Мунк, Эдвард

Эдвард Мунк родился в 1863 году в семье военного врача Кристиана Мунка и его жены, Лауры Катрины Мунк (урождённой Бьёльстад). Он был вторым ребёнком в семье: у него была старшая сестра, Юханна София, две младших — Ингер и Лаура, и брат Андреас[6]. Хотя Мунки жили небогато, даже бедно, они происходили из влиятельной в культурном отношении семьи: их дальним родственником был известный художник-неоклассицист, ученик Жака-Луи Давида Якоб Мунк, отец Кристиана был прославленным проповедником, брат, Петер Андреас Мунк — выдающимся историком[7].

На протяжении всего детства Эдварда, Мунки неоднократно переезжали, отчасти по требованию отцовской службы, отчасти из-за недостатка денег, заставлявшего их подыскивать более дешёвое жильё. Бо́льшую часть своих детских лет будущий художник провёл в Христиании, столице Норвегии (ныне Осло). Когда Эдварду было пять лет, его мать умерла от туберкулёза, и ведение хозяйства взяла в свои руки её сестра, Карен Бьёльстад. Отец, по словам художника, был добр к детям, но отличался болезненной религиозностью, «доходившей до психоневроза»[7]: под влиянием его «проповедей» впечатлительный Эдвард плохо спал по ночам, преследуемый видениями ада[8]. Судя по воспоминаниям родственников, уже в этом возрасте мальчик показывал известный талант к рисованию[8].

Когда Эдварду было пятнадцать лет, умерла от туберкулёза старшая сестра Софи, с которой он был очень близок, её смерть оставила на будущем художнике глубокий отпечаток: его биографы связывают с этим событием его окончательное разочарование в традиционной религии — впоследствии он вспоминал, как его отец «ходил взад-вперёд по комнате, молитвенно сложив руки», и ничем не мог помочь умиравшей девушке[9]. Воспоминания о болезни и смерти Софи легли в основу одной из первых его крупных картин — «Больной девочки», а также менее известной, выдержанной в импрессионистском стиле «Весны» и — косвенно — целой серии картин на сюжет «комнаты умирающего». Вскоре несчастье постигло и другую его сестру, Лауру: в её поведении появились странности, со временем становившиеся всё более заметными, и спустя некоторое время ей была диагностирована шизофрения.

Молодой Эдвард Мунк с сестрой Ингер

В 1879 году Эдвард поступил в технический колледж, где показал прекрасные успехи в физике, химии и математике, несмотря на то, что хрупкое здоровье препятствовало полноценному обучению[10]. В следующем году, однако, он принял решение оставить колледж и стать художником — к неудовольствию отца, в глазах которого этот выбор был сомнительным и с материальной, и с моральной точки зрения[11][12]. На сторону юноши встали тётушка Карен и близкий друг Кристиана Мунка Карл Фредрик Дирикс, а также дальний родственник, влиятельный художник Фриц Таулов[13]. В 1881 году Эдвард поступил в Королевскую школу рисования в Христиании[14]. В этот период его наставником стал художник-натуралист, соратник Фрица Таулова Кристиан Крог. Он ввёл Эдварда в круг столичной богемы, центральной фигурой которой был скандальный писатель-анархист Ханс Егер. Мунк познакомился с Егером лишь спустя несколько лет[15], но они довольно быстро и близко сошлись и впоследствии художник признавал на себе его влияние[16].

В 1883 году состоялся публичный дебют Мунка — он представил на выставке промышленных товаров и произведений искусства в Дворцовом парке картину под названием «Этюд головы»[17]. Осенью того же года он представляет на Осенней выставке выдержанную в реалистическом духе картину «Девушка, разжигающая огонь в печи»[18]. В конце 1884 года при сопутствии Фрица Таулова художник получил стипендию, которая позволила ему поехать весной во Францию и посетить Парижский салон[19].

В том же 1885 году у Мунка завязался болезненный роман с Милли Таулов, невесткой Фрица Таулова (Милли была замужем за его братом). Милли имела репутацию кокетки и, по-видимому, не принимала ухаживаний юноши всерьёз[20], тогда как Эдвард, неопытный в любовных делах, относился к их роману со всей серьёзностью, не говоря уж о том, что связь с замужней женщиной означала для него, происходившего из глубоко религиозной семьи, нарушение строжайшего табу[21]. Мунк не написал ни одного портрета Милли, и его биограф Атле Нэсс утверждает, что она «не оставила следа в его живописи»[22], тогда как другие исследователи видят её образ в таких картинах, как «Голос» и «Лунный свет»[23].

«Больная девочка»

В 1886 году картина Мунка «Больная девочка», представленная на Осенней выставке, стала причиной скандала. Находясь отчасти под влиянием Егера с его призывом «писать свою жизнь»[24], художник создал крупное полотно, в основе которого лежали его воспоминания о болезни и смерти Софи Мунк. При этом он сосредоточился прежде всего на собственных впечатлениях: «Я… снова и снова пытался выразить первое впечатление — прозрачную, бледную кожу на белом фоне, дрожащие губы, дрожащие руки…»[22] Критики были возмущены выставленным результатом — в их глазах картина выглядела в лучшем случае незавершённым этюдом. «Больную девочку» называли «выкидышем», «едва намалёванным наброском»[24]; даже более доброжелательные рецензенты упрекали Мунка в небрежности и нежелании совершенствовать технику[25].

Картины, последовавшие за «Больной девочкой», были несколько более консервативны по стилю — видимо, Мунка смутило яростное неприятие, которым была встречена его работа. К их числу принадлежала выдержанная в импрессионистской манере «Весна», ещё одна картина, навеянная воспоминаниями о болезни Софи, несколько пейзажей и портретов, а также жанровых сценок вроде «Юриспруденции». В 1889 году он вновь подал заявку на стипендию для поездки в Париж и, не в последнюю очередь благодаря поддержке Эрика Вереншёлля, получил её[26]. Летом Мунк едет с семьёй на съёмную дачу в Осгорстранне, маленьком городе неподалёку от деревни, в которой состоялась его первая встреча с Милли Таулов[27]; Осгорстранн станет его излюбленным местом, и через некоторое время он приобретёт здесь собственный дом. Осенью он едет в Париж.

Мунк прибыл в Париж во время Всемирной выставки. Здесь он начал посещать уроки Леона Бонна, среди студентов которого было много скандинавов. Бонна высоко оценивал способности Эдварда к рисованию, но не одобрял его вольного обращения с цветом[28]. В свободное время Мунк активно ходил на выставки и в музеи, в том числе на экскурсии, посвящённые классическому искусству, которые Бонна устраивал для своих студентов[29]. Мунк экспериментирует с различными стилями, многие картины этого периода отмечены влиянием импрессионизма и пуантилизма.

В декабре из Норвегии приходит известие — умер после инсульта отец семейства, Кристиан Мунк. Хотя в последние годы отношения отца и сына сильно ухудшились — Кристиан не одобрял богемных замашек Эдварда, его дружбы с «нигилистами» и пристрастия к выпивке, грозящего перерасти в алкоголизм, — его смерть нанесла художнику тяжёлый удар. Письмо пришло слишком поздно, и Эдвард не успел даже на похороны[30]. Мунк впадает в депрессию и замыкается в себе, перестаёт посещать уроки Бонна, рвёт связи с друзьями (исключением становится датский поэт Эмануэль Голдштейн)[31]. В некотором роде художник заново переосмысляет свою жизнь — результатом этого переосмысления становится дневниковая запись, вошедшая в историю как «Манифест Сен-Клу»: «Не следует больше писать интерьеры, читающих мужчин и вяжущих женщин. Им на смену придут реальные люди, которые дышат и чувствуют, любят и страдают…»[32] В это время он пишет одну из самых известных картин парижского периода, «Ночь в Сен-Клу» — в её главном герое, сидящем у окна в пустой, залитой лунным светом комнате, видят то самого Эдварда, то его недавно умершего отца[33].

«Меланхолия» (1894-96)

В мае 1890 года Мунк прибывает домой, в Христианию, где проходит выставка его работ — отзывы критиков были, как обычно, смешанными, но в целом более приветливыми, чем прежде[34]. В конце года он снова едет во Францию, но вместо Парижа, где стоит промозглая погода, опасная для его слабых лёгких, проводит зиму в Ницце. В апреле он заезжает в Париж и посещает Салон Независимых — здесь он, должно быть, видел картины Ван Гога и Гогена, художников, которыми он позднее открыто восхищался.

В этот период окончательно оформляется фирменный «экспрессионистский» стиль Мунка — выразительные линии, упрощённые формы, символичные сюжеты. Вернувшись в Норвегию, он пишет картину «Меланхолия», в которой уже не чувствуется никаких импрессионистских влияний. В течение года появляются на свет первые полотна из будущего цикла «Фриз жизни» — в их числе «Настроение на закате», картина, из которой позднее вырастет «Крик».

Станислав и Дагни Пшибышевские

В 1892 году в Христиании проходит персональная выставка Мунка, которая неожиданно приводит в восхищение Адельстена Нормана, художника-пейзажиста, имевшего репутацию консерватора[35]. Вскоре Норман устроил художнику выставку в Берлине, разразившийся вокруг которой скандал — консервативное крыло Союза берлинских художников выступило с требованием закрыть выставку «из уважения к искусству и честному труду», что вызвало возмущение у молодых художников — привёл к расколу внутри Союза, результатом которого стало формирование Берлинского сецессиона[36][37]. Мунк, к этому времени привыкший стойко сносить насмешки и ругань со стороны критиков, отнёсся к ситуации с нескрываемой иронией[38]. Художник активно погружается в жизнь берлинского артистического «андеграунда», сближается с Августом Стриндбергом, Станиславом Пшибышевским и его будущей женой, Дагни Юль, которая становится для Мунка музой и — возможно — любовницей.

В эти годы Мунк курсирует между Берлином, Парижем и родной Христианией. В конце 1892 — начале 1893 года у него окончательно оформляется идея «фриза» — серии картин на «вечные» темы любви и смерти[39]. Первым таким «фризом» становится небольшая берлинская выставка под названием «Любовь», на которой был впервые представлен «Крик»[40]. Картины с этой выставки позднее войдут в более масштабный «Фриз жизни» — «поэму о любви, жизни и смерти», над которой Мунк работал все 1890-е. В 1896 г. его путешествие в Париж особенно важно, так как он встречается здесь с Гогеном, Эмилем Бернаром, Морисом Дени и поэтами-символистами, в частности с Малларме. В это время Мунк обращается к офорту, гравюре на дереве, литографии.[41]

«Танец жизни» (1900)

В 1898 году у Мунка завязывается роман с богатой молодой норвежкой по имени Тулла (Матильда) Ларсен. Поначалу их отношения были очень тёплыми, но со временем страстность и навязчивость Туллы стали утомлять и отпугивать Мунка. В 1902 году Тулла, чувствуя, что Мунк охладевает к ней, попыталась покончить с собой[42]. Незамедлительно вернувшийся из деловой поездки художник мечется между состраданием к ней и опасениями, что она совершила этот поступок специально, чтобы «повлиять» на него. Спустя несколько дней между Мунком и Туллой произошёл загадочный инцидент, в результате которого художник прострелил себе руку — по одной из версий, Тулла пригрозила ему самоубийством, и он попытался вырвать у неё револьвер[43]. Художник был госпитализирован, и на этом их отношения с Туллой завершились, но его психическое благополучие было сильно подорвано.

В том же 1902 году «Фриз жизни» впервые был выставлен в таком виде, каким его задумал художник, в галерее Берлинского Сецессиона. Мунк писал о «симфоническом эффекте», который производила выставка[44]. Здесь художник обзаводится новыми покровителями — Альбертом Коллманом и Максом Линде, которые будут поддерживать его на протяжении долгих лет. Пресса, наконец, начинает мало-помалу принимать его и его работы, берлинские критики хорошо отзываются о выставке. Его искусство сплошь состоит из символов и аллегорий, излюбленные темы — любовь и навязчивая мысль о смерти, и Мишель Хог справедливо отмечает в своем предисловии к каталогу выставки 1974 г.: «Как и многие его современники, Мунк убежден, что живопись может и должна выражать нечто иное по сравнению с солнечной беззаботностью импрессионистов, буржуазной отстраненностью Мане и Стивенса, бегством в маорийскую экзотику Гогена, историческими грезами Гюстава Моро или Бёклина». Моро говорил: «Я не верю ни в то, что осязаю, ни в то, что вижу. Верю только в то, чего не вижу, но что чувствую». Соглашаясь с ним, Мунк отбрасывает все, что напоминало бы о банальном реализме, однако в противоположность Моро он никогда не станет писать «божество с цепочкой для часов»[45]. Мунк остался безразличным к волне так называемого вагнериански-трубадурского символизма, сильно повлиявшего на эпоху. «Я пишу не то, что вижу, а то, что видел» — таков его ответ на слова Моро. Подобный подход можно найти скорее у Малларме, которого Мунк знал и писал, у Верлена, с которым, по-видимому, он не был знаком, у Редона. Моро и Метерлинк выбирают бегство. Мунк не бежит от жизни, он обретает внутреннее освобождение, изображая свое собственное заточение, свой ад, которого он не покидает.[41]

Изматывающий роман с Туллой, их бесконечные разрывы и воссоединения, её попытки суицида и, наконец, инцидент с револьвером дурно сказались на психическом состоянии Мунка: им овладели мысли о кознях, которые строят против него враги, он стал не в меру вспыльчив и подозрителен. В 1903 году у него завязался роман с виолончелисткой Эвангелиной Маддок, выступавшей под итальянизированным псевдонимом Эва Мудоччи[46], но их отношения омрачало всё более болезненное поведение Мунка. В конце концов они расстались, оставшись в прохладно-приятельских отношениях[47]. В этот период Мунк пережил несколько нервных срывов, вступал под странными предлогами в ссоры со знакомыми и незнакомыми людьми; наконец, в 1908 году его поместили в психиатрическую клинику в Копенгагене с душевным расстройством[48]. Всего он провёл там более полугода. За время пребывания в клинике Мунк оставил рисунки и гравюры, в том числе портрет лечившего его профессора Якобсона.

Начиная с конца 1900-x годов стиль художника изменяется в сторону более резкой и грубой манеры. Поздние картины написаны широкими мазками и изобилуют яркими контрастными цветами[49]. Сюжеты становятся более мирными и обыденными, новые картины изображают рабочих, крестьян, жизнь на природе. Одной из самых крупных работ этого периода становится цикл монументальных полотен, украшающих концертный зал Университета Осло (переданы университету в 1916 году).

Одно время ближайшим другом Мунка был известный норвежский скульптор Густав Вигеланд. Но друзья рассорились после того, как Вигеланд получил крупный заказ от муниципалитета, в результате которого возник знаменитый Парк скульптур Вигеланда[50].

В 1916 году Мунк приобрёл располагавшуюся близ столицы виллу Экелю, где прожил всю оставшуюся жизнь. Прилегавшие к вилле обширные земельные владения позволили ему заняться сельским хозяйством, которое стало его увлечением в поздние годы: при помощи работников он выращивал фрукты и овощи, разводил домашнюю птицу.

Эдвард Мунк на смертном одре

В 1918 году художник слёг с «испанкой», унёсшей в те месяцы жизни миллионов человек, но благополучно выздоровел, несмотря на свойственную ему хрупкость здоровья. В 1919 году он написал «Автопортрет после испанки».

В 1930 году у художника произошло кровоизлияние в стекловидное тело правого глаза, из-за которого он почти полностью прекратил писать, в то же время он рисовал эскизы с отражением последствий этого кровоизлияния в виде искажённых форм.

В 1940 году Норвегия была оккупирована нацистской Германией. Хотя поначалу нацисты превозносили Мунка как «истинно нордического» художника[51], поздне́е его заклеймили как представителя «дегенеративного искусства»[52]. Последние годы художник жил в тревоге, ожидая возможной конфискации своих работ из собственного дома[53].

Эдвард Мунк умер в 1944 году, спустя месяц после своего восьмидесятилетия.