Идиот (фильм, 1951)

«Идиот» — не единственный пример экранизации произведения западной литературы (к ней относится и русская в сознании японцев) в фильмографии классика японского кинематографа. К таким относятся картины «На дне» (1957, по одноимённой пьесе Горького, «Плохие спят спокойно» (1960, по мотивам «Гамлета» Шекспира) и «Ран» (1985, частично на основе «Короля Лира» Шекспира. Куросава, любивший русскую классическую литературу, высказывал мнение о гарантированном неуспехе попыток экранизировать роман «Война и мир» Льва Толстого. Влияние же Достоевского в творчестве режиссёра, по его собственному признанию, прослеживалось ещё с фильма 1948 года «Пьяный ангел». Его Куросава выделял особо среди всех русских писателей, так он нередко, чтобы успокоиться на съёмочной площадке, уединялся, где читал Достоевского, что приводило его мысли в порядок[1][2].

Куросава потратил значительные финансовые средства на съёмки «Идиота», что стало причиной его трений с дистрибьюторской компанией, выпускавшей фильм. Кроме того, ситуацию усугубил тот факт, что авторская версия была длиннее требовавшейся более чем на 100 минут, в итоге продюсеры были вынуждены сокращать хронометраж картины[1].

Перенеся роман на киноплёнку, Куросава внёс несущественные изменения в сюжет[3], если не считать адаптации его под современные режиссёру реалии Японии. К таким изменениям относится, например, предыстория Киндзи Камэды, который возвращается из военного плена, а не из европейских больниц, как князь Мышкин. К ним также можно отнести и причину болезни главного героя, которой стало нервное потрясение, вызванное случаем в плену, когда его приговорили к расстрелу и в самый последний момент не стали делать этого. Это обстоятельство служит явной отсылкой уже к биографии самого Достоевского, осуждённого на смерть за принадлежность к петрашевцам и в последний момент помилованного. Куросава также привнёс в сюжет сцену чаепития Мышкина у Рогожина, отсутствующую в романе. Кроме того, он несколько изменил последнюю сцену «Идиота» придав ей фантастический характер, в отличие от бытового у Достоевского, а сходит с ума в ней не только Рогожин, но и Мышкин[4].

Роль Рогожина исполнил Тосиро Мифунэ, один из самых известных и признанных в мире японских киноактёров и один из любимых актёров самого Куросавы. Роль энергичного и темпераментного героя Достоевского полностью подходила под его амплуа[4].

Сам Куросава относил «Идиота» к лучшим своим фильмам[1].

Киндзи Камэда после пребывания в плену возвращается на Хоккайдо. Ещё в поезде он знакомится с Дэнкити Акамой, который тоже направляется на Хоккайдо, чтобы вступить в наследство. Акама рассказывает Камэде о своей роковой страсти — женщине по имени Таэко Насу. Даже показывает её фотографию, и образ женщины на фото вызывает у Камэды слёзы сострадания. На Хоккайдо Камэда живёт в гостинице, куда его определили родственники — семейство Оно (глава семейства продал наследство Камэды, когда получил вести о его пленении). Познакомившись с Таэко Насу, Камэда испытывает к ней сильное чувство, однако Таэко не считает себя вправе его принять, и начинает способствовать зарождающейся любви между Камэдой и младшей дочерью господина Оно — Аяко. Сама она живёт с Дэнкити Акамой, которого не любит, а заботит её только лишь счастье Камэды. Когда Акама понимает, что никогда не покорит сердце возлюбленной, то задумывает совершить убийство.

• Режиссёр-постановщик: Акира Куросава
• Сценаристы: Акира Куросава, Эйдзиро Хисаита
• Продюсер: Такаси Койдэ
• Оператор: Тосио Убуката
• Композитор: Фумио Хаясака
• Художник-постановщик: Такаси Мацуяма
• Монтажёр: Акира Куросава
• Звукорежиссёр: Ёсисабуро Имо

• «В пещере горного короля» Эдварда Грига (нет в титрах)
• «Ночь на Лысой горе» Модеста Мусоргского (нет в титрах)
• «Испанка» Толчарда Эванса (нет в титрах)
• «Юбилейная песня» (англ. The Anniversary Song) Эла Джолсона и Сола Чаплина

Критик Олег Лекманов на странице издания «Сеанс» отдал должное решению японского режиссёра адаптировать роман Достоевского для японских реалий, а не пытаться воссоздать русскую действительность. В ином случае, по мнению автора, могла бы получиться «развесистая русская клюква», как это, например, случилось даже у такого выдающегося режиссёра, как Анджей Вайды при экранизации «Бесов» того же Достоевского. Рецензент отметил снег как главный лейтмотив всего «Идиота» Куросавы, среди прочего символизирующий связь японской и русской культур. Снег служит фоном для заглавных титров и так или иначе присутствует практически во всех значимых сценах: в виде ли фона, бурана, вьюги за окном, падающей с крыши глыбы или оказываясь на лице или одежде героев. Другим важным и противоположным мотивом картины служит огонь, также в разных видах и способах присутствующий на экране. В двух сценах даже происходит соединение этих двух полярных друг другу стихий: снежный карнавал с фейерверками и факелами, а также сцена в которой печка-буржуйка вдруг резко выпускает пламя из-за внезапно дунувшего снежного ветра. В целом Лекманов отнёс «Идиота» Куросавы к лучшим экранизациям русской классики, при этом не только в мировом, но и в советском или российском кинематографе[3].

Исследователь Даниил Лебедев в своей статье о фильме, объясняет значительное количество отрицательных отзывов на «Идиота» Куросавы непониманием этими критиками поэтики самого романа Достоевского, которую режиссёр сохранил в своей картине. А она, по мнению автора, заключается во внутреннем конфликте главного героя, а не в его противостоянии с внешним миром[1].

Критиковали ли же фильм в первую очередь за его композицию, вызванную построением самого романа, при переносе которого на экран и появлялись эти проблемы. Режиссёр же не считал эту беспорядочность недостатком, которая для него являлась передачей характерного стиля самого Достоевского. Он признавал, что в некотором случае перегнул палку, передавая «дух Достоевского», но вместе с тем подобный дисбаланс характерен для творчества этого писателя, в отличие, например, от гармонии, царящей в шедеврах Льва Толстого. В интервью журналисту Дональду Ричи Куросава отвечал на негатив в адрес своего «Идиота» следующим образом:

Знаменитый русский филолог Дмитрий Лихачёв, размышляя о попытках экранизаций произведений русской классической литературы, следующим образом высказался об «Идиоте» Куросавы: