Теософия Блаватской и художественная литература

Теософия Блаватской оказала, согласно исследованиям литературоведов и религиоведов, определённое влияние на современную художественную литературу[1][2], в частности, на такие разновидности жанровой литературы, как фэнтези[3] и научная фантастика[4]. По мнению исследователей, теософия существенно повлияла на «ирландский литературный ренессанс» конца 19-го и начала 20-го века, если судить по таким его представителям, как Уильям Батлер Йейтс и Джордж Уильям Расселл[5][6][7].

Классики литературы и теософы

Достоевский
Роман «Братья Карамазовы», том II
Журнал «The Theosophist», Бомбей

В ноябре 1881 года Елена Блаватская, главный редактор журнала «The Theosophist», начала публикацию собственного перевода на английский «Великого инквизитора», 5-й главы 5-й книги романа Фёдора Достоевского «Братья Карамазовы»[8][K 1][K 2].

В небольшом комментарии, предваряющем начало публикации, она пояснила, что «великий русский писатель Ф. М. Достоевский» умер несколько месяцев назад, таким образом, знаменитый роман «Братья Карамазовы» стал его последней работой. Она охарактеризовала публикуемый отрывок, как «сатиру» на современную теологию и, в особенности, на Римско-католическую церковь. Идея автора состоит в том, писала Блаватская, что при Втором пришествии, якобы произошедшем в Испании в эпоху инквизиции, Христа сразу же, как еретика, «арестовывает» великий инквизитор. Один из трёх братьев, Иван, материалист и атеист, назвав эту историю поэмой, рассказывает её Алёше, младшему из братьев, «юному христианскому мистику»[10][K 3].

Как писал исследователь эзотеризма Брендан Френч, «весьма показательно», что [ровно через 8 лет после публикации «Великого инквизитора»] Блаватская удостоила Достоевского чести быть «теософским» писателем — в своей статье под названием «Приливная волна» (англ. The Tidal Wave; о приближении новой эпохи и в жизни общества, и в литературе) она писала:

«[Корень общественного зла кроется в морали, а не во внешних причинах.] Если спросить, что же тогда поможет, мы уверенно ответим: теософская литература; спешу добавить, что под этим термином не следует понимать книги об адептах и феноменах, или публикации Теософского общества... Что сейчас нужно европейскому миру, так это дюжина авторов, таких как русский писатель Достоевский... Именно авторы такого сорта нужны в наш день пробуждения; не те, кто пишет ради богатства или славы, но бесстрашные апостолы живого Слова Истины, моральные целители гнойных болячек нашего века... Чтобы писать романы с достаточно глубоким моральным смыслом, способные всколыхнуть общество, требуется литературный талант прирождённого теософа, каким был Достоевский».[12][13]

Толстой
Издание 1905 года.
Журнал Теософского общества Германии, c. 1902

Исследователи творчества Льва Толстого установили, что при работе над книгой «Мысли мудрых людей на каждый день»[14] он использовал журнал Теософского общества Германии «Theosophischer Wegweiser», из выпусков которого за 1902 и 1903 гг. он выбрал и перевёл для своей книги 8 афоризмов Рамакришны, 8 афоризмов из «Голоса Безмолвия»[15] Блаватской и один афоризм Гартмана[16]. Кроме того, у Толстого ещё было в его библиотеке английское издание «Голоса Безмолвия», подаренное ему автором[K 4].

В ноябре 1889 года Блаватская напечатала собственный английский перевод сказки Толстого «Как чертёнок краюшку выкупал»[18], сопроводив его небольшим предисловием об особенностях перевода с русского языка. Она писала, назвав Толстого «величайшим русским романистом и мистиком», что все его лучшие произведения уже переведены на Западе. Однако, по её мнению, внимательный русский читатель не найдёт ни в одном из этих переводов того «национального народного духа», которым пронизаны все оригинальные рассказы и сказки. Несмотря на то, что они полны «народного мистицизма», и некоторые из них «очаровательны», их труднее всего перевести на иностранный язык. Ни один профессиональный переводчик, каким бы способным он ни был, если он не родился и не вырос в России и не знаком с русской крестьянской жизнью, не сможет донести до читателя их полного значения по причине их «абсолютно национальной идиоматики».[19]

В сентябре 1890 года Блаватская опубликовала в своём журнале «Lucifer»статью профессора Кёбера, литературоведа и философа, под названием «Лев Толстой и его нецерковное христианство»[20]. Кёбер, вкратце рассказав о заслугах Толстого как «великого мастера художественного слова», основное пространство своей статьи посвятил его поискам ответов на религиозно-философские вопросы. Автор статьи пришёл к заключению, что «философия жизни» Толстого в своей основе мало отличается от теософской доктрины[21].

Теософ Чарлз Джонстон, президент Нью-Йоркской секции Ирландского литературного общества[22][23], после поездки в Россию и встречи с Толстым опубликовал в марте 1899 года в американском журнале «Арена» небольшую заметку «Как граф Толстой пишет?»[24] В ноябре 1904 года Рудольф Штейнер прочитал в Берлине лекцию «Теософия и Толстой»[25]. Упомянув в ней романы Толстого «Война и мир», «Анна Каренина» и повесть «Смерть Ивана Ильича», он подробно остановился на его книге «О жизни» (1886—1887)[26].

Йейтс
Мохини Чаттерджи[30][K 6], 1884

Йейтс увлёкся теософией в 1884 году, после прочтения книги Синнетта «Эзотерический буддизм», присланной его тётей Изабеллой Варли. Вместе со своими друзьями, включая Джорджа Рассела[33][K 7] и Чарлза Джонстона[35], он основал Дублинское Герметическое общество, позднее преобразованное в ирландскую секцию Теософского общества[36]. Согласно «Энциклопедии оккультизма и парапсихологии» (ЭОП), склонность Йейтса к мистицизму «стимулировалась» религиозной философией Теософского общества[37].

В 1887 году семья Йейтса переехала в Лондон, и вскоре он был представлен Блаватской его другом Джонстоном[32]. Своей внешностью она напоминала ему «старую ирландскую крестьянку», он запомнил её массивную фигуру, неизменные сигареты и её непрерывную работу за письменным столом, занимавшую, как он утверждал, «не менее 12 часов» в день. Он восхищался её чувством юмора, отвращением к формальностям, её «идеализмом» и энергией. Осенью 1887 года она официально учредила в Лондоне собственную ложу Теософского общества. Йейтс был принят в декабре 1888 года в эзотерическую секцию этой ложи и через год стал работать в «комитете по оккультным исследованиям». Однако в августе 1890 года, к его большому сожалению, он был исключён из Общества в связи с «недопустимым для теософа увлечением» оккультными экспериментами.[38][39][40]

Согласно «Энциклопедии фэнтези» (ЭФ), Йейтс много писал о мистике и магии[41], например, уже в 1889 году он опубликовал в журнале Блаватской статью «Ирландские феи, призраки, ведьмы и т.д.»[42], а в 1914 году — «Ведьмы, колдуны и ирландский фольклор»[43]. Известный учёный-литературовед Ричард Эллманн написал о нём так:

«Йейтс нашёл в оккультизме (и вообще в мистицизме) точку зрения, которая имела преимущество в борьбе с общепринятыми представлениями... Он хотел получить доказательство того, что экспериментальная наука в эпоху, когда она заняла господствующие высоты, ограничена в своих выводах; хотел доказательств существования сверхчувственного мира в эту эпоху научного самодовольства; хотел показать, что нынешняя вера в разум и логику игнорирует гораздо более важную человеческую способность — воображение».[44][45]

Искусство слова и мистицизм

По утверждению Гертруды Уильямс, английский поэт Альфред Теннисон в последние дни своей жизни читал «Голос Безмолвия», «мистическую поэму мадам Блаватской»[46], как она написала[47].

Профессор Рассел Голдфарб[K 8] в своей статье о Блаватской упомянул лекцию американского учёного Уильяма Джеймса, в которой говорится, что мистическому сознанию свойственно восприятие истины скорее как музыкальной композиции, чем сформулированной концепции[49]. В своём «Многообразии религиозного опыта» Джеймс в качестве доказательства этого привёл выдержки из «Голоса Безмолвия»:

Слышать глас Нады, „Беззвучный Звук“,
Понимая его, может лишь тот,
Кто природу Дхараны познал...

Ибо когда его форма покажется
Мнимой ему, как и сна обитатели
Кажутся мнимыми в миг пробуждения;
Слышать когда перестанет он множества,
Только тогда различит он ЕДИНОЕ —
Внутренний звук, что убийцей стал внешнего...

Ибо душа тогда вспомнит и внутренним
Слухом услышит свой ГОЛОС БЕЗМОЛВИЯ...

Эго твоё теперь в ЭГО затеряно,
Ты стал ТОБОЙ и в то ЭГО впитался вновь,
Чьим изначально ты был излучением...

Зри! Стал ты светом, и стал ты Звучанием,
Ты — сам Хозяин, и ты — Божество твоё.
ТЫ САМ — предмет твоих поисков собственных:
ГОЛОС немолчный, звенящий сквозь вечности,
От перемен ограждён и греховного,
Семь в одном звуке, ты —
ГОЛОС БЕЗМОЛВИЯ
Om tat Sat

[50][51][49][K 9][K 10]

По мнению буддийского писателя Денниса Лингвуда, автор «Голоса» более стремится вдохновить, нежели проинструктировать, апеллируя скорее к сердцу, чем к разуму[54]. Исследователь НРД Арнольд Калнитски писал, что, несмотря на оставшиеся открытыми вопросы об источнике и авторстве[K 11], вследствие достоверности интонаций и искренности эмоций, эта книга вышла за пределы «чисто теософской и оккультной сферы», завоевав признание таких авторитетов, как Уильям Джеймс, Д. Т. Судзуки и др.[56]

Отметив, что в современной мистической литературе «Голос Безмолвия» занимает «совершенно особое» положение, П. Д. Успенский привёл в своей книге «Tertium Organum» несколько цитат из него, чтобы продемонстрировать эту, как он сказал, «коллекцию мудрости Востока»[57]. Писатель Говард Мэрфи назвал «Голос» поэмой в прозе, «маленькой драгоценностью», заметив, что поэзия здесь насыщена образами и ритмами, напоминающими ритмы мантр[58]. Анни Безант охарактеризовала язык «Голоса», как «безупречный и красивый английский, плавный и музыкальный»[59].

По мнению профессора Роберта Эллвуда, эта книга представляет собой небольшое мистическое произведение «редкостной красоты» (англ. of rare beauty)[60]. Отзывы других религиоведов: ритмическая «модуляция» поэзии «Голоса» усиливает чувство «мистической преданности»[61]; вопросы, поднятые в этом произведении, явно посвящены достижению «мистического состояния сознания»[62]; «Голос» является одним из «наиболее религиозных [буддийских]» произведений, созданных Блаватской[63].

Уильям Джеймс, который был не только психологом, но и философом, сказал о мистицизме так: «По ту сторону границ нашего рассудка лежат необозримые царства, и доносящийся оттуда шёпот врывается в область нашего разума подобно тому, как воды безграничного океана посылают свои волны разбиваться о камни наших берегов»[51].

Теософская беллетристика

Предтеча
Эдвард Бульвер-Литтон

По мнению религиоведа Брендана Френча, исследование всякого рода романов о розенкрейцерах — это путь в «концептуальную область» Блаватской[64]. Книга Бульвер-Литтона[65][66] «Занони» (1842)[67], как он отметил, «несомненно, является апогеем жанра», поэтому именно она оказала впоследствии наибольшее влияние «на разработку» концепции теософских махатм. Френч привёл слова Блаватской о значении этого писателя для теософии: «Ни один романист не дал более правдивого и более поэтического описания этих существ, чем сэр Э. Бульвер-Литтон, автор „Занони“»[68][69]. Этот роман особенно важен для приверженцев оккультизма из-за предположения, которое его автор активно поддерживал, что он представляет собой не вымышленный рассказ о мифическом братстве, а «точное изображение настоящего братства бессмертных»[70]. В этом романе Бульвер-Литтон создал образ «Обитателя Порога»[71], и с тех пор это понятие, согласно ЭФ, широко используется авторами «weird fiction»[72] и последователями теософии[73][74]. Вторым по важности для теософов был роман Бульвер-Литтона «Грядущая раса»[75], вышедший в 1871 году[76][77].

Теософы как беллетристы
«Страж Порога», художник Р. Мачелл (1854—1927)[78]

Брендан Френч писал, что не может быть «никаких сомнений» в том, что теософия внесла большой вклад в экспансию оккультизма в художественной литературе. Не только теософы писали «оккультную» беллетристику, но и многие профессиональные авторы, склонные к мистицизму, становились теософами[79]. По мнению литературоведа Анатолия Бритикова, теософский «миф красив и поэтичен», потому что его авторы «обладали незаурядным беллетристическим дарованием» и заимствовали свои идеи из «произведений высокой художественной ценности»[80].

Собственные художественные произведения Блаватской, большая часть которых была опубликована в 1892 году в сборнике «Кошмарные рассказы»[81][82], по мнению Джона Клюта, «не представляют особого интереса»[K 12]. Однако её главные философские работы, «Разоблачённую Изиду» и «Тайную доктрину», можно рассматривать как «богатый источник материала» для создателей фантастических миров[3]. Он писал, что по своему содержанию и благодаря сопутствующему антуражу, усиливающему его эффект, теософия представляет собой «священную драму», роман, излагающий «тайную историю Вселенной». Тот, чья душа «достаточно развита», понимает, что эта история пишется в ином мире, недоступном для обычного сознания и свободном от земных случайностей.[4][K 13]

По мнению профессора Антуана Февра, роман «Страна призраков, или исследование тайн оккультизма»[85], написанный в 1876 году Эммой Хардинг-Бриттен[86][77], стоявшей у истоков теософского движения, является одним из важнейших художественных произведений, «вдохновлённых современным оккультизмом»[66].

Мэйбл Коллинз[K 14] помогала Блаватской в Лондоне редактировать теософский журнал «Люцифер». Согласно ЭОП, книга «Цветок и плод: истинная история чёрного мага» (1889)[88] продемонстрировала «растущий интерес» Коллинз к метафизике и оккультизму[87]. Однако после ухода с редакторской работы она опубликовала несколько книг, пародирующих Блаватскую и её Учителей, в частности, «Morial the Mahatma, or The Black Master of Tibet» (1892)[89][90][91].

Франц Гартман опубликовал несколько художественных произведений: «С адептами, приключение у розенкрейцеров»[K 15] (1887), теософскую сатиру «Говорящий идол Урура» (1890)[93] и «Среди гномов» (1895), сатиру на тех, кто не задумываясь отрицает всё «сверхъестественное»[94]. Александр Сенкевич заметил, что Блаватская «прекрасно понимала», что говорящий идол — это её «окарикатуренный образ», однако в течение многих месяцев печатала роман Гартмана в своём журнале[95]. В предисловии к первому изданию Гартман заявил, что персонажами его романа являются «образы живых людей, так сказать, составленные из кусочков, и что написан он был с единственной целью — показать к какому абсурду приводит исключительно интеллектуальный подход к исследованию духовных истин»[96][97][K 16]. «Финал произведения Гартмана неожиданный. Злобные силы, сковавшие „говорящего идола“, ослабевают, и он освобождается от помрачений сознания. Окончательный вывод автора вполне буддийский: „Ищи истину сам, а не передоверяй её поиск кому-нибудь другому“»[95].

Теософские лидеры: Уильям Джадж, Чарлз Ледбитер, Анна Кингсфорд — все они писали «рассказы о духах»[98][83]. В своём сборнике фантастики Ледбитер дал краткую характеристику Блаватской, как рассказчицы странных историй: «Она держала аудиторию зачарованной и играла на слушателях, как на музыкальных инструментах, с удовольствием заставляя их волосы вставать дыбом, и я часто замечал, как после какого-нибудь из этих рассказов они старались держаться парами, чтобы ни на мгновение не оставаться в одиночестве!»[99][100] Роман известного теософа Альфреда Синнетта «Карма»[101] — это, по сути дела, изложение теософских доктрин кармы и реинкарнации в форме художественного произведения с использованием знания о прошлых жизнях и текущей кармы ведущих персонажей[102][91]. Следующий его оккультный роман «Соединённые», в 2-х томах[103][104], был опубликован в 1886 году[K 17].

Трилогия теософа Сирила Скотта «The Initiate» (1920—1932)[106] была «чрезвычайно популярна» и неоднократно переиздавалась. Он изложил в ней своё представление о теософской доктрине, используя вымышленные персонажи наряду с реальными[107][108].

Беллетристы и теософия
Д-р Джекил и м-р Хайд, ca. 1887

В 1887 году Блаватская опубликовала статью «Знамение времени», в которой отметила рост влияния теософии в беллетристике[109][110]. Она перечислила некоторые произведения, которые можно отнести к мистической и теософской литературе: «Мистера Айзекса»[111] (1882) и «Зороастра»[112] (1885) Фрэнсиса Кроуфорда[113]; «Роман двух миров»[114] (1886) М. Корелли[115]; «Странную история доктора Джекила и мистера Хайда»[116] (1886) Роберта Стивенсона[K 18]; «Падшего идола»[118] (1886) Ф. Энсти[119]; такие романы Генри Хаггарда[76], как «Копи царя Соломона»[120] (1885) и «Она»[121] (1887); «Сходство»[122] (1885) и «Брата тени» (1886) Розы Кэмпбелл Прейд; «Дом слёз»[123] (1886) Эдмунда Дауни[124]; «Дочь тропиков»[125] (1887) Флоренс Марриет.[126]

Согласно ЭОП, прототипом главного героя книги Ф. Кроуфорда «М-р Айзекс» был некий м-р Джекоб, «индийский маг конца 19-го и начала 20-го веков»[127]. В этом романе Блаватскую «особенно очаровал» учитель Айзекса Рам Лал, персонаж, родственный Меджнуру Бульвер-Литтона или Кут Хуми теософов. Рам Лал говорит о себе так: «Я не всемогущ. У меня не намного больше силы, чем у вас. Учитывая определённые условия, я могу добиться определённых результатов, ощутимых, видимых и заметных для всех. Но мои способности есть результат простого знания законов природы, которые западные учёные игнорируют из-за своего невежества»[128][129][130]. Согласно ЭФ, в этой книге её автор сообщает читателю о «некоторых учениях теософии»[113].

Роза Кэмпбелл Прейд[131] интересовалась спиритизмом, оккультизмом, теософией и была знакома со многими членами Теософского общества, которые впоследствии «неизбежно становились», как отметил Френч, персонажами её романов. Особенно повлияла на неё встреча в 1885 году с индийским теософом Мохини Чаттерджи, который послужил прототипом Ананды в «Брате тени»[132][K 19].

Говоря о книгах Марии Корелли, Френч писал, что фигуры теософских махатм появляются в нескольких её «самых популярных романах», в том числе в её первом «Романе двух миров» (1886). Аналогичная тематика присутствует и в «Падшем идоле» (1886) Ф. Энсти[133].

Согласно ЭОП, автор оккультных романов Алджернон Блэквуд специализировался на литературе, описывающей психические феномены и призраков[134][135]. Исследователи эзотеризма Гилхус и Микаэлсон в статье «Теософия и беллетристика» отметили, что в своём романе «Аккорд человека»[136] (1910) он предупреждает читателя об опасности оккультных экспериментов[137].

Роман Густава Майринка[138] «Голем»[139] (1914) упоминается многими исследователями эзотеризма[140][2][77]. Писатель Тэлбот Манди[2] создавал свои произведения на основе теософского предположения о том, что различные формы оккультизма существуют как свидетельство о древней мудрости, сохраняемой в настоящее время, благодаря тайному братству адептов[141][142][108].

Персонажи, прототипом которых была Блаватская
«М-м Блаватская», художник Г. Шмихен

Библиография
На русском языке

См. также

Комментарии
  1. «Blavatsky was so impressed by Dostoevskii's The Brothers Karamazov that she translated sections of Book V, chapter five ('The Grand Inquisitor'), for publication in The Theosophist»[9].
  2. По мнению Брендана Френча, трудно предполагать, что кроме Блаватской кто-либо ещё переводил на английский Достоевского до 1912 года, когда вышел перевод Констанции Гарнетт[9].
  3. После первой публикации в 1881 году перевод Блаватской неоднократно переиздавался[11].
  4. По утверждению Марии Карлсон, Толстому понравилось «религиозное произведение» Блаватской «Голос Безмолвия». Она писала также, что он был знаком с «несколькими ведущими теософами»[17].
  5. Впервые опубликовано в 1929 году под названием «Meditations upon Death», в 1932 году переиздано как «Mohini Chatterji»[29].
  6. В 1885 году индийский теософ Чаттерджи приезжал в Дублин по приглашению Герметического общества, президентом которого был Йейтс[31][32].
  7. Ирландский поэт Джордж Рассел, друг Йейтса, оставался теософом до конца жизни[34].
  8. «Russell M. Goldfarb is a professor of English at Western Michigan University»[48].
  9. «Om tat Sat, a Sanskrit mantra meaning „Om that is being“. Sacred words that are used to invoke a deity»[52].
  10. Стихотворный перевод Владимира Совы[53].
  11. Блаватская взяла на себя роль лишь «переводчика древнего текста»[55].
  12. Почти во всех её рассказах речь идёт о психических феноменах, карме, реинкарнации и тайнах[83].
  13. Литературный критик Зинаида Венгерова дала высокую оценку Блаватской как художнику слова, правда, рассмотрев только её русские публикации[84].
  14. «An important but shadowy figure in the Theosophical Society during the latter part of the nineteenth century»[87].
  15. Блаватская высказалась об этом произведении Гартмана, как о необычном, странном, но исполненном «поэтического чувства и очаровательном», которое, к тому же, содержит «глубокие» философские и оккультные истины[92].
  16. Следует отметить, что реальные фигуры теософской истории, послужившие Гартману прототипами персонажей, просматриваются в романе достаточно легко: идол Урура (посредник между Обществом Распространения Мудрости и Таинственным Братством Адептов) — Блаватская; капитан Бампкинс — полковник Олкотт; Паффер — Синнетт, мадам и месье Корнель — мадам и месье Куломб; преподобный Снифф — преподобный Паттерсон; Боттлер из Общества Исследования Неизвестных Наук — Ходжсон из ОПИ и т.д.
  17. Блаватская назвала этот роман Синнетта «замечательным» сочинением не только из-за его «несомненных» литературных достоинств, но и как отличающийся «психологической глубиной»[105].
  18. По мнению Блаватской, у Стивенсона был «проблеск прозрения», когда он писал свою повесть, которую следует рассматривать как «истинную аллегорию». Любой ученик оккультизма сразу распознает в мистере Хайде «обитателя», завладевшего личностью, ранее принадлежавшей «породившему её духу»[117].
  19. Согласно ЭФ, основой небольшого по объёму, но «искреннего» романа Розы Прейд «Брат тени: тайна сегодняшнего дня» стали идеи Блаватской[131].
  20. См. комментарии к переизданию 2017 года[144].
  21. «Garver's portrait of Madame Petrovna is a clear literary replica of Blavatsky»[146].
  22. Астроном и писатель Камилл Фламмарион был членом Теософского общества.

Примечания
  1. Goldfarb, 1971, p. 671.
  2. Santucci, 2012, p. 240.
  3. Clute, 1997b.
  4. Clute, 1999.
  5. Goldfarb, 1971, p. 666.
  6. Sellon, Weber, 1992, p. 327.
  7. Melton, 2001b, p. 196.
  8. Dostoyevsky, 1881.
  9. French, 2000, p. 444.
  10. Blavatsky, 1968.
  11. WorldCat.
  12. Blavatsky, 1980a, pp. 6–8.
  13. French, 2000, pp. 443–444.
  14. Толстой, 1903.
  15. Blavatsky, 1889, pp. 25, 31, 54, 61–62.
  16. Толстой, 1956, с. 482.
  17. Carlson, 2015, p. 161.
  18. Tolstoy, 1889.
  19. Blavatsky, 1889a.
  20. Koeber, 1890.
  21. Koeber, 1890, p. 14.
  22. McCready, 1997, p. 206.
  23. Johnston, 2014, p. 55.
  24. Johnston, 2014.
  25. Steiner.
  26. Толстой, 1987.
  27. Yeats, 1929.
  28. Monteith, 2014, pp. 21–26.
  29. Ross, 2014, p. 159.
  30. McCready, 1997, p. 75.
  31. Ellmann, 1987, p. 44.
  32. McCready, 1997, p. 205.
  33. Melton, 2001h.
  34. Monteith, 2014, p. 216.
  35. McCready, 1997, pp. 205–206.
  36. Ross, 2014, p. 565.
  37. Melton, 2001i.
  38. Ellmann, 1987, p. 69.
  39. McCready, 1997, p. 41.
  40. Ross, 2014, p. 566.
  41. Ashley, 1997d.
  42. Yeats, 1889.
  43. Йейтс, 1914.
  44. Ellmann, 1964, p. 3.
  45. Goldfarb, 1971, p. 667.
  46. Blavatsky, 1889.
  47. Williams, 1946, pp. 11–12.
  48. Goldfarb, 1971, p. 672.
  49. Goldfarb, 1971, p. 669.
  50. Blavatsky, 1889, pp. 1–3, 20–22.
  51. James, 1929, p. 412.
  52. Mantra.
  53. Блаватская, 1889.
  54. Sangharakshita, 1958, p. 1.
  55. Blavatsky, 1889, p. vi.
  56. Kalnitsky, 2003, p. 329.
  57. Успенский, 1911, Гл. 20.
  58. Murphet, 1975, Ch. 28.
  59. Besant, 2011, p. 353.
  60. Ellwood, 2014, p. 219.
  61. Kuhn, 1992, p. 271.
  62. Kalnitsky, 2003, p. 323.
  63. Rudbøg, 2012, p. 406.
  64. French, 2000, p. 557.
  65. Melton, 2001g.
  66. Faivre, 2010, p. 88.
  67. Литтон, 1842.
  68. Blavatsky, 1877, p. 285.
  69. French, 2000, p. 562.
  70. French, 2000, p. 585.
  71. Godwin, 1994, p. 129.
  72. Clute, 1997e.
  73. Ashley, 1997a.
  74. Purucker, 1999.
  75. Литтон, 1871.
  76. Melton, 2001e, p. 558.
  77. Hanegraaff, 2013, p. 151.
  78. Introvigne, 2018, p. 13.
  79. French, 2000, p. 662.
  80. Бритиков, 1970, с. 60.
  81. Blavatsky, 1892.
  82. Шабанова, 2016, с. 66.
  83. Gilhus, Mikaelsson, 2013, p. 456.
  84. Венгерова, Соловьёв, 1892, с. 301–315.
  85. Britten, 1876.
  86. Melton, 2001c.
  87. Melton, 2001d.
  88. Collins, 1889.
  89. Collins, 1892.
  90. French, 2000, p. 671.
  91. Gilhus, Mikaelsson, 2013, p. 457.
  92. Blavatsky, 1960, p. 130.
  93. Hartmann, 1890.
  94. Zirkoff, 1960, pp. 453–455.
  95. Сенкевич, 2012, с. 418.
  96. Hartmann, 1890, p. viii.
  97. French, 2000, p. 672.
  98. Hanegraaff, 2013, p. 150.
  99. Leadbeater, 1911, p. 138.
  100. Gilhus, Mikaelsson, 2013, pp. 456–457.
  101. Sinnett, 1885.
  102. French, 2000, p. 667.
  103. Sinnett, 1886a.
  104. Sinnett, 1886b.
  105. Blavatsky, 1958, p. 306.
  106. Scott, 1920.
  107. French, 2000, p. 728.
  108. Gilhus, Mikaelsson, 2013, p. 459.
  109. Blavatsky, 1887, p. 83.
  110. French, 2000, p. 663.
  111. Crawford, 1882.
  112. Crawford, 1885.
  113. Ashley, 1997c.
  114. Corelli, 1886.
  115. Ashley, 1997b.
  116. Stevenson, 1886.
  117. Blavatsky, 1980b, pp. 636–637.
  118. Anstey, 1886.
  119. Larson, 1997.
  120. Haggard, 1885.
  121. Haggard, 1887.
  122. Praed, 1885.
  123. Allen, 1886.
  124. Clute, 1997a.
  125. Marryat, 1887.
  126. French, 2000, pp. 663–664.
  127. Melton, 2001f.
  128. Crawford, 1882, p. 300.
  129. Blavatsky, 1883, p. 125.
  130. French, 2000, pp. 664–665.
  131. Stableford, 1997.
  132. French, 2000, pp. 665–666.
  133. French, 2000, pp. 669–670.
  134. Melton, 2001a.
  135. Melton, 2001e, p. 559.
  136. Blackwood, 1910.
  137. Gilhus, Mikaelsson, 2013, p. 465.
  138. Clute, 1997c.
  139. Meyrink, 1914.
  140. Faivre, 2010, p. 104.
  141. Mundy, 1924.
  142. Clute, 1997d.
  143. Sasson, 2012, p. 103.
  144. Желиховская, 1893.
  145. Garver, 1894.
  146. French, 2000, p. 677.
  147. Eliot, 1922.
  148. Goldfarb, 1971, p. 668.
  149. Breen, 2014, p. 110.
  150. Фрост, 1993.
  151. Gilhus, Mikaelsson, 2013, p. 470.
  152. Clute, Sterling, 1999.

Литература
На русском языке

Ссылки
This article is issued from Wikipedia. The text is licensed under Creative Commons - Attribution - Sharealike. Additional terms may apply for the media files.