Дмитрий Герасимов

Родом скорее всего из Новгорода (так считается из-за устойчивых связей его с новгородской кафедрой и начала карьеры Дмитрия и его брата в этом городе), точное место его рождения неизвестно. Имел старшего брата — также книжника, монаха Герасима Поповку[1]. Некоторое время Дмитрий жил в Ливонии, он знал немецкий язык и латынь. Затем входил в ближайшее окружение новгородского архиепископа Геннадия Гонзова (иеродиаконом при котором был его брат), в 1489 году выступает как писец — переписывает творения Афанасия Великого для Кирилло-Белозерского монастыря.

В первые два десятилетия XVI века Герасимов служил при Посольском дворе переводчиком (толмачём) (впоследствии Приказе)[2] и участвовал в посольствах Василия III в Швецию, Данию, Норвегию[3], Пруссию (к великому магистру ордена) и Священную Римскую империю к императору Максимилиану I (эти миссии предположительно приурочены к ряду известных великокняжеских посольств 1510-х годов). В перерыве между миссиями Герасимов занимался книжной и переводческой деятельностью. 9 апреля 1525 года Василий III отправил Герасимова гонцом к папе Клименту VII с грамотой, где в ответ на посольство папы изъявлял желание участвовать в Лиге против мусульман. В июне-июле того же года Дмитрий был с почётом принят при папском дворе, посетил римский сенат, много осматривал город. Около этого времени в Европе становится известным портрет Василия III; возможно, его также преподнёс папе Герасимов. 20 июля 1526 года Дмитрий вместе с папским послом вернулся в Москву[2].

После поездки в Рим достигший 60-летнего возраста Герасимов целиком сконцентрировался на книжных трудах. Репрессии, постигшие в том же 1525 году Максима Грека, с которым Герасимов близко сотрудничал, его самого не коснулись. Дата его смерти неизвестна, последнее свидетельство о нём — перевод свода Бруно Вюрцбургского, выполненный Дмитрием в 1535 или 1536 году.

Герасимову принадлежит работа, совмещающая в себе перевод и филологический труд: русская версия средневековой компиляции классической античной грамматики латинского языка Элия Доната («Донатус»). Здесь переводчик предложил грамматическую терминологию, а также аналоги латинским грамматическим категориям, например, перевёл плюсквамперфект («минувшее пресвершенное») русским вторичным имперфективом на -ыва-, сочетающимся с окончаниями различных церковнославянских прошедших времён (amaverat — любливалъ, аналогичная форма от глагола 'хотеть' выглядела как хачивалъ, типично русская, а не церковнославянская), что служит ценным свидетельством семантики соответствующих видовых форм в живом языке XVI века. На роль грамматики Герасимова не просто как памятника грамматической мысли, но и как лингвистического свидетельства обратил внимание П. С. Кузнецов[11].

Образцом для Герасимова служили многочисленные латинско-немецкие издания «Доната» (так называемые интерлинеары), где латинский текст (включая парадигмы склонений и спряжений) был напечатан параллельно с переводом на немецкий язык[12]. Создание грамматики было, вероятно, связано с необходимостью обучения латыни (есть косвенные сведения об обучении в Новгороде латыни при архиепископском дворе), но косвенно отражало и потребность в кодификации церковнославянской грамматики по авторитетному образцу[13]. Перевод, по одному из предположений, был сделан в период учёбы Герасимова в Ливонии[14] и использовался в переводческой деятельности Геннадиевского кружка в Новгороде, а по другому, датируется 1522 годом[15]. Новейшая версия[16] примиряет эти две гипотезы: согласно ей, Дмитрий создал первую редакцию русского «Доната» в Ливонии, а затем неоднократно на протяжении жизни её перерабатывал. Самые ранние списки относятся к середине XVI века. Долгое время исследовался фактически лишь один — Казанский список грамматики; итальянский славист В. Томеллери открыл в конце XX века и издал ранний Архангельский список, который содержит латинский текст (переписанный кириллицей) параллельно с русским. Всего число русских списков «Доната» Герасимова за XVI—XVII века́ достигает 25.

Оригинальные труды Герасимова посвящены богословской тематике. Среди них послесловие и другие комментирующие материалы к «Толкованию» Бруно и послание об иконописании княжескому дьяку М. Г. Мисюрю-Мунехину (известному также как адресат послания Филофея о Третьем Риме). Послание Мунехину посвящено необычной иконе из Пскова, где царь Давид изображён в образе Иисуса, а также представлен распятый серафим. Послание связано с поездкой Герасимова в Псков в свите Геннадия в 1495 или 1499 году[17].

Паоло Джовио — римский собеседник Герасимова

Московия. Чертёж, составленный по сведениям «посла Деметрия», 1525 г.

«Посол Деметрий Эразмий» — под такой латинизированной версией имени был известен Герасимов в Италии[9] — сыграл роль в сообщении европейской науке сведений о России. Летом 1525 года во время своей римской миссии он был консультантом ряда итальянских учёных, в частности, Паоло Джовио (он же Павел Иовий Новокомский), опубликовавшего затем «Книгу о посольстве Василия, великого князя Московского, к Клименту VII» (лат. Pauli Jovii Novocomensis de Legatione Basilii Magni Principis Moscoviae ad Clementem VII liber). Книга содержит много географических и культурных сведений о России (а также Швеции и Дании, также хорошо известных Герасимову[18]), достаточно точных. Иовий называет Герасимова «весьма искушённым в человеческих делах и Священном писании» (лат. humanarum rerum et sacrarum litterarum valde peritum)[9] и указывает его возраст — 60 лет. Также он писал о том, что русский посол имеет «спокойный и восприимчивый ум» и «отличается весёлым и остроумным характером»[19].

Павел Иовий в своей книге, основанной на рассказах Дмитрия Герасимова, пишет, что

никто не доходил до океана [на Севере]; ... знают только по слухам да ещё из баснословных по большей части рассказов купцов. Однако достаточно известно, что [Северная] Двина, принимающая в себя бесчисленные реки, несётся в стремительном течении к северу, и что море там имеет такое огромное протяжение, что, по весьма достоверному предположению, держась правого берега, оттуда можно добраться на кораблях до границ Китая, если в промежутке не встретится какой-нибудь земли[20].

Так возникла в Европе мысль о возможном существовании Северо-восточного прохода. Джовио пишет и о чертеже страны, который, однако, не был найден ни в одном из экземпляров его книги. Первый и единственный ныне известный экземпляр этого чертежа был выставлен на аукционе Sotheby’s, проходившем в Лондоне 7 декабря 1993 г. Сейчас он хранится в Москве, в собрании РГАДА (ф. 192, оп. 6, № 963), ксилография, 46,7 х 33,2 cм по рамке гравюры, вверху справа в картуше: «MOSCHOVIAE Tabula ex relatione Demetrue … Anno M.D.XXV. Mise Octob». Это первая гравированная карта России[21]. По материалам этого чертежа в 1548 году в Венеции была составлена и выгравирована Джакомо Гастальди «MOSCHOVIA NOVA TABVLA», опубликованная в «Географии Птолемея» — первая географическая карта Русского царства, гравюра на меди, 13*17 см.[22] Венецианский картограф Баттиста Аньезе в 1553 году составил рукописный атлас, включивший морскую карту с прямой ссылкой на Дмитрия «Карта Московии, составленная по рассказу посла Димитрия» — лат. Moscoviae tabula relatione Dimetrij legati descripta.

Морская карта (лист 17) из атласа 1553 г. Баттисты Аньезе

Можно полагать, что Герасимов сообщил Джовио лишь устные сведения, но не начертил и не передал ему никакого изображения; это подтверждает датировка чертежа октябрём 1525 года (то есть временем уже после отъезда посольства). Ксилография 1525 года воспроизводит сведения книги Джовио с некоторыми дополнениями касательно северных берегов России; о том, восходят ли эти дополнения к Герасимову (непосредственно или через Джовио), имеются разные мнения. Зеркально отображённая схема северных рек и земель у Иовия - Герасимова была воспроизведена на гравированных, то есть тиражированных, картах Московии Дж. Гастальди (1548 г.) и Дж. Рушелли (1561, 1562, 1564 и 1674 гг.)[23].

Сообщения Герасимова использовал также Сигизмунд Герберштейн.

В 2020 году в международном журнале по истории картографии «Imago Mundi»[24] была опубликована статья о находке[25] в 2005 году итальянским тюркологом Дж. Беллинджери в Библиотеке св. Марка в Венеции экземпляра ксилографии Московии П. Иовия. Примечательно, что тогда ни редакция авторитетного журнала, ни Дж. Беллинджери не знали о существовании первого экземпляра, находящегося с 1994 года в РГАДА в Москве. Краткое сообщение на русском языке об этой находке опубликовал в 2020 году Д. А. Хотимский[26]. Истории публикаций кислографии Павла Иовия и сравнению двух экземпляров этой гравюры посвящена статья Д. А. Хотимского и А. М. Булатова «Первая печатная карта Московии: историография и сравнительный анализ её экземпляров из РГАДА и библиотеки Св. Марка»[27] в московском журнале «Отечественные архивы»[28].

В 1493 году русский Дмитрий Зайцов (Заецов) сопровождал посла Ивана III, грека Димитрия Раллиса Палеолога, в Данию; Е. Е. Голубинский отождествляет этого Зайцова с Герасимовым[17].

Современная наука отождествляет Герасимова с «Митей Малым» русских летописей, в то время как другой толмач Митя — «Старой» — считается другим лицом, скорее всего, греком Дмитрием Мануиловичем Траханиотом[29]. Этому «Мите Старому» приписывается авторство новгородской Повести о белом клобуке и привезённые из-за рубежа по заказу Геннадия Новгородского (посылавшего его на два года в Рим и Флоренцию) календарно-хронологические и богословские материалы 1491—1493 годов об исправлении пасхалии в связи с приближением 7000 года от сотворения мира (в связи с чем усилились эсхатологические ожидания); по возвращении в Россию Геннадий щедро наградил его. О нём имеются сведения в старообрядческих рукописях, в одной из которых он называется «Дмитрием греком толмачом» (что говорит против тождества с Герасимовым). В XIX веке вопрос идентификации двух «Мить-толмачей» — «Малого» и «Старого», с одной стороны, и трёх твёрдо исторически известных Д(и)митриев-современников — греков Раллиса Палеолога и Траханиота и русского Герасимова, с другой стороны, был предметом долгой научной дискуссии[9]. Проблема осложняется тем, что во второй половине XVI века, очевидно, уже после смерти Герасимова (дожившего до маститой старости) его также в ряде русских источников называют «Старым»[30].

• О списке трудов Афанасия Великого: Российская национальная библиотека. Погод, № 968, Л. 222 об.
• Кириллическая копия латинской псалтири: Государственный исторический музей. Чуд. № 53 (29).
• Перевод повести о Лоретской иконе Богоматери: Библиотека Российской академии наук. Арханг. Д. 193.
• Сказание о Молукитцкых островех: Российская национальная библиотека. Q. IV. № 412.
• Первый список перевода Бруно Вюрцбургского в составе Софийской Четьей минеи за август 1541: Российский государственный архив древних актов, Ф. 201, № 161, Л. 200—317.