Аскеза

В иудаизме аскетизм не занимает существенного места, кроме практики поста[6], однако практиковался в некоторых течениях:

• ветхозаветные пророки,
• ессеи,
• терапевты,
• Кумранская община,
• назореи,
• рехавиты[7] и др.

В христианстве аскеза понимается как устремление человеческой воли посредством подвигов к стяжанию Божественной благодати, спасающей, исцеляющей, преображающей и обновляющей человеческое естество, подвергшееся грехопадению. Аскетизм — это напряжённое усилие человека в стяжании благодати Святого Духа как залога спасения и Царства Небесного.

Христианство восприняло термин из античной культуры в значении напряжения, труда, усилия и упражнения, наполнив его новым духом и смыслом, незнакомым языческому миру.

Христианский аскетизм стал усилием по приобретению неизвестных языческому миру добродетелей, выраженных в заповедях любви к Богу и ближнему. Христианский аскетизм стал означать особое волевое действие. Это волевое действие человека, поддерживаемое действием Бога, который желает внутреннего преображения и изменения человека, помогает ему Своей благодатью на пути исполнения заповедей. Именно в синергизме (сотрудничестве, согласовании) двух воль, Божественной и человеческой, заключается основополагающий принцип христианского аскетизма.

По учению святых отцов, аскетические усилия (подвиги) сами по себе ещё не ведут к совершенству. Выделяя телесные и душевные подвиги (телесное и душевное или умное делание), святые отцы утверждают их необходимость для подтверждения ревности и желания человека в деле спасения, но в то же время указывают, что все аскетические усилия не имеют самоценности. Спасти, преобразить, исцелить и обновить человеческое естество может только Божественная благодать. Только через её осеняющее действие человеческие подвиги приобретают смысл.

Святитель Феофан Затворник подчёркивает, что все человеческие подвиги — пост, труд, бдение, уединение, удаление от мира, хранение чувств, чтение Священного Писания и другие — останутся лишь упражнениями, если через них не пройдёт Божественная благодать. «Вступая в подвиг, не на нём останавливай своё внимание и сердце, — говорит святитель, — но минуй его как нечто стороннее, — разверзай себя для благодати, как готовый сосуд, полным Богу преданием». Присутствие благодати в человеческой душе знаменует себя соуслаждением всему духовному, любовью к Богу и ближнему, обилием духовных сил для исполнения евангельских заповедей. Стяжание благодати есть живое Богообщение.

Христианское понимание аскезы синтетически может быть определено как свободно-разумный подвиг и борьба за достижение христианского совершенства. Но совершенство не заключено в тварной природе человека и потому не может быть достигнуто простым развитием возможностей этой природы, взятой в самой себе, в своей ограниченности. Совершенство мыслится лишь в Самом Боге, в даре Святого Духа. Отсюда аскеза, как таковая, никогда не становится целью; она лишь средство, лишь проявление свободы и разумности на пути к стяжанию дара Божия. Как разумный подвиг в своём развитии, аскеза становится наукой, искусством, культурой. Как бы ни была высока эта культура, взятая в своём человеческом аспекте, она имеет весьма условную ценность.

Посты, воздержание, бдения, суровый образ жизни, нищета, понимаемая как нестяжание, как нежелание «иметь», как свобода от власти над нами вещественного мира, послушание, как победа над своей эгоистической, «индивидуальной» волей и как одно из высоких и прекрасных выявлений нашей любви к Богу и ближнему, отшельничество, как следствие искания внутренней клети, где можно «помолиться Отцу втайне», поучение в слове Божием, не в смысле «внешнего», так сказать, академического знания, а как напоение себя тем духом благодатной жизни и богопознания, который заключён в Священном Писании и в творениях святых отцов, целомудрие как преодоление плотских «бессловесных» движений и вообще «комплекса плоти» через пребывание в памяти Божией, мужество, долготерпение и смирение, сострадание и милостыня, как выражение любви к Богу и ближнему, вера, как тот же подвиг любви, — всё это может и должно быть разумным и свободным подвигом человека, но доколе не придёт всеутверждающее действие Божественной благодати, дотоле всё это останется лишь человеческим действием и следовательно — тленным. Всё это понимается в христианстве как аскеза.

В протестантизме (лютеранство, кальвинизм, пуританизм) формируется мирской аскетизм, который, по мнению Карла Маркса, мотивируется «буржуазной бережливостью».

В исламе аскетизм обозначается термином зухд (араб. زهد‎), а аскеты называются захидами[8]. В первые века хиджры аскетические настроения затронули практически все направления ислама. Чаще всего они использовали термины ниск («благочестие», «подвижничество»), кана’а («умеренность и подчинение желаний») и вара’ («крайняя осмотрительность в различении дозволенного и запрещенного религиозным законом»), но в VIII в. эти понятия заменил термин зухд[9].

Тема зухда прослеживается уже в ранних сборниках хадисов, агиографической литературе и суфийских «учебных» сочинениях X—XIII вв. Концепция зухда оформилось в среде видных деятелей раннего мусульманского благочестия (зуххад), среди которых Хасан аль-Басри, Суфьян ас-Саури, Ибрахим ибн Адхам и др. Концепция зухда формировалась, и развививалась в русле суфийской традиции. Суннитское (особенно в ханбалитское) понимание зухда подразумевает подавление страстей путём воздержания от мирских благ, бедности, уменьшения сна и пищи, а также практики «повеления одобряемого и запрещения осуждаемого»[9].

Большинство средневековых исламских богословов прибавляли к своему имени эпитет захид. Ислам запрещает крайний аскетизм и призывает к умеренности в нём. Крайние проявления зухда наблюдались в практике суфиев, приводя к совершенной индифферентности к лишениям и полнейшему квиетизму. Среди таких проявлений: отказ от всего преходящего, сосредоточение на Боге своих помыслов, очищение сердца от всего, что может отвлечь от него[9].

Осознание опасности искушений (тайная гордыня, лицемерие) и введение школой маламатия и аль-Мухасиби методов внутреннего самонаблюдения привели к выработке в суфийской концепции аз-зухд фи-з-зухд («воздержание в воздержании»). Суть этой концепции состоит в том, что суфий освобождается от всего мирского (дунья) и воздерживается от своего воздержания. При этом он достигает состояния, при котором он может безбоязненно обращать внимание на мирскую жизнь и идти дальше по пути познания потустороннего мира (ахират). Это состояние аль-Газали называл «удовлетворенность Богом» (аль-истигна’ би-Ллах)[9].

В современном в мусульманском мире понятие зухд и захид употребляются преимущественно в значении благочестивой жизни и благочестивого человека[9].