомого Дуйсбургского «сюжета», который на самом деле, как и многое в «Хронике» Петра, является «назидательным примером» (exemplum). Исследователи мало задавались вопросом, отчего языческий «папа» не показан в действии в других частях «Хроники». Для Петра из Дуйсбурга это был способ поведать христианам, воюющим с язычниками, о своеобразных верованиях последних, представить их религию как своего рода «контр-церковь». Пётр из Дуйсбурга показывает язычество как полную противоположность христианства. Роуэлл отмечает, что этот этнографический раздел «Хроники» имеет идеологическую окраску, а Пётр проявляет себя сторонником папства в условиях, когда Тевтонский орден занимает сторону императора Людвига IV в его борьбе с Папой Римским Иоанном XXII. Образом «Криве» Пётр преподносит нравственный урок рыцарям[21][22].

В историю Литвы понятие Криве Кривейта (польск. Krywe Krywejta) было введено в 1582 году «Хроникой Польской, Литовской, Жмудской и всей Руси» Матея Стрыйковского, описавшего легендарное событие XVI века, а именно толкование тогдашним Криве Кривейта Лиздейкой «сна Гедимина». Стрыйковский позаимствовал этот термин из «Прусской хроники» Симона Грюнау (1529 года), где верховный прусский жрец назван криве кирвайто (нем. crywen kirwaitho), а в свою очередь Грунау это имя произвел от Криве Дуйсбургской «Хроники».

Перечень[23] 48 первых Криве-Кривайтисов впервые полностью приводится в «Прусской хронике» Симона Грюнау[24]. Каспар Хенненбергер в «Кратком и правдивом описании прусской земли» (1584 года)[25], Кристоф Гарткнох в «Старой и Новой Пруссии» (1684 года)[26], Эварист Анджей Куропатницкий в «Известии о шляхетских клейнодах, также гербах благородных домов Короны Польской и Великого Княжества Литовского» (1789 года)[27] и Теодор Нарбутт[28] в своих работах также приводят список Криве-Кривайтисов, следуя в этом Грунау.

Маттеус Преторий приводит[29] список отличный[30] от списка Симона Грюнау.

• Иванов Вяч. Вс., Топоров В. Н. Криве // Мифологический словарь / гл. ред. Е. М. Мелетинский. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — 672 с. — ISBN 5-85270-032-0.
• Petri de Dusburg, Ordinis Teutonici sacerdotis, Chronicon Prussiæ, in quo Ordinis Teutonici origo, nec non res ab ejusdem ordinis magistris ab an. MCCXXVI. usque ad an. MCCCXXVI. in Prussia gestæ exponuntur, cum incerti auctoris continuatione usque ad annum MCCCCXXXV. Accesserunt his præter notas in Dusburgensem privilegia qvædam Prussis antiquitùs concessa, item dissertationes XIX. antiqvitates Prussicas complexa. — Francofurti: Sumtibus M. Hallervordii; Jenæ: Typis Johannis Nisi, 1679. — [24], 484 [i.e. 486, 31], 456, [45] p.
  • Petri de Dusburg, Chronicon Terrae Prussiae, 1326. Mit kritischen Kommentaren von Max Toeppen nachgedruckt. // Scriptores Rerum Prussicarum: Die Geschichtsquellen der Preussischen Vorzeit bis zum Untergang der Ordensherrschaft. / Нhrsg. von Theodor Hirsch, Max Toeppen und Ernst Strehlke. Bd. 1. — Leipzig: Verlag von S. Hirzel, 1861 (Neudruck, 1965). — XIV, 819 s.
  • Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской. — М.: Научно-издательский центр «Ладомир», 1997. — 384 с. — ISBN 5-86218-258-6
• Diе Kronike Pruzilant des Nicolaus von Eroschin: 3983—4116 / Нhrsg. von Ernst Strehlke. // Separabdruck aus dem ersten Bande der Scriptores Rerum Prissicarum. / Herausgegeben von Theodor Hirsch, Max Toeppen und Ernst Strehlke. — Leipzig: Verlag von S. Hirzel, 1861. — IV, 340 s.
• Simon Grunau’s preussische Chronik, 1529 / Нhrsg. von M. Perlbach, R. Philippi und P. Wagner. Bd. 1-3. — Leipzig 1876—1896. — (Die preussischen Geschichtsschreiber des 16. und 17. Jahrhunderts 1-3))
• Maciej Stryjkowski, Kronika Polska, Litewska, Żmudzka i wszystkiej Rusi Kijowskiey, Moskiewskiey, Siwierskiey, Wołyńskiey, Podolskiey, Podgorskiey, Podlaskiey, etc. Y rozmaite przypadki woienne y domowe, Pruskich, Mazowieckich, Pomorskich y innych Królestwu Polskiemu y Wielkiemu Księstwu Litewskiemu przyległy. — Królewcu: u Gerzego Ostenbergera, 1582
  • Maciej Stryjkowski, Kronika Polska, Litewska, Żmodzka i wszystkiej Rusi. Tom I. — Warszawa: Nakład Gustawa Leona Glücksberga, Księgarza, 1846. — [7], (63), [4], XLVIII, 392, (3) s.
• Ewaryst Andrzej Kuropatnicki, Wiadomosc о kleynocie szlacheckim oraz herbach domow szlacheckich w Koronie Polskiej. Cz. I. — Warszawa: Nakładem i Drukiem Michała Grolla, Księgarza nadwornego J.K.Mci, 1789. — 315 s.
• Narbutt Teodor, Dzieje starozytne narodu Litewskiego. T. 1. Mitologia litewska. — Wilno: Nakładem i drukiem A. Marcinowskiego, 1835. — 482 s.