История возникновения христианского монашества

Согласно Священному Писанию, уже в самой первой заповеди Божией содержится строгое ограничение вкушения пищи, которая должна быть только растительного происхождения, а мясо, молоко, яйца было запрещено есть (Быт. 1:29-30). После грехопадения первые люди стали осознавать необходимость глубокого покаяния, безропотного терпения своих скорбей, бескорыстного служения Богу, духовного очищения добровольным отказом от обычного житейского благополучия.

Что же касается третьей обязанности каждого монаха — полного целомудрия, девства и безбрачия, то ещё несовершенный Ветхий Завет предлагал только общую для всех людей заповедь Божию: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею» (Быт. 1:28). Однако уже тогда приветствуется воздержание и моногамия, а распущенность и полигамия порицаются. Даже в жертвоприношениях старались приносить Богу «непоро́чное» (ещё не вступавшее в половую связь) домашнее животное. Среди людей уже в то время образ девственного жития показал великий Пророк Илия. Даже среди языческих культов были практикующие те или иные монашеские принципы.

В эпоху, непосредственно предшествовавшую Христову пришествию во плоти (со II в. до н. э.), этот идеал стал безусловно общепризнанным. Ветхозаветная Церковь осознала, что она живёт в мессианские времена, ещё прежде пришествия Мессии и даже прежде Его Предтечи. Именно это сознание пробудило к жизни различные аскетические религиозные движения (самые известные — ессеи, терапевты, назореи и фарисеи). Все они были мессианскими и имели много общего в основных своих принципах, хотя и не все содержали то учение о Мессии, которое позволило бы им признать Его во Христе[1].

Воплотившийся Бог Иисус Христос своей собственной жизнью явил абсолютный идеал монашеского подвига: в целомудрии, в нестяжании, в смирении даже до смерти крестной. Богородица — вторая по значимости в христианстве, почитается за соблюдение девства, бескорыстие и послушание. Почти все апостолы и первые христиане иерусалимской общины также рассматриваются как исполнители монашеских добродетелей. По примеру апостолов Первые христиане в бедности и отречении от благ мира посвящали себя исключительно проповеди слова Божия. Другие, отрекаясь от брака и имущества, становились членами христианских общин, посвящали себя проповеди христианства, непрестанному покаянию, частому причащению, служению бедным, нуждающимся и помощи заключённым и больным. Соприкосновение христианства с греко-римским миром вызывало потребность всё резче и резче отрицать основные черты этого мира как царства греха и дьявола, всё резче подчёркивать разницу жизни «по плоти» и жизни «по духу», указывать, что «помышления плотские суть смерть, а помышления духовные — жизнь и мир», что «плотские помышления суть вражда против Бога» и «живущие по плоти Богу угодить не могут» и призывать к «умерщвлению духом дел плотских» (Рим. 8:6-8,13).

С развитием идеи монашества шли попытки обособления от мира и всецелого посвящения себя служению Богу. Уже в книге Деяний (Деян. 9:36-41) и в I послании к Тимофею (1Тим. 5:3-16) есть указания на «вдовиц», а также диаконис, посвящающих себя молитвам и христианской благотворительности. Можно предполагать, что это был особый класс женщин, живших общей жизнью в обособлении от мира, причём название «вдовиц» можно и не понимать буквально ввиду упоминания в краткой редакции послания Игнатия к смирнцам «девушек, называемых вдовами» (греч. τάς παρθένους τάς λεγομένας χηρας). Житие преподобномученицы Евдокии свидетельствует, что уже во II веке существовали, если и не полноценные монастыри, так уже вполне оформившиеся общины христианских девственников и девственниц. Житие Евгении Римской указывает на существование монастырей уже в III веке.

Наряду с этим сравнительно рано возникло мнение, что в Евангелии даны два образца жизни и святости: один — обязательный для всех, другой — добровольный, предлагаемый стремящимся к высшей святости. Далее оказывали влияние идеи александрийских неоплатоников об очищении духа воздержанием от телесных наслаждений и в особенности идеи гностиков. Привлечённые к христианству высотой евангельского учения и чистотой жизни христиан первых веков, гностики внесли в теоретическое объяснение сущности новой религии чуждые ей черты своего учения: они резко противопоставили Богу — творцу духов, мир материи — мир чувственной ограниченности и конечности — мир зла. Гностики учили, что человеческий дух есть искра Божия, пленённая враждебным ей плотским началом, миром чувственного, что спасение наше через Христа есть освобождение духа от телесности, восстановление чистой духовности нашего существа. Отсюда следовало, что высшей целью человеческих стремлений должно быть полное обуздание плоти, полное отречение от злого начала, воссоединение с первоисточником духа, божеством. Эти дуалистические воззрения древнего гностицизма, а впоследствии монтанизма и особенно манихейства были отвергнуты церковью.

Среди первых христианских богословов-теоретиков выделяется Ориген, который ради аскетических подвигов оскопил сам себя, что было осуждено Церковью. Чрезмерной строгостью жизни известны также такие раскольники, как новатиане, донатисты, циркумцеллионы (бродячие христиане).

После многовековых преследований христиан в Римской империи, в 313 году Константин Великий предоставил христианам полную свободу своего вероисповедания и даже некоторые привилегии. В Церковь хлынуло множество недостаточно религиозных людей, внешние границы Церкви размылись, но выросли внутренние перегородки в Ней между клиром и мирянами, между знатными придворными христианами и бедными, и между христианами разных (порой враждебных) государств. Вследствие чего большинство верующих уже не отличалось высоконравственной жизнью, какую вели первые христиане. Даже церковная иерархия, постоянно соприкасаясь со светским полуязыческим обществом, и невольно заимствуя некоторые формы его организации, постепенно «обмирщилась» (переняла распространённые пороки общества).

Не находя удовлетворения среди христианского общества (и вместе с тем не отрицая его, как это делали аскеты-еретики, приверженцы монтанизма), особенно ревностные христиане стали обособляться от него. Сначала стремившиеся к такому обособлению оставались в населённых местах, даже в семье, порывая лишь общение с окружающими, поселялись в кельях около храма, в который и ходили молиться. Эта древняя форма монашества надолго сохранилась в Греции, а затем перешла и в Россию (поэтому у нас церковную ограду и до сих пор иногда называют «монастырём»).

Уже IV веке в многолюдных городах получили распространение монашеские общины — «та́гмы спуде́ев»[2]. Веком позже появилась монашеская община акимитов (греч. ἀκοιμῆται — неусыпающие), последователей св. Александра Константинопольского, принесшего из Сирии особый устав монашеского жития, предусматривавший увеличение продолжительности общей молитвы за счёт времени, отводившегося на рукоделие. Особенностью обителей неусыпающих было то, что монахи, разделившись на три смены, по очереди совершали богослужение непрерывно в течение дня и ночи (отсюда её название)[3].

Некоторые из них удалялись в пустынные, безлюдные места, где наряду с анахоретством — отшельничеством и единожитием, слагалось и «общее житие», монашество киновитное. Христианское монашество как учреждение, созданное с определённой сознательной целью, и имеющее приспособленную для этой цели организацию, оформляется лишь в IV веке в Египте, но развитие его идеи шло с первых времён христианства. Василий Великий составил «Большой Аскетикон»[4] — монашеский устав. В V веке преподобный Иоанн Кассиан Римлянин описал монастырскую жизнь в 12 книгах «О постановлениях киновий палестинских и египетских»[5]. Бегство от мира в монашество особенно усиливалось во время безжалостных войн, народных восстаний, голода, эпидемий, землетрясений и других бедствий и катастроф. Одни монахи считали, что мир есть греховное царство гибели, от которого надлежит совершенно отречься. Другие полагали, что мир, лежащий во зле, должен быть покорён для Бога влиянием монашества. Первый взгляд есть взгляд древнейшего монашества, сохранившийся в наибольшей чистоте в восточном, православном монашестве. Второе воззрение пыталось осуществить на практике, главным образом, западное, католическое монашество.

Иногда отдельные монахи, а то и целые монастыри, активно вмешивались в мирскую, и даже в государственную жизнь, срывали церковные соборы (см. Разбойничий Собор), конфликтовали с некоторыми иерархами и светскими вельможами, поддерживали народные волнения. Монашество часто мыслилось духовной свободой, где можно не бояться за свою репутацию, и где поощрялись «религиозные эксперименты», которые очень скоро были запрещены и объявлены пагубной духовной прелестью.

С другой стороны, тлетворное влияние и соблазны греховного мира неудержимо проникали даже в самые отдалённые отшельнические скиты. Монастыри приобрели большую славу и почитание христиан — сюда устремились толпы народа, что приводило к чрезмерному обогащению изначально нищих монашеских обителей. Особо уважаемых монахов стали понуждать к рукоположению в священный сан, сначала в диаконский и в иерейский, а затем и в епископский, и этим самым привлекать к заботам и решениям чуждых монахам мирских проблем. В восточной (Византийской) части Римской империи уже к V веку все монастыри были административно подчинены правящим (епархиальным) архиереям, которые стали требовать денежные отчисления доходов с монастырей и с их хозяйства, а к моменту разделения церквей в 1054 году уже все греческие епископы были монахами — принятие монашества стало необходимым этапом церковной карьеры. Целибат духовенства (безбрачие без монашеских обетов) сохранился только в Римской церкви.

Появление монашества изменило всё христианское богослужение, которое стало функционировать по монастырским уставам (по Иерусалимскому или по Студийскому). Кроме того, монастыри стали центрами образованности со своими школами и богатыми библиотеками, где трудилось множество переписчиков книг.

• Лурье В. М. Призвание Авраама: Идея монашества и её воплощение в Египте СПб.: Алетейя, 2000 (Богословская и церковно-историческая библиотека). V, 243 c. ISBN 5-89329-282-0
• А. И. Сидоров. Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества. «Православный паломник», 1998.