Докетизм

Древнейшими источниками, содержащими сведения о докетизме, возможно, являются 1-е и 2-е Послания Иоанна. Представители опровергаемого в них учения не исповедовали «Иисуса Христа, пришедшего во плоти» (1:7; ср.: 4:3). Противостоянием такого рода воззрениям некоторые комментаторы объясняют также характерный для Евангелия от Иоанна акцент на реальности плоти Иисуса Христа в воплощении, страданиях и по воскресении (1:14; 6:51 — 6:58; 6:60 — 6:71; 19:34 — 19:35; 20:26 — 20:28).

Бесспорным свидетельством о докетизме является полемика, содержащаяся в посланиях Игнатия Богоносца. Согласно Игнатию, его противники отказывались признавать, что Иисус «носил плоть» (др.-греч. μή ομολόγων αυτόν σαρκοφόρον[7]). В ответ на это Антиохийский епископ подчёркивал действительность человеческой природы Иисуса, приводя в доказательство исторические факты его рождества, крещения и телесных страданий[8]. По его словам, Господь Иисус Христос есть «единый врач, телесный и духовный, рождённый и нерождённый, Бог, явившийся во плоти (др.-греч. έν σαρκί γενόμενος θεός), от Марии и от Бога, сперва подверженный, а потом не подверженный страданию»[9].

Отказываясь от реальности воплощения, противники Игнатия учили, что и страдал Христос только «призрачно» (др.-греч. λέγουσιν, το δοκείν πεπονθέναι αυτόν[10]), и не признавали, что «евхаристия есть плоть спасителя нашего Иисуса Христа, которая пострадала за наши грехи, но которую Отец воскресил по своей благости»[11]. Это мнение Антиохийский епископ опровергал, настаивая на действительности плоти Христа[12].

Таким образом, согласно учению, с которым полемизировал Игнатий Богоносец, воплощение, страдания и воскресение Иисуса Христа не были действительными, поскольку Его плоть была только видимостью. На этом основании противники Игнатия отказывались считать евхаристические дары плотью и кровью Христа.

Аналогичная форма докетизма была свойственна учениям Саторнила, Кердона и Маркиона. Основными источниками сведений о них служат ересиологические сочинения Тертуллиана, Иринея Лионского, Ипполита Римского, Епифания Кипрского и др.

Согласно Иринею Лионскому, Саторнил учил, что «Спаситель нерождён, бестелесен (лат. incorporalem), безвиден (лат. sine figura). Он не был, но только казался человеком (лат. putative autem visum hominem)»[13]. Поскольку же Христос не имел истинной плоти, то и страдания его, по мнению Саторнила, были только видимостью[14].

Современник Саторнила Кердон, различавший двух Богов — высшего, благого, и творца мира, злого, — считал Иисуса Христа Сыном высшего Бога и, отрицая Боговоплощение (лат. hunc in substantia carnis negat[15]; др.-греч. μή έν σαρκί πεφηνέναι[16]), учил, что вся его земная жизнь была только видением и призраком (лат. in phantasmate solo fuisse pronuntiat[17]; др.-греч. δοκήσει όντα καὶ δοκήσει πεφηνότα, δοκήσει δὲ τὰ ὅλα πεποιηκότα[16]). По Кердону, Спаситель не только не родился от Девы, но и вовсе не рождался (лат. nec ex virgine natum, sed omnino nec natum[15]; др.-греч. μή είναι δὲ τὸν Χριστὸν γεγεννημένον έκ Μαρίας[16]) и совершенно не страдал, но был только «как бы страдающим» (лат. nec omnino passum, sed quasi passum[15]).

Христология Маркиона, учителем которого был Кердон, тоже имела явные докетические черты[18]. Он учил, что Иисус Христос не был рождён, но явился прямо с небес в 15-й год императора Тиберия «в образе человека» (лат. in hominis forma[19]) или «под видом человеческой природы» (лат. per imaginem substantiae humanae[20]). Его тело, которого в действительности он не имел, было только видимостью (лат. phantasma carnis[21]). Следовательно, по мнению Маркиона, Иисус Христос на самом деле не страдал, не умирал, не был погребён и не воскрес[22] — всё это происходило только в видении (лат. putative[23]; др.-греч. τω δοκείν[24]; др.-греч. δοκήσει[25]). Непосредственным следствием этих положений было непризнание телесного воскресения мертвых[26] и особое учение о евхаристии: слова Христа «сие есть тело Моё» (26:26) Маркион понимал как «сие есть образ Моего тела» (лат. figura corporis mei[27]) и совершал евхаристию на хлебе и воде[28].

Докетические христологические концепции отражены в некоторых апокрифических текстах, прежде всего в Деяниях Иоанна и Евангелии от Петра.

Апокрифические Деяния Иоанна — одно из немногих сохранившихся литературных выражений докетизма. Исходным мотивом христологии Деяний Иоанна служит рассуждение, согласно которому Христос не мог стать человеком, поскольку он — Бог, а Бог неизменяем. Поэтому проповедовать его можно только как Бога и поклоняться ему можно только как Богу (гл. 104). Поскольку его человеческая природа была только призраком, он являлся то облеченным в тело, то так, «как будто бы он и вовсе не существовал» (гл. 93). И до и после воскресения он полиморфичен, попеременно являясь в виде ребёнка, мужа, старца и юноши (главы 82, 87-88,93). Он не был распят на кресте (гл. 99) и не страдал (гл. 101). Поэтому и евхаристия не имеет сотериологического значения, но представляет собой только благодарственную молитву над хлебом (главы 46, 84-86, 109).

Среди исследователей раннего христианства определение термина «докетизм» и его применение к тем или иным христологическим концепциям являются предметами полемики. Основное затруднение при этом вызывают такие учения, в которых отрицается не реальность человечества Иисуса Христа, но реальность единства божества с подверженным страданиям человечеством. Такого рода христология была характерна для целого ряда гностических систем.

Наиболее широкое определение докетизма дал В. Бауэр, выделив три типа докетических христологий:

1) те, в которых распят был не Христос, но кто-то другой вместо него (Симон Киринеянин, по учению Василида[29]: Василидъ училъ, что подъ видомъ Іисуса былъ распятъ Симонъ Киринеянинъ, при чемъ самъ Іисусъ стоялъ-де подлѣ въ образѣ Симона Киринеянина и смѣялся надъ Своими гонителями[30]);

2) различающие земного человека Иисуса и «небесного Христа», сошедшего на Иисуса при крещении и оставившего его перед распятием: в учении Керинфа и в Евангелии от Петра;

3) полностью отрицающие всякую реальность человечества Иисуса Христа[31]. При такой интерпретации докетизмом в большей или меньшей степени могут быть признаны все известные гностические христологии. Сторонником этого взгляда является М. Слуссер, полагающий, что докетизмом можно назвать всякое христологическое учение, разделяющее божественное и человеческое во Христе или имеющее тенденцию к такому разделению[32].

У П. Вайгандта, автора единственной на сегодняшний день монографии о докетизме, противоположная точка зрения. Он считает, что докетизмом может быть названа только та христология, которая исключает всякий контакт божественной природы Спасителя с материальным миром[33]. Поэтому в полном смысле докетическими он признает только христологические воззрения, с которыми полемизирует Игнатий Антиохийский, а также учения о Христе Кердона, Саторнила, Маркиона и Деяний Иоанна[34].

Нет в научной литературе единого мнения и о происхождении докетизма. Его возникновение может объясняться влиянием широко распространённых в эпоху эллинизма дуалистических воззрений, в рамках которых невозможно соединение материального и идеального, человеческого и божественного[35]. В то же время некоторые авторы, считающие основой докетизма конфликт представления о непричастности Бога миру и исторического факта крестных страданий и смерти Иисуса Христа, видят в докетизме не только результат эллинистического влияния, но и развитие некоторых иудейских[36] или иудеохристианских[37] концепций. Также предпринимались попытки объяснить докетизм только иудейским культурно-религиозным контекстом — как развитие библейской традиции о жертвоприношении Исаака (Быт. 22)[38].