Противостояние в парке «Торфянка»

К началу конфликта документы на строительство имелись (постановление правительства Москвы от 30 апреля 2013 года, ордер ОАТИ от 3 июня 2015 года, ГПЗУ, договор аренды земельного участка, решение Бабушкинского суда от 1 июня 2015 года о законности выделения земли и строительства храма)[33].

Началу строительства храма предшествовали публичные слушания, проведённые 16 января 2012 года[36][37][38], и выход постановления московского правительства от 30 апреля 2013 года, изменившего границы так называемых природных комплексов[прим. 2].

Противники строительства храма в парке «Торфянка» утверждают, что публичные слушания проходили незаконно, поскольку местных жителей плохо оповестили об их проведении[4][прим. 3].

По информации журнала «Сноб», за полтора года до начала открытого противостояния (то есть в конце 2013 года) жителями Лосиноостровского района была получена информация о строительстве в парке «Торфянка». Противники строительства отправили запросы в управу и префектуру. Активисты встретились с префектом округа и главой управы района, которые сообщили, что стройка законна, и тогда последовало обращение в прокуратуру, которая признала наличие нарушений в ходе проведения слушаний. Обращение в суд о признании слушаний незаконными поначалу к успеху не привело: Бабушкинский суд отказал, поскольку истёк 30-дневный срок с момента их проведения[39].

Рассмотрение в Бабушкинском районном суде состоялось 1 декабря 2014 года. Противники строительства храма обжаловали его решение в Московском городском суде, который в апреле 2015 года вернул дело на районный уровень для пересмотра[40].

К началу конфликта документы на строительство имелись[33].

Строительство в рамках программы РПЦ «200 храмов»[2][39] началось 18 июня 2015 года[2].

Уже на следующий день после начала работ стройплощадку окружили около 100 местных жителей, рядом с ней установили тенты и палатки, а на столбах, заборах и в почтовых ящиках округи развернулась агитация: появились самодельные листовки, призывавшие к протесту[2].

Напротив зоны строительства защитники парка организовали стихийный круглосуточный лагерь с целью не допустить заезда строительной техники и завоза материалов[41].

На подмогу протестующим прибыли представители различных оппозиционных движений левого и либерального направления[2].

22 июня события вышли на новостные ленты Интерфакса, который обнародовал сообщение о том, что местные жители, взбудораженные информацией о незаконном характере строительства (то есть о незаконности и нарушениях при выдачи разрешительных документов, не имевшей правовых оснований), устроили митинг и заблокировали въезд строительной техники, вследствие чего православные добровольцы стали вручную готовить площадку под храм[6].

24 июня 2015 года Патриарх Кирилл через официальный сайт Русской православной церкви обратился к сторонам противостояния и призвал их «к отказу от конфронтации и к мирному, цивилизованному урегулированию всех противоречий». Во избежание провокаций и возможных столкновений он призвал верующих не приходить на предполагаемое место возведения храма и попросил противников строительства пойти на аналогичный шаг[2]. Кроме того, он признал необходимым «дождаться судебного решения», выразив надежду все существующие разногласия преодолеть в правовом поле[8].

На следующий день, 25 июня, имели место «народный сход» и «встреча с депутатами», в ходе которых Сергей Митрохин, председатель партии «Яблоко», объявил собравшимся о приостановке строительных работ по решению префекта — до вынесения решения суда[4]. Полиция провела задержания, и в число задержанных попали левые активисты, когда-то защищавшие Химкинский лес, представители «Яблока» и сторонник строительства храма Иван Катанаев[42].

Как сообщил телеканал «Дождь», в этот же день полиция предприняла попытку разогнать протестующих против строительства[44]. По информации председателя партии «Яблоко» Сергея Митрохина, приказ о разгоне противников строительства храма дал лично начальник департамента безопасности мэрии Москвы Алексей Майоров, получив указания «сверху»[43] (см. врезку).

26 июня к православным активистам обратился епископ Подольский Тихон (Зайцев), викарий Патриарха Кирилла, который повторил призыв главы Русской православной церкви. Выразив надежду на судебное решение в пользу строительства храма, он добавил: «Если же даже будет решение обратное, примем, как от руки Божией»[45].

По сообщению «Московского комсомольца», к вечеру того же дня обстановка накалилась и почти дошла до драк, заговорили о провокаторах с чёрным сатанинским флагом и о подкинутых шприцах. К месту противостояния прибыла полиция и произвела задержания[11].

Как сообщила 1 июля интернет-газета Znak.com, обе стороны последовали призыву Патриарха Кирилла, но лишь частично: на конфликтной территории остались небольшие «дозоры», призванные внимательно наблюдать за действиями друг друга[46].

4 июля в парке Торфянка участники движения «Сорок сороков» и прихожане храма Казанской Иконы Божией Матери на Торфянке провели субботник: «около 50 человек вместе с детьми обошли весь парк и собрали 30 больших мешков с мусором»[47].

У здания Бабушкинского районного суда, где должен был решаться вопрос о возведении церкви, состоялась акция с участием более ста православных верующих[48]. Заседание суда под председательством судьи Вахитовой[49] состоялось по иску Лебедева и Никитина об отмене результатов публичных слушаний[38] и было отложено «для ознакомления вновь введенных лиц с материалами дела»[37][38].

Таковыми стали Николай Пивоваров (представитель жителей Лосиноостровского района, выступающих за строительство храма), а также Александр Хомяков, Антон Сорвачев и Вера Захарина (представители Патриаршего подворья в Лосиноостровской)[49]. Следующее слушание было намечено на 31 июля 2015 года, 9:30[38].

Вечером 9 июля в парке прошёл и мирно завершился митинг противников строительства храма. Согласно информации «Интерфакса», митинг собрал более ста человек[50] (согласно другим источникам — 500[51]). Выступающие критиковали столичную программу строительства православных храмов и выражали готовность к дальнейшему противостоянию, а также обещали сорвать строительство и других храмов[50]. Помимо местных жителей, присутствовали представители московских районов Измайлово, Перово[52], Зюзино, Гольяново и Коптево[53]. Некоторые протестующие, по их словам, прибыли из Санкт-Петербурга и Воронежа[50].

Организаторами митинга через социальные сети заранее согласовывались лозунги и повестка выступлений[54]. Хотя выступления противников строительства в основном были направлены против муниципальной власти, представители радикальных левых группировок выдвигали, по выражению журналиста Александра Егорцева, «и антицерковные лозунги»[52]. Принятая митингом резолюция выразила «недоверие мэру Москвы Сергею Собянину и префекту Северо-Восточного административного округа Валерию Виноградову»[53].

Одновременно проходила встречная акция: несколько сот человек во главе со священником у поклонного креста пели песнопения[50] (акафист Казанской иконе Божией Матери[52]), отвечая оппонентам пасхальным приветствием: «Христос Воскресе!»[50]. В акции участвовали казаки в форме и активисты движения «Сорок сороков»[52].

Жители расположенной поблизости многоэтажки закрепили на её крыше баннер с надписью «Лосинка — за храм», растянувшийся по всей высоте здания[50]. Растяжка была спущена в разгар митинга и вызвала недоумение протестующих и аплодисменты православных[52]. Защитники строительства ожидали провокаций[55], но оба мероприятия прошли без инцидентов, хотя ранее некоторые противники строительства храма распространяли в Интернете призывы снести ограждения и поклонный крест, установленные в парке[50][55].

В этот период протесты вышли за границы парка. В частности, 16 июля 2015 года противники строительства храма в парке «Торфянка» вывесили вблизи Кремля, на Большом Каменном мосту, растяжку со словами «Путин, спаси Торфянку». Акция продлилась недолго — через несколько минут растяжку сняли[56]. 26 июля, по сообщению радиостанции «Свобода», на Красной площади были задержаны 15 активистов из числа противников строительства храма, одетых в футболки движения «За парк Торфянка!»[57]. В тот же день поступило сообщение об их освобождении после составления протоколов[58].

Гражданское дело № 02-5025/2015 по иску Евгения Лебедева и Дмитрия Никитина, жителей Лосиноостровского района, должны были начать рассматривать 31 июля в 9:30, однако и сторонники, и противники строительства храма в парке «Торфянка» стали подтягиваться к зданию Бабушкинского районного суда уже с 8 часов утра[59].

В итоге, по сообщению агентства Интерфакс, Бабушкинский районный суд Москвы прекратил производство по делу о строительстве храма в парке «Торфянка». По информации общины будущего храма, заявители (противники строительства храма) отозвали свой иск. Николай Пивоваров, представитель жителей Лосиноостровского района, выступающих за строительство храма, подтвердил агентству, что ходатайство заявителей о прекращении производства по делу было судом удовлетворено[60].

Заявители признали, что процедура проведения общественных слушаний по вопросу строительства храма на «Торфянке» была произведена без нарушения законодательства,

— цитирует Интерфакс слова адвоката, который добавил, что заявители, по словам их представителя, «могут инициировать новые судебные разбирательства»[50]. Хотя глава Ассоциации православных экспертов Кирилл Фролов прокомментировал действия заявителей иска словами: «они осознают его бесперспективность»[61], — депутат Бабушкинского района Марина Овчинникова заявила радиостанции «Эхо Москвы», что противники строительства храма готовят новое исковое заявление[62].

По информации портала «Православие и мир», основанием отказа от иска стало изменение проекта — уменьшение площади строительства с первоначальных 0,7 га (обсуждавшихся на публичных слушаниях в 2012 году) до нынешних 0,2 га. Соответственно, по мнению истцов, другая (меньшая) площадь означает, что речь идёт о другом проекте, который должен был обсуждаться на других слушаниях. В настоящий момент истцы, по их собственным словам, «потеряли интерес» к иску и поэтому отказываются от него[15][59].

Представители префектуры выступили против прекращения дела, поскольку такой поворот событий мешает выяснить: были или не были нарушены права заявителей в ходе публичных слушаний 2012 года[15][59].

Против прекращения дела выступил и представитель управы[59]:

Суд должен выяснить мотивы отказа истцов от искового заявления. Мы полагаем, что сейчас, говоря о каком-то «новом проекте», заявители вводят нас в заблуждение.

Вера Захаренко, представитель Патриаршего подворья — храма Казанской иконы Божией Матери, оставила вопрос об удовлетворении ходатайства истцов на усмотрение суда[59], хотя представители православной общины всё же хотели бы поставить точку в этом процессе, до конца разобрав законность слушаний[15][59].

См. также отклики и комментарии ниже.

4 августа 2015 года депутаты Лосиноостровского муниципального округа Москвы предложили его жителям письменно высказаться о строительстве храма в парке «Торфянка» — с 4 по 7 августа[63] (в последующем срок подачи предложений продлили до 12 августа включительно[64]). Итоги были подведены 26 августа (см. ниже).

14 августа поступила информация о том, что полиция снесла палаточный городок противников строительства храма[65]. Полицейские сослались на предписание департамента природопользования и на то, что протестующие вытаптывают траву[66]. Попытка воспрепятствовать сносу окончилась задержанием двух активистов, которые были доставлены в местное отделение полиции[67].

15 августа 2015 года, в субботу, Интерфакс передал сообщение, что противники строительства храма через социальную сеть «Фейсбук» сообщили о нападении на Марину Овчинникову, депутата Бабушкинского района города Москвы. По информации, размещённой в социальной сети, нападение было совершёно накануне, в пятницу вечером, и к нему «могут быть причастны участники движения „Сорок сороков“», однако иными подтверждениями факта нападения Интерфакс не располагает[68]. Лидер движения Андрей Кормухин заявил Интерфаксу, что обвинения Овчинниковой — очередная попытка дискредитации «Сорока сороков»[69].

19 августа РИА Новости сообщило о праздновании в парке Торфянка Преображения Господня (Яблочного Спаса). Мероприятие, как объявил агентству координатор движения «Сорок сороков» Андрей Кормухин, было призвано примирить между собой сторонников и противников возведения храма в честь Казанской иконы Божией Матери, а также «продемонстрировать христианское миролюбие»[70].

У входа в парк «Торфянка» во время указанных мероприятий собралось несколько десятков противников строительства храма[71].

26 августа на странице муниципального округа Лосиноостровский появилась информация о том, что предложения по поводу строительства храма рассмотрены[72].

В таблице дается число обращений за строительство, против строительства и с альтернативными адресами строительства.

Помимо того, имеется 24 обращения об участии в заседании Совета депутатов муниципального округа. По результатам анализа предложений граждан депутаты муниципального округа Лосиноостровский направили соответствующее письмо в адрес префекта Северо-Восточного административного округа[72].

3 сентября 2015 года Интерфакс сообщил, что голосование по вопросу об альтернативном участке под размещение храма развернулось в рамках интернет-проекта «Активный гражданин». Управа Лосиноостровского района получила 227 предложений от граждан с вариантами расположения нового храма, из которых муниципальные депутаты выбрали пять самых популярных и удобных для жителей адресов, однако две из них оказались заняты.

Строительство возможно на трёх площадках: около железнодорожной станции Лосиноостровская (по Анадырскому проезду), на участке по адресу улица Летчика Бабушкина, дом 42 и около супермаркета по адресу Изумрудная улица, дом 3[18].

Результаты голосования стали известны в октябре 2015 года: большинство голосов было отдано за первый вариант. В свою очередь, градостроительно-земельная комиссия Москвы согласилась с решением выделить новый земельный участок под храмовое строительство по адресу: Анадырский проезд, владение 8[19]. С точки зрения транспортной доступности новое место под размещение храма привлекательнее «Торфянки», поскольку расположено в непосредственной близости от Лосиноостровской[73].

Как сообщила адвокат Оксана Михалкина, иерей Олег Шалимов после повторного нападения со стороны противников строительства подал заявление о проверке в Следственный комитет. Адвокат усмотрел в действиях протестующих агрессию и «признаки экстремизма, потому что их активные действия и оскорбления направлены на разжигание ненависти и вражды» по религиозному признаку[74].

По сообщению НТВ, ночью группа неоязычников попыталась сломать крест, установленный на конфликтной территории, но была задержана полицейскими и бойцами Росгвардии. Среди задержанных были неоязычник Евгений Лебедев, а также Владислав Кузнецов, помощник депутата Госдумы от КПРФ Александра Потапова[75].

Утром 14 ноября 2016 года сотрудники полиции пришли с обысками к ряду активистов-защитников парка «Торфянка». Несколько человек после обысков задержали. По сообщениям Би-Би-Си, были задержаны 13 активистов[76]. Руководитель общественного движения «Сорок сороков» Андрей Кормухин связал обыски и задержания с рядом поданных заявлений о неправомерности действий участников инициативной группы[77]:

Неправомерные действия, которыми занимались задержанные, были направлены на травлю как прихожан, так и настоятеля храма иерея Олега Шалимова, который несколько раз подвергался нападениям у парка.

Как сообщает ТАСС со ссылкой на адвоката движения «Сорок сороков» Оксану Михалкину, полиция задержала в парке «Торфянка» около 10 человек, в том числе нескольких активистов партии «Яблоко», а также неоязычников, пытавшихся сорвать молебен у поклонного креста на том месте, где предполагалась постройка храма[78].

Согласно заявлению епархиального совета Московской городской епархии, источник конфликта в парке «Торфянка» — желание приостановить храмовое строительство «ложью и подменой фактов», а не забота о парках[79].

Архиепископ Егорьевский Марк (Головков), председатель правления Фонда поддержки строительства храмов города Москвы, дал сходный комментарий: «…ситуация глубже, чем просто спор между местными жителями о сохранении парка „Торфянка“. Людям, подстрекающим жителей выступать против храма, не нужен парк. В большинстве своём они и не живут в этом районе. Это люди с определённой идеологией…»[80]. В последующем, уже в августе 2016 года, будучи митрополитом Рязанским и Михайловским, он же выразил мнение, согласно которому «Торфянка — это авангард злых сил» и добавил: «Приход Казанского храма как бы оттягивает на себя часть деструктивной воли. Ситуация на Осташковском проезде — лакмусовая бумажка для темных сил, действующих против православного народа. Это некий форпост, который показывает, до какой степени остервенения могут дойти антицерковные объединения»[3]. В 2017 году он отметил, что «„Торфянка“ — исключительный случай. Там собрались люди со всей Москвы, насколько мне известно, при поддержке в том числе из-за рубежа»[81]

Похожую точку зрения высказал Юрий Шубин, по версии которого «Торфянка» стала своего рода генеральным сражением, в которое противниками храмового строительства были вложены максимальные средства для достижения победы. Достигнутый успех, по его мнению, впоследствии предполагалось тиражировать, однако добиться своей цели этой группе не удалось. В то же время сосредоточение антихрамового протеста на «Торфянке» позволило беспрепятственно вести храмовое строительство «даже там, где раньше было мощное сопротивление». В качестве примеров он упомянул храм Преподобного Сергия Радонежского на Ходынском поле, а также строительство храмов на улице Фёдора Полетаева, Лодочной улице, площади Викторио Кодовильи, в Измайлове, Останкине, Очакове, Отрадном и Головине[82].

Владимир Ресин в 2018 году

По мнению Владимира Ресина, куратора программы строительства православных храмов в Москве, высказанному им ещё в 2014 году, практика показала, что «конфликты, которые возникают вокруг строительства храмов, можно поделить на две части»: в первом случае жителей не устраивает выбор участка под строительство храма, во втором случае «конфликт раздувается из ничего активистами, которые даже не являются жителями района»[83][84].

Владимир Легойда, комментируя Интерфаксу события в парке Торфянка, отнёс их ко второй группе[86]:

…конфликт там откровенно на пустом месте: если посмотреть проект, только 1 % территории парка выделяют под храмовую территорию, ни одного дерева срубать не надо.

По мнению Легойды, противостояние в парке «Торфянка» во многом связано с деятельностью одних и тех же лиц, систематически устраивающих провокации во многих местах строительства храмов. Таким образом, оно «лишь выглядит как протест местного населения», будучи по сути замаскированным проявлением деятельности антицерковных сил, настроенных на борьбу с возведением храмов «по всей Москве и по всей России». В то же время он признал, что в рядах протестующих были и есть настоящие жители окрестных домов, которых он считает «жертвами страшилок про застройку в несколько гектаров, вырубку половины парка, покойников, которые непрерывным потоком будут доставляться в храм на отпевание»[86].

Негативные ожидания, в том числе связанные с отпеваниями, действительно свойственны (или были свойственны) некоторым жителям Лосиноостровского района (см. врезку).

По мнению публициста Егора Холмогорова, конфликт спровоцировали власти, которые выделили для строительства участок в неподходящем месте: «парк не самый удачный выбор для строительства. Гораздо лучше подошел бы любой обширный двор или площадка у метро. Да снесите лишнюю палатку с шаурмой!.. <…> разрушать ради храма парковую среду — один из верных способов добиться того, чтобы церковь воспринималась местными жителями не как элемент малой родины и патриотизма, который формируется по принципу „за очаги и алтари“, а как вторжение чего-то чужеродного»[87].

Ещё в 2014 году, задолго до нынешнего конфликта, портал «Православие и мир» сообщал о наличии отработанной схемы протестов против строительства храмов, в которую входят[88]:

• дезинформирование жителей ближайших домов (например, о размере выделяемой под храм площади) и сбор подписей против строительства;
• рассылка однотипных обращений в органы власти;
• массовые жалобы на «разжигание вражды» в официальные органы;
• письма депутату Московской городской думы, отрицательно относящемуся к строительству храмов.

Помощник депутата Мосгордумы Николая Зубрылина из фракции КПРФ Владислав Кузнецов говорит, что местные жители против любого капитального строительства на территории парка[89]. Строительство церквей на озелененных городских территориях, на средства фонда «программы „200 храмов“, поддерживаемой Правительством Москвы[90], — это удобная возможность „распила“ денег фонда близкими к РПЦ строительными компаниями, считают в КПРФ[27].

Андрей Быстров, координатор движения „За парк“, утверждает, что, во-первых, жители протестуют не против строительства храмового комплекса (и, тем более, не против веры), а против его возведения на территории парка. Он считает, что, помимо угрозы усечения конкретной „зелёной зоны“, создается опасный прецедент (если один раз можно урезать парк и построить капитальное строение, то это допустимо делать снова и снова). И, во-вторых, согласно его утверждению, на одной стороне выступают местные жители, защищающие своё „зелёное“ пространство в мегаполисе, а на другой — пригнанные властью православные активисты и т. д., большинство из которых к району отношения не имеет[89] (см. также информацию о сторонниках и противниках строительства).

Защитница парка Тамара Мальсагова считает, что расположенный рядом с „Торфянкой“ Бабушкинский парк имеет существенный недостаток[91]:

…если туда идешь с ребёнком, ты оставишь минимум 1,5 тысячи, потому что ребёнок хочет покататься, хочет ваты, хочет мороженого». Постоянно запрещать тоже неправильно. А «Торфянка» — природный парк, там ребёнок может побегать по траве, покормить уток, посмотреть, как соседи ловят рыбу.

Местные жители из числа противников строительства также утверждают, что в Северо-Восточном административном округе храмов больше, чем поликлиник (по их утверждениям, храмов 63). Кроме того, они ссылаются на запрет строительства в парках; на своё нежелание просыпаться под звон колоколов (ближайший дом расположен менее чем в 100 метрах от предполагаемого места строительства) и видеть в парке нищих, цыган и попрошаек (см. также выше); а также на желание загорать, не оскорбляя своим видом чувств прихожан храма[91].

Наконец, одним из аргументов является тот факт, что менее чем в двух километрах от парка[92] расположена территория храмового комплекса в честь преподобного Серафима Саровского[93], который в 2012 году назвали «самым масштабным строительством в истории Программы-200»[94], в 500 метрах от парка (Анадырский пр-д, вл. 8) построен храм-часовня Святителя Макария[95][96].

Префект СВАО Валерий Виноградов заявил о наличии в рядах противников строительства лиц, не заинтересованных в мирном решении конфликта[97]:

Дело в том, что среди противников строительства есть люди, не заинтересованные в мирном решении конфликта. Они просто используют эту ситуацию в своих интересах — политических и неполитических. Эти люди пытаются раздуть конфликт, вывести его на городской, федеральный уровень, хотят сделать слово «Торфянка» нарицательным.

На взгляд префекта, обострению ситуации весьма способствовало совпадение по времени начала строительства с возвращением на повторное рассмотрение из Мосгорсуда в Бабушкинский районный суд иска о признании слушаний незаконными[97].

Имеется точка зрения, которую выражает Александр Верховский, глава информационно-аналитического центра «Сова». Он полагает, во-первых, что местные жители очень часто негативно относятся к любому новому строительству, будь то церковь или торговый центр. Далее, полагает он, деление конфликтов на две группы весьма условно, поскольку недовольство местных жителей строительством всё чаще побуждает их находить и принимать поддержку общественных и политических активистов. Тем самым конфликт вольно или невольно идеологизируется[83].

По состоянию на июнь 2015 года ряды противников строительства, выступавших под лозунгом защиты парка, включали молодёжь, родителей с детьми, пенсионеров и многочисленных собаководов[4].

Как полагает журналист Александр Егорцев, обеспокоенность владельцев собак была обусловлена совпадением места предполагаемого строительства с привычным местом выгула этих животных, а возможное нарушение привычного статус-кво (негласного межевания территории парка между детьми и собаками) привело к тому, что обеспокоенность охватила и других жителей района[4].

Сложившейся ситуацией воспользовались представители двух партий, КПРФ и «Яблока»[4]. Именно их неожиданный союз стал главной движущей силой противостояния на «Торфянке» в июне—июле 2015 года. Депутат Госдумы от КПРФ Александр Потапов, депутат Мосгордумы от КПРФ Николай Зубрилин, лидер «Яблока» Сергей Митрохин приняли заметное участие в акциях протеста[99]. «Яблочники» выступили под лозунгом: «Мы не против храмов, мы против храмов в парках!»[100].

Имеются, однако, и сведения о расколе в КПРФ «по линии храма»[прим. 8].

По сообщению журналиста Александра Егорцева, к двум главным силам примкнули анархисты, троцкисты, нацболы, неоязычники, представители националистических и экологических движений, а также ЛГБТ-активисты[99]. Об участиях в противостоянии анархистского «Автономного действия» и активистов «Левого фронта» сообщалось и в «Независимой газете»[2], факт приезда представителей ЛГБТ-движения корреспонденту издания Znak.com подтвердили местные жители[46].

В группе противников строительства «Парк Торфянка», зарегистрированной в социальной сети «Фейсбук», также присутствовали активисты протестных движений: активистка «Яблока» Марина Веригина, жительница района Куркино Наталья Малкинене, сторонник Навального Никита Бакулин[2].

В то же время местные жители сообщили корреспонденту издания Znak.com об отсутствии интереса к политике. Согласно наблюдениям журналиста, наиболее политизированная тема дискуссий — повышение тарифов ЖКХ[46].

В митингах лета 2015 года на стороне противников строительства участвовали представители московских районов Измайлово, Перово[52], Зюзино, Гольяново и Коптево[53], а также жители Санкт-Петербурга и Воронежа[50].

О тех или иных проявлениях агрессии со стороны оппонентов сообщают обе стороны конфликта — как сторонники храма[6][74][3], так и его противники[101][102].

Заявления протестующих

Протестующие, в частности, заявляли о склонности к агрессии представителей движения «Сорок сороков», которое выступило в поддержку строительства. Сообщалось о нападениях активистов движения «Сорок сороков» на противников строительства, возбуждены дела об административных правонарушениях.[95]. Например, 15 августа 2015 года противники строительства храма в парке «Торфянка» через социальную сеть «Фейсбук» распространили информацию о совершённом накануне нападении на Марину Овчинникову, депутата Бабушкинского района Москвы, и возможной причастности к нему представителей движения[68].

Иные представители протестующих в августе 2015 года утверждали, что представили движения «ведут себя провокационно, но не применяют открытое насилие», поскольку «не хотят допускать крайних эксцессов»[104].

Первый заместитель председателя комитета Госдумы по делам национальностей Валерий Рашкин (фракция КПРФ) не ограничился обвинениями в адрес движения, а в августе 2015 года со страниц «Парламентской газеты» обратился к руководству ФСБ с депутатским запросом о деятельности движения «Сорок сороков»[105].

В запросе, среди прочего, было сказано, что движение «использует в своей фирменной символике и для своего обозначения аббревиатуру „СС“». Депутат, кроме того, утверждал, что оно «является радикальным формированием, занимающимся боевой подготовкой своих членов», что многие его члены придерживаются неонацистской идеологии и что деятельность движения и его членов нарушает законодательство, подпадая под действие ряда статей Уголовного кодекса России, а также призвал к ликвидации движения[105][прим. 9].

Через несколько дней в заочную полемику с Рашкиным со страниц той же газеты вступил координатор движения Андрей Кормухин, который, в частности, посчитал неубедительными обвинения в неонацизме, ссылаясь при этом на многонациональный характер движения[106].

Итоги и сам факт рассмотрения запроса депутата Рашкина освещения не получили[107].

Заявления сторонников строительства

Сторонники храмового строительства также заявляли об актах агрессии[103], в том числе против иерея Олега Шалимова в мае 2016 года (одна из женщин, протестующих против строительства, даже его пнула) и поданном им заявлении о проверке в Следственный комитет[74].

Решение суда от 31 июля 2015 года воспринимается крайне разноречиво: движение «Сорок сороков» через «Твиттер» назвало его победой борцов за храм[108], в то время как интернет-газета «Новый День—Новый Регион» расценила его ровно противоположным образом[109][прим. 10]. Денис Гончаренко, активист движения противников строительства храма в парке «Торфянка», так откликнулся на судебное решение: «мы нашли новые фальсификации в документах по слушаниям». Его соратница по имени Наталья пояснила, что новые фальсификации — это отличающийся от первоначальных 0,7 га размер земельного участка и его иное местоположение. По её словам, «префект в 2014 году самостоятельно перенес стройку в другое место и поменял размер земли»[7].

Однако, нынешние 0,2 га предусмотрены Постановлением Правительства Москвы от 30 апреля 2013 года[1].

Кроме того, согласно публикации Александра Егорцева, результатом слушаний 2012 года было решение префектуры о выделении для строительства храма 0,7 га парковой территории, однако территорию, выделяемую под храм, уменьшило (до 0,2 га) Правительство Москвы, издавшее соответствующее постановление[59]. Понятно, что мы имеем две совершенно разных версии событий.

Адвокат Иван Медведев объяснил решение отозвать иск поступлением информации о том, что Бабушкинская межрайонная прокуратура возобновила проверку законности общественных слушаний о строительстве храма[40][прим. 11]:

Прокуратура уже вставала на нашу сторону в сентябре 2014 года. Тогда они лишь признали незаконными слушания, но не сделали выводов и никому не указали на нарушения. Теперь же они должны конкретизировать свою позицию.

Он также сообщил «Коммерсанту», что в июле 2015 года в управление внутренних дел СВАО было направлено заявление о возбуждении уголовного дела «по факту подлога материалов общественных слушаний»[40].

Настоятель местной православной общины священник Олег Шалимов 31 июля 2015 года сообщил ТАСС, что строительство храма может быть продолжено: «Ждём решения священноначалия». Отказ оппонентов от иска он расценил как свидетельство «неуверенности в своих силах» и добавил, что разъяснительная работа сторонников храма даёт плоды: «многие собаковладельцы и семьи с детьми, которые раньше протестовали, думали, что храм повредит парку и, например, не будет места для прогулок, теперь нас поддерживают»[110].

Пресс-секретарь Патриарха Московского и всея Руси диакон Александр Волков так прокомментировал итоги заседания Бабушкинского суда[17]:

Хотя решение суда, состоявшегося 31 июля 2015 года, фактически подтвердило отсутствие правовых препятствий для строительства храма в данном месте, следуя своей миротворческой миссии, епархия города Москвы будет готова рассмотреть возможность строительства в другом месте — в том же микрорайоне, в пределах шаговой доступности.

По заявлению Андрея Кормухина, «противники строительства храма попытались сохранить хорошую мину при плохой игре» и отозвали иск, осознав, что проигрывают процесс. Удовлетворение подобным решением, которое он выразил, соседствует у Кормухина с опасениями продолжения попыток затормозить строительство храма через прокуратуру и посредством использования «майдановских» технологий для сохранения напряжения и конфликта в Лосиноостровском районе[40].

Позднее, 19 августа 2015 года, РИА Новости сообщило о готовности движения «Сорок сороков», возглавляемого Кормухиным, рассмотреть другую площадку строительства храма. По словам Кормухина, препятствия для возведения храма отсутствуют, но строительство не начинается, поскольку Русская православная церковь «проявляет добрую волю», намереваясь совместно обсудить все возможные варианты[70].

В результате голосования на платформе «Активный гражданин» в октябре 2015 года большинство голосов было отдано за вариант строительства храма на Анадырском проезде. В свою очередь, градостроительно-земельная комиссия Москвы согласилась с решением выделить новый земельный участок под храмовое строительство по адресу: Анадырский проезд, владение 8[19].

Действуя в соответствии с решениями Градостроительно-земельной комиссии города Москвы, Департамент городского имущества города Москвы оформил договор от 01.02.2016 за № М-02-608804 сроком на девять лет, предусматривающий безвозмездное пользование земельным участком с кадастровым номером 77:02:0016009:1934 (1 участок), на котором был возведён временный быстровозводимый храм-часовня, освящённый 28 апреля 2016 года[20].

5 апреля 2018 года Комитетом государственного строительного надзора города Москвы застройщику — Религиозной организации «Финансово-хозяйственное управление Русской Православной церкви (Московский Патриархат)» оформлено разрешение на строительство № 77-151000-016746-2018 объекта «Храмовый комплекс» по адресу: Москва, СВАО, Лосиноостровский, Анадырский пр., вл. 8 (участок 2) сроком действия до 05.01.2019[24].

Таким образом взамен участка по адресу Москва, Осташковский пр., вл. 4 (парк «Торфянка») ФХУ РПЦ получило два участка по адресу Анадырский пр., вл. 8: участок 1 (кадастровый номер 77:02:0016009:1934), где с апреля 2016 года функционирует храм-часовня, и участок 2 (кадастровый номер 77:02:0016009:1935), на который оформлена вся разрешительная градостроительная документация, что позволяет начать строительство капитального храма. 17 апреля 2018 года Департамент городского имущества города Москвы отправил в адрес ФХУ РПЦ проект соглашения о расторжении договора безвозмездного пользования на земельный участок в парке «Торфянка».

По состоянию на конец июня 2018 года ФХУ РПЦ участок в парке «Торфянка» не освободило[111][112]. На середину августа 2018 взятые на себя обязательства освободить парк после получения разрешения на строительство храма на альтернативном участке РПЦ по-прежнему не выполнила[12].

В 2015 году среди противников строительства храма в парке «Торфянка» распространялись сведения[121]:

• о затяжном характере строительства, подводе коммуникаций, вырубке деревьев, рытье траншей;
• о появлении беспокоящих факторов в виде бомжей, попрошаек, цыган, колокольного звона и отпевания покойников прямо под окнами;
• о расширении территории храмового комплекса и ухудшении экологической обстановки.

Среди этих сведений важное место занимала возможность расширения территории храмового комплекса за пределы выделенного участка[4].

В частности, представитель протестующих, который назвал себя помощником депутата от КПРФ, заявил журналисту Александру Егорцеву о том, что существуют «„секретные документы“, согласно которым православные собираются под храмовую территорию забрать весь парк до конца», однако журналист не получил ни копий подобных документов, ни иных подтверждений. Настоятель строящегося храма, священник Олег Шалимов, опроверг эту информацию как недостоверную и предложил знакомиться с проектной документацией[4]. Более того, в ходе судебного заседания 31 июля 2016 года она не была подтверждена[15][99].

По сообщению Александра Егорцева, которое датировано 26 июня 2015 года, «разрешительные документы и схема парка (участок для храма выделен красным цветом) были вывешены на стенде для всеобщего обозрения». Однако протестующие не стали проверять слухи, и «народное возмущение нарастало как снежный ком»[4].

Беседуя с корреспондентом интернет-газеты Znak.com, участник протестов («красивая девушка Даша») поделилась сведениями о том, что огороженная сравнительно небольшая площадка впоследствии будет значительно расширена. Согласно её словам, «управа собирается передать Православной церкви 0,7 га земли», на котором, как она утверждала, помимо храма, будут построены «столовая для неимущих и даже гостиница для паломников»[46].

Цифра 0,7 га в ходе судебного заседания 31 июля 2015 года не получила подтверждения[15][99].

Комментируя ситуацию, отдельные журналисты выражают мнение, что создавшаяся ситуация не уникальна для парка «Торфянка» и Лосиноостровского района, а воспроизводится в различных районах Москвы, включая Гольяново и Косино-Ухтомское. Кроме того, они характеризуют информацию противников строительства как «нелепые пугалки, повторяющиеся слово в слово»[122].

Корреспондент газеты «Культура» в этой же связи считает, что существует единая для разных районов методика вовлечения жителей в протест[115].

РБК приводит тактику продвижения строительства церквей на публичных слушаниях, которую ведут участники движения «Сорок сороков». Для голосования на публичные слушания в районах, где планируется выделение городской земли под строительство церкви, участники движения (несколько тысяч человек) собирают поддержку из своих и местных православных активистов, путём объявлений в группе движения во «Вконтакте»[90].

Елена Ибрагимова, пресс-секретарь Владимира Ресина, комментируя сложившуюся конфликтную ситуацию и конкретный размер выделяемой под строительство площади (0,2 га), отозвалась таким образом: «Говорить об исчезновении парка с учётом цифр некорректно. Это фактически не соответствует действительности»[39].

Настоятель священник Олег Шалимов, комментируя решение суда от 31 июля 2015 года, также напомнил, что для храма Казанской иконы Божией Матери был выделен участок, площадь которого составляет всего 1 % общей площади парка, и добавил: «Ни одного дерева срубить не придётся»[110].

Данное обстоятельство (отсутствие вырубки деревьев) также иногда подвергают критике[прим. 12].

По мнению активиста «Русской народной линии», Юрия Шубина, на митинге 9 июля 2015 года борьба против застройки парков, несмотря на экологические лозунги, была лишь маскировкой для «храмофобов». В подкрепление этого тезиса он указывает на то, что[120]

• «все места, о которых говорилось на митинге, — это места возведения храмов», объекты иных типов (светские) у митингующих интереса не вызвали;
• ряд перечисленных митингующими точек не имеет отношения к паркам и скверам (яркий пример — бывший аэродром на Ходынском поле, где храм строится на пустыре);
• утверждения о том, что протест не направлен против храмов и Церкви, а вызван всего лишь неудачным выбором места, чередовались с требованиями «полной отмены» строительства храма.

«Тема защиты окружающей среды не оставляет равнодушным практически никого… Поэтому для левых экологическая борьба является… крайне удобным способом агитации и атаки системы», — отметил в своё время упомянутый ранее участник протестов Василий Кузьмин из «Левого фронта»[2].

Кроме того, согласно обнародованному в июне 2016 года заявлению муниципального депутата Марины Овчинниковой, примерно 0,3 гектара парковой территории планируется отрезать под строительство проезда, но общественные слушания по данному проекту оставили протестующих безучастными: «Ни один из местных жителей, протестующих против строительства храма, не пришел на слушания по этому проекту. Все были сосредоточены на „горячей точке“. Никто не опротестовал строительство проезда»[123].

Егор Холмогоров отмечал: «Любопытный нюанс — очень трудно найти в сегодняшней Москве борцов со строительством многоэтажек, уродливых торговых центров и прочих бизнес-монстров, убивающих экологию, инфраструктуру и создающих чудовищные пробки. А вот на борьбу с маленьким храмом слетелись политики федерального значения. Это всё, что нам нужно знать об искренности подобной борьбы. Церковь оказалась фактически „разрешённой целью“ имитации гражданского активизма»[87].

Комментируя конфликт вокруг строительства, архиепископ Марк (Головков), куратор программы строительства 200 новых храмов на территории Москвы, высказал мнение, согласно которому «часто публикации в СМИ и блогах дают искаженную информацию о позиции Патриархии и православных верующих в целом». В качестве примера он назвал «статьи с заголовками „Церковь против парка“»[114]:

…если речь идет о выделении участка для строительства в каком-то парке, то обычно выделяется небольшая территория на окраине зелёного массива, чтобы там не было вырубки деревьев.

Владыка Марк признал наличие «проблемы коммуникаций Церкви с жителями»: «Иногда священники недостаточно проводят разъяснительную работу о будущем строительстве среди жителей»[114].

Пример успешных «коммуникаций», по словам архиепископа Марка, даёт храм на улице Берзарина, участок под который «был выделен практически на территории гаражного кооператива». Эту крайне конфликтогенную ситуацию сумел разрешить настоятель общины, священник Дмитрий Крутов, который познакомился со всеми членами кооператива и «нашёл со всеми общий язык», что позволило соорудить временный деревянный храм (и подготовиться к строительству капитального)[114].

В декабре 2015 года Патриарх Кирилл в своем докладе на Епархиальном собрании Москвы призвал настоятелей строящихся храмов широко информировать местных жителей о планах строительства и привёл как пример ситуацию на «Торфянке»[124]:

Правда была целиком и полностью на стороне верующих: все разрешительные документы были получены. Люди ждали новый храм. Однако была заряжена такая мощная политическая и информационная атака на местных жителей, что община оказалась к этому не готова, и часть общественного мнения развернулась против создания храма.

По мнению Патриарха Кирилла, из полученного опыта следует извлечь урок: «Нужно работать на упреждение»[124].

Как отмечал корреспондент Би-би-си Виктор Нехезин, по состоянию на середину 2015 года московские власти в рамках поддержки программы РПЦ «200 храмов» выделили около 150 участков для строительства, и в двадцати случаях строительство было отменено из-за протестов местных жителей[83].

Это далеко не первый конфликт, связанный со строительством храмов в Москве. За последние годы против точечной церковной застройки выступали жители Печатников, Хорошёва-Мневников, Царицына, Зеленограда, Марьина, Гольянова, Зябликова, Восточного Дегунина, Гагаринского района, Строгина, Измайлова и Куркина[125].

Владислав Мальцев, журналист «Независимой газеты», рассматривает события как «заурядный конфликт районного масштаба», который, тем не менее, выбился в первые ряды новостей (см. врезку) и приобрёл общемосковский характер. Он проводит параллели между парком «Торфянка» и стамбульским парком «Гези», защита которого от застройки в 2013 году сплотила протестный электорат в Турции[2]. По его мнению, в условиях «отсутствия реальной политической повестки» парк «Торфянка» на окраине Москвы для российских оппозиционеров «стал и символом противостояния власти, и новым „оккупаем“, и не опробованным ранее форматом мобилизации протестных настроений».

«Майдан»

«Лосиноостровский „майдан“» — так назвал свой материал о противостоянии на «Торфянке» журналист Александр Егорцев[4]. «Рядовой вопрос о строительстве храма в очередном „спальном районе“ усилиями обеих противоборствующих сторон превращен в „майдан районного масштаба“», — пишет Дарья Менделеева в репортаже о судебном заседании, состоявшемся 6 июля[118].

Андрей Малосолов считает, что «майданные» аналогии не ограничиваются внешним сходством: «На местном уровне идет обкатка мини-технологий протеста с палатками, организованным завозом людей и продуктов питания…»[119]

Юрий Шубин, также использующий образ «майдана», характеризует борьбу со строительством храма в парке «Торфянка» как «централизованный антицерковный и антироссийский протест», лишь прикрывающийся экологическими лозунгами[120].

Об использовании высокопоставленными членами КПРФ технологий «майдана», манипуляциях и обмане участников протестного движения в начале 2016 года заявила Марина Овчинникова, депутат муниципального собрания Бабушкинского района, бывший член КПРФ и бывший участник протестного движения.