Карл VI (король Франции)

О детстве будущего короля известно немного. Он родился в Париже 3 декабря 1368 года, через восемь лет после смерти своего старшего брата и первого престолонаследника Жана. Считается, что Карл первым в истории получил при рождении титул «дофин» и провинцию Дофине в качестве апанажа[1].

Карл VI в детстве

Карл VI лишился отца в возрасте 12 лет. В соответствии с ордонансом 1374 года было определено, что король станет считаться совершеннолетним с 13 лет. Карл V Мудрый, опасаясь властолюбия и жадности своего второго по старшинству брата Людовика I Анжуйского, предписал, чтобы в случае его ранней смерти регентшей была признана королева, а при ней состояли двое других дядей — герцоги Жан Беррийский и Филипп Бургундский. Но королева умерла раньше мужа, и потому, следуя обычному праву того времени, опекунство должен был принять старший из дядей. Сразу после погребения короля, в конце сентября 1380 года в Париже открылся Совет, который должен был выбрать регента. Основная схватка развернулась между герцогом Анжуйским и его братьями, ввиду того, что Совет не принял никакого решения, обе стороны принялись тайно стягивать к столице войска. Впрочем, дело не дошло до кровопролития. В конечном счёте было решено, что ограниченные полномочия регента должны быть переданы его старшему дяде, а двое остальных станут опекунами детей Карла V. Основная власть до достижения Карлом VI совершеннолетия передавалась в руки Большого совета из 50 членов — представителей всех сословий, внутри которого выделялось 12 человек, представлявших собственно опекунов[2].

Первым решением Большой совет принял отставку канцлера д’Оржемона, который, по свидетельству хронистов того времени, «ушёл, предвидя беды, в которые будет ввергнуто государство», и на его место был назначен епископ Бове. Коннетаблем Франции был утверждён Оливье де Клиссон, назначенный на эту должность покойным королём.

Коронация Карла VI. Миниатюра из «Больших французских хроник».

Следующим шагом должна была стать коронация Карла VI, но приготовления к ней были отложены по вине Людовика I Анжуйского, который поспешил мошеннически присвоить себе часть королевской казны — общее количество украденного составляло порядка 17 млн франков. Не ограничиваясь этим, он прибрал к рукам часть драгоценностей короны, золотой и серебряной посуды, золота и серебра в слитках — последние составляли неприкосновенный запас государства, и Людовик сумел получить его, пригрозив казнью казначею Филиппу де Савуаси.

3 ноября 1380 года юный король всё же прибыл в Реймс, где был посвящён в рыцари герцогом Анжуйским и торжественно коронован, как то и предписывалось традицией, архиепископом Реймсским. Сразу после коронации Карл посвятил в рыцари четырёх юных дворян, двое из которых, сыновья герцога де Бара, приходились ему кузенами, и принял присягу на верность себе дворян и представителей народа. Во время королевского пира, последовавшего в тот же день, не обошлось без столкновения между дядьями — Филипп Смелый «самовольно» занял место старшего — по правую руку короля, объяснив герцогу Анжуйскому что «это место принадлежит ему по праву», тот же не посмел противиться, решив, что младший брат действует с согласия короля.

Торжественная процессия затем отправилась в Париж, где были воздвигнуты триумфальные арки, и юный король въехал в город под радостные крики народа, запрудившего собой улицы. В течение трёх последующих дней продолжались празднества, турниры, состязания в ловкости и умении владеть копьём, на улицах играли оркестры и били фонтаны из вина, молока и душистой воды.

Жан Беррийский и Филипп Смелый добились вскоре раздела власти. Людовик I Анжуйский сохранял преимущественные права, но отказывался от статуса регента, его братья вместе с ним и 12 назначенными ими же членами составили «Предписанный совет». Этот совет просуществовал с октября 1381 года до января 1383 года. Его состав вскоре же претерпел значительные изменения.

Немедля по возвращении от власти были отставлены фавориты прежнего короля — Ла Ривьер и де Гранж, епископ амьенский, причём по поводу последнего сам король выразился достаточно недвусмысленно «слава Богу, нам удалось избавиться от тирании этого прелата».

Французские короли Капетинги дом Валуа Филипп VI Дети    Иоанн II Иоанн II Дети    Карл V    Людовик I Анжуйский    Иоанн Беррийский    Филипп II Бургундский Карл V Дети    Карл VI    Людовик Орлеанский Карл VI Дети    Изабелла Валуа    Екатерина Валуа    Карл VII Карл VII Дети    Людовик XI Людовик XI Дети    Карл VIII Карл VIII

В день коронации было объявлено о снижении налогов, как то прямо следовало из завещания покойного короля, но реальному воплощению в жизнь этой меры воспротивились оба герцога, причём Филипп Бургундский прямо призывал к старым добавить новые — что и было сделано — под названием «subvention» был введён косвенный налог (т. н. aide — то есть «воспомоществование»), обязывающий население отчислять двадцатую часть дохода от торговли в пользу короля. Результатом его введения были вспыхнувшие в Париже беспорядки, когда, по словам хрониста, «чернь громила дома сборщиков и евреев, насильно крестила детей последних и унялась лишь после смерти нескольких несчастных, утопленных в реке». Этот бунт вошёл в историю как восстание майотенов — то есть «молотобойцев» (от фр. maillon — «бердыш», оружия, захваченного повстанцами в парижском арсенале)[3].

Что касается образования короля, оно было пущено на самотёк. Считающийся ментором при его особе Филипп Бургундский предпочитал потакать прихотям 12-летнего мальчика, развлекая его пирами, охотой, играми и зрелищами, постоянно сменяющими друг друга, в то время как дела государства по сути своей решались без его ведома и участия. Однако хронисты отмечают воинственность мальчика и его желание немедля вступить в войну с англичанами. Примером тому приводится история, когда Карл V призвав к себе сына, и предложил ему на выбор корону или железную каску воина. Ответ Карла был достаточно недвусмыслен: «Мессир, дайте мне каску, а корону можете оставить себе».

В 1382 года за оружие взялось население Парижа, возмущённое вероломством регентов, нарушивших волю покойного короля в вопросе о налогах. Уличная толпа вооружилась, разгромив Арсенал, из тюрем были выпущены преступники. Восстание возглавил бывший прево Парижа Юг Абрио, при новом короле обвинённый во многих преступлениях и заключённый в тюрьму. Король вместе с регентами перебрался в Венсен, и когда переговоры ничего не дали, перебрался дальше от столицы, в Мелён. Герцог Анжуйский собрал войска, разорившие городские предместья. В результате город был приведён к повиновению и вынужден заплатить 100 000 франков штрафа. Через несколько дней король вернулся в город. Нарушив собственные обещания, регенты приказали бросить в тюрьму и утопить в Сене значительное количество горожан, подозреваемых в мятеже.

После возвращения из фламандского похода королю донесли, что в Париже для него готовится ловушка, а местные буржуа якобы ведут переписку с представителями других городов с целью добиться льгот. В Париж были введены войска, после чего регенты развязали кровавый террор. Преследовались все, кто принимал участие в мятеже или подозревался в связях с фламандцами. Около 300 человек было казнено и брошено в тюрьмы, причём Филипп Смелый не преминул расправиться со сторонниками старшего брата. Город был обложен новыми налогами — 1 су с каждого ливра при продажах, 12 су с каждой проданной меры вина, четверть цены за розничную продажу вина. То же было сделано в Орлеане, Труа, Руане и многих других городах.

В то же время в Париж прибыли посланники венгерского короля и кастильцы с целью склонить Францию к поддержке Урбана VI. Их принял Людовик Анжуйский, но просьбу послов отклонил, и вслед за ним собрание французских кардиналов и Парижский университет равно объявили истинным папой Климента VII, причём после недолгих колебаний их сторону приняли и кастильцы.

В конце июля, за два месяца до смерти Карла V, в Кале высадился дядя английского короля Ричарда — граф Бекингем — в сопровождении 3 тыс. пеших и конных воинов и 4 тыс. лучников, с присоединившимися к ним фламандцами и немцами, которым, по словам хрониста «Бекингем пообещал отдать для разграбления всю Францию». Скорым маршем он прошёл через Артуа, Пикардию, Шампань и остановился в Мене, где недалеко от Ренна ждал его с войсками дружественно настроенный к англичанам герцог Бретонский. Оба брата короля спешно комплектовали свои армии, пытаясь преградить дорогу захватчикам, но французским войскам не хватало продовольствия, а пришедшая из Парижа весть о смертельной болезни короля и вовсе расстроила кампанию. Принцы поспешили назад в столицу, чтобы при юном короле обеспечить себе максимум влияния и власти, в то время как англичане беспрепятственно продвигались к Бретани. Однако, герцог, успевший получить при французском дворе достаточные гарантии, уже изменил своё решение, заметив, что «ненависть, каковую я питал к французскому королевству со смертью Карла уменьшилась более чем наполовину, так же как ненавидел отца, я полюблю сына». Герцог вёл двойную игру, впустив в свою страну англичан, которым не решился противостоять, и снабдив их всем необходимым, предложил им начать осаду Нанта, где стоял французский гарнизон, обещая присоединиться через 15 дней — но слово своё не сдержал. Бекингему не хватило войск для решительного штурма и он решил отступить.

Возвращение короля после битвы при Роозенбеке (1383). Миниатюра из «Хроник» Фруассара, XV в.

В начале 1381 года в Париже был тайно заключён мир между Францией и Бретанью, двое из трёх регентов желали развязать себе руки для ведения личных войн. Герцог Бретонский по его условиям получал Нант и несколько соседних городов, обязывался принести вассальную клятву герцогу Анжуйскому за кастелянство Шантосу, выплатить в казну 200 тыс. франков, прибыть в Париж лично в сопровождении коннетабля де Клиссона, герцога Бурбонского и адмирала де Вьенна, где он обязывался просить королевского прощения и принести присягу Карлу VI. Англичанам, проклинавшим герцога за предательство, предоставлялись корабли, чтобы они могли беспрепятственно вернуться домой.

Людовик I Анжуйский в 1382 году уехал завоёвывать наследство своей приёмной матери Джованны I Неаполитанской, и два года спустя умер от болезни, так и не закончив кампанию. Жан Беррийский получил безраздельную власть в Лангедоке со статусом королевского наместника, который ему, впрочем, пришлось подчинять себе силой оружия. В этой войне король пожелал принять личное участие, приказав по обычаю взять в Сен-Дени орифламму Франции, но этому воспротивился Филипп Смелый, заявив, что столь незначительный противник недостоин личного вмешательства суверена. Король всё же настоял на своём и был разбит в первом же сражении, но ввиду численного превосходства его армии граф де Фуа не решился продолжать войну и добровольно согласился уступить свои земли, выговорив себе прощение и сохранение достаточной собственности. В наказание за мятеж на сенешальства Тулузы, Каркассона и Бокера был наложен штраф в 800 тыс. франков.

В том же году Филипп II Смелый, после отъезда Людовика почувствовав себя полновластным хозяином при дворе, предпринял поход с целью оказать помощь тестю графу Фландрскому, в котором принял участие и король. В октябре в Аррасе было собрано 10 тыс. конных воинов, к которым присоединились арбалетчики и пехотинцы. Мост через реку Лис был разрушен, ценой огромного напряжения французам удалось переправиться на другую сторону вброд или восстановив подручными средствами мост и захватить первый фламандский город Коммин. В следующей битве под Роозбеком король рвался в сражение, пытаясь принять участие в рукопашной как простой солдат, от чего герцог Бургундский насилу смог его удержать. Французы одержали полную победу, после чего война была практически закончена. Несколько фландрских городов были разграблены, на остальные наложены высокие пошлины и штрафы, иногда превосходившие вчетверо то, что принято было платить при прежних царствованиях.

В конце того же года, король английский Ричард, как пишут хроникёры «проникшись завистью к Карлу, покрывшему себя славой в столь юные годы», и поддерживаемый папой Урбаном, которого Франция не признала, высадился в Кале в сопровождении 800 рыцарей и вместе с ними пехотинцев графа Бекингема. Взбунтовав Фландрию, англичане начали осаду Ипра. Против них было отправлено войско в 16 тыс. человек, но ввиду того, что вассалы короля были обязаны службой лишь на определённое время, после которого имели право вернуться в свои владения, война шла вяло, с переменным успехом. В конечном итоге, фламандцы вернулись к себе, англичанам же позволили вернуться в Кале, оставив за собой добычу. Военачальники французской армии протестовали против такого исхода, но последнее слово осталось за регентами. В стране ходили слухи, что тут не обошлось без влияния герцога Бретонского. Так или иначе, в Лондон отправился сир д’Отвилль, и между двумя странами было заключено перемирие сроком на полгода.

В конце 1387 года стычки возобновились, причём все попытки французов заключить мир разбивались о непомерные требования английской стороны — в частности, король Ричард требовал передать ему Нормандию и Гиень. Потому было решено «наказать англичан на их же островах». Началась подготовка к вторжению в Англию, строились корабли и защитные сооружения для пехоты, причём своё судно королевский фаворит ла Тремуйль приказал украсить золотом, на что было потрачено 2 тыс. франков. Общее количество кораблей составляло 1287 («достаточно для того, чтобы выстроить мост от Кале до Дувра» — никогда со времён Карла Великого Франция не располагала ещё столь внушительным флотом[1]). Вторжение, однако, не состоялось, ввиду нерешительности герцога Беррийского, «не желавшего подвергнуть его величество ярости англичан и доверить ненадёжному нраву моря». Герцог тянул время, пока в сентябре не начались осенние шторма, и король вынужден был оставить свой замысел. Из деревянных башен, отданных Филиппу Бургундскому, позднее были построены склады. Однако, войска были посланы на помощь Роберту II Шотландскому и воевали достаточно успешно. В конечном итоге, впрочем, французы рассорились с шотландцами и весной следующего года значительно поредевшее войско вернулось домой.

Эпоха всевластия (1380—1388) дядей Карла VI характеризовалась безраздельным разгулом личных амбиций принцев крови[4]. Неаполитанский поход (1382—1384) Людовика I Анжуйского, фландрский поход Филиппа Смелого, меценатство Жана Беррийского оплачивались из королевской казны, также огромные средства были среди прочего выброшены на неудавшуюся экспедицию в Англию. Победа при Роозенбеке мало что дала французской короне. Для того, чтобы оплатить необходимые на ведение войны и амбиции принцев крови расходы, были резко подняты косвенные налоги и вновь введена подымная подать. Восстания в Париже, Руане, Реймсе были подавлены с редкой жестокостью, на мятежные города были наложены крупные штрафы.

Прибытие Изабеллы Баварской в Париж. Миниатюра из «Хроник» Фруассара, XV в.

В 17 лет Карл превратился в статного юношу, крепкого и сильного настолько, что без труда мог сломать руками подкову. Дядьями было решено устроить его брак. На выбор ему были предложены принцессы лотарингская, ланкастерская, австрийская и баварская. Регенты немедленно отвергли возможность брака короля с англичанкой, и склонялись к дочери герцога лотарингского, так как считалось, что она «наиболее привычна к французским манерам», но герцоги Беррийский и Бургундский предпочли в этом случае последовать воле покойного короля, прочившего в жёны наследнику немку. С политической точки зрения, брак преследовал цель заручиться немецкой поддержкой против англичан, причём особенно привлекали королевских дядей в этом вопросе баварские Виттельсбахи[5]. Ко всем принцессам были направлены художники, и конечно же, самым красивым оказался портрет Изабеллы Баварской. Но король, проявив неожиданную твёрдость, настоял на том, чтобы лично увидеться с предполагаемой невестой, так как «ему придётся провести с ней в любви всю жизнь». Потому было решено, что герцогиня Брабантская отправится в Амьен вместе с Изабеллой, якобы для поклонения святыням, и туда же как бы невзначай, прибудет король. Принцессу сопровождали её дядья Баварские, но перед встречей с королём французы настояли на том, чтобы возможную невесту переодели, так как «её платье было слишком простым с точки зрения французов».

Карл действительно был увлечён красивой немкой и после первой же аудиенции приказал немедленно готовиться к свадьбе, так как, по собственным его словам, до венчания «не сможет глаз сомкнуть из-за неё». Во время той же аудиенции коннетабль проницательно заметил сеньору де Куси: «клянусь честью, эта дама приберёт короля к рукам целиком и полностью, — он уже смотрит на неё влюблёнными глазами».

18 июля 1385 г. амьенский епископ обвенчал молодых, в тот же день Изабелла была коронована.

Первые тревожные симптомы стали проявляться в апреле 1392 года, когда король впервые перенёс «лихорадку, сопровождавшуюся длительной горячкой», как это называет его личный врач. В дальнейшем стали замечать, что суверен время от времени страдал болезненной раздражительностью, выходя из себя по причине любого громкого или резкого звука, но достаточно быстро успокаиваясь. Отмечали также, что во время этих приступов он делал «движения и жесты, несовместимые с его королевским достоинством». Однако ситуации не было уделено должного внимания, и она продолжала ухудшаться.

Пьер де Краон, уроженец Анжу, был королевским кузеном. Этот человек имел очень дурную славу с тех пор, как Людовик Анжуйский послал его к жене с просьбой привезти сколь возможно денег для продолжения войны в Италии, а Краон, получив от его жены деньги, как считается, прокутил их в компании венецианских куртизанок. Так или иначе, после смерти мужа герцогиня Анжуйская начала против него судебный процесс, который завершился в её пользу, и Краону было приказано возместить украденное. Герцоги Беррийский и Бургундский ненавидели его и неоднократно угрожали выбросить из окна, но Краона взял под своё покровительство брат короля, герцог Туреньский, вероятно, из желания насолить обоим дядьям, но и с ним он рассорился, как считается, открыв глаза герцогине на амурные похождения её мужа. По настоянию брата короля Краону было приказано вернуться в Анжу, но тот затаился в Париже, сняв дом на улице Шарон. Неизвестно, чем вызвал его ненависть Оливье де Клиссон — хроникёры предполагают, что это была зависть, — но так или иначе, Краон атаковал коннетабля на улице Сен-Антуан, наняв для успеха своего плана несколько человек. Клиссон, проходивший по улице только в сопровождении двух безоружных лакеев, вначале принял Краона за брата короля и пытался уговорить оставить свою затею. Поняв, кто перед ним, он обнажил клинок. Кираса, которую Клиссон всегда носил под одеждой, спасла ему жизнь, однако раненый коннетабль упал с коня. Убийцы, сочтя его мёртвым, бежали. Клиссона подобрал на пороге своего дома некий пекарь и послал за помощью в королевскую резиденцию.

Карл VI в лесу под Ле-Маном убивает пажа. Миниатюра из «Хроник» Фруассара, XV в.

К счастью, раны оказались не опасны, хирурги заверили короля, что через 15 дней коннетабль будет здоров. Прево Парижа немедленно организовал погоню за убийцами, трое из которых были схвачены и повешены на следующий день. Краон был заочно приговорён к ссылке и лишению имущества. Он бежал в Бретань, где герцог гостеприимно отнёсся к нему и отказался выдать королю.

В этом случае король и его совет были единодушны — решено было собрать войско и атаковать Бретань, местом сбора был назначен город Ле-Ман. К походу присоединились оба дяди короля, причём по этому случаю герцог Беррийский получил прощение и с него взято было слово впредь не притеснять своих подданных.

Герцог Бретонский тем временем прислал письмо, в котором клялся, что не знает, куда бежал из его владений Краон, и в подтверждение своих слов был готов открыть перед королевскими войсками ворота всех городов, чтобы дознание было проведено на месте. В то же время королева Арагонская прислала письмо, что при попытке бежать в Африку в Барселоне был арестован некий французский рыцарь, который, видимо, и был Краоном. Герцоги Беррийский и Бургундский были склонны прервать поход, но коннетабль настоял на его продолжении.

5 августа 1392 года армия покинула Ле-Ман и направилась к Нанту. Король уже накануне похода плохо себя чувствовал, в Амьене он второй раз пролежал несколько дней в постели из-за «лихорадки, сопровождавшейся сильной горячкой», и с тех пор казался печальным и рассеянным. Встревоженные слуги уговаривали его принять лекарство, но он отказался неожиданно резко. День был очень жаркий. По словам летописца, король был одет «в чёрную бархатную куртку, в которой вскоре покрылся по́том, ярко-алую шапку, держал в руке жемчужные чётки, которые королева дала ему в дорогу».

Он успел отъехать около одного лье от города, когда некий оборванец пустился ему вслед, крича изо всех сил: «Остановись, король! Тебя предали!» Ситуация усугубилась тем, что один из пажей короля как раз в этот момент заснул или отвлёкся, и выпавшее из его рук копьё с лязгом ударило по шлему одного из пехотинцев.

Стоит отметить, что о старике «босоногом, с непокрытой головой, одетом в разорванный дублет», пишет лишь Фруассар, узнавший всю историю из вторых рук. Мишель Пуантен, бенедиктинский монах, сопровождавший короля в этом походе, со своей стороны говорит лишь о копье, выпавшем из рук пажа, и о том, что всё произошло «в одном лье от города, недалеко от местного лепрозория».

Так или иначе, известно, что сразу вслед за этим король выхватил из ножен клинок и с воплем «Вперёд, вперёд на предателей!» проткнул пажа, затем бросился на собственных рыцарей. Он успел убить бастарда де Полиньяка, ранил ещё троих и погнался за собственным братом, который, однако, успел укрыться в лесу. В течение часа король рыскал среди собственной армии, пока меч в его руке не сломался, а кастелян двора Гийом Мартель не бросился на круп лошади, обхватив его сзади. Короля повалили на землю, после чего он впал в забытьё и был на повозке доставлен в город. Следующие два дня он пробыл в коме, причём, по сообщению личного врача, тело короля постепенно остывало, лишь грудь оставалась тёплой и с трудом прослушивались тоны сердца. Все ждали смерти Карла, но на третий день он пришёл в себя. Первый приступ безумия остался позади.

Очнувшись, король немедленно назначил пенсии для вдов и детей убитых, после чего по настоянию врачей вернулся в Париж. Передав бразды правления в руки дядей, которые «не оставили его в беде», он дни напролёт проводил в своей парижской резиденции, развлекаясь игрой в теннис и охотой на птиц. К делам правления он отказывался возвращаться, раздражаясь, если ему это предлагали. Окружающие были скорее склонны объяснять такое поведение леностью, но отнюдь не рецидивом болезни.

«Бал объятых пламенем» (1393). Миниатюра из «Хроник» Фруассара, XV в.

28 января 1393 года королева устроила бал-маскарад по поводу свадьбы одной из своих фрейлин — Катерины де Фатоврен. Карл VI и пять приближённых к нему особ явились в масках и костюмах «диких людей» — надетых прямо на тело льняных мешках, обмазанных воском (или пеком) с приклеенной сверху растрёпанной пенькой, изображавшей шерсть. Людовик Орлеанский поднёс слишком близко факел к одному из ряженых, и костюм, пропитанный воском, вспыхнул; пламя передалось от одного «дикаря» к другому, начался пожар. В толкотне и давке герцогиня Беррийская, закутав короля своими юбками, потушила на нём пламя.

От вида горящих заживо людей рассудок короля вновь помутился, и в течение нескольких дней он не узнавал никого вокруг, отказывался от своего имени и королевского сана, уверял, что никогда не был женат и не имеет детей, раздражался, когда к нему пыталась подойти королева Изабелла, и громко требовал «убрать от него эту женщину, которая за ним следит»[8].

Болезнью короля была встревожена вся страна, ради его выздоровления служились мессы, устраивались паломничества, во имя спасения души короля из Парижа были изгнаны все живущие там евреи. Родившаяся в тот же год принцесса Мария была «обещана Богу» — то есть обречена стать монахиней, чтобы молитвы юной девочки искупили грехи её отца. К королю была отправлена делегация парижских ремесленников и купцов.

Карл VI и Одинетта. Гравюра из «Истории Франции» Франсуа Гизо, Франция, 1875

В дальнейшем болезнь короля приобрела цикличный характер, периоды умопомешательства сменялись просветлениями, когда ничто не напоминало о произошедшем, и Карл мог вполне успешно заниматься своими обязанностями — принимать вассальные присяги, диктовать письма и собирать королевский совет. К несчастью, с годами периоды просветления становились всё короче, а помрачения — тяжелей и продолжительней. Всего было подсчитано, что за тридцать лет до кончины король перенёс от 44 до 52 приступов, во время которых его запирали в его собственной резиденции, где ради безопасности были забраны решётками окна и балкон.

Летописцы обращают внимание, что король сам чувствовал приближение рецидива, и, бросив все дела, спешил назад в Париж, чтобы в течение нескольких месяцев прожить взаперти, затем два или три — снова провести в достаточно вменяемом состоянии. Адвокат двора Жан Жювеналь дез Юрсен так вспоминал о начале одного из приступов:

Подробности отдельных приступов нам известны лишь за период первых пяти лет, в дальнейшем, как замечает Бертран Гине, посвятивший безумию короля специальную работу, «к его болезни все привыкли, и история двигалась вперёд уже без участия короля».

Известно, что во время следующего периода затмения, случившегося летом того же года, король стал уверять, что его зовут Жорж, и на его гербе изображён лев, пронзённый шпагой. Безумец доходил до того, что пытался соскребать с посуды подлинный герб Валуа, гримасничал и отплясывал что-то бравурное.

В приступах умопомрачения, он бывало орудовал кулаками, бросаясь на любого, находящегося поблизости — впрочем, уже не доходил до убийства. Особенно доставалось королеве Изабелле, в конечном итоге, опасаясь за свою жизнь, она сочла за лучшее поселиться отдельно, лишь время от времени навещая короля во время просветлений. По слухам, герцог Орлеанский советовал ей, забрав с собой детей, бежать из страны[8].

Иногда приступ характеризовался непомерной весёлостью, во время которой король вёл себя как шкодливый мальчишка, разрывая в клочья занавеси, ломая стулья и швыряя посуду в камин, или наоборот, с воплями бежал от неизвестной опасности.

Несколько раз случалось так, что король воображал, будто сделан из стекла, и громко требовал облачить его в железные латы, чтобы не быть случайно разбитым. В 1405 году он в течение пяти месяцев отказывался мыться и не давал себя стричь и брить, отказывался от еды. В это время, как считается, его должны были обслуживать от 10 до 12 дюжих лакеев, в кирасах, надетых под рубашки, и почти насильно переодевать и мыть короля, менять постельное бельё.

Одетта (Удина, Одинетта) де Шамдивер была дочерью королевского конюшего, наследственные владения её отца находились в Бургундии — сеньоры де Шамдивер были вассалами местного герцога. Считается, что её представил ко двору в 1405 году брат короля, и, возможно, какое-то время она была его любовницей. В дальнейшем королева, обратив внимание на юную фрейлину, приставила её сиделкой и наложницей к душевнобольному королю.

Вероятно, Одетта привязалась к нему, и два года спустя родила от короля дочь по имени Маргарита, в дальнейшем признанную Карлом VII и выданную замуж за сеньора де Белльвилль. Некоторые авторы «нетрадиционных теорий» считают, что Маргарита была той, кого мы знаем под именем Жанны д’Арк, а сыграв свою роль, тихо исчезла с исторической сцены.

Так или иначе, Одетта провела рядом с безумным королём 16 лет, практически не отходя от него до самой кончины. Ей одной удавалось успокаивать его приступы ярости. По свидетельству летописцев, чтобы купировать самый тяжёлый приступ, ей хватало одного укоризненного взгляда или, в худшем случае, угрозы разлюбить его и уйти.

Одетте де Шамдивер приписывается введение во Франции игральных карт, которые она заказала некоему художнику, причём из казны за работу было уплачено «шесть су парижской чеканки».

Король увлёкся игрой, причём ставкой в ней служили плотские утехи — проиграв, Одетта должна была разделить постель с королём. Чтобы успокоить больного, она часто уступала ему, и каждый выигрыш король сопровождал радостным криком «Я победил англичан!»

К сожалению, источники, описывающие состояние короля, очень скудны и содержат, в основном, не симптомы и врачебные наблюдения, а результаты, которыми оборачивалось то или иное состояние. Как метко заметил Бертран Гине, «описывалось состояние не человека — но короля», потому из имеющихся отрывочных данных можно сделать во многом взаимоисключающие выводы.

Авторы, придерживающиеся этой версии, в первую очередь вспоминают, что расстройствами психики страдала мать Карла — Жанна де Бурбон, к тому же, обращается внимание, что Карл V женился на кузине — близкородственный брак тоже мог повлиять на состояние психики потомков. Стоит отметить, что слабоумие проявилось и у внука Карла, сына короля Генриха V и дочери Карла Катерины Валуа — Генриха VI — объявленного в младенческом возрасте королём Англии и Франции. Так же как безумие его деда едва не привело к гибели французского королевства, безумие внука стало началом едва не погубившей феодальную Англию войны Роз.

Потому, если принять версию психического расстройства, состояние Карла отождествляют с наследственной шизофренией, спусковым механизмом которой послужило некое вирусное заболевание («лихорадка, сопровождаемая длительной горячкой») на которую единодушно ссылаются источники.

Другой вариант диагноза — маниакально-депрессивный психоз, но и в том и в другом случае обращается внимание на «нетипичность» протекания.

«Правосудие» — карта из «Таро Карла VI». Долгое время считалось, что колода была создана для развлечения душевнобольного монарха, но сейчас доказано, что это всего лишь легенда

Слухи о том, что «короля околдовали и отравили» начали ходить с первого же приступа болезни — ярости, охватившей Карла в лесу под Ле-Маном.

Привычные методы лечения, состоявшие в то время в исповеди, утешении, назначении успокаивающих средств, не давали эффекта, потому, в полном отчаянии, для излечения короля призывались алхимики и откровенные шарлатаны, один из которых стал потчевать пациента среди прочего — растёртым в порошок жемчугом, что привело, конечно же, не к выздоровлению, а к жестоким болям в желудке. Король в момент просветления однажды обратился к собравшимся придворным и принцам крови:

Возможно, ещё одним толчком к упорным слухам об отравлении послужило дело некоего Першье, мошенника и убийцы, который под личиной странствующего монаха занимался явно криминальной деятельностью. Однажды, будучи в Париже, монах выпил лишнего, и неосторожно проговорился, что желает отравить короля. Возможно, за этим заявлением ничего не стояло, кроме пьяного бахвальства, но монаха схватили, и среди прочих улик при обыске отняли мешочек с травами, который он носил на шее. Осмотрев содержимое, лекарь короля пришёл к выводу, что «одна из трав способна излечивать безумие, вторая — безусловно ядовита, остальные безвредны». За оскорбление величества Першье был повешен.

Но слухи продолжали множиться, и в 1395 году Валентина Висконти, жена герцога Орлеанского была изгнана из дворца, так как её открыто обвиняли в отравлении и «порче», которую она якобы напускала на короля. Оснований тому было два: первое — её происхождение из Милана, «страны интриг и ядов», второе — то, что не узнавая никого и питая враждебность к собственной семье, король тем не менее сохранял нежную привязанность к Валентине, которую звал своей «дорогой сестрой».

Интересно, что гипотеза об отравлении не потеряла своей актуальности и поныне, хотя считается во многом маргинальной. Её сторонники придерживаются мнения, что короля травили спорыньёй, и выдвигают на роль злодейки Изабеллу Баварскую и брата короля — Людовика, якобы желавшего таким образом занять французский престол.

• Является одним из героев исторической хроники Уильяма Шекспира «Генрих V» и различных её экранизаций.
• Поэт-романтик Жерар де Нерваль (1808—1855) посвятил безумному королю поэму «Сон Карла VI». Также Карл VI появляется в его романе «Король шутов».
• Выступает героем в романе Александра Дюма-отца «Изабелла Баварская».
• «Бал объятых пламенем» стал основой рассказа Эдгара Алана По «Прыг-скок»[12].
• Последние годы жизни короля описываются в единственном романе Райнера Марии Рильке «Записки Мальте Лауридса Бригге» (1910).
• Жизни и безумию Карла VI посвящён роман голландской писательницы Хеллы Хаассе «Заблудившись в тёмном лесу» (1949).
• Французский романист Ги Бретон посвятил Карлу и Изабелле Баварской несколько глав в первом томе своих «Историй любви в истории Франции» (1954)[13].
• Карл, его окружение и его приступы описываются в книге «Перстень с Волком» Жан-Франсуа Намьяса из цикла «Дитя всех святых»

• «Карл VI», опера Фроманталя Галеви. Роль короля на премьере исполнил баритон Поль Баруалье (Париж, Опера Ле Пелетье, 1843).
• «Одетта, или Безумие Карла VI», балет Жюля Перро. Роль короля на премьере исполнил Эфисио Катте (Милан, театр «Ла Скала», 1847).

• «Предательство королевы, преданный король Карл VI Французский», реж. Луи Фейяд (Франция, 1911).
• «Последняя дуэль» (2021), реж. Ридли Скотт, в роли Карла снимался Алекс Лоутер.

Карл VI также выступает персонажем в ряде фильмов, посвящённых королю Англии Генриху V:

• «Генрих V», реж. Лоренс Оливье, в роли Карла Харкорт Уильямс (Великобритания, 1944).
• «Возраст королей» (телесериал, 1960).
• «Генрих V», реж. Кеннет Брана, в роли Карла Пол Скофилд (Великобритания, 1989).
• «Генрих V», телефильм из сериала «Пустая корона», в роли Карла Ламбер Вильсон (Великобритания, 2012).
• В роли Карла также снимались Джон Уорнер и Алан Роу^{[уточнить]}.
• В фильме "Король" (2019) роль Карла исполнил Тибо де Монталем.