Сухой закон в США

Потребление алкогольных напитков было спорной темой в Америке с колониального периода. В мае 1657 года Генеральный совет Массачусетса разрешил продажу крепких спиртных напитков, таких как ром, виски, вино, коньяк и т. д.[20]

В целом неформальный социальный контроль в семье и общине помогал поддерживать осуждение злоупотребления алкоголем. «Пьянство осуждалось и наказывалось, но только как злоупотребление Богом данным даром. Само питьё не считалось преступлением, как и пища не заслуживала порицания за грех чревоугодия. Излишество было личной неосторожностью»[21]. Когда неофициальный контроль не удался, были юридические варианты.

Вскоре после того, как Соединённые Штаты получили независимость, в Западной Пенсильвании произошло Восстание из-за виски, в знак протеста против введённых правительством налогов на виски. Хотя налоги взимались главным образом для того, чтобы помочь погасить вновь образовавшийся государственный долг, они также получили поддержку от некоторых социальных реформаторов, которые надеялись, что «налог на грех» повысит осведомлённость общественности о вредном воздействии алкоголя[22]. Налог на виски был отменён после того, как в 1800 году пришла к власти Демократическо-республиканская партия Томаса Джефферсона, которая противостояла Федералистской партии Александра Гамильтона.

Бенджамин Раш, один из выдающихся врачей конца XVIII века, предпочитал запрету на алкоголь умеренное потребление. В своём трактате «Исследование воздействия спиртных напитков на человеческое тело и разум» (1784) Раш утверждал, что чрезмерное употребление алкоголя вредно для физического и психологического здоровья, и называл пьянство болезнью[23]. По-видимому, именно под влиянием широко обсуждаемых взглядов Раша около 200 фермеров в общине Коннектикута в 1789 году сформировали Ассоциацию трезвости. Подобные ассоциации были сформированы в Виргинии в 1800 и Нью-Йорке в 1808[24]. В течение десятилетия в восьми штатах сформировались и другие группы воздержания, некоторые из них были общегосударственными организациями. Слова Раша и других ранних реформаторов трезвости служили для дихотомии употребления алкоголя для мужчин и женщин. В то время как мужчины любили выпить и часто считали это жизненно важным для своего здоровья, женщины, принявшие идеологию «истинного материнства», воздерживались от употребления алкоголя. Женщины среднего класса, считавшиеся моральными авторитетами в своих семьях, вследствие этого отказывались от употребления алкоголя, который, по их мнению, представляет угрозу для дома[24]. В 1830 году в среднем американцы потребляли 1,7 бутылки крепких напитков в неделю, что в три раза больше, чем в 2010 году[15].

Американское общество трезвости (ATS), сформированное в 1826 году, помогло инициировать первое движение трезвости и послужило основой для многих более поздних групп. К 1835 году САР насчитывала 1,5 миллиона членов, причем женщины составляли от 35 до 60 процентов ее членов[24].

Движение Запрета, также известное как «сухой крестовый поход», продолжилось в 1840-х годах под руководством пиетизма религиозных конфессий, особенно методистов. В конце XIX века это движение расширило своё внимание, чтобы включить все организации, связанные с потреблением алкоголя. Проповедники, такие как преподобный Марк А. Мэтьюс, связывали салуны по продаже алкоголя с политической коррупцией[25].

Некоторые успехи движения были достигнуты в 1850-х годах. Так, в 1851 году в штате Мэн был принят закон о запрете производства и продажи спиртных напитков. До его отмены в 1856 году полный запрет ввели ещё 12 штатов[26]. Движение умеренности потеряло силу и было маргинализовано во время Американской Гражданской войны (1861—1865).

После войны «сухой крестовый поход» был возрождён Национальной партией сухого закона, основанной в 1869 году, и Женским христианским союзом трезвости (WCTU), основанным в 1873 году. Союз выступал за запрещение алкоголя ради предотвращения злоупотреблений со стороны мужей-алкоголиков посредством образования[27]. Члены WCTU полагали, что если их организация сможет донести до детей своё послание, это может создать у людей настрой, ведущий к запрету. Франсис Уиллард, второй президент WCTU, утверждала, что целью организации было создать «союз женщин всех конфессий с целью обучения молодёжи, формирования лучшего общественного настроения, реформирования классов питья, преобразования силой Божественной благодати тех, кто порабощён алкоголем, и удаления таверн с наших улиц законом»[28]. В то время как женщинам всё ещё отказывали в избирательных правах, в WCTU следовали доктрине Франсис Уиллард «Делай всё» и использовали воздержание как метод вступления в политику и продвижения других прогрессивных вопросов, таких как тюремная реформа и трудовое право[24].

В 1881 году Канзас стал первым штатом, который запретил алкогольные напитки в своей Конституции[29]. Активная сторонница запрета Кэрри Нейшн, арестованная более 30 раз, многократно оштрафованная и заключённая в тюрьму, попыталась провести его в жизнь самостоятельно[30]. Она заходила в салуны, выгоняла клиентов и уничтожала топориком бутылки спиртного. Нейшн вербовала женщин в Группу Запрещения Кэрри Нейшн, которую сама возглавляла. Впрочем, подобные радикальные методы были редки: другие активисты поддерживали «сухое» дело пением, молитвами и призывами к владельцам салунов прекратить продавать алкоголь[31]. Другие «сухие» штаты, особенно на юге, приняли законодательство о запрете, как и отдельные графства в штате.

Распространение салунов шаговой доступности в эпоху после Гражданской войны стало следствием активного притока рабочих в города. Бары для рабочих были популярными местами встреч на рабочем месте и дома. Пивоваренная промышленность активно участвовала в создании салунов как прибыльной потребительской базы в своей бизнес-цепочке. Салуны чаще всего были связаны с определенной пивоварней: деятельность заведения финансировалась пивоваром в обмен на обязательство продавать именно его продукцию, а не конкурирующих брендов. Бизнес-модель салуна часто включала предложение бесплатного обеда, состоявшего из пересоленной еды, рассчитанной на то, чтобы вызвать жажду и покупку напитков[32]. В течение Эры прогрессивизма (1890—1920) враждебность к салунам и их политическому влиянию стала широко распространённой. Появилась Антисалунная лига, сменившая Партию Запрета и Женский христианский союз трезвости[33].

Вопрос о запрете на алкоголь был важным фактором в государственной и местной политике с 1840-х по 1930-е годы. Многочисленные исторические исследования показали, что разделение политических сил по нему носило этнорелигиозный характер[34]. Сухой закон поддерживали в основном пиетистские протестантские деноминации: методисты, северные баптисты, южные баптисты, пресвитериане Новой школы, «ученики Христа», конгрегационалисты, квакеры и скандинавские лютеране; также за него выступали католический Союз полного воздержания Америки и, в определённой степени, мормоны. Эти религиозные группы называли салуны политически коррумпированными заведениями, а употребление спиртного — грехом. Им противостояли «мокрые», прежде всего литургические протестанты (епископалы и немецкие лютеране) и католики, которые осуждали идею о том, что правительство должно определять мораль[35]. Даже в «мокрой» цитадели — Нью-Йорке — было активное движение за сухой закон, возглавлявшееся норвежскими церковными группами и афроамериканскими трудовыми активистами, которые полагали, что запрет принесёт пользу рабочим, особенно афроамериканцам. Торговцы чаем и производители газировки в целом поддерживали запрет, полагая, что он увеличит продажи их продукции[36]. Особенно эффективным деятелем на политическом фронте был Уэйн Уилер из Антисалунной лиги[37], который добился победы на выборах многих кандидатов, выступавших за запрет. Уилер был родом из Огайо, его глубокое негодование к алкоголю началось в молодости, когда его ранил на ферме пьяный рабочий. Начав с низов, он быстро продвигался вверх из-за своей глубоко укоренившейся ненависти к алкоголю. Позже он понял, что для успеха ему нужно поскорее добиться широкого общественного одобрения. Это было началом его политики под названием «уилеризм», где он использовал средства массовой информации для создания видимости того, что широкая общественность поддерживает определённую позицию. Уилер стал известен как «сухой босс» из-за его влияния и власти[38].

Вопрос о сухом законе отражал наметившиеся в США противоречия между городскими и сельскими ценностями. Видя массовый приток мигрантов в городские центры, многие люди связывали преступность и моральное разложение американских городов с их большим иммигрантским населением. Салуны, популярные среди иммигрантов, часто посещались политиками, которые хотели получить голоса иммигрантов в обмен на услуги — предложения работы, юридическую помощь, продовольственные корзины. Таким образом, салуны рассматривались как питательная среда для политической коррупции[39].

Большинство экономистов в начале XX века были за принятие Восемнадцатой поправки (запрет)[40]. Саймон Нельсон Паттен, один из ведущих сторонников запрета, предсказал, что запрет в конечном счете произойдёт в Соединённых Штатах по конкурентным и эволюционным причинам. Профессор экономики Йельского университета Ирвинг Фишер, который был за «сухой» закон, много писал о запрете, в том числе о документе, который сделал экономическое обоснование запрета[41]. Он писал о том, что правительство США ежегодно получало до 6 миллиардов долларов доходов от запрета[42].

В ответ на смену демографической ситуации распространилась доктрина нативизма, основанная на идее, что Америка стала великой за счёт жителей белого англосаксонского происхождения. Этот взгляд усиливал негодование по отношению к городским иммигрантским общинам, которые обычно выступали против запрета[36]. Кроме того, нативистские настроения были частью более широкого процесса американизации, имевшего место в тот же период времени[43].

Две другие поправки к Конституции были поддержаны «сухими крестоносцами». Шестнадцатая поправка (1913) заменила налоги на алкоголь, которые финансировали федеральное правительство, федеральным подоходным налогом[44]. Второй важной переменой стало избирательное право женщин, которое было дано Девятнадцатой поправкой в 1920 году; поскольку большинство женщин было за запрет на алкоголь, организации воздержания, как правило, выступали за избирательное право для женщин[44].

На президентских выборах 1916 года действующий президент демократ Вудро Вильсон и кандидат от Республиканской партии Чарльз Эванс Хьюз проигнорировали вопрос о запрете, как и политические платформы обеих партий. У демократов и республиканцев были сильные «мокрые» и «сухие» фракции, и так как на выборах ожидалась острая конкуренция, то ни один из кандидатов не желал терять из-за этого голоса.

В марте 1917 года был созван 65-й съезд, на котором «сухие» превзошли «мокрых» в 140 к 64 в Демократической партии и 138 к 62 среди республиканцев. С объявлением Америкой войны Германии в апреле американцы немецкого происхождения, главная сила против запрета, были отодвинуты на второй план, и их протесты впоследствии игнорировались. Кроме того, появилось новое обоснование запрета: запрет на производство алкогольных напитков позволил бы выделять больше ресурсов — особенно зерна, которое в противном случае использовалось бы для производства алкоголя — на военные цели. В то время как запрет был искрой для движения[45], Первая мировая война закончилась, прежде чем общенациональный запрет был принят.

Резолюция, призывающая к конституционной поправке, чтобы выполнить общенациональный запрет, была внесена в Конгресс и принята обеими палатами в декабре 1917. К 16 января 1919 года поправка была ратифицирована 36 из 48 штатов, что сделало её законной. В конце концов только два штата — Коннектикут и Род-Айленд отказались от его ратификации[46][47]. 28 октября 1919 года конгресс принял закон, известный как Закон Волстеда, для обеспечения соблюдения Восемнадцатой поправки, когда она вступила в силу в 1920 году.

Действие запрета началось 17 января 1920 года, когда вступил в силу Закон Волстеда[48]. Для контроля его соблюдения было назначено 1520 федеральных полицейских агентов.

Сторонники поправки вскоре уверились, что она не будет отменена. Как выразился один из инициаторов запрета, сенатор Моррис Шеппард, «отменить Восемнадцатую поправку столько же шансов, сколько у колибри долететь до Марса с Монументом Вашингтона, привязанным к хвосту»[49].

Запрет стал очень спорным среди медицинских работников, потому что алкоголь в то время широко предписывался врачами в терапевтических целях. В 1921 году Конгресс провёл слушания о лечебной ценности пива. Впоследствии врачи по всей стране лоббировали отмену запрета в отношении лекарственных настоек[50]. С 1921 по 1930 год врачи заработали около 40 млн долларов на рецептах виски[51].

Хотя на территории США были запрещены производство, импорт, продажа и транспортировка алкоголя, статья 29 Закона Волстеда разрешала изготавливать в домашних условиях вино и сидр (до 200 галлонов в год), и на некоторых виноградниках выращивался виноград для этих целей. Закон не запрещал употребление алкоголя. Многие люди запасали вино и крепкие напитки для личного пользования во второй половине 1919 года, ожидая вступления в силу запрета на их продажу с января следующего года.

Поскольку в соседних странах алкоголь оставался легальным, ликёроводочные и пивоваренные заводы в Канаде, Мексике и Карибском бассейне процветали: их продукция либо потреблялась приезжими американцами, либо подпольно ввозилась в Соединённые Штаты. Особенно плохо контролировалась река Детройт, по которой проходит часть границы США с Канадой. Когда правительство США пожаловалось британцам, что американское законодательство подрывается чиновниками в Нассау, глава британского Министерства по делам колоний отказался вмешиваться[52]. Уинстон Черчилль утверждал, что запрет был «оскорблением всей истории человечества»[53].

Задача по обеспечению соблюдения Закона Волстеда была возложена на три федеральных агентства: Управление по обеспечению правопорядка береговой охраны США[54][55], Бюро по запрету Налогового управления США[56] и Бюро по запрету Министерства юстиции США[57].

Прежде чем Восемнадцатая поправка вступила в силу в январе 1920 года, многие люди побогаче накапливали алкоголь для легального домашнего потребления после начала запрета. Они скупали запасы спиртных напитков у розничных и оптовых торговцев, опустошая их склады, салуны и клубные кладовые. Президент Вудро Вильсон после окончания срока полномочий перевёз собственные запасы алкогольных напитков в свой дом в Вашингтоне. Его преемник, Уоррен Гардинг, после инаугурации переместил свой собственный большой запас в Белый дом[58][59].

После того, как Восемнадцатая поправка стала законом, в США началось массовое бутлегерство. Только за первые шесть месяцев 1920 года федеральное правительство возбудило 7291 дело о нарушениях закона Волстеда[60]. За 1921 год число случаев нарушения закона Волстеда подскочило до 29 114 и в следующие тринадцать лет продолжало бурно расти[60].

Виноградный сок под запрет не подпадал, между тем за счёт брожения в течение шестидесяти дней он превращается в вино с 12 % алкоголя. Многие люди воспользовались этим, и производство виноградного сока в эпоху сухого закона увеличилось в четыре раза[61].

Чтобы предотвратить использование бутлегерами технического этилового спирта для производства нелегальных напитков, федеральное правительство распорядилось об отравлении технических спиртов. В ответ бутлегеры нанимали химиков, которые успешно ренатурировали алкоголь, чтобы сделать его пригодным для питья. Тогда Министерство финансов потребовало от производителей добавлять более смертоносные яды, включая метиловый спирт; смесь состояла из 4 частей метанола, 2,25 части пиридинового основания и 0,5 части бензола на 100 частей этилового спирта[61]. Нью-йоркские медицинские эксперты активно выступали против этой политики из-за опасности для человеческой жизни[62]. За годы действия сухого закона от употребления денатурированного алкоголя умерло до 10 тыс. человек. Нью-йоркский судмедэксперт Чарльз Норрис полагал, что правительство несёт моральную ответственность за их смерть, так как понимало, что яд не сдерживает людей, но всё равно продолжало отравлять технический спирт.

В магазинах продавался виноградный концентрат с предупреждающими этикетками, в которых были перечислены шаги, которых следует избегать, чтобы предотвратить брожение сока в вино. Некоторые аптеки продавали «медицинское вино» с содержанием алкоголя около 22 %[63]. Для того, чтобы оправдать продажу, вину придавался лекарственный вкус. Сварить хороший крепкий напиток было проще, чем сварить хорошее пиво[63]. Поскольку продажа алкоголя домашней перегонки была незаконной и обходила государственное налогообложение, правоохранительные органы неустанно преследовали его производителей[64]. Бутлегеры модифицировали свои автомобили, чтобы их труднее было догнать агентам Бюро по запрещению. Такие автомобили стали известны как «moonshine runners» или «shine runners»[65]. Некоторые владельцы магазинов также участвовали в подпольном алкогольном рынке, продавая незапрещённые ингредиенты для спиртного, включая бенедиктин, вермут, сусло для виски и даже этиловый спирт.

В октябре 1930 года, всего за две недели до промежуточных выборов в Конгресс, бутлегер Джордж Кэссиди — «человек в зелёной шляпе» — рассказал членам Конгресса, как он занимался бутлегерством в течение десяти лет. Один из немногих бутлегеров, когда-либо рассказывавших свою историю, Кэссиди написал пять передовиц для The Washington Post, в которых он дал оценку, что 80 % конгрессменов и сенаторов пьют спиртное. Западные штаты утверждали, что сухой закон не только не останавливает преступность, но и приводит к созданию крупных, хорошо финансируемых и вооружённых преступных синдикатов. Поскольку запрет становился всё более непопулярным, особенно в городских районах, его отмена ожидалась с нетерпением[66].

Когда в 1933 году запрет был отменён, многие бутлегеры и подпольные поставщики просто занялись законным алкогольным бизнесом. Некоторые преступные синдикаты перешли к рэкету легальных продаж алкоголя и других сфер бизнеса[67].

Двадцать первая поправка не мешает штатам ограничивать или запрещать оборот алкоголя; более того, она запрещает привоз алкоголя «в любой штат, территорию или владение США» «в нарушение их законов», допуская таким образом «сухие законы» на уровне штатов и местном уровне[74]. Многие округа и муниципалитеты США и сейчас ограничивают или запрещают продажу спиртных напитков[75].

Кроме того, многие племенные правительства запрещают алкоголь в индейских резервациях. Федеральный закон тоже запрещает алкоголь в индейских резервациях[76], хотя этот закон в настоящее время применяется только тогда, когда нарушен также и местный племенной[77].

После отмены федерального сухого закона некоторые бывшие его сторонники открыто признали неудачу этой инициативы. Например, Джон Рокфеллер-младший в письме 1932 года так объяснил свою точку зрения[78]: «Когда был введён запрет, я надеялся, что он будет широко поддержан общественным мнением и скоро наступит день, когда будут признаны пагубные последствия алкоголя. Я медленно и неохотно пришёл к выводу, что результат оказался не таким. Напротив, пьянство в целом усилилось, место салунов заняли «спикизи», появилась огромная армия нарушителей закона, многие из наших лучших граждан открыто игнорировали запрет, уважение к закону значительно уменьшилось, а преступность возросла до невиданного ранее уровня».

Неясно, снизил ли сухой закон потребление алкоголя на душу населения в долгосрочной перспективе. Некоторые историки утверждают, что потребление алкоголя в Соединённых Штатах до 1960-х годов не превышало уровней, наблюдавшихся до запрета[79]; другие утверждают, что уже через несколько лет после его введения потребление вернулось к этим уровням и продолжило расти[80]. Частота цирроза печени, характерного симптома алкоголизма, за время действия запрета снизилась почти на две трети[81][82]. Уже в первые десятилетия после отмены сухого закона общественная стигматизация спиртного в основном исчезла: согласно опросу агентства Gallup, проводимому почти каждый год с 1939 года, две трети взрослых американцев в возрасте 18 лет и старше употребляют алкоголь[83].

Вскоре после Второй мировой войны опрос общественного мнения показал, что около трети населения Соединённых Штатов выступает за общенациональный запрет на спиртное. 18 штатов поначалу сохранили запрет на своём уровне. Последний штат, Миссисипи, окончательно покончил с ним лишь в 1966 году. Почти две трети всех штатов передали право голосования по этому вопросу на местный уровень. Поэтому ещё через некоторое время после отмены федерального сухого закона 38 % населения страны проживало в «безалкогольных» районах[84].

По данным опроса 2014 года, 18 % американцев считали, что употребление алкоголя должно быть запрещено законом[85].