Советский революционный календарь

Неделя в СССР в 1929—1930 годах состояла из пяти дней, при этом все рабочие были разделены на пять групп, названных по цветам (жёлтый, розовый, красный, фиолетовый, зелёный), и каждая группа имела свой собственный выходной (нерабочий) день в неделю (так называемая «непрерывка»). Несмотря на то что выходных дней стало больше (один в пятидневку, вместо одного в семидневку ранее), эта реформа была непопулярна, так как значительно усложняла личную, общественную и семейную жизнь из-за несовпадения выходных дней разных членов общества.

Во многих источниках указывается, что каждый месяц состоял из тридцати дней и, таким образом, в Советском Союзе в 1930 и 1931 годах существовало 30 февраля. В действительности это предложение было отвергнуто[1].

Оставшиеся пять или шесть дней предлагалось объявить так называемыми «безмесячными каникулами», они не входили ни в один месяц и ни в одну неделю, зато имели собственные имена:

• День Ленина, следовавший за 30 января (по другим источникам — после 22 января)
• Дни труда, 2 дня, следовавшие за 30 апреля
• Индустриальные дни, 2 дня, следовавшие за 7 ноября
• в високосные годы — добавочный високосный день; следовал за 30 февраля

Этот не воплотившийся в жизнь проект очень похож на подобный же проект постоянного (стабильного) календаря.

• Все месяцы сохраняли привычное число дней
• В календаре «пропущены» (отсутствовали) следующие дни:
  • 22 января (то есть 21 января — первый день пятидневки, а 23 — второй день пятидневки)
  • 1 и 2 мая (то есть май начинался сразу с третьего числа)
  • 7 и 8 ноября (то есть после 6 ноября шло 9 ноября)
  • 5 декабря (с 1936 по 1940)

На самом деле указанные дни существовали, но не являлись «днями пятидневок». Календарь являлся табелем в прямом смысле слова, в нём содержались только рабочие дни без праздников. Выходные не указывались, поскольку у каждого работника он был свой («список выходников» в тот или иной день на предприятии). В «цветном» варианте пять общевыходных дней обозначались красными звёздами.

Если бы было принято решение, 29 февраля могло бы также не входить в число дней табеля-календаря, тогда табель-календарь остался бы совершенно неизменным для любого года. Однако смысл табеля-календаря был именно в том, чтобы распределить рабочие дни в табеле по пятидневкам, сделать работу предприятий непрерывной, а не в неизменности его. Обычно каждый день пятидневки имел цвет, который должен был запомнить каждый работник.

Неизвестно, являлось ли 29 февраля выходным днём или нет, поскольку календарь с пятидневками был введён в конце 1929 года, а ближайший високосный год — 1932-й.

По первому варианту 29 февраля не входило в число дней отдыха или праздников, являлось обычным рабочим днём[2].

Однако табель-календарь на 1930 и 1931 годы полностью совпадает и при этом выглядит более стройно, чем традиционный календарь: 1 января в эти три года всегда приходится на первый день пятидневки, а 31 декабря — на пятый (последний) день пятидневки.

В 1932 году юридически из-за 29 февраля год должен был бы закончиться не пятым, а первым днём пятидневки (31 декабря сдвигается на один день вперёд).

Чисто теоретически, предположительно — если бы пятидневка продолжала существовать и было бы принято решение о том, чтобы 29 февраля считать нерабочим днём, — табель-календарь остался бы в неизменном виде. 1 января всегда бы приходилось на первый день пятидневки, а 31 декабря — на пятый день пятидневки.

В реальности с введением шестидневки с 1 декабря 1931 года календарь действительно стал неизменным. Однако вместо праздничных дней — рабочие дни (тридцать первые числа месяцев) стали вненедельными, как бы дополнительными, рабочими днями, но печатались в табелях-календарях, поскольку были рабочими. Праздничные дни также перестали пропускаться в табелях-календарях.

Несмотря на то что летоисчисление продолжалось согласно григорианскому календарю, в некоторых случаях дата указывалась, как «NN год социалистической революции», с точкой отсчёта от 7 ноября 1917 года. Фраза «NN год социалистической революции» присутствовала в отрывных и перекидных календарях по 1991 год включительно — до распада СССР.

Как художественный приём отсчёт лет от Октябрьской революции присутствует в романе М. А. Булгакова «Белая гвардия» и в повести С. Ярославцева «Экспедиция в преисподнюю».