Баламандская декларация

На рубеже 1980—1990-х годов межконфессиональные отношения между Православной и Католической церквами значительно осложнились. Причиной тому стала в первую очередь активизация униатских церквей, вышедших из подполья и начавших восстанавливать свои приходы и структуры на местах, часто силовыми методами. Наиболее болезненно для православных этот процесс протекал на Западной Украине — во Львовской, Тернопольской, Ивано-Франковской областях и Закарпатье). Там дело доходило до массовых беспорядков, стычек, силовых захватов православных храмов. Православные общины изгонялись на улицу; против верующих, сохранивших единство с Московским Патриархатом была развернута кампания по дискредитации в печати[7].

Прямой диалог с униатами оказался невозможным, так как греко-католики вышли из «четырёхсторонней комиссии», созданной в январе 1990 года из представителей Московского Патриархата, Римско-католической церкви, Украинской православной церкви и католиков восточного обряда из Западной Украины[7].

Под сильным нажимом экстремистски настроенных представителей украинской партии Рух, которые заявили, что в случае прихода к власти все храмы будут отобраны у православных и переданы украинским униатам, последние решили, что нет никакой необходимости вести диалог с Православной Церковью[12][7].

Массовый переход в униатство начался в 1989 году и в соседней Словакии при содействии новых властей. 29 мая 1990 года Президиум Национального совета Словакии издал закон «Об урегулировании имущественных взаимоотношений между Греко-Католической и Православной Церквами» (закон № 211/1990), в соответствии с которым греко-католической Церкви возвращалось все недвижимое имущество, принадлежавшее ей до 28 апреля 1950 года. Однако в Словакии данные процессы происходили относительно мирно, государство обязалось предоставить православной Церкви финансовую помощь для строительства (или обустройства) новых храмов[13].

Как отмечалось в «Журнале Московской Патриархии», «мировая общественность с недоверием относилась к протестам Московского Патриархата, считая, что на Западной Украине происходит восстановление исторической справедливости»[7].

По словам митрополита Волоколамского Илариона (Алфеева): «Всё это привело к очень большому напряжению в наших двусторонних отношениях, а также сказалось и на православно-католическом диалоге, потому что мы отказались обсуждать пусть и значимые, но теоретические богословские темы. Мы настояли на том, чтобы обсуждалась тема унии»[14].

В 1990 году по инициативе Русской православной церкви, поддержанной всеми поместными Православными церквами, был приостановлен православно-католический богословский диалог. В принятом постановлении говорилось, что его возобновление возможно после того, как будет совместно изучена проблема унии и найдено её решение[7][15].

На основании совместно выработанных материалов Международная смешанная комиссия по богословскому диалогу, собравшаяся на Шестой пленарной сессии во Фрайзинге (Германия) 6 — 16 июня 1990 года, выступила с заявлением[7], в котором констатируется, что «уния как метод там, где она применялась, не служила целям сближения Церквей. Напротив, она вызвала новые разделения. Создавшееся, т. о., положение явилось поводом для столкновений и несчастий, которые запечатлелись в исторической памяти обеих Церквей. Кроме того, и экклезиологические мотивы побуждают искать иных путей»[15].

Следующим этапом работы комиссии стало заседание Координационного комитета в Аричче (близ Рима), прошедшее с 10 по 15 июня 1991 года, на котором был выработан первый вариант совместного документа «Униатство как метод единения в прошлом и нынешний поиск полного общения»[7], который и стал основой для баламандского документа[15].

Баламандский монастырь

Седьмое пленарное заседание Смешанной международной комиссии по богословскому диалогу между Католической Церковью и Православной Церкви проходило с 17 по 24 июня 1993 года в Баламанде, недалеко от одноимённого монастыря и в здании Богословского института святого Иоанна Дамаскина и нового Баламандского университета. На этом пленарном заседании Совместной международной комиссии по диалогу присутствовало 14 представителей восьми автокефальных православных церквей и двадцать четыре члена Комиссии с католической стороны. Участников тепло встретил Патриарх Антиохийский Игнатий IV[16].

Католическая делегация совершила богослужение в субботу днём, а православная делегация в воскресенье утром, каждая церемония проходила в исторической церкви монастыря в присутствии большого числа верующих. В понедельник, 21 июня, все патриархи Антиохийские, как православные, так и католические, были гостями на обеде у Патриарха Игнатия IV. Официальная делегация, представляющая комиссию нанесла визит вежливости к президенту Республики Ильясу Храуи и Председатель Парламента Набиху Берри во вторник, 22 июня. Вся комиссия затем совершила поездку по историческому центру Бейрута[16].

Седьмое пленарное заседание было полностью сосредоточено на богословских и практических вопросах, связанных с существованием и пастырской деятельностью восточных католических (униатских) церквей. Смешанная международная комиссия по православно-католическому диалогу в Баламанде имела в своём распоряжении рабочий документ, разработанный координационным комитетом Комиссии в ходе её встречи в Аричче (Рим) в июне 1991 года. Этот текст был изучен и переработан «в откровенном и братском духе»[16].

Текст декларации был первоначально разработан на французском языке и переведён на английский язык во время встречи[16].

Документ, выработанный в Баламанде Совместной международной комиссией по богословскому диалогу, был направлен главам Католической и поместных православных церквей для утверждения и применения[16].

Документ состоит из трёх частей: «Введение», «Экклезиологические принципы» и «Практические правила»[15]. Составленный документ:

• констатирует отсутствие единства между православием и католичеством (пп. 6-11), а также то, что имевшие место в прошлом способы его достижения оказались безуспешными (пп. 7, 9) и породили серьёзные конфликты и недоверие (пп. 7-11).
• рассматривает православную и католическую Церкви в качестве «Церквей-сестёр» (пп. 12, 14, 27); пункт 14 являлся отсылкой к энциклике Иоанна Павла II «Slavorum Apostoli»[3].
• признаёт униатские церкви «восточными католическими церквами» (пп. 3, 8, 16, 23, 34), «как часть католической общины» (п. 3), которые должны руководствоваться положениями II Ватиканского собора (п. 16) и быть равноправными участниками в деле экуменического диалога (пп. 16, 34);
• объявляет, что «пастырская деятельность как латинской, так и Восточных католических церквей, больше не направлена на то, чтобы побуждать верующих одной Церкви переходить в другую; таким образом, она больше не стремится к прозелитизму среди православных. Она стремится к удовлетворению духовных нужд своих собственных верующих и не имеет никакой воли к экспансии за счёт Православной Церкви» (п. 22) и исключает «униатский подход» как способ поиска полного общения (п. 4)
• предлагает забыть историю «отношений между Православной Церковью и восточными католическими церквами» (п. 23) и осуждает «попытки возвращения восточных католиков в Церковь отцов» православной стороной (п. 11);
• декларирует, что православие и католичество в равной мере ведут ко спасению, и утверждает равенство спасительного действия и подлинности святых таинств как в православии, так и в католичестве (пп. 10, 13, 28, 30);
• призывает учитывать «религиозную свободу верующих», которые «должны иметь возможность свободно высказывать своё мнение, когда их об этом спрашивают» (п. 24);
• предлагает верующим оказывать «помощь другим Церквам в их богослужении, представляя свою собственную церковь в их распоряжение по обоюдному согласованию, которое позволило бы совершать богослужения по очереди в разное время в одном и том же здании» (п. 28);
• предлагает создание католиками «новых структур в регионах, традиционно относящихся к юрисдикции Православной Церкви», лишь после совета между местными епископами Церквей; и вообще рекомендует «избегать душепастырской деятельности, которая грозила бы в скором времени вылиться в соперничество или даже конфликт» (п. 29);
• настаивает на необходимости «уделить особое внимание подготовке будущих священников», образование которых «должно быть объективным и положительным по отношению к другой Церкви», проповедовать подлинность её «сакраментальной жизни» (таинств), излагать историю, «ориентированную на согласованную или даже общую историографию обеих Церквей» (п. 30);
• объявляет, что цель «диалога любви» — «обрести полное общение, которое существовало между нашими Церквами более тысячелетия» (п. 20);
• считает, что предложенные принципы и методы исключат в будущем «всякий прозелитизм и всякое стремление к экспансии католиков в ущерб Православной Церкви» и устранят препятствия для дальнейшего экуменического диалога (п. 35)[17].

Как отметил глава Синодальной богословской комиссии митрополит Филарет (Вахромеев), текст был завизирован представителями девяти поместных Православных церквей; относительно представителя Русской православной церкви игумена Нестора (Жиляева), он отметил: «Текст был лишь завизирован в рабочем порядке, причем лицом, не имевшим полномочий для принятия ответственных решений в этой области»[18].

от Православных церквей

В обсуждении документа участвовали следующие представители поместных Православных церквей:[10]

Митрополит Стилиан (Харкианакис). Фото 2014 года

• Константинопольская православная церковь:
  • Архиепископ Австралийский Стилиан (Харкианакис), сопредседатель Смешанной международной комиссией по богословскому диалогу между Римско-Католической Церковью и Православной Церквями
  • Митрополит Итальянский Спиридон (Папагеоргиу) (Константинопольский патриархат), исполнительный секретарь Смешанной международной комиссией по богословскому диалогу между Римско-Католической Церковью и Православной Церквями
• Александрийская православная церковь:
  • Митрополит Нубийский Дионисий (Хадживасилиу)
  • Профессор Константин Пателос
• Антиохийская православная церковь
  • Митрополит Библский и Ботрисский Георгий (Ходр)
  • Архимандрит Иоанн (Язиджи)
• Русская православная церковь:
  • Игумен Нестор (Жиляев)
• Румынская православная церковь:
  • Митрополит Трансильванский Антоний (Плэмэдялэ)
  • Протоиерей Думитру Раду
• Кипрская православная церковь:
  • Митрополит Морфский Хрисанф (Сарияннис)
  • Профессор Макарий Папахристофору
• Польская православная церковь:
  • Иеромонах Варсонофий (Дорошкевич)
• Албанская православная церковь:
  • Профессор Феодорос Папапавли
• Финляндская архиепископия Константинопольского патриархата:
  • Епископ Йоэнсууйский Амвросий (Яаскеляйнен)

от Католической церкви

Кардинал Эдвард Идрис Кассиди. Фото 1984 года

От Католической церкви участвовали[19]:

• кардинал Эдвард Идрис Кассиди, сопредседатель Смешанной международной комиссией по богословскому диалогу между Римско-Католической Церковью и Православной Церквями
• кардинал Роже Эчегарай, Председатель Папского Совета Справедливости и Мира и Председатель Папского Совета Cor Unum
• кардинал Фридрих Веттер, архиепископ Мюнхена и Фрайзинга
• Николаос Фосколос, римо-католический архиепископ Афинский
• Андреа Мариано Маграсси, Архиепископ Бари-Битонто
• прелат Мирослав Стефан Марусин, титулярный архиепископ Кади, секретарь Конгрегации по делам Восточных Церквей
• архиепископ Бухарестский Иоан Робу
• Альфонс Носсоль, епископ Опольский
• прелат Пьер Дюпре, секретарь Папского совета по содействию христианскому единству
• Франк Перко, архиепископ Белграда
• Бутрос Жмайель, маронитский архиепископ Кипра
• священник Жан Корбон
• профессор архимандрит Фредерик Макманус
• священник профессор Димитриос Салахас
• священник профессор Эрнст Хистоф Суттнер
• священник профессор Херманн Фогт
• архимандрит Эммануэль Ланн, O.S.B.
• профессор Жан Мари Рожер Тийяр, O.P.
• профессор Андре де Аллё, O.F.M.
• священник Франс Бувен
• профессор John F. Long, S.J.
• священник профессор Patrick van der Aalst
• священник Ливиу Пандря
• профессор Vittorio Peri
• священник Юзеф Май (вместо секретаря Элеутерио Фортино)

Баламандский документ, с его решительными и революционными формулировками, сразу же подвергся всесторонней критике как с православной, так и с католической стороны[20]. Без возражений приняли её два главных действующих лица православно-католического диалога — папа римский и Патриарх Константинопольский[3].

Консервативные и традиционалистские круги и в православии и в католицизме усматривали в Баламандском документе экклезиологическое уравнивание православной и католической Церквей, особенно неприемлемыми для них были утверждения Баламандского документа об «одних и тех же таинствах», в том числе о «едином таинстве Священства, приносящем единую Жертву Христову», которые могут привести к выводу, что таинства «Церквей-сестёр Востока и Запада», «совместно сохраняющих Церковь Божию», равноспасительны и полному евхаристическому общению мешают только «предрассудки и использование истории в политических целях». Эти утверждения трудно согласовать с позициями сторон, каждая из которых рассматривает свою Церковь как универсальную и единственно истинную[15]. Критике подверглось и употребление термина «церкви-сёстры» в отношении Православной и Католической Церквей[5].

Униаты были недовольны тем, что документ отвергает унию как метод, тем самым ставя под вопрос само существование униатских церквей[15], кроме того, они почувствовали, что в качестве «Церкви-сестры» могут рассматривать не их, а местную православную Церковь[21]. Апостольский администратор для греко-католиков Румынии епископ Георгий Гуциу, направил в 1994 году письмо Папе Иоанну Павлу II, в котором резко критиковал как раз те положения Баламандского документа, которые отвергают «униатство» как метод, противоречащий традиции обеих Церквей, обвиняя Румынскую православную церковь в том, что она не отказывается от присоединения путём насилия и террора в 1948 году Румынской униатской церкви к Румынской православной (Chretiens en marche. 1994. № 43). Кончается же это письмо однозначным и жестким отвержением не только Баламандского документа, но и вообще всех плодов православно-католического диалога по проблеме унии: «Румынская церковь, пребывающая в общении с Римом, ничего не приемлет из текстов, подписанных на Родосе, во Фрайзинге, Аричче и Баламанде, и объявляет недействительными подписи, поставленные под этими текстами» (там же)[7].

Ряд критических замечаний к Баламандскому документу (впрочем, в гораздо более мягкой форме, не отрицая его полезности в целом) высказал глава украинских греко-католиков кардинал Мирослав Любачивский[7].

В декабре 1993 года монахи горы Афон направили письмо к Патриарху Варфоломею с выражением недовольства Баламандской декларацией[22]. 18 марта 1994 года оно было опубликовано в греческой печати и затем было переведено на русский, сербский и английский языки[10]. Диакон Белорусской грекокатолической церкви Вячеслав Горчаков считает неправильным перевод на русский язык богословского понятия «l’uniatisme», которое используется в названии и в тексте Баламандской декларации, как «униатство», а не «униатизм», считая их разными понятиями[23].

В 1995 году Архиерейский Синод Элладской православной церкви осудил Баламандское соглашение, отметив, что «Баламандский текст касательно унии — неприемлемый с православной точки зрения» и «совершенно чуждый вековому православному преданию»[24].

Решение Архиерейского Собора Русской православной церкви в феврале 1997 года о публикации Баламанского документа выплеск интереса к нему. В газете «Русь Православная» № 48 от 6 марта 1997 года, выходившей в качестве приложения к «Советской России», появилась публикация с заглавием «Баламандская уния?», где был напечатан текст Баламандского документа с купюрами, искажающими смысл документа, и комментарий к нему. В публикации давалась крайне негативная оценка Баламандскому документу[7]. 16 марта 1997 года в феврале конференция Союза православных братств приняла резолюцию, в которой выражена обеспокоенность «Баламандским соглашением, резко противоречащим традиционному святоотеческому отношению к католицизму»[25]. В дальнейшем среди некоторых противников экуменизма и контактов с Католической церковью закрепилось именование данного документа «Баламандской унией»[18][26]. Среди ультраконсервативных клириков и мирян, уходивших из Русской православной церкви в различные неканонические юрисдикции, одной из причин такого ухода называлось заключение «баламандской унии» с католиками[27].

Однако в действительности никакого слияния православия и католичества не произошло. Как отмечал католический богослов и член совместной православно-католической комиссии по богословскому диалогу священник Вацлав Хрыневич, «выраженный в переломном документе новый образ мыслей не стал ни в одной из Церквей общераспространённым и общепринятым»[3]. По мнению православного историка Владислава Петрушко: «Выводы, сделанные в Баламанде, признавали по сути, что никакой преграды на пути к общению между католиками и православными нет. В то же время реально существующий комплекс противоречий между Православием и католицизмом убеждал в обратном. Стремительное возрождение униатства на Западной Украине и его дальнейшее продвижение на Восток также заставляли Ватикан не торопиться с выводами об исторической несостоятельности унии, в которой вновь начинали видеть весьма действенное средство прозелитизма среди православных»[28].

17 июля 1997 года Священный Синод русской православной церкви постановил: «Считать необходимым проведение специального всеправославного обсуждения Баламандского документа» и «Рекомендовать представленный Синодальной богословской комиссией комментарий к тексту Баламандского документа к публикации в церковной печати»[29].

Проблема униатства рассматривалась и на Восьмом пленарном заседании в Смешанной комиссии в Балтиморе (США). Предполагалось принятие документа, где рассматривалась бы уже конкретная практическая составляющая этой проблемы, учитывая тот факт, что Восточные Католические (униатские) Церкви несут своё служение в основном на исконной канонической территории соответствующих Православных Церквей. Документ не был принят, а затем рассмотрение данного вопроса было вовсе приостановлено[30].

По словам Патриарха Алексия II, Баламандскому соглашению «никогда не придавалось догматического значения»[9].

• Wacław Hryniewicz Uniatismus — einst und jetzt. Reflexionen zum Dokument von Balamand (1993) // Ostkirchliche Studien 43 (1994). ISSN 0030-6487. — S. 328—339.
• Комментарий Синодальной Богословской комиссии к документам диалога между Русской Православной и Римско-Католической Церквами // Журнал Московской Патриархии. 1997. — № 12. — C. 24-29.
• Hervé Legrand Hat die Ekklesiologie von Schwesterkirchen, die das Dokument von Balamand unterstützt, «Bürgerrecht» in der katholischen Kirche gefunden? Einige wünschenswerte Klärungen innerhalb der katholischen Kirche und speziell für unsere orthodoxen Partner // Ostkirchliche Studien 52 (2003). ISSN 0030-6487. — S. 281—315.
• Филонов В. И. Баламандская декларация как попытка диалога между Католической и Православной Церквями // Вестник Орловского государственного университета. Серия: Новые гуманитарные исследования. — 2010. — № 3. — С. 78—80.

• Letter to the Ecumenical Patriarch Concerning the Balamand Agreement
• «Баламандское соглашение»