Губернатор (рассказ)

Фотография Иван Каляева, сделанная сразу после теракта

В этом рассказе Андреев попытался художественно осмыслить сущность происходивших в России политических событий[2], в ча­стности, ряда террористических актов, один из которых — убий­ство эсером П. И. Каляевым 4 февраля 1905 года московского гене­рал-губернатора великого князя Сергея Александровича — и под­сказал писателю тему его произведения. Андреев писал В. В. Вересаеву: «Поводом к убийству великого князя послужило избиение на улицах Москвы демонстрантов 5 и 6 декабря — тогда же социал-революционеры „приговорили“ его и Трепова к смерти, о чём оповестили всех прокламациями. И все, и сам С. А., ждали, и казнь совершилась»[3].

В сентябре 1905 года М. Горький сообщал издателю сборников «Знания» К. П. Пятницкому: «Андреев написал своего „Губернато­ра“ — озаглавив его „Бог отмщения“. Вышло длинно, не очень сильно и вообще — не удалось, что он, к великому удовольствию моему, и сам понял. Печатать эту вещь не надо как по первой — указанной — причине, так и по нецензурности, коя не искупается содержанием — то есть рассказ плох пока, и рисковать — не стоит. Но все же — какой это талант, Леонид! — есть места большой силы, дьявольски глубокие по настроению»[4]. Через месяц Андреев признался Пятницкому: «Губернатор мой вышел плох, оставил его на время или совсем»[5]. Но вскоре рассказ был опубликован.

Критика оказа­лась разноречивой. Антон Крайний (3. Н. Гиппиус), вопреки обыкновению, похвалил это произведение: «Единственная недур­ная вещь Андреева в его сборнике это — рассказ „Губернатор“, испорченный только тем, что неизменно портит нашу последнюю беллетристику, — тем, что это — „картинка революционного вре­мени“ <…> Повестям, рассказам, поэмам и трагедиям наступает время, когда проходят времена прокламаций»[6]. В. П. Кранихфельд высказался резче: «Рассказ страшно растянут и производит впечатление искусственности и публици­стичности». Ни один живой губернатор, по мнению обозревателя, не расценит его иначе, «как детскую побасенку из мира сенти­ментальных чудаков»[7].

Ю. Айхенвальд не нашел в «Губернаторе» злободневной публи­цистичности, как другие, но не признал его и художественно убедительным: «…Узоры человеческих переживаний слишком кра­сивы и эффектны для того, чтобы все это могло потрясти душу». Идею же произведения критик определил так: «Героем рассказа является не столько губернатор, сколько мистический Закон — Мститель. Задачей автора было <…> показать, как неумолимые Эри­нии преследуют несчастного преступника»[8]. С этой же, концептуально-содержательной, стороны, подошел к анализу «Губернатора» и К. И. Арабажин. «Достаточно было нескольких месяцев подъёма народной жизни, — писал он в своей книге о Леониде Андрееве, — чтобы переродить, хотя бы и на вре­мя, заядлого пессимиста. Из произведений этого года явно под влиянием гапоновской и последующих за ней историй написана повесть „Губернатор“. Она дает нам несколько талантливых стра­ниц для выяснения коллективной психологии и очень тонко и вдумчиво объясняет происхождение и психологические мотивы террора. Как бы отрицательно мы ни относились к террору и с точки зрения этической и с точки зрения политической бесплодности его, мы не можем отрицать, что явления террористического характера имеют глубокие корни в обществе и не могут быть объясняемы по казенному способу,— преступностью безумцев. Андреев дает нам в этом смысле удивительную по наблюдательности и меткости картину»[9].

В 1928 году рассказ был экранизирован режиссёром Я. Протазано­вым под названием «Белый орёл». В. И. Качалов, исполнитель главной роли, дал ей остросоциальную интерпретацию: «Всю реакцию губернатора на расстрел рабочих я старался раскрыть не в плане реакции человека, а в плане реакции государственного деятеля, физически расстрелявшего рабочих, но сознающего, что он расстреливал не их, а самого себя, свой класс, свой режим»[10].