Савенко, Анатолий Иванович

Анатолий Савенко родился 16 [28] декабря 1874 года в Переяславе (Полтавская губерния) в семье старшего урядника Малороссийского конно-казачьего Второго Полтавского полка Ивана Степановича Савенко и его жены Анисии Ивановны[3][4].

Жена — Надежда Константиновна Новоспасская (1877—1962), известная оперная певица Российской империи.

Дети:

• Борис Анатольевич Савенко (1904—1920), умер в эмиграции на острове Халки[4],
• Татьяна Анатольевна Савенко[4] (род. 1908),
• Ирина Анатольевна Савенко (1909—1997), писательница, автор воспоминаний об отце «Наяву — не во сне»[4][5],
• Наталья Анатольевна Савенко[4] (род. 1912).

Анатолий Савенко являлся мелким землевладельцем: владел десятью десятинами земли, имел в Киеве дом, стоимость которого была оценена в 3 500 рублей, а также дом в Черкассах, оценённый в 100 рублей[6].

Младенцем 13 [26] января 1875 года был крещён в православии. Учился в Переяславском двухклассном училище и Лубенской гимназии, которую окончил в 1895 году[7]. По завершении гимназии поступил на юридический факультет Киевского университета Святого Владимира.

С раннего юношества увлекался публицистикой. Первые статьи начал писать и рассылать в редакции местных газет ещё в пятом классе гимназии. Статьи печатались в газетах «Киевское слово», «Подолянин»[6], «Свет», «Московские Ведомости», «Новое Время»[7], в журнале «Жизнь и искусство». Под псевдонимом «Ив. Трубежин» печатался в киевском издании «Вечерняя газета»[4]. В 1899 году стал постоянным сотрудником газеты «Киевлянин»[7], где вёл регулярную рубрику «Думы и настроения».

В 1900 году окончил юридический факультет Киевского университета Святого Владимира с дипломом первой степени[4][7]. После окончания университета работал присяжным поверенным в Киевском окружном суде, в процессе службы вышел в чин коллежского секретаря[4]. Занимал должность управляющего по водным перевозкам по Днепру, Десне, Днестру, Дунаю. Написал «Путеводитель по Днепру и Десне от Киева до Екатеринослава и Чернигова», изданный в Киеве в 1902 году[3].

В начале 1900-х годов Савенко добился руки популярной к тому времени киевской оперной певицы Надежды Новоспасской. В 1904 году у них родился сын Борис, а затем три дочери — Татьяна, Ирина (1909) и Наталья. Средняя из дочерей, Ирина, оставившая воспоминания о своём отце, так описала его, применительно к 1910-м годам:

Высокий, грузноватый, густые русые волосы, такие же усы и бородка. Лицо холёное, барское. Даже не скажешь, что вышел из простой семьи переяславского казака. Длинный сюртук ниже колен. По животу тянулась довольно толстая золотая цепь, и на ней часы, которые прятались в карманчик жилета. <…> Папа постоянно был какой-то праздничный, говорил красивым звучным баритоном

— [8]

Савенко почти не проявлял интереса к политической деятельности до 1905 года. Историк Андрей Иванов пишет, что, если бы не революционные потрясения, Савенко «так и остался бы провинциальным интеллектуалом-публицистом, известным своей обаятельностью и искромётностью, но начавшаяся в русском обществе смута вовлекла его в бурный водоворот политических событий»[4].

Выступил в Киеве основателем и председателем Партии правового порядка, оформившейся в 1905—1906 годах. Партия выступила с требованием «правового порядка» (конституции), сильной монархической власти, единства и неделимости России. В качестве представителя этой партии Савенко присутствовал делегатом на Четвёртом Всероссийском съезде Объединённого русского народа в Москве 26 апреля [9 мая] — 1 [13] мая 1907 года. К 1907 году Партия правового порядка распалась, часть её членов перешла в лагерь октябристов, а другая часть — к правым партиям.

Весной 1908 года[1]^:57 совместно с Василием Черновым Анатолий Савенко стал одним из основателей Киевского клуба русских националистов (ККРН), заняв пост товарища председателя (при председателе Чернове). В клубе представлял умеренную, так называемую «прогрессистскую» линию. После создания Клуба Савенко отметил, что до настоящего времени во всей России не существовало общества, которое бы ставило своей задачей культурную и идейную борьбу с украинофильством. «Мы — малороссы, но мы — русские патриоты. Мы будем всеми способами пропагандировать идею единого русского народа, а значит, и единства русского национализма», — так обозначил политик цели созданной организации[1]^:57.

Савенко активно участвовал в противодействии «украинскому сепаратизму». В мае 1908 года ККРН провёл успешную акцию против «законопроекта 37-ми», которым предлагалось ввести преподавание на украинском языке в начальных школах тех местностей, где преобладало украинское население. На собрании ККРН 12 [25] мая 1908 года была принята объёмная резолюция, широко освещённая в правой прессе, в которой был высказан протест против введения в школах украинского языка. Савенко позиционировал этот протест как «исходящий из самого сердца Малороссии, от самих малороссов», которые считают, что их родной язык — общерусский литературный язык. Это произвело на депутатов Думы большое впечатление, и законопроект был отклонён[1]^:57.

Организаторы Западно-русского съезда: Анатолий Савенко, Яков Офросимов и Иван Ракович, 1909 год

В феврале 1909 года Савенко на страницах «Киевлянина» обвинил делегатов от Малороссии на мероприятиях в честь 40-летия Просвиты, проходивших во Львове 19 января [2 февраля]-20 января [3 февраля] 1909 года, в государственной измене, а само собрание назвал съездом провозглашения самостоятельной Украины и местом, где решался вопрос об организации восстания в Малороссии в помощь австрийским войскам на случай войны с Россией. За эту публикацию историк Иван Лучицкий, которого политик ошибочно причислил к участникам собрания во Львове, подал на Савенко в суд. В 1910 году состоялось судебное разбирательство, на котором Савенко был оправдан, но его обвинения в адрес Лучицкого были признаны «заблуждением»[1]^:58.

В 1909 году был делегатом регионального Съезда русских деятелей, объединившего представителей разных консервативных направлений от октябристов до умеренно правых[6]. В июне 1909 года активно участвовал в торжествах по случаю 200-летия победы в Полтавской битве, добившись по ходатайству от ККРН включения в программу торжеств политических речей. На празднованиях заявил: «Украинский вопрос (если может быть такой вопрос) решён самой историей, то есть решён бесповоротно, и что бы там ни говорили мазепинцы, украинцы никогда не пойдут за ними так же точно, как 200 лет назад наши предки не пошли за Мазепой»[1]^:57.

В 1910 году был избран гласным Киевской городской думы. Выступал за введение земства в западных губерниях[6]. Считается, наряду с Тимофеем Флоринским и Сергеем Щёголевым, одним из авторов записки от имени ККРН премьер-министру Российской империи Петру Столыпину (конец 1909 года), направленной на запрет деятельности украинских и польских национально-культурных обществ. Результатом записки стало издание Столыпиным 20 января [2 февраля] 1910 года[1]^:63 «циркуляра губернаторам» о недопустимости регистрации обществ, ставящих целью объединение инородческого элемента исключительно на национальных интересах[1]^:57.

Анатолий Савенко (справа от центра вполоборота) приветствует Николая II в составе делегации от правых партий Киева на торжествах по случаю открытия памятника Александру II в Киеве. 29 августа 1911 года

5 [18] декабря 1911 года Савенко выступил в Санкт-Петербурге с докладом «Мазепинство в Южной России», в котором пытался обосновать ошибочность отнесения малороссов к инородцам. Также подготовил (вероятно, ещё по запросу Столыпина) «Записку об украинском движении», в котором обозначил так называемую «мазепинскую опасность». По мнению Савенко, «Мазепинцы — … это сепаратисты, которые стремятся к отделению Малороссии от России, они прекрасно понимают, что если им удастся в науке и сознании просвещённого общества утвердить положение, что малороссы являются отдельным народом, то в нашем столетии, когда демократия везде провозгласила „принцип национального самоопределения“, скоро получило бы признание требования их, мазепинцев, что Украине должно быть дано самостоятельное политическое существование»[1]^:60. В противовес мазепинцам Савенко и его сторонники стали называть себя богдановцами. Как отмечал в своём дневнике 2 [15] января 1912 года сторонник украинского движения Евгений Чикаленко, это делалось ими «в память Богдана Хмельницкого, который присоединил Украину к Москве»[9].

По инициативе Савенко ККРН с помощью пропагандистской кампании добился запрета официального торжественного празднования 50-летия со дня смерти Тараса Шевченко. На собрании ККРН 23 февраля [8 марта] 1911 года Савенко выступил с докладом «Певец самостийной Украины», в котором призвал русских людей воздержаться от празднования юбилея Шевченко, потому что, по его словам, в творчестве Шевченко могут быть найдены такие элементы, которые не позволяют с уважением относиться к этому поэту[1]^:60.

Депутат Государственной думы Российской империи IV созыва Анатолий Савенко, Фото из журнала «Искра», 1912 год

25 октября [7 ноября] 1912 года был избран от Киевской губернии (общего состава выборщиков Киевского губернского избирательного собрания) депутатом IV Государственной думы. В думе присоединился к фракции русских националистов и умеренно правых[4]. Комитет объединённых русских партий и союзов Киева так пояснял политическую позицию Савенко в этот период его деятельности:

Он справедливо считал, что в завещанной нам ещё славянофилами формуле — Православие, Самодержавие, Русская Народность — первые два члена так крепко вкоренились в русское сознание, что их не вытравить оттуда никаким предательским подвохом и ухищрением; зато третий член — русская народность, благодаря многолетней отвычке нашей от самодеятельности, пришёл почти в полное забвение и упадок

— Цит. по: Наш кандидат Анатолий Иванович Савенко. — Киев, 1912. — С. 11—12[4].

Савенко работал в думских комиссиях: для составления верноподданейшего адреса, для выработки законопроекта о печати, о шлюзовании порожистой части Днепра, по городским делам, бюджетной, путей сообщения, а также по военным и морским делам. Выступал докладчиком комиссии по росписи доходов и расходов (по смете Лесного департамента), по военно-морским делам, бюджетной[6]. При этом он часто пропускал заседания без уважительной причины, за что даже подвергался штрафам. Согласно историку Андрею Иванову, Савенко был убеждён, что Думе было бы достаточно работать 2—3 месяца в году, чтобы утвердить решения правительства, все же дела должно делать правительство и чиновники. Политик считал, что Дума умеет только всё затягивать и разговаривать, а принимать решения не умеет[4].

В сентябре 1912 года занял пост председателя ККРН, сменив на этом посту Василия Чернова. В этом же году реализовал попытки наладить политические взаимоотношения с Всероссийским национальным союзом (ВНС), вошёл в состав его Главного совета. По поручению Совета в Юго-западных губерниях организовал ряд региональных представительств ВНС[6].

Савенко, став политиком государственного масштаба, в своих политических предпочтениях продолжил оставаться сторонником малороссийской идентичности населения Юго-Западного края Российской империи и выступал категорическим противником украинского политического движения. В своём выступлении с трибуны Государственной думы в 1914 году он говорил: «Украинское движение — это серьёзное политическое движение, представляющее собой серьёзную, реальную угрозу единству и целостности Российской империи»[10]^:169. Савенко выступал за решение «украинского вопроса» путём применения репрессий со стороны властей Российской империи к его участникам[10]^:169.

Исследователи А. Котенко, О. Мартынюк и А. Миллер пишут, что Савенко был далёк от представления «образа малоросса как веселого, добродушного обитателя Юга, любящего вкусно поесть и спеть красивую песню». Напротив, он «многократно пытался показать, что малоросс может быть современным городским обывателем, истинным буржуа, которых так не хватало в империи. Мультимиллионеры Терещенко и Харитоненко в этом смысле были в глазах Савенко блестящими образцами типа малоросса-предпринимателя и малоросса-купца». При этом Савенко значение Киева в русском движении ставил выше значения столиц империи. Позднее, в 1919 году, Савенко писал: «В то время, как великороссийские губернии даже в Третью Думу послали в значительном числе революционеров, Малороссия послала в Таврический Дворец почти сплошь русских националистов, … великороссийская Москва и Петербург служат оплотом революции, центр Малороссии — Киев — служит центром всего общерусского патриотического движения»[9].

Как и в 1911 году, когда отмечалась 50-летняя годовщина смерти Тараса Шевченко, весной 1914 года Савенко приложил значительные усилия к тому, чтобы воспрепятствовать развитию украинского политического движения на фоне следующей круглой даты — 100-летия со дня рождения поэта. ККРН постарался взять инициативу торжеств на себя, стремясь почтить память Шевченко как поэта, а не как политического деятеля, и не допустить празднования юбилея в антирусском ключе. При этом ВНС выступил за полный запрет празднования этой даты. Обе организации забросали телеграммами официальные инстанции. В результате в феврале 1914 года министр внутренних дел Николай Маклаков рекомендовал чиновникам на местах воздержаться от участия в торжествах[1]^:62.

Исследователями отмечается, что, несмотря на сохранение национально-патриотической, государственнической позиции, у Савенко с 1913 года произошло существенное полевение политических взглядов. С началом Первой мировой войны он переместился в ряды парламентской оппозиции[4]. Савенко ещё в довоенный период активно критиковал внешнюю политику России на Балканах, а в период войны являлся сторонником уступок оппозиционным силам, преимущественно для того, чтобы «избежать катастрофического крена влево после войны»[6].

1910-е годы

По мнению историка Андрея Иванова, Савенко сыграл значительную роль в расколе думской фракции националистов на левых и правых[4]. Левые националисты, к которым относился Савенко, основали фракцию прогрессивных националистов и примкнули к оппозиционному Прогрессивному блоку. Сам Савенко очень быстро начал играть ведущие роли в новом объединении и считается одним из основателей и лидеров данного блока[6]. С августа 1915 года входил в Бюро Прогрессивного блока от фракции прогрессивных националистов и подписал декларацию блока, что вызвало осуждение со стороны правых. Поддерживал деятельность премьер-министра Владимира Коковцова[4]. Выступал внутрифракционным противником лидера ВНС Петра Балашова, являлся сторонником сотрудничества с октябристами и прогрессистами[6].

Правый националист Фёдор Безак, способствовавший в 1912 году избранию Савенко в Думу, в своих воспоминаниях писал, что он жестоко обманулся в этом человеке, который во время думских выборов сильно «перехватывал» вправо, а затем «поспешил перекинуться в „желтый блок“, усердно подготовляющий революцию»[4][11].

Историк Андрей Иванов пишет, что Савенко продолжал всё более «прогрессировать» до самой Февральской революции, и именно это позволило ему удержаться «на плаву» после того, как революция произошла. Его отношение к революции всегда отличалось противоречивостью. Ещё в 1913 году он писал жене: «Отныне я революции не боюсь, она, даже она, гораздо патриотичнее, чем наше гнусное правительство, чем вся эта паршивая бюрократия, совершенно равнодушная к России». С одной стороны, политик подчёркивал, что «в основе деятельности национал-консерваторов всегда лежит эволюционное, а не революционное начало», поскольку революция «несмотря на самые благие цели, которыми иногда при этом руководствуются, всегда приносит не благо, а великий вред»; а с другой — делал оговорку, что «революции бывают весьма различны». «Мы хорошо знаем, — писал Савенко в 1912 году, — что, например, Великая французская революция вызвала во Франции сильнейшее национал-патриотическое движение»[4].

После Февральской революции Савенко выполнял поручения Временного комитета Государственной думы (ВКГД). В марте 1917 года он переименовал свою организацию, Киевский клуб русских националистов, в Киевский клуб прогрессивных русских националистов[12], подчёркивая тем самым состоявшуюся смену позиций[4].

С 9 [21] марта по июль 1917 года состоял особоуполномоченным по делам водных перевозок в районе военных действий. 20 марта [2 апреля]-23 марта [5 апреля] как комиссар ВКГД и Временного правительства выполнял задачу сопровождения в Крым вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны. Занимал пост уполномоченного по снабжению Киева топливом. 21 апреля [4 мая] был командирован в качестве комиссара ВКГД и Временного правительства в 6-ю армию Румынского фронта. Выступал с критикой лозунга «Мир без аннексий»[6].

В августе 1917 года во время Корниловского выступления был арестован Комитетом по охране революции[6] (за то, что, по словам историка Андрея Иванова, «оказался слишком правым для своих новых „друзей“ слева»), но вскоре был отпущен[4].

Являлся кандидатом от Внепартийного блока русских избирателей на выборах в Учредительное собрание[6].

Исследователям на настоящее время неизвестна значительная часть подробностей биографии Анатолия Савенко после 1917 года. Историк Андрей Иванов приводит информацию, что после Октябрьского вооружённого восстания большевиков в Петрограде за Савенко приходили с целью его ареста, но он бежал от преследователей, изменив внешность[4].

Известно, что Савенко принимал участие в Белом движении, активно публиковался в белогвардейской прессе[13]. Он стоял у истоков создания шульгинской «Азбуки» — подпольная кличка «Аз»[14]. После провозглашения «Украинской державы» совместно с руководством ККРН публично отказался от украинского подданства[15]^:41. В конце 1918 года опубликовал в Киеве в сборнике «Малая Русь» статью с названием «Наше национальное имя». «Энциклопедией истории Украины» данная статья Савенко была отмечена в числе важнейших работ этого сборника[16]. Весной 1919 года Савенко писал одесскому военному губернатору Алексею Гришин-Алмазову, что основным лозунгом белых в Малороссии должен стать «лозунг борьбы с изменническим украинством»[4][17].

Как пишет украинский историк Григорий Турченко, командование Белого движения на Юге России придавало политическому опыту Савенко большое значение, и в 1919 году текст его сочинения, изданного в конце 1918 года в сборнике «Малая Русь», был опубликован в Ростове-на-Дону отдельной брошюрой под названием «Украинцы или малороссы?», предназначавшейся для идеологического обеспечения боевых действий добровольцев на Украине[18]. Многие тезисы этой работы легли в основу национальной политики Белого движения в Киеве и Малороссии (как руководство Белого движения официально называло Украину[18]) в 1919 году.

После взятия Киева Добровольческой армией 18 (31) августа 1919 года Анатолий Савенко возвратился в Киев, был назначен начальником Киевского отделения ОСВАГа — агитационного органа Белого движения на Юге России — и осенью 1919 года стал фактическим главой гражданской администрации Киева. Его деятельность по безоговорочному запрету всего «украинского» и отрицанию местной специфики вызывала многочисленные нарекания как «украинцев», так и умеренных представителей Добровольческой армии[19]. В октябре 1919 года основал в Киеве еженедельную газету «Киевская Русь» (вышло 5 выпусков)[20]. Являлся членом Совета государственного объединения России[6].

Историк Александр Пученков пишет, что Савенко в сентябре-октябре 1919 года проводил в Киеве «рьяную русификаторскую политику»[17]. Самостийнической[4] газетой «Украина» он был прозван «деникинским вандалом». Это издание писало: «Нетрудно догадаться, что ничего другого, кроме уничтожения и разрушения украинской культуры не может исходить для украинского народа от добровольческих политиков типа Шульгина и Савенко». С другой стороны, и командование белых имело вопросы к Савенко. Главноначальствующий Киевской области генерал Абрам Драгомиров жаловался на него командующему Вооружёнными силами Юга России генералу Антону Деникину: «Савенко — это какой-то ограниченный фанатик идеи, который не способен понять никакой иной точки зрения, кроме своей. В пропаганде он не даёт того организаторского таланта, которого от него ожидали. Терплю его только потому, что все левые усиленно требуют его ухода, и такая уступка только окрылила бы их на дальнейшую борьбу». В ноябре 1919 года Савенко был отправлен Деникиным в отставку[4].

При отступлении белых из Киева в конце 1919 года Савенко принял решение отступать вместе с армией и взял с собой сына Бориса, как пишет историк Андрей Иванов, посчитав, «что 14-летнему юноше-гимназисту оставаться при большевиках будет небезопасно». Сам Савенко так писал об этих событиях: «Я по-прежнему был уверен, что еду ненадолго, но, пробыв около двух дней в поезде, в обстановке эвакуационной бестолочи и паники, я стал допускать, что мы можем докатиться до Одессы…». После Одессы они с сыном в 1920 году оказались в Турции[4].

В Турции Савенко обосновался с сыном Борисом на острове Халки. Однако вскоре сына сразила эпидемия сыпного тифа, и он умер. Многие советские энциклопедические издания обрывали биографию Савенко на 1920 году, указывая, что с этого времени он находится либо на острове Халки в Турции, либо в Париже, либо в других местах за пределами Советского государства. В частности, Малая советская энциклопедия в 1931 году писала в биографической статье о нём, что Савенко «ныне в эмиграции»[3].

По информации историка Андрея Иванова, осенью 1920 года Савенко, похоронивший сына и потерявший веру в Белое движение, договорился с контрабандистами и тайно возвратился в Советскую Россию. Он поселился в Керчи под вымышленным именем Артемия Ивановича Степуренко. На новом месте он устроился сначала дворником, а потом советским служащим — юрисконсультом местного Рыбтреста[4]. Он смог наладить связь со своей семьёй в Киеве, куда отправлял жене письма, которые из соображений конспирации подписывал «Твоя тетя». Дочь Савенко Ирина писала в своих воспоминаниях, что однажды Савенко прислал своей голодающей семье в Киев из Керчи бочонок с солёной сельдью[4].

В конце 1921 года жена Савенко Надежда Новоспасская смогла приехать к мужу в Керчь, но застала его уже умирающим. Оставив его на попечении появившейся у него новой женщины, она возвратилась в Киев к детям. Душевные силы и здоровье Анатолия Савенко оказались надломлены произошедшими событиями, и он умер в Керчи в 1922 году, где был похоронен на местном кладбище под своей настоящей фамилией[4]. Могила Савенко была уничтожена в конце 1940-х годов[21].

В предвыборном листке Савенко как кандидата в Государственную думу в 1912 году о нём писали: «…в массе им написанного не всё равноценно: многое увидело свет благодаря условиям срочной газетной работы или является откликом на злобу дня, — но всё одинаково окрашено его крупной, оригинальной индивидуальностью, всё ярко, выпукло, интересно». Там же отмечено, что военный министр, а в то время помощник командующего Киевского военного округа генерал Владимир Сухомлинов считал очерки Савенко, посвящённые Русско-японской войне, более содержательными в военном отношении, реально описывающими обстановку и театр военных действий, чем аналогичные обозрения его собственных штабных специалистов[4][22].

Кандидат исторических наук Андрей Иванов пишет, что по силе влияния на читателя Савенко сравнивали с такими мастерами слова, как Михаил Катков, Иван Аксаков, Алексей Суворин и Михаил Меньшиков[4].

В Советском Союзе имя Анатолия Савенко было предано забвению, а его работы оказались под запретом. Среди немногочисленных упоминаний о нём в печати было, например, такое, размещённое в газете «Вечерний Киев» № 2 за 1927 год:

Видный оратор, журналист и депутат Государственной думы — идеолог дворянско-помещичьего класса. Друг Шульгина. Пламенный организатор и вдохновитель дела Бейлиса и многих других «дел». Автор реакционных брошюр (напр., «Украинцы или малороссы?»). Знаменитый начальник деникинского «агитпропа» — ОСВАГА. Жалкий эмигрант на острове Халки. Такова карьера этого гвардейца во фраке, заглушавшего когда-то своим зычным голосом крамольные речи думских ораторов.

— Савенко И. А. Крушение (из неопубликованных «Записок» Анатолия Савенко 1919—1920 гг.) // Наяву — не во сне : Роман-воспоминание.. — Киев: Днипро, 1990. — 335 с.

По оценке российского историка С. Н. Саньковой, издававшиеся Савенко на рубеже XIX—XX веков в «Киевлянине» заметки на тему событий политической и экономической жизни, а также публиковавшиеся им очерки по истории родного края (выходившие позднее отдельными брошюрами) были сделаны «весьма талантливо», при этом автор их создавал, «тонко чувствуя политическую конъюнктуру момента»[23]^:72.

Историк Даниил Коцюбинский называет Савенко одним из идеологов русского левого национализма[6].

В украинской историографии фигура Анатолия Савенко называется одной из наиболее противоречивых фигур украинской политической истории первых десятилетий XX века[2]^:278.