Арест Троцкого в Галифаксе

Троцкий предполагал, что скоро окажется в Петрограде, где снова, как в 1905 году, будет в центре политических событий. Но вскоре произошёл инцидент, который задержал его появление в столице. 3 апреля в порту Галифакс канадской провинции Новая Шотландия, входившей в те годы в состав Британской империи, судно с Троцким остановилось для приёма новых пассажиров[3] и досмотра британскими пограничными властями. Во время стоянки граждан России, по мнению Троцкого, подвергли грубой дискриминации: их подробно допрашивали о политических взглядах и планах действий по возвращении на родину. Лев Давидович счёл для себя унизительным отвечать на подобные вопросы[10][11][12][13]:

Биографы Троцкого позднее утверждали, что британские пограничники «хорошо понимали, с кем они имеют дело», поскольку проводы Троцкого в Нью-Йорке были «громкими», а о «крайне революционных» взглядах пассажиров в Галифаксе были осведомлены ещё до прибытия парохода: 29 марта местные пограничные военно-морские службы получили телеграмму из Лондона, от адмиралтейства, с указанием «сгрузить и задержать до предстоящих указаний» шесть пассажиров, включая Троцкого[14]. В качестве основания для ареста указывалось, что «эти русские социалисты отправляются с целью организации революции против нынешнего русского правительства», которое являлось союзником Великобритании в Первой мировой войне[10][15].

Ордер на арест Троцкого[16]

Формальный повод для снятия себя с корабля Троцкий предоставил британским властям сам — своим надменным поведением. Прибывший на борт «Христианиафиорда» британский «адмирал», со свитой офицеров и в сопровождении целой команды военных матросов с броненосного крейсера «Девоншир» (англ. HMS Devonshire)[16] потребовал от шестерых «русских» — которых удалось идентифицировать, несмотря на имевшую место в приказе путаницу в фамилиях и незнание многими английского языка[15] — покинуть судно для установления их личностей и намерений. Троцкий отказался выполнять распоряжение, в результате чего «театрально и торжественно», был вынесен британскими матросами на руках. По мнению Калпашникова, Троцкий пытался оказать сопротивление[3][17][10]. Одиннадцатилетний старший сын Троцкого — Лев Седов — подбежал к одному из офицеров и ударил его, после чего обратился к отцу с вопросом: «Ударить его ещё, папа?»[18] После ареста Троцкий был дактилоскопирован, полностью раздет в присутствии множества людей и обыскан полицейскими[19][3][20]. Сохранились антропометрические данные, собранные представителями канадских властей при доставки Троцкого в лагерь: рост — 5 футов и 8,5 дюймов (174 см); вес — 137 фунтов (62,1 кг)[21][22][23].

Броненосный крейсер «Девоншир» (до 1914)

Британский офицер, предположительно лейтенант М. Джонс (англ. Lt. M. Jones), в апреле 1919 года оставил следующее описание обстоятельств ареста будущего главы Красной армии:

[Троцкий] сопротивлялся и… у нас получилась довольно оживлённая борьба: сначала в каюте, а затем и на палубе. Два матроса схватили его — тогда он упал на пол каюты, вопя по-русски благим матом. У него была причёска с длинными волосами и, когда он попытался укусить одного из моряков за руку, я схватил его за эти волосы и в тот момент подумал, что дёрнул слишком сильно — но теперь я сожалею, что не выдрал их целиком…[24].

Оригинальный текст (англ.): 

…He resisted and as there were aboard about two hundred Russians, Jews, etc., we had quite a lively fight, first in the stateroom and then on deck. Two man-o-war sailors had a hold of him when he dropped in the floor of the stateroom screeching «Bloody Murder» in Russian. He had a head of long hair and when he tried to bite the hand of one of the sailors, I grabbed his hair and at the time I thought I yanked it too hard but I have since wished I had pulled it off…

В британском официальном ордере на арест Троцкого фигурировала сумма в десять тысяч долларов США, якобы полученная Львом Давидовичем от «социалистов и немцев» с целью свержения Временного правительства[16].

Супруга Троцкого Наталья Седова с детьми была оставлена властями в Галифаксе, в квартире семьи переводчика и полицейского инспектора «русского происхождения» Давида Горовица (англ. Mr. and Mrs. David Horowitz) на улице англ. Market street[19] — в дальнейшем их предполагалось депортировать обратно в США[25]. Позже Седова вспоминала, что «будучи неплохим человеком, [полицейский] был глуп до комичности. Получив приказ скрытно за мной наблюдать, он хвастал передо мной, как ловко он это делает». Лев Давидович был всем происходящим крайне недоволен, считая, что квартира, в которую поселили его семью, принадлежит «англо-русскому полицейскому агенту». Через несколько дней власти перевели Седову в местный дешёвый отель (англ. Prince George Hotel[3] на улице англ. Hollis street[19]) — с обязательством ежедневной регистрации в полиции[26][27]. Не знающая английского Седова была вынуждена в бытовом общении обращаться к местным жителям с фразой англ. Speak you French?[28].

Самого Троцкого, вместе с остальными революционерами, отвезли в лагерь для военнопленных, располагавшийся в близлежащем небольшом городе Амхерст, в здании бывшего завода. Это был крупнейший из 24 лагерей, существовавших тогда в Канаде[1] — в нём содержались более 800 человек, преимущественно немецкие матросы с подводных лодок[12]. Из лагеря Лев Давидович обратился с протестом к королевскому правительству Великобритании — протест остался без ответа. Комендант лагеря — герой Англо-Бурской войны[21], полковник Артур Генри Моррис[26] — объясняя революционеру причины задержания, говорил об опасности Троцкого как «для нынешнего русского правительства», так и для «союзников вообще»[27].

«Русский радикал задержан: Троцкий и семь других лиц сняты с парохода в Галифаксе»[29]

В заключении Троцкий, только начавший учить английский, стал переводчиком единственной газеты, разрешённой в лагере (Halifax Chronicle)[30] и продолжил пропаганду антивоенных идей — на этот раз среди рядовых военнопленных Центральных держав, содержащихся в лагере[3] (офицеры и состоятельные подданные Германской империи жили отдельно и не привлекались к физическому труду[31]). Его речи имели успех, заставлявший нервничать администрацию лагеря[32][26] — запрет на его выступления был опротестован более чем пятью сотнями пленных моряков[33]. Второй офицер лагеря Витман (англ. F. C. Whiteman) в 1940 году говорил, что если бы арест Троцкого продлился немного дольше, то все немецкие военнопленные стали бы коммунистами[20]. Позже, уже в России — на заседании Петроградского Совета — сам Лев Давидович утверждал, что «близко сошёлся с германскими пролетариями»[34].

Формальный приказ начальника лагеря, запрещавший Троцкому произносить революционные речи, не помог — будущий нарком отказался его выполнять, за что был посажен в «заводскую печь» (англ. foundry blast furnace), выполнявшую в лагере роль карцера. Как долго Троцкий провёл в печи, на сегодняшний день неизвестно[35].

Арест Троцкого, которого ещё «не успели забыть в Нью-Йорке», стал газетной сенсацией[36]: новость об аресте «русского радикала» попала на передовицы крупнейших газет города, включая The New York Times, и стала поводом для запроса к американскому конгрессмену Мейеру Лондону[37]. 15 апреля в Нью-Йорке прошла массовая встреча социалистов, посвящённая аресту, где участники произносили речи на английском, русском, датском и японском языках и на которой детский хор исполнял в честь Троцкого «Интернационал». Корреспондент New York Times особо отмечал обилие немецких подданных и лиц с немецкими корнями среди публики[38].

Павел Милюков в 1916 году

Незамедлительно после ареста, в Петроград — на имя министра юстиции Временного правительства Александра Керенского — была направлена телеграмма, в которой задержанные требовали немедленного вмешательства российских властей. Копия телеграммы была отправлена и в Совет рабочих депутатов — она была оглашена на заседании Петроградского Совета 6 апреля, в день вступления США в Первую мировую войну[7]. В результате, Совет принял решение обратиться с протестом как к министру иностранных дел России Павлу Милюкову, так и к посольству Великобритании[27]:

Джордж Бьюкенен в 1913 году

Попытки Троцкого послать новые телеграммы в Петроград, а также в Лондон — на имя премьер-министра Дэвида Ллойд Джорджа — пресекались лагерным начальством. Вскоре новости об аресте были опубликованы газетой «Известия» и другими печатными органами Петрограда. В ответ британский посол в России Джордж Бьюкенен разослал в газеты сообщение, что арестованные в Канаде лица плыли в столицу «с субсидией от германского посольства для низвержения Временного правительства»[4][27]. Реакция на арест была столь серьёзной, что рабочие ряда петроградских заводов, принадлежащих британским подданным, забастовали — а сами владельцы оказались под угрозой физической расправы[39].

В этот «критический» момент Троцкому помог Владимир Ленин: несмотря на прошлые политические разногласия, он выступил в защиту революционера в «Правде»[27]:

По мнению биографов Троцкого ленинское выступление было немаловажным, поскольку свидетельствовало, что большевистское руководство — и прежде всего сам Ленин — было готово сотрудничать с Троцким[27].

Временное правительство заняло в отношении задержания Льва Давидовича двойственную позицию, разрываясь между той опасностью, которую представлял для властей «неугомонный и красноречивый демагог», и необходимостью демонстрировать на международной арене суверенность новой России. Посол Бьюкенен ждал «чётких указаний» со стороны российских властей для определения дальнейшей судьбы задержанных. 8 апреля он передал своему правительству просьбу российского министра Павла Милюкова об освобождении Троцкого и его спутников — несмотря на то, что сам британский дипломат пытался переубедить российского министра. Через два дня Милюков проинформировал Бьюкенена, что отзывает свою просьбу об освобождении[40]. Самостоятельные же попытки Бьюкенена войти в контакт с большевистскими печатными органами, с целью разъяснения британской позиции, привели его к мысли, что «этих людей невозможно заставить прислушаться к голосу разума» (англ. It is impossible to make such people listen to reason)[41].

Выступление Ленина с трибуны Петроградского Совета в апреле 1917 года

В это время Ленин и большевики продолжали «энергичные выступления» в защиту Троцкого, называя его «заведомым интернационалистом» и «противником войны». Использование имени популярного бывшего главы Петросовета было выгодно в тот период и самим большевикам[42]. В своём апрельском обращении «К солдатам и матросам», а также в тексте «Против погромщиков», Владимир Ильич писал, что арест «товарища» Троцкого доказывал бессилие Временного правительства перед Англией и Францией[40]:

Кроме того, за кулисами происходила и борьба внутри британских спецслужб — контрразведки МИ5, непосредственно ответственной за арест революционера, и разведки МИ6 — по-разному интерпретировавших обвинения против Троцкого. Некоторые британские офицеры опасались провокации со стороны уже теперь бывшего Российского царского правительства[43][44].

В результате нового вмешательства Петроградского Совета министр Милюков был вынужден обратиться к британским властям с официальной просьбой об освобождении группы Троцкого. 20 апреля задержанные получили по телеграфу разрешение следовать далее, после чего они были посажены на датский пароход «Хелиг Олав» (дат. Helig Olaf)[3], следовавший в Европу — немецкие военнопленные аплодировали Троцкому, покидающему лагерь[45], а лагерный оркестр провожал его «Интернационалом»[33].

Приказ об освобождении Троцкого[46]

Непосредственно перед отъездом Троцкий заявил британскому офицеру Меккену, что первым его запросом в Учредительном собрании, за созыв которого в тот момент выступали большевики, будет запрос министру иностранных дел России об издевательствах англо-канадской полиции над российскими гражданами[40]. По мнению Роберта Сервиса, уже взойдя на борт Троцкий погрозил британскому офицеру, оставшемуся в порту, кулаком и изверг ряд проклятий в адрес Англии[47] — свидетель событий Андрей Калпашников относит этот эпизод к моменту ареста[17]. Британские власти отправили вместе с Троцким в путешествие и своего осведомителя[48].