Акуша-Дарго

В середине XI века феодальное государство Шандан распалось из-за сопротивления арабскому вторжению. После его распада, воспользовавшись ослаблением верхнедаргинских обществ после арабского вторжения и междоусобицами, соседнее феодальное владение Серир присоединило верхнедрагинские земли и ряд лакских земель[2]. Согласно преданию, сарирский властитель собирал дань и зерно с этих земель, но позже даргинские общества объединились и сместили власть хана, обретя независимость[3][4].

Так было положено начало одному из сильных политических образований Дагестана, во главе которого впоследствии стало селение Акуша, под названием Акуша-Дарго. Но до этого еще некоторое время во главе верхнедаргинцев стояло селение Бутри, а потом главенство перешло к селению Усиша и только после похода Тимура в 1396 году в Усиша, когда она была разорена и разрушена завоевателями, главенство в союзе верхнедаргинских обществ переходит к Акуше[5][6].

Согласно древней надписи 1612-1613 годов объединенные силы Акуша-Дарго и Сюрга разбили войска ставленника шаха Аббаса I Юсуп-хана ширванского, уничтожив до 2 тысяч человек. После этого Аббас I направил в Акуша-Дарго крупные силы, в результате чего ополчение даргинцев потерпело поражение. В происшедшем в 1611-1612 году в ауле Усиша сражении даргинцы потеряли 4400 человек убитыми[7].

Согласно русским источникам, в 1598 году в Акуше наместником был шевкальский уздень Бурунчи[8]. Согласно хронике Тарих Дагестан, Усиша и Акуша платили шамхалам налог за земли в сто быков[9]. Такая внеэкономически зависимая форма власти была прервана уже через некоторое время, когда шамхальские наместники поголовно были истреблены местными за беззаконие[10].

Но отношения шамхальства и Акуша-Дарго не закончились: у них сложился союз, заключавшийся в том, что шамхал выделял акуша-даргинцам земли на равнине для животноводства взамен на военную помощь. Но все же шамхал не мог их принуждать[11], чаще всего шамхал просто платил им за оказание военной помощи[12]. С.М. Броневский писал, что главнейшая сила шамхала состояла в акушинском союзе[13]. Однако Якоб Рейнеггс упоминает, что главные силы получает из кумыкского общества Эрпели[14].

Акушинский кадий со второй половины XVIII века[15] присутствовал на коронации шамхала, и более того сам его короновал[16][17][18]. Согласно Гасану Алкадари, в этот период «стало адатом в Дагестане назначать шамхалов всегда соответственно мнению акушинского народа»[19]. По мнению ряда историков, кадий мог не утвердить на трон шамхальства неугодную кандидатуру для Акуша-Дарго[6][15][20][18]. До этого, в 17 веке шамхалы избирались на съездах кумыкской феодальной знати, а также существовал институт крым-шамхалов - заранее определенных наследников шамхалов, и решающую роль в избрании шамхалов играли "кумыкские люди"[21]^{[значимость факта?]}.

Союз сельских общин верхнедаргинцев Акуша-Дарго, выделившись в середине XVII века из шамхальства, начал играть самостоятельную роль во внешней политике, в связи с чем стал фигурировать в источниках, начиная с XVIII века Акуша-Дарго с центром в селении Акуша располагалось в центральном Дагестане и отличалась многолюдством, превосходя по численности многие феодальные владения. Это обстоятельство позволяло Акуша выставлять многочисленное по масштабам Дагестана войско от 15 до 25 тысяч человек и играть заметную роль в происходивших политических событиях. В связи с этим Акуше, как политическому и экономическому центру крупного союза сельских общин, отводилось особое место в политике России на Кавказе в начале XIX века.[22]

В начале XIX века политическая ситуация в Дагестане и на Кавказе в целом оставалась противоречивой и весьма напряженной и постепенно менялась в пользу России. В этот период Россия перешла к активной фазе своей кавказской политики, направленной на систематическое расширение своего политического влияния на горские феодальные владения и союзы сельских общин. В 1801 году после смерти грузинского царя Георгия Картли-Кахетинское царство было присоединено к России. Тем самым Дагестан оказался охваченным полукругом с запада российскими владениями, что, конечно, не могло не отразиться и на внутриполитических событиях.[23]

В 1804 году началась Русско-иранская война (1804—1813) и возможность иранского реванша снова разделила на два лагеря дагестанских владетелей. Россию поддержал шамхал Тарковский Мехти II, а Иран — Сурхай-хан II Казикумухский, к которому присоединился Шейх-Али-хан Дербентский .В русско-иранской войне Акуша-Дарго на стороне Шейх-Али-хана выступала против России[24].

В июле 1806 году русские войска без боя вступили в Дербент, жители которого еще до того сами выгнали Шейх-Али-хана. Позже Дербентское ханство было передано в управление Мехти-шамхалу Тарковскому. 3 октября 1806 года русские войска присоединили к России Бакинское ханство, а затем и Кубинское ханство. Такие успехи русских войск вынудили Шейх-Али-хана и Сурхай-хана II выразить свою покорность. Свою лояльность к России засвидетельствовали тогда же многие владетели Дагестана, однако под влиянием Ирана и Турции некоторые из них выступали против присутствия русских войск в регионе.[25]

1809 год оказался наиболее трудным в ходе русско-иранской и русско-турецкой войн на Кавказе. В январе 1809 году Шейх-Али-хан с помощью 5000 акушинцев завладел Кубинским ханством, на 20 дней осадив русский батальон в Кубе. Генерал-майору Гурьеву с русским войском и бакинским ополчением кое-как удалось вызволить Кубу и отогнать Шейх-Али-хана[26].

Таким образом, Акуша весьма активно поддерживала основного противника России в Дагестане и северном Азербайджане Шейх-Али-хана. В связи с этим российское командование на Кавказе выражало озабоченность, поскольку Акуша как центр сильного союза сельских общин верхнедаргинцев могла выставить значительную силу и заметно изменить ход происходящих военно-политических мер России в этом регионе[27].

Опасения военного командования относительно акушинцев были вполне обоснованными. Кроме того, от шаха и турок шли письма и деньги. Фирман турецкого султана Махмуд-хана II получили многие дагестанские владетели, в числе которых был и акушинский кадий. Таким образом, Шейх-Али-хан в 1810 году с помощью горцев сумел завладеть на 4 месяца всей территорией Кубинского ханства. Но подошедший отряд полковника Лисаневича с конницей из Ширвана и Нухи разбил войска Шейх-Али-хана у села Чичи и преследовал его до Ерси, где он и был разбит вторично, после чего вместе с зятем Абдуллой-беком попросил убежища в Акуша. Акуша, приняв Шейх-Али-хана и оказывая ему военную помощь, фактически превратилась в центр неспокойствия в Дагестане и плацдарм дальнейшей политики Шейх-Али-хана, направленной как против России, так и ее союзников в Дагестане.[28]

В декабре 1819 года А. П. Ермолова с войском совершил поход к аулу Акуша, результатом которого явилось битва у селение Леваши, разорение сёл. Согласно договору 1819 года, Акуша-Дарго приобрела статус нейтральной зоны. В 1843 году Акуша-Дарго перешло на сторону имама Шамиля. В последующие годы Акуша-Дарго после нескольких сражений опять было захвачено, вследствие чего началось мухаджирство (переселение) даргинских мюридов в имамат Шамиля.

Союз Акуша-Дарго делился на территориально-административные сельские общества. Каждое из сельских обществ имело своих выборных старшин. В особо крупных было несколько старшин. Выбирались на сельском сходе, где участвовали только совершеннолетние мужчины. Они следили и направляли всю хозяйственную и политическую жизнь в своих обществах, а также вершили суд по всем гражданским делам, не относящимся к разбору по шариату. Также выбирался один мангуш. Его роль заключалась в том, что бы передавать распоряжения кадиев и картов (старшин). Также мангуш был голосом народа в случае, если кадиям и картам нужно было узнать мнение людей. Назначались старшинами и джамаатом исполнители, на срок от одного месяца до года. Исполнители выполняли функцию полицейских. Количество их зависело от размеров общины. Руководил и следил за работой исполнителей мангуш.

Главой всего Акуша-Дарго был старший кадий, который также выбирался. Кадий являлся верховным правителем, судьей и военачальником, представляя собой вершину всей духовной и светской власти. Следил за соблюдением норм шариата и адатов, разбирал конфликты между различными обществами Акуша-Дарго. Он принимал решения, объявлял войны и сам руководил и выступал во главе войск. В мирное время кадий был верховным судьей для всех обществ Акуша-Дарго[30]. Позже назначение кадия от выборного перешло к наследственно-выборному принципу. Кадием Акушинского союза выбирался представитель из тухума Верхнего аула Кьаднхъали[31]. Все кадии союзов общин, входивших в Акуша-Дарго, находилась «в зависимости от главного даргинского кадия»[32], он «решал с советом старшим важнейшие общественные дела, управляя притом духовною властью»[33]. Сложилось подобие системы церковно-государственного или теократического управления. Важность главного кадия дошла до того, что жители других даргинских обществ, не являвшихся частью в федерации, недовольные решениями своих кадиев, обращались к нему[31].

Исследователь П. А. Брюханов писал: «Демократические вольные общества справедливо назывались республиканскими, а некоторые из них — даже федеративными союзами вольных обществ»[34]. Республиками он называет Анди и Цудахар, а Акуша-Дарго «федеративным объединением, хотя с наследственным кадием».

Для обсуждения самых важнейших вопросов акушинский кадий созывал совет представителей всех союзов общин, бывших частью федерации, недалеко от нынешнего селения Бурхимакмахи на роще «Цахнабиркла дирка» (в пер. «поляна собраний»), роща представляет из себя заросшую травой трассу с куполообразным холмом в центре, где восседал акушинский кадий[35]. Сход организовывался иногда 3, 4 раза в год. В период между подобными сходами стабильно действующим коллективным органом управления федерации был высший совет во главе с акушинским кадием, куда входили 12—15 человек, в основном кадии и старшины союзов общин, с которыми он общался[31].

Во главе духовной власти в сельских обществах стояли сельские кадии, будуны, муллы. Кадии имели в пределах своего селения те же религиозные права, что и кадии союзов сельских обществ. Будуны являлись помощниками кадиев и во время отсутствия последних выполняли и их функции[30].

А. П. Ермолов говорил, что

«отличительными чертами акушинского народа служат добронравие, кротость и трудолюбие, несмотря на прирожденную им воинственность и гордость. Праздность почитается у них пороком, и, может быть, эти-то именно качества и поставили их выше соседей, которым они уступают в силе, но которых превосходят умственным и нравственным развитием»[39].

Василий Потто характеризует население так:

«С удивлением смотрели русские на прекрасные жилища поселян, попадавшиеся им на пути. Большая часть домов, выстроенная из необожженного кирпича, была обширна, чиста и опрятна. Но что особенно поражало — это обработка земли в гористой и неудобной местности. Здесь-то именно, на самых страшных крутизнах, и попадались площадки посевов, расчищенные со страшными усилиями и искусно поддерживаемые контрфорсами. Обработка земли у дагестанцев могла бы сделать честь самому просвещенному культурному народу»[39].

Яков Костенецкий пишет:

«Все жители одеваются довольно опрятно, лучше нежели другие дагестанцы, и это показывает, что они живут достаточно, по своим потребностям. Оружия они не имели с собой никакого, кроме кинжалов, из которых иные в аршин длины и как ладонь широкие, но весьма просто оправлены. В своих неприступных скалах, они менее подвержены нечаянным нападениям, нежели черкесы или чеченцы, и потому у них нет обыкновения, подобно им, носить всегда на себе все свое оружие, которое они, впрочем, в исправности сохраняют до случая»[40].

Полковника Муравьев-Карский:

«Общество сие, отличающееся от прочих образований своим мудрым правлением и силою, всегда имело большое влияние на все другие общества и владения Дагестана, так что оно даже имело у себя в залоге сыновей владельческих. Многочисленные войска акушинские считались непобедимыми до вторжения к ним Алексея Петровича»[41].