Максим Каммерер

Максим Каммерер является персонажем романов «Обитаемый остров», «Жук в муравейнике» и «Волны гасят ветер». Также он упоминается в повести «Малыш».

Дата рождения Максима Каммерера не может быть установлена однозначно: из текста «Волны гасят ветер» следует, что ему 89 лет в середине 126 года (226 года по исправленной датировке). Это означает, что год его рождения — 36 или 37. В книге же «Жук в муравейнике», действие которой происходит в 78 году, Каммерер говорит, что ему 45 лет, из чего следует, что он родился в 32 или 33 году. В книгах про Максима Каммерера отсутствует точное указание на известное летоисчисление.

Каммерер родился в семье учёного, физика-ядерщика. О юных годах Каммерера нет никакой информации; есть лишь краткие упоминания о его родителях[1] Его достоверная биография начинается с возраста 20 лет. К тому моменту Максим ещё не определился с выбором специальности и становится членом Группы свободного поиска. Однажды Максим вылетает в свободный поиск на исследование звезды, у которой, оказывается, существует планета (Саракш), при посадке на планету с целью её изучения корабль Максима терпит аварию. Максим не имеет возможности покинуть планету и обнаруживает там разумную жизнь.

Пребывая на планете Саракш около полугода, считая себя пропавшим без всякой связи с Землёй, Максим становится активным участником местных политических событий.

Обитатели Саракша знали Каммерера под именем Мак Сим (коротко Мак) и считали его горцем загадочного происхождения. Апофеозом его деятельности стал взрыв центра в Стране Неизвестных Отцов. Каммерер, таким образом, становится одним из первых прогрессоров в истории мира Полудня.

Первым открывает разумную негуманоидную расу голованов на Саракше.

Тогда же на Саракше Максим знакомится с землянином, представителем Комитета Галактической Безопасности Рудольфом Сикорски. Несмотря на то, что Максим совершенно расстроил планы Сикорски по спасению планеты, они сблизились, и Максим стал его учеником и помощником. Максим продолжает работать как прогрессор на Саракше и в 58 году случайно встречается со Львом Абалкиным.

В 78 году Максим — сотрудник отдела в КОМКОН-2 и в его подчинении находится, по крайней мере, два человека. По поручению Сикорски он ищет на Земле прогрессора Льва Абалкина в связи с делом «подкидышей». Расследование по этому делу заканчивается обнаружением Абалкина и его ликвидацией лично Рудольфом Сикорски. В 95 году Максим Каммерер, начальник отдела Чрезвычайных Происшествий сектора «Урал-Север» КОМКОН-2. Обнаружив несколько чрезвычайных случаев, предположительно, на его взгляд, связанных с возможными действиями Странников, Максим инициирует расследование по теме «Визит старой дамы», теоретической основой для которого становится «меморандум Бромберга» — разработанная доктором Айзеком Бромбергом по просьбе Максима «рабочая модель прогрессорской деятельности Странников в системе человечества Земли». Дело ведёт молодой сотрудник КОМКОН-2 Тойво Глумов. Расследование заканчивается в 99-м году Большим Откровением — обнаружением люденов.

В 125 (225 по исправленной датировке) году к Максиму обращается Майя Глумова с целью пролить больше света на историю ухода её сына, людена Тойво Глумова, от человечества, и Максим в 126 (226 по исправленной датировке) году пишет свой последний мемуар в цикле произведений Мира Полудня.

Как любой житель Земли, Максим обладет способностями, по меркам Саракша считающимися сверхнормальными: замедлять восприятие времени, выдерживать огнестрельные ранения в жизненно важные органы, видеть в темноте, переносить радиацию. Благодаря этому ему удаётся выжить в безнадёжных ситуациях: он был расстрелян, находился на заражённых радиацией территориях, в одиночку уничтожил голыми руками банду преступников.

Может чувствовать радиацию и она не вредит ему

Вокруг чувствовалось много железа, и ещё что-то чувствовалось, неприятное, душное, и когда Максим зачерпнул горстью воду, он понял, что это радиация, довольно сильная и зловредная. Река несла с востока радиоактивные вещества, и Максиму стало ясно, что проку от этой цивилизации будет немного…[2]

Может приказать себе уснуть

«…Ладно, Максим, дружище, бедное пушечное мясо, спи». Он приказал себе и тут же заснул.[2]

Выдерживает огнестрельные ранения в жизненно важные органы

— Когда, вы говорите, в вас стреляли?

— Сорок семь дней назад.

— Из чего, вы говорите, стреляли?

— Из пистолета. Из армейского пистолета.

Доктор снова отхлебнул, снова сморщился и проговорил, обращаясь к широкоплечему:

— Я бы голову дал на отсечение, что в этого молодчика действительно стреляли из армейского пистолета, причём с очень короткой дистанции, но не сорок семь дней назад, а по меньшей мере сто сорок семь… Где пули? — спросил он вдруг Максима.

— Они вышли, и я их выбросил.

— Слушайте, как вас… Мак! Вы врёте. Признайтесь, как вам это сделали?

Максим покусал губу.

— Я говорю правду. Вы просто не знаете, как у нас быстро заживают раны. Я не вру. — Он помолчал. — Впрочем, меня легко проверить. Разрежьте мне руку. Если надрез будет неглубокий, я затяну его за десять — пятнадцать минут.

— Это правда, — сказала Орди. Она заговорила впервые за всё время. — Это я видела сама. Он чистил картошку и обрезал палец. Через полчаса остался только белый шрам, а на другой день вообще уже ничего не было. Я думаю, он действительно горец. Гэл рассказывал про древнюю горскую медицину — они умеют заговаривать раны.

— Ах, горская медицина… — сказал Доктор, снова окутываясь дымом. — Ну что ж, предположим. Правда, порезанный палец — это одно, а семь пуль в упор — это другое, но предположим… То, что раны заросли так поспешно, не самое удивительное. Я хотел бы, чтобы мне объяснили другое. В молодом человеке семь дыр. И если эти дыры были действительно проделаны настоящими пистолетными пулями, то по крайней мере четыре из них — каждая в отдельности, заметьте! — были смертельными.

Лесник охнул и молитвенно сложил руки.

— Какого чёрта? — сказал широкоплечий.

— Нет уж, вы мне поверьте, — сказал Доктор. — Пуля в сердце, пуля в позвоночнике и две пули в печени. Плюс к этому общая сильная потеря крови. Плюс к этому неизбежный сепсис. Плюс к этому отсутствие каких бы то ни было следов квалифицированного врачебного вмешательства. Массаракш, хватило бы и одной пули в сердце!

— Что вы на это скажете? — сказал широкоплечий Максиму.

— Он ошибается, — сказал Максим. — Он всё верно определил, но он ошибается. Для нас эти раны не смертельны. Вот если бы ротмистр попал мне в голову… но он не попал… Понимаете, Доктор, вы даже представить себе не можете, какие это жизнеспособные органы — сердце, печень…[2]

Может видеть в темноте

— Подождите, Лесник, — сказал Мемо. — Это всё разговоры, пустые слова. Доктор, на вашем месте, я бы его осмотрел. Что-то я не очень верю в эту историю с ротмистром.

— Я не могу осматривать в темноте, — раздражённо сказал Доктор.

— А вы зажгите свет, — посоветовал Максим. — Всё равно я вас вижу.

Наступило молчание.

— Как так видите? — спросил широкоплечий.

Максим пожал плечами.

— Вижу, — сказал он.

— Что за вздор, — сказал Мемо. — Ну что я сейчас делаю, если вы видите?

Максим обернулся.

— Вы наставили на меня — то есть это вам кажется, что на меня, а на самом деле на Доктора — ручной пулемёт. Вы — Мемо Грамену, я вас знаю. На правой щеке у вас царапина, раньше её не было.

— Нокталопия, — проворчал Доктор. — Давайте зажигать свет. Глупо. Он нас видит, а мы его не видим. — Он нащупал перед собой спички и стал чиркать одну за другой. Они ломались.[2]

Скорочтение с запоминанием

За пивом говорили о том о сём, и как-то между делом выяснилось, что Мак за последние полчаса одолел учебник по геополитике. Рада восхитилась. Гай не поверил. Он сказал, что за это время можно пролистать учебник, может быть, даже прочитать, но только механически, без всякого понимания. Мак потребовал экзамена. Гай потребовал учебник. <…> Гай раскрыл учебник наугад, нашёл в конце главы контрольные вопросы и спросил: «В чём заключается нравственное благородство экспансии нашего государства на север?» Мак ответил своими словами, но очень близко к тексту и добавил, что, на его взгляд, нравственное благородство здесь ни при чём, всё дело, как он понимает, в агрессивности режимов Хонти и Пандеи. Гай почесал обеими руками затылок, лизнув палец, перекинул несколько страниц и спросил: «Каков средний урожай злаков в северо-западных районах?» Мак засмеялся и сказал, что данных о северо-западных районах не имеется. Поймать его не удалось; очень обрадованная Рада показала Гаю язык. «А каково удельное демографическое давление в устье Голубой Змеи?» — спросил Гай. Мак назвал цифру, назвал погрешность и не преминул добавить, что понятие демографического давления кажется ему смутным.[2]

О личной жизни достоверных сведений почти нет. В начале «Обитаемого острова» упоминается девушка по имени Дженни, но неизвестно, кем она была для Каммерера. Во время пребывания Максима на Саракше в него была влюблена местная девушка Рада Гаал[3] (о её дальнейшей судьбе и отношениях с Максимом сведений нет, по сообщению Бориса Стругацкого, над этим вопросом авторы не задумывались[4]). В повести «Жук в муравейнике» упоминается хобби Максима — выращивание кактусов[5] — и близкий ему человек — Алёна[6].

В первой публикации «Обитаемого острова» в журнале «Нева» Максим носил фамилию Ростиславский, которая была выбрана таким образом, чтобы аборигенам Саракша, с их односложными именами, было очень сложно её произносить[7]. Однако при подготовке отдельного издания советская цензура потребовала, чтобы её сменили на более «германскую» (с целью отвлечь внимание читателей от антисоветского подтекста «Обитаемого Острова»). Когда же с отменой цензуры Стругацкие получили, наконец, возможность вернуть героям изначальные имена, они решили этого не делать, поскольку это пришлось бы делать и в последующих произведениях о Каммерере[8].

Т. Бреева рассматривает протипоставление персонажей Рудольфа Сикорски и Максима Каммерера в повести «Обитаемый остров». По его мнению в этой повести они противопоставляются по линии наивного (Каммерер) и научно-профессионального (Сикорски) дискурсов. Каммерер в своей деятельности на этом этапе реализует модель слияния с объектами воздействия (В данном случае, с обитателями планеты Сарракш), а более опытный Сикорски действует по модели внешнего воздействия. В результате ни одна из моделей не приводит к успеху, что рассматривается Бреевой как критика Стругацкими созданной ими же внешне утопической реальности, бессменным протагонистом которой является Горбовский, консистентно демонстрирующий утопическое сознание. Образ Максима Каммерера от повести к повести постепенно изменяется. Если в повести «Обитаемый остров» он, выражая позицию наивного дискурса, является носителем утопического сознания, то в повести «Жук в муравейнике» наступает разочарование. Каммерер видит недостатки казалось бы утопического мира и на этом этапе возможно провести параллель между ним и другим персонажем Стругацких — доном Руматой из повести «Трудно быть богом». В повести «Волны гасят ветер» Каммерер выступает в роли созерцателя необратимого и трагического процесса выделения из землян расы Люденов. По мнению Бреевой, в этой повести в образе Каммерера присутствуют черты человека, ощущающего вину за абсолютизацию утопического сознания[9].

Максим Каммерер стал героем многих книг, фанфиков, исследований по альтернативной истории «Мира Полудня» и компьютерных игр. Максиму Каммереру как важному литературному герою цикла Мира Полудня посвящён ряд научных исследований[10][11].

Каммерер упоминается в книге-исследовании «Чёрная пешка» (альтернатива ненаписанному братьями Стругацкими «Белому Ферзю»)[12], а также он фигурирует в книге Вадима Казакова «Полёт над гнездом лягушки»[13].

Максим Каммерер — герой серии компьютерных игр компании «Акелла» по мотивам романа «Обитаемый остров»

• «Обитаемый Остров: Землянин»
• «Обитаемый Остров: Чужой Среди Чужих»
• «Обитаемый Остров: Послесловие»

На фан-сайтах, обсуждающих творчество Стругацких, Каммерер упоминается применительно к ненаписанной истории проникновения Каммерера в Островную Империю и о том, каково могло быть её устройство[14].

В фильмах «Обитаемый остров» и «Обитаемый остров: Схватка» роль Максима Каммерера сыграл актёр Василий Степанов, а озвучил Максим Матвеев. Борис Стругацкий положительно отозвался об этой роли, заметив, что в фильме Максим Каммерер такой, каким он его представлял[15].