Конный портрет Карла V

История общения Карла V и венецианского художника была достаточно продолжительной[2]. Их первая встреча совпала со знаменательным для императора событием. В 1530 году Карл прибыл в Болонью по случаю своей коронации. Тициан, которому тогда было около сорока лет, пользовался большим почётом при Мантуанском дворе и был должным образом рекомендован императору. Именно тогда, познакомившись с императором в Парме, художник написал свой первый портрет императора. Картина до настоящего времени не сохранилась, но известно, что это был поясной портрет в парадных доспехах, украшенных орденом Золотого Руна, и что он послужил иконографической моделью портрета воина-победителя.

За этот портрет император предложил Тициану вознаграждение размером в один дукат, к которому Федерико Гонзага, герцог Мантуанский, добавил ещё 150 из собственного кармана. Судя по всему, портрет не очень понравился. Ничто в этой первой встрече не сулило того блестящего сотрудничества, который так много даст европейскому искусству.

Их следующая встреча принесла более позитивные результаты.

Через два года снова оказавшись в Болонье, Карл V задержался там до весны, дожидаясь приезда Папы Римского. Тициан, таким образом, получил доступ к натуре в течение продолжительного времени. В этом 1532 году он пишет для императора две картины — «Портрет Карла V с собакой» (Прадо), а также «Портрет Ипполито Медичи в венгерском костюме» (Флоренция, галерея Палатина), изображающего императорского полководца.

После победы в сражении под Мюльбергом в 1547 году, Карл V заказал у Тициана ещё один портрет[1]. Изображение на нём должно было олицетворять могущество Карла V и стать предостережением для всякого, кто попытается воспротивиться его власти. Картина была подарена сестре Карла V, Марии Австрийской[3], и на долгие годы стала символом династии Габсбургов. С 1827 года портрет хранится в Мадриде, в музее Прадо.

Огромное полотно 3,35 × 2.83 м, размеры которого вполне уместны, учитывая колоссальность тех фигур, которые на него было необходимо вместить, включает в себя также и пейзаж[2]. Пейзаж несёт в себе психологическое значение: небо с перламутровыми облаками, прерывистая линия крон деревьев, далёкая линия горизонта, теряющаяся в холодноватом тумане — всё это создаёт ощущение дыхания и отражает в более крупном масштабе то настроение, которое зритель читает на лице самого императора. Горделивое спокойствие, торжественная гармония, движение вперёд, но не стремительное и лавинообразное — свойственное молодости, а неспешное и исполненное достоинства и при этом естественное, как дыхание — вот то, чем исполнен пейзаж вокруг, исполнена поступь коня, и сама фигура императора.

Картина, написанная в тициановской тёплой гамме, является превосходным материалом для обсуждения приёмов светописи и художественных приёмов автора. Внимание зрителя, прежде всего, приковывает фигура императора — благодаря своему центральному положению, а также тому, что она является самым светлым пятном на картине. Одетый в сверкающие стальные доспехи, кажущиеся белыми от собственного блеска, император становится сам источником отраженного света, равноценным и даже более важным, чем закатное небо на заднем плане. Лицо Карла освещается изнутри тем же золотистым внутренним светом, для чего, кстати, физических предпосылок нет, и есть только идеологические. Тициан надевает на голову императора шлем, выполненный из тусклого, матового металла для того, чтобы не возникало конкуренции со свечением карнации Карла.

Тициан «Портрет Карла V с собакой»

Тёмная фигура императорского жеребца, сверкающего влажным взглядом, шагающего легко и грациозно, занимает большую часть картины, но зритель не ощущает этого, ведь линии его силуэта настолько гармоничны и так удачно перекликаются с изгибами деревьев, ландшафта и облаков, что, например, грива, развивающаяся на ветру, кажется всего лишь повторяющей рисунок клочьев туч. Цветовые акценты в картине Тициан расставил с помощью красного: два плюмажа из страусиных перьев на головах императора и его коня, перевязь, шитая золотом, на груди Карла и попона, покрывающая его коня — все эти предметы написаны одним и тем же алым разной интенсивности. Этот цвет объединяет фигуры коня и всадника, создавая настроение царственности, а также расставляя приоритеты.

Фрагмент картины

Лицо короля на этом полотне кажется более выразительным, чем на выполненном ранее «Портрете с собакой», также изображающим Карла V. Вряд ли дело в том, что возросло мастерство художника или, предположим, он получше познакомился с моделью. Видимо, дело в самой модели. Если на портрете 1533 г. перед нами мужчина в расцвете сил, здоровый, сильный и молодой, но в лице которого нет ничего необычного и харáктерного, то в 1548 г. Тициан пишет императора, уже стоящего на пороге своего пятидесятилетия. И лицо вот этого человека забыть гораздо труднее, оно не просто освещено внутренним сиянием благодаря какой-то победе. Нет, однозначно ощущается по его глазам, что внутри постоянно идёт какая-то внутренняя работа, что размышления и грусть не чужды Карлу. Глядя на этот портрет, легко верится, что через восемь лет этот человек отречется от престола и уйдёт в монастырь, тогда как взгляд на «Портрет с собакой» может не дать материал для такой идеи. И это не странно: там Карл ещё молодой человек, уже ставший опытным правителем и созревший телесно и умственно — но ещё не духовно.

Рассмотрение «Конного портрета Карла V» не оставляет никаких сомнений в высоком положении модели и создаёт впечатление исходящего от портретируемого излучения власти и величия. Анализируя приёмы, с помощью которых это сделано, можно сказать, что и осанка выглядит более гордой, и подбородок поднят с большим достоинством, а во взгляде читается царственная проницательность, и атрибуты всеми силами содействуют этому впечатлению, но главным, скорее всего, является то, что в фигуре портретируемого чувствуется большее желание выглядеть Королём. Видная бóльшая активность и повелительность во взаимодействии с пространством, которое сосредотачивается вокруг персонажа картины, энергично фокусируется на нём. Здесь больше не чувствуется меланхоличности. Хотя и есть грусть, но это грусть царя Соломона, а не страдания Иова.

• Конный портрет Карла V // Надежда Ионина, «100 великих картин»