AGM-53 Condor

Испытания

Первое испытание состоялось 31 марта 1970 года. Отрабатывался тактический сценарий в ходе которого пуск и наведение ракеты на цель осуществлялись бомбардиром-навигатором, не имевшим опыта практических пусков ракет «Кондор», без визуального контакта с целью, при этом сама цель (габаритный макет советской передвижной радиолокационной станции) находилась за естественным препятствием в виде холма. Итог — прямое попадание. Пуск ракеты подготовленным бомбардиром-навигатором по радиоуправляемому плавсредству, движущемуся со скоростью 30 узлов (55 км/ч), также дал прямое попадание[7]. Из 21 зафиксированной попытки было учтёно девятнадцать пусков из которых двенадцать успешных, два случая отказа подсистем ракеты в полёте (из-за неисправности приводов аэродинамических поверхностей в одном случае и измерительного преобразователя давления в другом), два случая отказа или неисправности системы наведения или командной радиолинии управления, один случай когда проведению стрельб помешали метеорологические условия, один незачёт в результате человеческого фактора и один отбой стрельбам из центра управления испытаниями[8]. Для снижения вероятности незачтённых пусков, представителям завода-изготовителя позволили осуществлять осмотр и наземную техническую подготовку ракет к пуску на месте проведения испытаний[9].

Слушания по вопросу принятия на вооружение

Ракета «Кондор» в полёте

В ходе слушаний по вопросу принятия ракеты на вооружение пропонентам было указано на такие недостатки как её радиолокационная заметность, обусловленная относительно высокой эффективной площадью рассеяния, — операторы корабельных РЛС по просьбе лётчиков-испытателей отслеживали полёт ракет во время опытных пусков, как показала практика, без особого труда, в порядке рационального допущения, это позволяло советским средствам обнаружения с такой же вероятностью своевременно обнаружить ракету на подлёте и принять меры противоракетной защиты[10]. Из ракет аналогичного класса конкуренцию «Кондору» составлял «Гарпун», который по итогам слушаний был признан превосходящим «Кондор» в части неприхотливости и надёжности функционирования в условиях затруднённой или нулевой видимости. Кроме того, «Гарпун» являлся сугубо противокорабельной ракетой, одинаково эффективной против плавсредств любого типа, в то время как «Кондор» предназначался прежде всего для стрельбы по объектам береговой линии и целям в оперативном тылу противника, во вторую очередь для стрельбы по надводным целям. При этом, круговое вероятное отклонение от целей обеих ракет при прочих равных по существу являлось одинаковым[11]. Но если «Гарпун», оснащённый АРЛГСН, в полёте не зависел от человеческого фактора и мог одинаково успешно применяться днём и ночью при абсолютно нулевой видимости, то «Кондор» для попадания с вероятностью не ниже заданной требовал для себя хотя бы минимального обзора цели оператором на терминальном участке полёта ракеты[12]. Административно-бюджетное управление администрации президента США рекомендовало отказаться от дальнейших испытаний и закупок ракеты, несмотря на поддержку проекта Аппаратом министра обороны США и на то, что Президент США Джеральд Форд лично расписался на запросе о выделении бюджетных средств на продолжение испытаний[13].

Производство

Ввиду отказа от постановки ракеты на вооружение и дальнейших закупок, дело ограничилось её мелкосерийным производством на стадии испытаний.

Канал передачи данных «оператор—ракета» являлся весьма помехоустойчивым, как на передачу команд управления, так и на приём поступающего с ракеты телевизионного сигнала[14].

Эффективность применения ракет и вероятность успешного преодоления ими системы ПРО противника значительно повышалась при одновременном включении с самолёта-носителя или сопровождающих его летательных аппаратов бортовых станций радиоэлектронного подавления и станций постановки радиолокационных помех, что было одновременно и недостатком ракетного комплекса, поскольку ставило применяющую сторону в зависимость от авиационных средств радиоэлектронной борьбы и ограничивало возможности интеграции ракеты в СУРВ других летательных аппаратов палубной авиации аналогичного класса, делая её своего рода «эксклюзивным» оружием для работы в паре штурмовика A-6A с самолётом радиоэлектронной борьбы EA-6B или последнего в одиночку[10].

Источники информации : [2]

• Condor Program Review: Statement of Capt. Z. J. Kowalskey, USN, Condor/Walleye Project Manager, NAVAIR. / Military Procurement, Fiscal Year 1977 : Hearings before the Committee on Tactical Air Power, United States Senate, 94th Congress, 2nd Session, on S. 2965, March 15, 1976. — Washington, D.C.: U.S. Government Printing Office, 1977. — 5736 p.