Али-Хаджи Акушинский

Родился в 1847 году в селе Акуша (ныне Акушинский район Республики Дагестан), даргинец по национальности. Его отец Мамма работал будуном акушинской джума-мечети. После завершения учебы в религиозной школе в родном селе Али-Хаджи обучался у известных в тот период дагестанских богословов-теологов: Абдурахмана Ас-Сугури, Хаджила-Али из Акуша, Ильяса-Хаджи из Цудахара, Абдурахмана, сына Мухаммада из Кака-Шура, Ибрагима из Анди, устаза Ильяса из Аметеркмахи, Дази из Губдена[2]. Али-Хаджи благодаря учебе у известных алимов различных национальностей Дагестана, овладел такими языками как: аварский, арабский и кумыкский. Был знаком со многими произведениями восточной литературы, и трудами богословов-теологов. Занимался изучением канонов ислама, совершенствованием знаний в различных областях науки. Имел очень много мюридов в Темир-Хан-Шуринском, Даргинском и Кайтаго-Табасаранском округах, население которых относилось к нему с большим уважением.

Современный портрет Али-Хаджи Акушинского

Али-Хаджи глубоко и всесторонне знал Ислам и исламскую культуру, их главные источники — Коран, тафсир, хадисы, шариат. Являясь наиболее признанным знатоком шариата, он не был религиозным фанатиком, никогда не выступал против светской культуры и науки. В своих решениях, в выступлениях и в практической жизни он отстаивал принципы социальной справедливости и равенства между народами. Али-Хаджи был сторонником решения всех конфликтных ситуаций без кровопролития. С уважением относился к советскому строю, поддерживающему бедный класс, но резко отрицательно относился к большевистской идеологии за то, что она отрицала религию. Не любил людей, которые не молились. Основной целью своей политической платформы Али-Хаджи Акушинский ставил сохранение религиозных основ общежития горцев на базе общности «единоверной, неделимой мусульманской нации».

Слова Али-Хаджи[3]:

Он также считал, что горцам Кавказа необходимо стремиться к объединению и созданию своего государства[4]:

В 1890 году по рекомендации имама акушинской джума-мечети Али-Хаджи, которому в ту пору исполнилось 43 года, был назначен его преемником. Али-Хаджи прекрасно знал Коран, и его толкования, поэтому его авторитет был очень высок, не только среди духовенства Даргинского округа и всего Дагестана, но и в других регионах Северного Кавказа. В том же году он совершил хадж к мусульманским святыням, после чего получил право носить зеленую чалму, а к своему имени добавил титул хаджи — почетный титул мусульманина, совершившего паломничество в Мекку. И религиозные деятели, и простые люди часто обращались к нему с просьбой сказать своё мнение по поводу спорных и конфликтных вопросов. За советом к нему приезжали люди со всех концов Дагестана.

Акушинцы рассказывают, что в Дербенте споры между родственниками богатого купца Амир Чупана зашли так далеко, что они отвергали чуть ли не всех знатоков шариата. Наконец, остановились на Али-Хаджи, поскольку он имел популярность как честный человек. За помощь в распределении имущества ему обещали кутан. Но когда Али-Хаджи узнал о том, что Амир Чупан нечестно накопил богатство, он отказался от кутана и заявил, что нажитое им богатство принадлежит не семье, а народу.

Его сын Магомед рассказывал: К шейху пришел земляк, который работал раньше старшиной участка, с просьбой разрешить ему поехать в хадж. «Отец мой сказал ему, что в Мекку поехать тебе нельзя, так как, работая старшиной участка, получал с населения взятки. Пусть сначала раздаст нажитое добро населению, очистится от грехов, а затем поедет в Мекку. Обидевшись на отца, Ялда-Хаджи больше не пришел к ним»[5].

Еще до Февральской революции Али-Хаджи был критически настроен по отношению к царской власти. Он положительно относился к антиписарскому движениюв Дагестане, хотя не участвовал в нём. Со времени создания системы окружного управления в Дагестане Али-Хаджи был противником царской администрации. Он был осужден на 3 года за критику царской власти, пропаганду исламских традиций и норм шариата, а также борьбы с "неверными"[6].

В письмах многих сельских обществ Даргинского, Кази-Кумухского и Кайтаго-Табасаранского округов называют Али-Хаджи совестью ислама, носителем и борцом за утверждение мусульманской нравственности. Такой характер носит письмо общества селения Хуни от 14 августа 1916 года. В нем к Али-Хаджи обращаются как защитнику ислама, давшему предпочтение Богом исправлять дела мусульман и уберечь их от вражды и злобы.

Супругу Али-Хаджи звали Буль-Буль.

Старший сын Али-Хаджи Магомед (1883-1967) постоянно занимал важную позицию в борьбе с деникинской армией. Он был начальником Даргинского округа, одно время командовал повстанческими силами в Кайтаго-Табасаранском округе. Магомед фактически организовал срыв приказа генерала Халилова о мобилизации всех до единого мужчин от 20 до 40 лет в помощь деникинским частям.

Второй сын Абдулла ездил в соседние страны для получения помощи формируемым воинским частям, создаваемым по инициативе горцев Временным правительством в Даргинском округе. Он был избран главнокомандующим этими частями. Учитывая его способности и знание тюркского языка, его командировали в Азербайджан с той же целью. Но Азербайджанское правительство отказалось от предоставления помощи, ссылаясь на то, что пославшее его правительство поддерживает связи с большевиками. В Баку он заболел и умер в 1919 году. Как сообщает его младший брат Ильяс, он похоронен в Кусарах[7].

Третий сын Хасбулла (1904) участвовал в антиденикинской борьбе, был осужден после установления Советской власти. Отбыв срок заключения, вернулся домой и добровольно ушел на фронт. Вернулся раненным в 1944-м году в Киргизию, где жили сосланные члены его семьи.

Четвертый сын Ильяс 1906-го года рождения был приговорен к пяти годам лишения свободы в 1932 году. После освобождения вернулся в Киргизию, где стал известным ученым-арабистом. Ильяс также знал несколько языков — арабский, турецкий, русский и даргинский.

У Али-Хаджи было 4 дочери: Патимат, Хапсат, Гаджи-Патимат и Айшат. Все они получили мусульманское образование. Жили до пожилого возраста в Киргизии, умерли и похоронены там же[8].

Потомки Али-Хаджи и других сосланных акушинцев до сих пор живут в Киргизии, в селении 20-й хутор, где живут более 3000 даргинцев[9].

В активную общественно-политическую жизнь Дагестана Али-Хаджи Акушинский включился после Февральской революции в России. Поддерживая Февральскую, а затем и Октябрьскую революции, свержение царя и царизма, он верил в торжество идеалов демократии, свободы и равенства людей, прекращения преследования инакомыслия. Вместе с тем он желал сохранения и упрочения устоев мусульманского духовенства, особенно законов шариата, так как в тех исторических условиях, общественные процессы в Дагестане решались зачастую с позиции шариата. Он отрицательно относился к органу Временного правительства (деникинцам) в Дагестане следовательно и к мятежу Гоцинского, потому что Гоцинский был сторонником интервенции добровольческой армии в Дагестан.

В январе 1918 года в Темир-Хан-Шуре собрался съезд алимов с участием офицерства. В те дни в Темир-Хан-Шуре собрались ученые-арабисты и авторитетные люди-делегаты из разных мест. На многочисленных собраниях они говорили об исполнении своих обязанностей. На этом представительном съезде было решено избрать шейх-уль-ислама Северного Кавказа и Дагестана. Кандидатами на эту должность были выдвинуты три человека; Али-Хаджи Акушинский, Узун-Хаджи Салтинский и Нажмуддин Гоцинский. Съезд открыли руководители Дагестанского правительства. Они предложили избрать одного из вышеназванных трех кандидатов на должность шейх-уль-ислама. Тогда, посовещавшись между собой, они избрали на эту должность Али-Хаджи Акушинского[10].

Али-Хаджи, видя бесчинства, которые творят деникинцы на Кавказе, с одной стороны и дагестанских социалистов (Коркмасов, Дахадаев, Тахо-Годи и другие), которые позиционировали себя как последователи демократии, свободы, власти трудящихся, с другой, выбрал оказывать поддержку социалистам в борьбе против добровольческой армии.

Социалист Махач Дахадаев в письме Акушинскому 18 февраля 1918 года пишет:

«Мы не воспрещаем людям вести законы шариата. Мы отрицаем поручение дел людей только одному человеку, который ведет дела произвольно, по своему усмотрению. Мы желаем, чтобы шариатские дела велись коллегией, выбранной из алимов округов во главе с муфтием или шейхом-уль-исламом. Мы желаем, чтобы в его руках не было другой власти. Если мы не будем вести дела таким образом, мы не спасемся от притеснения, невежества и самодержавия. Я не говорю, что вся собственность вакуфные и частные земли должны быть изъяты у хозяев и разделены поровну. Я говорю, что необходимо отобрать общую собственность, находящуюся в руках лиц, называемых в настоящее время "беками", и вернуть её населению, ибо они завладели этими землями с помощью гнета».

После этого 20 мая 1918 года Али-Хаджи пишет: «Большевики не против, чтобы мы жили по шариату и обещают вернуть оружие, отобранное ими по ошибке. Если бы они посягали нам ислам, то я первым бы призвал весь народ на войну»[11].

На вопрос Азиз-бея об его отношении к большевикам Али-Хаджи говорит: «Если они не будут вмешиваться в наши внутренние дела, я сторонник хороших отношений с ними. Я верю в хорошие отношения с ними»[12].

Когда Дахадаев стал военным комиссаром Дагревкома, он заверял Али-Хаджи: «Военно-революционный комитет не посягает на основы Ислама-Шариата, ни на нравы, ни на обычаи Дагестана, ни на честь и достоинство его и немедленно приступит к организации духовного управления шариатского суда во всем Дагестане»[13].

В 1919 году началось анти-деникинское восстание в Дагестане. Одним из инициаторов этого восстания являлся Али-Хаджи. В корреспонденции газеты «Молот» (31.04.1919 г.) отмечается, что повстанцы, боровшиеся против Деникина, называются "алихаджиевскими"[14]. В центре Даргинского округа в селении Леваши находился штаб по руководству восстанием. В штабе наряду с представителями большевиков работали представители мусульманского духовенства и в их числе Али-Хаджи Акушинский. Младший его сын Ильяс возглавил один из конных партизанских отрядов.

В письме к командующему частей Добровольческой армии Деникину он писал:

«Дагестанский народ не приглашал частей Добровольческой армии в пределы своей территории. Он не давал им никакого повода к вторжению и ко всем агрессивным действиям. Дагестанский народ не находит не только никакого объяснения к насилованию его воли и священного для него шариата частями Добровольческой армии. Дагестан, состоящий из трудовых элементов — рабочих и земледельцев, тяготеющих экономически к России, не открывал никакого фронта против Российской государственности. Дагестанский народ не признает никакого права за Добровольческой армией, навязывать Дагестану свою волю в вопросе о форме общегосударственного управления, Дагестан признает полное право управлять собой, и своими делами, согласно своему быту и священному шариату, впредь до установления общегосударственной формы управления в России».

Далее в письме Али-Хаджи Акушинский в ультимативной форме потребовал от А. И. Деникина очистить Дагестан от частей Добровольческой армии[15].

В апреле 1919 года Али-Хаджи совместно с Узун-Хаджи Салтинским составил план освобождения территории Дагестана и Чечни от добровольческой армии[16].

15 июля 1919 года называвший себя «Правителем Дагестана» ставленник Денинкина генерал-майор Минкаил Халилов обвинил Али-Хаджи Акушинского в отходе от ислама и шариата и формально лишил его звания Шейх-Уль-Ислама, когда тот стал сотрудничать с большевиками в совместной борьбе против Добровольческой армии[17]. Своим приказом от 15 июля 1919 года генерал Халилов временно, до созыва Нового Всенародного Съезда, назначил Шейх-Уль-Исламом, казанищенского авторитетного улема Абдул-Басира-хаджи Мустафаева[18].

Ая-какинское сражение 24-25 августа 1919 года

После разгрома деникинцев в Дагестане в Ая-какинском сражении в селе Леваши 19 октября 1919 года на чрезвычайном собрании представителей горцев, борющихся на фронтах против деникинцев, был создан Совет обороны Северного Кавказа и Дагестана. Управлял Советом обороны Али-Хаджи Акушинский. Штаб Совета располагался в Леваши.

7 февраля 1920 года Али-Хаджи избран на должность почётного председателя Совета Обороны горских народов Северного Кавказа[19].

К представителям Советской власти некоторое время он относился позитивно и поддерживал их, веря, что они не только будут отстаивать демократию и равенство народов, но и свободу религии, религиозной деятельности. Шейх заручился твердыми обещаниями, что они не будут вмешиваться в религиозные дела и очень щепетильно следил за их действиями в этом вопросе. Р. Омаров пишет, что на встрече с Узун-Хаджи Али-Хаджи доказывал, что воевать с большевиками нельзя, так как они борются за справедливость, против угнетения и унижения бедных[20].

Али-Хаджи отказывался участвовать против восстания Гоцинского и призвать народ Дагестана к борьбе против него, ссылаясь на то, что мусульманам нельзя воевать против мусульман.

30 марта 1920 года в Темир-хан-шуре был устроен парад частей Армии Совета обороны Дагестана в честь Али-Хаджи Акушинского. Аскеры армии, отдав честь шейху, проходили перед ним[21].

Шейх 3 апреля 1920 года, обращаясь к большевикам, сказал:

«Лишь признание независимой государственности горских народов может обеспечить прочный мир на Кавказе и добрососедские отношения между народами Северного Кавказа и Советской России. Поэтому прошу вас изложенное довести до сведения вашего высокого правительства и сообщить мне ответ последнего по существу вопроса о признании независимости Горской республики и о том, когда и где будет угодно встретиться представителям советского правительства с представителями горских народов для детального обсуждения вопросов установления условий нашей дружбы и мирного соседства»[22].

Но большевики с его идеями о независимости не стали считаться.

Когда в 1921 году дагестанская делегация во главе с Дж. Коркмасовым была на приеме у шейха, Владимир Ленин передал для Али-Хаджи именные часы. Сын шейха Ильяс-Хаджи пишет: «Мы сохранили их до того момента, когда нас выслали в Киргизию. Из-за тяжелого положения семьи мы эти часы отдали в залог. Потом они потерялись»[23].

В будущие годы после полного закрепления Советской власти в Дагестане отношение Али-Хаджи Акушинского к новой власти изменилось. В Дагестане были ликвидированы шариатские суды[24]. Как и повсюду, духовенство было лишено избирательных прав, уничтожалась религиозная литература, происходило притеснение религиозных деятелей, а в период так называемой «антирелигиозной пятилетки» (1928-1932) происходило разрушение религиозных культовых сооружений. Все это было большим ударом по идеалам Али-Хаджи Акушинского. Большевики его обманули и, закрепившись у власти, предали.

Одним из ранних документов, который задевал интересы служителей шариата и в первую очередь Али-Хаджи, было постановление комиссии внутренних дел ДАССР, запрещающее оформление шариатского брака до его регистрации в соответствующем органе Советской власти. Серьезным ударом по убеждениям Али-Хаджи были постановления Дагестанского ревкома о лишении избирательных прав духовенства, Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви, постановления Дагревкома об изоляции особо вредных лиц из духовенства, передача уголовных дел из ведения шариатских судов в судебные органы Советской власти и так далее. Советская власть подорвала материальную базу духовенства, санкционировав сначала переход части заката и вакуфа на содержание светских школ, а затем передачи их в руки кресткомов. Эти решения подрывали веру Али-Хаджи Советской власти. После этого Али-Хаджи вообще перестал считаться с органами Советской власти.

Состоялись массовые шествия религиозных людей по улицам Махачкалы, Дербента и другим населённым пунктам. Со многочисленной свитой стал ездить сам Али-Хаджи по селам. В телеграмме наркома юстиции Ибрагима Алиева в Дагревком сообщалось, что Али-Хаджи приехал в Карабудахкент со свитой на трех фаэтонах и с 5 всадниками. Собравшейся массе Али-Хаджи заявил: «В партии не записывайтесь, а если будут просит хлеба – не давайте и солдат не давайте»[25].

Али-Хаджи, его сыновья и родственники резко выступили против перевыборов сельского совета в Акушах. Для их проведения в Акуша приехал председатель Даргинского округа Осман Османов. Он вел с Али-Хаджи продолжительную беседу о значении этого и других мероприятий Советской власти, но Али-Хаджи открыто высказался против них. Вопреки ему были проведены перевыборы. Тогда народ вышел на площадь, где выступал его сын Хасбула и другие сторонники Али-Хаджи, которые осудили избранных депутатов как гяуров и заявили, что они не будут признавать избранный сельский совет. Одни предлагали передать все общественные дела джамаату, а Хасбула предлагал передать власть шариатской тройке.

7 декабря 1921 года Президиум Дагревкома рассматривал вопрос «О выступлении Али-Гаджи Акушинского против распоряжения Советской власти»[26].

В письме Самурского к Али-Хаджи говорится о том, что он послал просьбу об изъятии оружия в Акушах. Али-Хаджи отказался выдать оружие. В этой связи Самурский пишет: «Советуем быть благоразумным и не сопротивляться красным, которые так могущественны и могут разнести Ваши селения». Письмо датируется 1921 годом. Это был период, когда после начала осуществления преобразований в ряде областей жизни, Али-Хаджи отходил от большевиков и начал сопротивляться их политике[27].

Али-Хаджи имел сильное влияние на село Губден. Он добился через своих мюридов резкого сокращения советских школ и учащихся. Так, к концу 1925-26 учебного года из 5 существующих советских школ осталась только одна и из 225 учащихся 49 учащихся. Это в то время, когда продолжали существовать религиозные школы, в которых числилось намного больше обучающихся[27].

15 октября 1925 года Али-Хаджи выступил перед населением своего села: «Нам, мусульманам, не нужны советские школы, а нужны школы-медресе, в каковых наши дети должны получать арабские знания и знания законов шариата. Если допустить мусульманских детей в советские школы, то через 3 года совершенно забудут про Бога и веру»[27].

Дочка секретаря парторганизации села Акуша пишет: «В Акуша после победы Советской власти установилось двоевластие. С одной стороны, шариатская власть, возглавляемая шейхом Али-Хаджи Акушинским, с другой – власть коммунистов. В силу этого, коммунисты, их было мало, особой поддержкой в селении не пользовались, поэтому они работали как бы подпольно. Мой отец Андийский был секретарем партийной организации, партийные собрания проходили тайно. Во время проведения собраний мне приходилось сидеть у ворот, чтобы предупредить собравшихся о появлении нежелательных лиц, особенно сторонников Али-Хаджи Акушинского»[27].

Еще более тяжелым ударом по интересам духовенства и неоправданным шагом Советской власти было изъятие духовных лиц, ликвидация культовых сооружений: церквей, мечетей, синагог, молельных домов и памятников с религиозной символикой. Только в отдельных населенных пунктах Дагестана сохранились мечети. В их числе в Губдене, где кадием работал выпускник медресе Али-Хаджи. Губденская джума-мечеть выдержала все испытания и не была закрыта вообще[21].

В 1926 году духовенство Акуши и ряда других сел вело открытую агитацию против Советской власти, выступало против советских школ и культурно-просветительских учреждений. По указанию Али-Хаджи школьные парты были выброшены в реку.

В том же 1926 году Комиссия Рабоче-крестьянской Инспекции, обследовавшая социальное и духовное положение селе Акуша, отмечала враждебное отношение Али-Хаджи Акушинского, членов его семьи, духовенства села к Советской власти.

В 1925-1927 годах Али-Хаджи совершал поездки по селам Дагестана в сопровождении своих мюридов. Побывал в Карабудахкенте, Парауле, Каякенте, Цудахаре, Губдене, Бурки-Махи и других.

Как вспоминают некоторые нынешние губденские алимы, Али-Хаджи выступал перед огромной массой людей, встречавших его. Он говорил, что большевики оказались не такими, какими они представлялись нам и какими мы их считали. Нельзя верить им и делать, что они предлагают, подчеркивал, что они обманули его, заявляя, что они за шариат и шариатское управление, но когда с нашей помощью добились победы над деникинцами и установили Советскую власть, они подло отошли от нас и стали преследовать нас.

Побывав в этих селениях, он «призывал не слушать коммунистов, так как они гяуры, и их нельзя хоронить на кладбище, так как они пойдут в ад. В этом ему помогала и дочь. В хуторе Бурки-махи, где она жила, на религиозные праздники приезжали от 60 до 80 женщин. Сюда же приезжал сам Али-Хаджи. Они агитировали женщин не слушать людей, не угодных Аллаху»[28]:

«В годы гражданской войны я помогал Дагестанскому правительству (большевикам) завоевать весь Дагестан и установить Советскую власть. Они обещали мне установить в Дагестане порядок и управление по шариату. А когда Советская власть установилась и окрепла, они (большевики), которые раньше поддерживали меня материально, забыли про меня и даже стали относиться враждебно. Что бы ни делала Советская власть по всему Дагестану, я не препятствую, хотя и в силах этого сделать, но и прошу чтобы Акушу мне подарили, оставили в моем распоряжении и не вводили бы свои (Советские) порядки. Из акушинцев я сделаю истинных защитников шариата, истинных служителей Бога, т.е. моих мюридов»[29].

Была одна возможность для Али-Хаджи избежать будущих репрессий. Ему и его семье были приглашения со стороны шейхов-дагестанцев переехать семьей в Турцию. Такие приглашения были ему еще до гражданской войны со стороны шейхов Мухаммеда Мадани и Шарапудина из Кикуни, но что тогда, что сейчас он не согласился переехать. Известно, что и сыновья были не против, когда обострилась обстановка и им стало трудно жить. Но Али-Хаджи не хотел покидать родину, оставив своих близких родственников и мюридов[30].

Позже социалист Алибек Тахо-Годи в 1927 году признается, что они по изначальному плану шли на ложные обещания, чтобы прийти к власти:

«Не раз пришлось кривить душой, чтобы только вырвать массы из-под влияния буржуазной идеологии. Нужно было согласовать несогласуемое, ХХ век и шариат»[31].

В декабре 1928 года Дагестанским отделением ОГПУ было заведено уголовное дело № 06599 о «контрреволюционной» деятельности группы лиц. По версии следственных органов, Али-Хаджи Акушинский и его сын Магомед создали контрреволюционную группу из 66 человек. Все эти люди были арестованы, 29 человек из них были расстреляны, а остальные отправлены в лагеря и в ссылку. Старший сын шейха Магомед был приговорён к расстрелу, и лишь благодаря вмешательству бывшего начальника Дагестанского отделения ОГПУ и зам. председателя Совнаркома смертный приговор был заменен десятью годами заключения. Пострадали и остальные дети шейха, были осуждены остальные сыновья шейха — Хасбула и Ильяс.

Сам Али-Хаджи не был арестован ввиду его преклонного возраста. К тому времени ему исполнилось 80 лет. Вскоре после ареста детей Али-Хаджи умер. Вся семья шейха была выслана в Киргизию. Во всех публикациях говорится, что он умер в 1930 году, но его младший сын Ильяс не раз пишет, что отец умер в 1931[32].

Похоронен в своем доме в Акуша. Его богатейшая библиотека была конфискована и бесследно исчезла, дом был изъят и превращен в колхозный склад.