Иннокентий (Павлов)

Родился 15 июля 1952 года в Москве, свое имя получил в честь преподобного Сергия Радонежского. Воспитанием Сергея занималась мать Павлова Ирина Георгиевна (1912—1978), поскольку отец оставил семью, когда ребенку ещё не было двух лет. Раннее детство матери, в свою очередь, было связано с имением Тростянка в Киевской губернии, где помещиками были её дедушка и бабушка (по матери) Михаил Фёдорович и Прасковья Ивановна Еремеевы, которые полагали необходимым проявлять заботу о трудившихся в их имении крестьянах, для которых Михаил Фёдорович открыл крестьянский банк, а Прасковья Ивановна устроила бесплатную больницу, где сама же и вела приём, поскольку была одной из первых в Российской империи женщин-врачей (она была уроженкой Новочеркасска и происходила из казачьего рода Трифоновых), для чего в своё время получила медицинское образование в Швейцарии. К сознательной вере пришел в двенадцатилетнем возрасте[2].

По окончании в 1970 году московской средней школы № 59[3] работал разносчиком телеграмм, оператором ЭВМ, бухгалтером в отделе социального обеспечения Ленинского района Москвы. В 1972—1977 годах прислуживал в храмах Антиохийского подворья[4].

В 1972 и 1973 годах предпринимал неудачные попытки поступления в Московскую духовную семинарию[5]. В 1976 году поступил на подготовительное отделение Всесоюзного заочного юридического института и планировал получить юридическое образование. Однако весной 1977 года архимандрит Макарий (Тайар) представил Сергея Павлова митрополиту Ленинградскому и Новгородскому Никодиму (Ротову)[2].

В том же 1977 году при поддержке митрополит Никодима (Ротова) был принят во 2-й класс Ленинградской духовной семинарии, пройдя четырёхлетний курс обучения за два года. Во время обучения в семинарии проявил серьёзный интерес к экзегетике Нового Завета. В 1979 году поступил в Ленинградскую духовную академию. По собственному признанию: «В академии я имел возможность получить хорошую богословскую подготовку. Кроме того, как церковному историку мне много дала работа в Отделе рукописей Государственной Публичной библиотеки, где в 1981—1982 гг. я осуществил обработку и каталогизацию личного архива А. И. Бриллиантова (+1933), выдающегося церковного историка, профессора Санкт-Петербургской духовной академии, ученика и продолжателя дела великого В. В. Болотова. Также в это время произошло мое сближение с профессором ЛГУ Н. А. Мещерским и его учеником д-ром А. А. Алексеевым, которые привили мне интерес к славянским библейским изучениям». Тем не менее, по инициатив ректора Ленинградской духовной академии архиепископа Кирилла (Гундяева) его кандидатская диссертация была посвящена истории Русской православной церкви в XX веке. Особый акцент в ней был сделан на исследовании материалов Поместного собора 1917—1918 годов и подготовительных работ к нему в 1905—1917 годах. Из-за того, что диссертация содержала пассаж о репрессиях в отношении духовенства и активных мирян в предвоенный период, диссертация вызвала «приступ гнева у тогдашнего ленинградского уполномоченного Совета по делам религий тов. Жаринова, который кричал архиепископу Кириллу: „Это писал несоветский человек“. Должен сказать, что это самый приятный для меня комплимент, из тех, что я получал за всю свою жизнь». В 1983 году окончил Ленинградскую духовную академию с учёной степенью кандидата богословия. Диссертация почти полностью была опубликована, будучи положенной в основу юбилейного издания «Русская Православная Церковь 988—1988. Вып. 2. Очерки истории 1917—1988» (М.: Издание Московской Патриархии, 1988. — 112 с.). Однако, несмотря на настойчивые требования автора, в издание не вошёл фрагмент, вызывавший гнев уполномоченного в 1983 году, хотя что во время публикации (1987—1988) об репрессиях в отношении духовенства уже начали говорить открыто. Иннокентий потребовал, чтобы его имя в данном издании было снято, что и было сделано[6].

Незадолго до окончания академии, 9 апреля 1983 года ректором Ленинградской духовной академии и семинарии архиепископом Выборгским Кириллом (Гундяевым) в академическом храме во имя св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова пострижен в монашество с именем Иннокентий (в честь святителя Иннокентия, митрополита Московского). 17 апреля там же рукоположён во дьякона. 5 июня 1983 года митрополитом Ленинградским и Новгородским Антонием (Мельниковым) в Троицком соборе Александро-Невской лавры рукоположён в иеромонаха[2].

В 1983—1987 года состоял преподавателем общей церковной истории и истории Русской церкви в Ленинградской духовной семинарии, будучи одновременно классным наставником. Одновременно разрабатывал курс по истории русской богословской мысли, успев за это время подготовить введение и очерк источниковедения. В этот период также занимался научной работой, результатом чего явились исследования в области истории славянского библейского перевода и церковной историографии. В 1985 года в течение одного семестра читал лекции по истории и учению греко-православной церкви в Духовной академии Святого Эчмиадзина в Армении. Кроме того, по просьбе Священного синода Болгарской православной церкви в 1985—1987 годы осуществлял описание рукописей святителя Софрония Врачанского (1739—1813), находящихся в библиотеках Ленинграда[6].

В марте 1987 года был принят на работу в отдел внешних церковных связей Московского патриархата (ОВЦС) в качестве референта по богословским вопросам. В декабре того же года освобождён от преподавания в Ленинградской духовной семинарии. В 1988 году удостоен возведения в сан игумена[2].

В 1990—1992 годах состоял секретарём Патриаршей и Синодальной библейской комиссии, в 1989—1992 годы курировал связи Московской патриархии с Объединёнными библейскими обществами, а в 1991 году включён в состав правления Российского библейского общества, членом которого состоял до конца жизни.

В 1992 году игумен Иннокентий (Павлов) включился в активную политическую деятельность, вступив в Российскую христианско-демократическую партию и став членом её политического совета. В октябре 1993 году совершил попытку баллотироваться в Государственную думу Российской Федерации, но по рекомендации священноначалия снял свою кандидатуру. Сразу же после этого, игумен Иннокентий по своей инициативе оставил работу в ОВЦС[2], что объяснил своим несогласием «с тем курсом, который проводится Московской Патриархией». Формально числился в ОВЦС до июня 1994 года, когда состоялось его официальное увольнение[2].

С 1993 года преподавал церковную историю в Общедоступном православном университете, основанном протоиереем Александром Менем (с 1995 года — Библейско-богословский институт святого апостола Андрея). Впоследствии игумен Иннокентий начал преподавание новозаветных дисциплин, догматического богословия и канонического права[2].

В апреле 1994 году он получил назначение на должность штатного священника в храм Преображения Господня в Богородском, где прослужил до конца ноября 1995 года, когда по собственному желанию был выведен за штат[2].

В 1994—1995 учебном году он читал лекции по церковному источниковедению в Московском государственном историко-архивном институте[2]. В 1995—2002 годах выступал на прокатолической радиостанции «Христианский церковно-общественный канал» (более известной как «Радио София»), где вёл еженедельные передачи «Дискуссия на тему», «Литературное обозрение» и «Живое слово». В 1998—2005 годы преподавал курс Нового Завета и библейского богословия в католическом Институте философии, теологии и истории имени святого Фомы[2].

С 2002 года, формально не покидая Русской православной церкви, совершал регулярные богослужения в греко-католической московской общине во имя святителя Филиппа, митрополита Московского. 24 ноября 2003 года, не порывая ни с Московским патриархом, ни с греко-католиками, был принят в юрисдикцию неканонической Истинно-православной церкви Рафаила (Мотовилова) (ИПЦ), «архиепископа Московского и митрополита Всероссийского»[7]; осенью 2004 года был назначен на должность секретаря Священного синода ИПЦ. Своё присоединение к данной религиозной организации объяснял так: «Что же касается моей нынешней работы в Священном Синоде Истинно-Православной Церкви, <…> то обстоятельства её таковы. Её предстоятель Митрополит Московский и Всероссийский Рафаил пригласил меня быть его консультантом в связи с подготовкой её Поместного Собора. Мне ничего не оставалось, как дать своё согласие на это, поскольку он принял мою рекомендацию — прилагать усилия к восстановлению исторической Православной Российской Церкви на началах определений Московского Священного Собора 1917—1918 годов. Потом мою должность назвали секретарь Священного Синода. Так я и продолжаю там вести консультационную и литературную работу <…>, что служит скромному приработку к моему весьма скудному по московским меркам существованию»[2]. В 2004—2005 годы стал автором ряда документов «Православной российской церкви» Рафаила (Прокопьева)[8]. По словам диакона Александра Занемонца: «В начале 2000-х началось „странствование“ о. Иннокентия по различным конфессиям. Он служил в Москве у греко-католиков (неизвестно, переходил ли он при этом в Католическую церковь или нет). Потом у „истинно-православных“ (то ли просто редактировал их тексты, то ли вошел в их клир?). При этом иногда причащался и в православных храмах. <…> Это „странствование“ было не просто ощущением того, что „перегородки между конфессиями не доходят до неба“. Это было скорее разочарованием в Церкви как таковой, о чем о. Иннокентий много писал в ФБ»[9].

28 октября 2011 года на заседании Священного синода ИПЦ(Р) Иннокентий (Павлов) был освобождён от занимаемой должности и назначен на новоучреждённую должность «специалиста по истории Церкви и мирового Православия»[10].

В 2013 году перебрался из Москвы в Выборг[11]. Живя в Выборге, не служил ни в каких общинах[9].

27 января 2019 года принял участие в богослужении, за которым Серафим (Мотовилов) в сослужении с Викентием (Пантелеевым) и Сергием (Сосниным) рукоположил архимандрита Алексия (Сторожко) во епископа для служения на территории непризнанной ЛНР[12]

19 мая 2020 года скончался в своей квартире в Выборге вследствие застойной сердечной недостаточности и атеросклеротической болезни сердца. О его смерти стало известно только 28 мая 2020 года, когда была вскрыта квартира, где было обнаружено его тело. Дата смерти была установлена согласно данным судебно-медицинской экспертизы[11].

Погребён 4 июня 2020 года на Верхне-Черкасовском кладбище под Выборгом. Обряд отпевания совершали иеромонах Русской православной церкви Никон (Белавенец) (по утверждению клирика Храма Святителя Тихона, Патриарха Всероссийского, в Московском Ильи Соловьёва «согласно воле покойного»)[13][14][15] и епископ неканонической Апостольской православной церкви Григорий (Михнов-Войтенко) (по данным неназванного корреспондента credo.press он взял на себя труды по организации погребения и первым совершал отпевание по иноческому чину)[16].

В связи с пандемией коронавирусной инфекции на похоронах присутствовало всего около 10 человек. Среди них были проректор СПбДА протоиерей Константин Костромин, прочитавший отрывок из «Апостола» и отслуживший первую литию у могилы[17][18], президент Российского библейского общества Валентина Чубарова, его исполнительный директор Анатолий Руденко, а также член правления и епископ Церкви христиан адвентистов седьмого дня Николай Смагин[17]. Руденко положил в гроб к правой руке покойного Библию в современном русском переводе, в создании и распространении которой тот принимал непосредственное участие[17].

По воспоминаниям священника Ильи Соловьёва игумен Иннокентий «обладал очень большими знаниями», отличался скромностью в быту, «не дорожил ничем материальным» и «как монах он старался освободиться от лишнего имущества, которое даже отягощало его, и это при том, что едва ли не до самой смерти он очень бедствовал и нуждался», а «свою библиотеку он безвозмездно передал Синодальной библиотеке Московского патриархата, раздарил имеющиеся у него ценные раритеты»[19].

В. Н. Кузнецова отмечает: «Когда о. Иннокентий только появился в Обществе [Российском библейском обществе], как-то легко и естественно его стали у него за спиной, а зачастую и в лицо называть его отец Кеша. И это прозвище стали употреблять и о. Георгий Чистяков, и Н. Л. Трауберг, и, кажется, все, кто близко знал его. В этом прозвище не было ничего фамильярного, как может показаться, оно было ласковым и любовным. Ведь о. Иннокентий был человеком уникальным. И здесь нет никакого преувеличения, так характерного, когда говорят о недавно усопшем. Его уникальность была больше всего в его характере. Каждый раз, когда его вспоминаешь, сразу на ум приходят такие определения, как кротость, незлобивость, какая-то голубиная чистота, простота и простодушие — в библейском смысле этого слова, то есть цельность. Причем он вовсе не был похож на расхожий образ кроткого и незлобивого, как часто воображают. Нет, он не был тихим, смиренным, этаким „христосиком“. Высокий, крупный, почти всегда улыбающийся, иногда шумный, весёлый и остроумный. Он сам сравнивал себя с Бармалеем. И он умел стоять на своём, не шёл на уступки в том, что считал важным и главным»[20].

А. С. Десницкий считает, что Павлов, который его в своё время «отправил учиться в Амстердам» библеистике, был «образованный, глубоко мыслящий человек огромной душевной широты, неутомимый труженик с горой планов и идей», хотя и «очень порой категоричный, сильно пьющий»[21].

Диакон Александр Занемонец отмечал: «Мне трудно было воспринимать тексты о. Иннокентия как „науку“. Он фактически не знал иностранных языков (скорее знал их — на уровне духовных школ 1970-х годов). И, будучи выдающимся рассказчиком, не очень был способен к диалогу и научной дискуссии. Его тексты — это в первую очередь не исследование, а отражение его собственного пути и духовных поисков. Книга „Как жили и во что верили первые христиане“ — на самом деле о том, во что на данном этапе верил о. Иннокентий, а не научное исследование о вере первых христиан <…> Отец Иннокентий был добрым человеком. Даже в острой полемике он, казалось, никогда „не переходил на личности“. Он был милостивым»[9].

Протоиерей Георгий Кочетков: «Он был человеком несистемным, свободным, и это большой плюс. Для меня очень важно было то, что мы, не сговариваясь, с разных сторон всегда приходили более или менее к одним и тем же выводам. Мы осмысляли процессы XX века очень близким образом. Отец Иннокентий пришёл сам, совершенно самостоятельно, так же как и я, к выводу, что настоящая церковность — это личные, личностные отношения со Христом каждого человека и церковная соборность, причём идущая снизу, начиная с общины, настоящей христианской общины или братства. Он очень ценил эту общинно-братскую жизнь, он её видел как наследие святых новомучеников церкви русской. <…> Он был, конечно, не столько теоретиком, сколько практиком. Да, имели значение его принципиальные выводы, то, как он осознал итоги XX века в Русской церкви. Важно и то, как он позже осознал само устроение церкви — нормальное, апостолами завещанное с древнейших времён, с первых времён. И он многое передумал, многое обобщал. Это важно, но важнее было то, что он был очень подвижным, радостным, неунывающим, живым человеком, человеком-практиком. Он не жалел времени на общение с людьми и не терял время жизни зря. Это всё такая редкость, не только в обществе, не только в народе, но и в церкви. Поэтому память об отце Иннокентии уходит куда-то глубоко в сердце. Нельзя его забыть, нельзя о нём не помолиться, нельзя не поддержать его дело. <…> Он очень тесно сотрудничал с нашим братством, со Свято-Филаретовским институтом. Буквально на последних защитах, осенью прошлого года, он был в Свято-Филаретовском институте»[22].

• Орден благоверного князя Даниила Московского III степени (1990 г.)
• Орден святителя Софрония Врачанского II степени (Болгарской Православной Церкви, 1989 г.)

• Костромин К. А. Мемория об игумене Иннокентии (Павлове). К годовщине со дня кончины 19 мая 2020 г. // Вестник исторического общества Санкт-Петербургской Духовной Академии. Научный журнал. 2021. — № 2 (7). — С. 250—253.

• Личная страница Иннокентия (Павлова)
• Иннокентий (Павлов) на сайте «Русское Православие»
• Иннокентий (Павлов) в «Библиотеке Якова Кротова»